– Да успокойся ты! Не сейчас, так через пару месяцев, но в Иствер мы доберемся. И ведьму догоним, никуда она не денется. Она, знаешь ли, тоже по небу летать не умеет. – Брокк закончил перевязывать руку и со стоном натянул рубашку. – Или ты боишься, что она догадается о тайне фонаря?

– Это вряд ли, фонарь так просто себя не проявит. Но спустя два года поисков так бездарно его упустить! Бесит! – Невис глотнул прямо из ополовиненной бутылки, с трудом сдерживая желание швырнуть в стену и ее тоже. – Просто подумай, если бы у нас был фонарь! Глотатель не стал бы проблемой!

– Если бы у нас был фонарь, мы бы вообще не оказались на корабле, – заметил Брокк, разозлив Невиса еще сильнее.

Столько проблем из-за одной ошибки! Надо было сразу оглушить ведьму, чтобы пикнуть не успела, а не ждать у моря погоды. Девчонка умудрилась найти единственный путь улизнуть и наверняка посмеивалась над незадачливыми магами. Нет, не случайно гильдия пыталась контролировать этих хитрых бестий!

Не разделяя его злости, Брокк натянул перчатки и прошел к лежащему на соседней койке телу, накрытому простыней. Иногда Невису казалось, что коллеге плевать на фонарь. Он просто наслаждался охотой, погоней и возможностью реализовывать свои сумасшедшие порывы. Как сейчас, когда собирался восстановить гомункула по кускам.

– Что там со Свергом? – поинтересовался Невис, с трудом отвлекаясь от планов поймать ведьму.

– Попытаюсь починить, – коротко ответил Брокк и сдернул простыню.

Встреча с глотателем не прошла бесследно. Разбушевавшийся «малыш» еще какое-то время преследовал корабль, и в момент очередной атаки гомункул попал под удар хвоста. Свергу раздробило руку и ногу, но все же он оставался жив – если это можно назвать жизнью. Невис хотел отправить его на корм рыбам, но Брокк отговорил: легче было залатать эту игрушку, чем создавать новую. Разве что пришлось пройтись по трущобам, позаимствовать недостающие «элементы». Не сказать, чтобы последнее сильно расстроило Брокка, особенно когда ему под руку попалась парочка несговорчивых бродяг!

Из-за гомункула и принесенных «материалов» для починки в комнате стояла такая вонь, что распахнутые настежь окна не помогали. Как ни крути, а надо поскорее разобраться с делами, пока хозяин гостиницы не решил уточнить, чем же занимаются глубокоуважаемые гости.

– Не останешься? – хмыкнул Брокк, одним прикосновением сжигая лишние раздробленные конечности.

Запах магии и горелой плоти примешался к духу эля и трупному смраду, и у Невиса комок к горлу подкатил. Лучше бы маг пользовался обычной глиной, чем человеческим телом!

– Развлекайся сам. – Он предпочел не смотреть на лежащий у койки мешок и вышел на свежий воздух.

Сбежавшая ведьма не давала покоя. Невис не солгал – он не боялся, что она поймет, как работает фонарь. Скорее всего, попросту не рискнет снова его зажечь! Но вот выкинуть артефакт как источник бед может запросто.

Другой возможной проблемой становилась смерть самой ведьмы. Как ни прискорбно, а Невису она была нужна живой и желательно здоровой – кто знает, заработает ли фонарь в руках сумасшедшей? А маг не понаслышке знал о живущей на севере нечисти. Сожрут и не подавятся!

Попросить, что ли, местного мага за ней приглядеть? Не раскрывая деталей. Скажем, небольшое дружеское участие, о котором не стоит распространяться. Слава Южному, почтовые голуби летали в Иствер без перерывов на зиму! Невис ухмыльнулся, представив, какой «теплой» будет встреча «друзей», и направился к городской ратуше, чтобы отправить послание.



Настоящее время. Иствер

Как и обещал, Руди появился на следующий день после учиненного им дебоша. Зашел в булочную, нашел Вильму взглядом и робко улыбнулся, в неловком порыве сдвинув шапку на затылок. Ведьма десятки раз видела его таким и почти дословно знала сказанные после слова извинения.

Наверное, любого другого она сразу выгнала бы за порог и разговаривать не стала бы. Но Руди, недальновидный и порывистый, был частью ее жизни. И как бы много глупостей он ни совершал, она находила в себе силы его простить.

Впрочем, прощение не отменило длинной нотации по поводу его поведения, к концу которой Руди поминутно то краснел, то бледнел, боясь поднять глаза на присутствующих в лавке.

