– Тебе что за дело?

– Не злись, подумаешь, выходные. У тебя вся жизнь впереди.

Он прошел в гостиную и устроился на диване. Находиться с ним в одной комнате, когда я раздражена сверх меры из-за невозможности увидеться с Глебом, все-таки не стоило, я и без того едва сдерживалась. И я, достав с полки поваренную книгу, стала готовить обед, избрав замысловатое блюдо с еще более замысловатым названием.

– Торишь дорожку к моему сердцу? – заглянув в кухню, поинтересовался Мигель.

– Нервы успокаиваю.

– А что с ними такое? Небольшая разлука только подогревает чувства. Значит, его зовут Глеб? Парню можно позавидовать, отхватил такую цыпочку…

Сообразив, что отвечать я не собираюсь, Мигель убрался восвояси, а я продолжила возню в кухне. Только к двум часам я закончила и позвала его обедать. Блюдо, на которое ушло так много времени, получилось малосъедобным, чему я только порадовалась, нечего кормить деликатесами этого типа, правда, и самой пришлось пострадать.

– Милая, по-моему, это ужасная гадость, – сообщил Мигель, продолжая уныло жевать.

– Другого не будет. Глупо рассчитывать, что тебя здесь будут кормить как в лучших ресторанах мира, в которых тебе, безусловно, довелось побывать.

– Ты ведь не собираешься меня отравить?

– Я бы с радостью, да навыков нет.

– Ужин за мной. Покажу, как надо готовить.

– Вот счастье привалило.

Он отправился в гостиную, где улегся на диване, прихватив книжку в библиотеке. Подумав немного, я тоже вошла в гостиную в тайной надежде, что раз он все-таки сыт, а значит, почти доволен, может ответить на интересующие меня вопросы. Увидела, что читает он Хемингуэя, причем на английском. Когда книгу читала я, приходилось пользоваться словарем. От досады я собралась съязвить, но тут вспомнила: по словам Вадима, этот хлыщ жил в Англии, и извинила ему излишнюю грамотность.

– Как тебе книга? – миролюбиво спросила я.

– Так… – он пожал плечами. – Читать книжки вообще бесполезное занятие.

– Это почему?

– Какой от них толк?

– Ну… лучше узнаешь мир, людей, себя, в конце концов.

– Про этот мир я и так все знаю, про людей тем более, а про меня тут нет ничего.

Я забралась в кресло с ногами и тоже стала читать. Где-то через час Мигель поднял голову и с усмешкой заметил:

– Выходной в благородном семействе. Кто ж меня вчера за язык-то тянул? Наобещал с три короба, теперь мучаюсь… – он вздохнул и вновь уткнулся в книгу.

Позвонила Сонька. Отделаться от нее, в отличие от Глеба, было не так легко, пришлось придумывать головную боль, хандру и прочее в том же духе, при этом надо было внушить ей мысль, что срываться с места и лететь ко мне нет никакой необходимости. В общем, я намучилась.

Прошел еще час, и я полезла с разговорами.

– Так и знал, что ты долго не выдержишь, – усмехнулся Мигель, отбросил книгу и посмотрел на меня с интересом. Я заметила, что, хоть он и бахвалился, движения давались ему с трудом, он то и дело непроизвольно морщился.

– Этот тип в багажнике, – начала я. – Он ведь бывший мент? И говорят, у него были какие-то сведения, очень интересные для тех, кто не в ладах с законом.

– Так-так… – протянул Мигель. – Сколько ненужных сведений скопилось в твоей хорошенькой головке.

Я в досаде прикусила язык, Мигель засмеялся:

– Глупо оберегать секреты, которые и не секреты вовсе. Ну да, у ментов были свои люди среди наших, мы от них тоже не отставали, и кое-кто из их братии работал на нас. Это нормально. А вот то, что парочка-тройка парней, считавших себя крутыми, делились с ментами информацией и заодно своих сдавали, совсем другое дело.

– Тебя кто-то конкретный интересовал? Тот, благодаря кому ты в бега пустился?

– Милая, я начинаю подозревать, что к встрече со мной ты основательно подготовилась.

– Я хотела знать, что за гад сунул мне труп в багажник. Ты бы на моем месте тоже заинтересовался.

– Еще как. Не отец же тебя этими сведениями снабдил?

– Ты знаешь моего отца?

– Нет, откуда? Но на месте твоего папаши я бы запер тебя в доме, приставив надежную охрану, и даже думать запретил бы об этом самом трупе. А обо мне тем более.