– И все же, думаю, тебе лучше съехать, – негромко произнес он, когда Вильма закончила его отчитывать. Оглянулся – Мори как раз ушла на кухню, и они остались наедине. – Не боишься, что маг узнает твою тайну? – добавил он шепотом.

– Я не собираюсь колдовать в Иствере, – так же тихо ответила Вильма, расставляя корзинки с выпечкой на прилавке. – Для Хенли я обычная горожанка, как и сотни других жителей.

– Не такая уж обычная. Слышал, он носил тебя на руках! – прищурился Руди.

Корзинка накренилась, и пирожки едва не посыпались на пол – Вильма едва успела ее выровнять.

– Это была случайность, – поспешно возразила ведьма, взяв следующую корзину с маковыми крендельками. – Я подвернула ногу, Хенли помог. Ты же не думаешь, что у меня роман с магом?

Судя по брошенному на нее взгляду, именно это Руди и подозревал. Вильма вздохнула и отставила корзину.

– Перестань! Весной я оставлю Иствер и все, с ним связанное. А пока просто хочу жить спокойно.

– В одном доме с магом?

– С ним безопаснее, – пожала плечами Вильма.

Однако если друг что-то втемяшил себе в голову, то убедить его в обратном было непросто. Идею с переездом он не оставил и на следующий день пришел подготовленным. Вильма с серьезным видом выслушала трогательный рассказ об одинокой пожилой соседке, которая будет только рада, если с ней поживет бойкая молодая женщина. Даже приплачивать за уход станет.

– Что скажешь, отличное ведь предложение? – с надеждой спросил Руди.

– Замечательное! А главное, так удачно, что она сразу согласилась! – Ведьма хлопнула в ладоши, а когда друг просиял, невзначай спросила: – И сколько она с тебя запросила?

– Пять золотых в месяц, – не задумываясь, ответил Руди. Застыл, осознав, что именно сказал, и виновато опустил взгляд под ухмылкой ведьмы. Она и не сомневалась, кто будет оплачивать за нее все расходы!

Еще два предложения поступили от него в течение недели: от переезда к капитану (тут уже возмутилась Вильма – за кого он ее принимает?!) до комнаты на чердаке в аптеке Сины. В аптеку ведьма действительно заглянула, но не ради переезда, а чтобы перекинуться с хозяйкой парой слов. Зашла не случайно: Сина места себе не находила из-за излишнего внимания Руди к подруге детства. Пришлось объяснить, что и ей это внимание в тягость, и попросить умерить пыл мужчины.

Слово за слово, и лед отчуждения между женщинами треснул. Вильма к аптекарше в душу не лезла и в подруги не навязывалась, надеясь, что удастся сохранить ровные отношения. Сина ей нравилась. Она не юлила и не пыталась обвинить Вильму во всех грехах. От Маришки ведьма знала, что Сина овдовела три года назад, мужа утащили рыболикие прямо у нее на глазах. Лекарским делом она занималась давно, и после смерти мужа аптека стала хорошим подспорьем. Только вот некоторые травы с хромой ногой достать было сложно. Так она с Руди и познакомилась. Хагард пристроил моряка к ней на постой – какая-никакая, а денежка, и Руди пытался помочь чем мог: сходить за редкими ингредиентами, наколоть дров, выставить пьяного покупателя из аптеки…

О Руди женщина говорила со смущенной улыбкой, преображающей обычно строгое лицо. Кажется, до сих пор боялась поверить, что тот в нее влюбился – тем более, так и не дождалась пылких признаний. Мальчишка, в свое время ухлестывавший за каждой юбкой, в этот раз втрескался по-настоящему, растерялся и не знал, как поступать. Честно сказать, после разговоров с аптекаршей у Вильмы возникло желание не пообщаться с другом на тему переезда, а напомнить, что не всегда молчание – золото.

А еще Вильма приобрела у Сины сонные капли. В последнее время она плохо спала: ей часто снился незнакомый лес, одинокая избушка, волк, крутящийся у ее ног – или не у ее? Добродушный мужской смех. И фонарь, который до ледяных гоблинов хотелось зажечь. Пару раз ведьма просыпалась именно с таким странным желанием. Вильма даже проверила артефакт, но тот преспокойно покоился на дне сундука, ничем не проявляя себя, и она немного успокоилась. Наверное, просто переутомилась, вот и снилась ерунда. Но капли купила.


Как и чем Сина уговорила Руди остановиться и прекратить донимать Вильму переездом, ведьма так и не узнала. Но друг по-прежнему заходил в булочную пару раз на неделе, просто по-приятельски поболтать, и каждый раз первым делом спрашивал, все ли в порядке. Словно ждал, когда подруга начнет жаловаться на жизнь. Но в последнее время жизнь Вильмы в Иствере текла спокойно, дни походили один на другой, и ей безумно нравилась эта передышка.