– У меня есть друзья в милиции, – соврала я. – А ты выглядишь настолько колоритно, что спутать тебя с кем-то попросту невозможно.

– Обожаю комплименты. Учти на будущее.

– Ты и в самом деле психопат, я ведь видела труп.


– Должен же был я убедиться, что он рассказал мне все, – весело ответил Мигель.

– А потом ты его убил.

– Это был акт милосердия.

– Тебе доставляет удовольствие убивать? – не удержалась я.

– Ни малейшего. Но в моем бизнесе щепетильные долго не держатся. Скушают. Приходится иногда демонстрировать не лучшие черты характера. Кстати, окажись я в руках своих врагов, мало мне тоже не показалось бы. Так что все честно.

– Бизнесом ты называешь торговлю наркотиками?

– Деньги не пахнут. Как говорится, один дилер, другой киллер, все вроде делом заняты.

– Ты просто мерзавец, – не удержалась я.

– Только наполовину. Вторая половина выше всяких похвал. Я трогательно романтичен, в чем ты сама имела возможность убедиться. Красивых девушек не обижаю и даже готов терпеть их глупые выходки. Вот я какой, – засмеялся он. – Матушка, когда в детстве я доставал ее шалостями, любила повторять: «В моего ангелочка сам черт вселился». Мама верила всяким глупостям, вроде того, что глаза – зеркало души. Так как с зеркалом вышла незадача, мама временами пребывала в недоумении, кто перед ней. То ли в самом деле ангел, то ли бес.

– А им внутри тебя не тесно?

– Они прекрасно уживаются, должно быть, привыкли. А у тебя что, по-другому? Сдается мне, ты способна удивить, хоть вид у тебя, конечно, ангельский.

– По крайней мере, я никого не убила, – запальчиво ответила я и вдруг сникла. Убила. Хотя за такое убийство в тюрьму не сажают. Это что же выходит: Мигель прав?

– С трупиком в милицию ты не кинулась. Значит, дура не безнадежная, с соображением у тебя все в порядке.

Я нахмурилась, не зная, что ответить. Правда, молчала недолго и опять полезла с вопросами:

– Ты слышал об убийстве Павликова?

– Слышал, слышал… Собаке собачья смерть. Не твой папа его грохнул, нет?

– Не смей говорить о моем отце такое!.. – рявкнула я.

– Да ладно, я пошутил. Твой папа самый лучший в мире, это тупому ясно. Он дяденек не мочит. Хотя, если для дела надо, на принципы и забить не грех. Но он, конечно, не такой.

– Прекрати, – попросила я.

Мигель усмехнулся:

– Твой отец вряд ли к этому руку приложил. То есть я бы решил, что это он, если б не было в деле еще одного человечка.

– Кого ты имеешь в виду?

– Может, и расскажу… как-нибудь в другой раз.

Я с большим трудом справилась с разочарованием, даже хотела уйти из гостиной, чтоб не видеть самодовольной физиономии Мигеля с его совершенно невозможными глазами. Но желание хоть что-нибудь узнать пересилило.

– Когда по телефону я сказала, что мою машину угнали, ты ответил, что так даже лучше. Почему?

– Не помню, – отмахнулся он.

– Не хочешь говорить? Ну, и не надо. Все-таки глупость получается. Ты зачем в больницу пошел?

– Здоровье поправить.

– Здоровья ты там лишился. Я думаю, как раз в этой больнице лежит твой друг. У него фамилия смешная… Рыжак, точно. – Мигель при этих словах приподнялся, сунул подушку за спину и стал поглядывать на меня с интересом.

– Ну-ну… тебе это тоже знакомый из ментовки рассказал?

– Это что, страшная тайна? – насторожилась я.

– Какая… все кому не лень знают.

– Он сказал, что этот человек тебе дорог и ты придешь с ним проститься. Так оно и вышло. Но… зачем тебе понадобилось делать так, чтобы труп менты нашли? Мог бы запрятать его получше, не совать в первую попавшуюся машину. Да еще потом самому в нее садиться. Но тебе этого показалось мало, и ты мне еще позвонил, как будто боялся, что труп не обнаружат, а если обнаружат, то с тобой не свяжут.

– И что я должен понять во всей этой галиматье? – удивился Мигель.

– Это я пытаюсь понять. Ты как будто нарочно все делал так, чтобы милиция узнала: ты в городе. Разве нет?

– Слушай, может, ты крашеная? Уж больно умна для блондинки.

– Ну и подавись своими тайнами, – отрезала я.