За генеральную уборку Вильма взялась после того, как в найденной в закромах банке облепихового варенья обнаружила толстый слой плесени, а в недавно приобретенной муке – мелких жучков. Морс она все-таки сварила, муку проморозила и просеяла, но ждать, где еще испортятся продукты, не стала. За несколько недель она убедилась, что Хенли ничуть не против ее самоуправства в доме, и осмелела: сняла с окон занавески, а с кровати – постельное белье и устроила большую стирку, выбила на снегу лежащую у камина шкуру, и достала немного золы, очистить потемневшие от времени котелки. Те заблестели как новенькие!

Вернувшийся с дежурства Хенли застал ее, балансирующей на табуретке, с подоткнутым подолом. Вильма вытирала пыль с верхних полок, мурлыча себе под нос прилипчивую песенку: на днях в пекарню заходил Густав и развлекал их северным фольклором.

Семга крутился рядом, заунывным мяуканьем выпрашивая, чтобы его погладили: Вильме с самого утра было не до кота. Решив, что без него происходит нечто интересное, раз хозяйка так долго не спускается на пол, Семга запрыгнул к ней на табуретку. Места для двоих не хватило, Вильма зашаталась, боясь ударить кота и свалиться сама, и охнула, когда Хенли пересек гостиную и придержал ее и табурет.

– Там ничего не хранится, зачем ты полезла наверх? – спросил он недовольным голосом, обнимая ее под коленками и не спеша отпускать руки.

– Ну почему же ничего? Там хранится пыль. А я предпочитаю дышать свежим воздухом, – парировала Вильма и оглушительно чихнула в подтверждение.

На табурет Хенли вместо ведьмы полез сам. Ему справляться было сподручнее: Вильма похихикала, дескать, он, с его-то ростом, мог и без табурета достать. Маг ворчал, но послушно протирал все указанные места. Сначала в гостиной, затем в спальнях. Вильма вступила в его святая святых с опасением быть тотчас выгнанной, но Хенли только махнул рукой: наводить порядок, так во всем доме.

Последней Вильма толкнула дверь в маленькую комнатушку между ее комнатой и спальней хозяина. Она редко сюда заходила: комната больше напоминала чулан, где хранились забытые и ненужные вещи. Две маленькие кровати стояли по разные стороны от окна, в углу заросло пылью трюмо. Здесь же Вильма нашла детские вещи, хотя в огромной шубе, которую Хенли носил подростком, ведьма при желании могла спрятаться!

– Бывшая детская. Я делил ее с сестрой, пока не подрос. А моя комната раньше была спальней родителей, – пояснил Хенли, зайдя следом за Вильмой. – Давненько я сюда не заглядывал.

– Оно и видно, – откликнулась ведьма. Даже не сразу нашлась, как подступиться к уборке.

Для начала занялись мебелью: Хенли складировал посередине комнаты все сломанное и не поддающееся починке. От подгнивших вещей решили избавиться сразу: сжечь в камине вместо дров, и все дела. Другие стулья можно было подновить, а Вильма неподдельно обрадовалась найденному тут же зеркалу.

Когда мебель разобрали, ведьма заметила стоящий в углу деревянный сундук. Под ветошью, бывшей некогда платьицами и мальчишескими камзолами, хранилась целая гора деревянных игрушек. От искусных поделок мага они отличались разительно: ощутимое напоминание, что мастерство резчика далось Хенли упорным трудом.

– Это кто? Кошка? – Вильма подняла фигурку с ушами-треугольниками. – А где хвост?

– Рысь, а не кошка, у нее хвост короткий. Вот, видишь? Маленький такой! – Хенли повернул игрушку спиной.

– А это собака? Морда у нее какая-то длинная. И хвост странный, как у ящерицы.

Мужчина смутился и отобрал игрушку.

– Что ты к хвостам привязалась? Это дракобака, его моя сестра придумала. Лучший друг и защитник. Надо же, я думал, Эмми его выбросила, а он до сих пор среди игрушек! – Хенли улыбнулся, разглядывая деревянное чудовище. – И свистульки тут, – перевел он взгляд на прочие поделки.

– Вы были дружны с сестрой? У меня нет братьев и сестер, а всегда хотелось, – призналась Вильма.

– Да не сказать, чтобы мы дружили. Я был старше, и она мне казалась мелкой приставучей колючкой. А когда не лезла ко мне, болела. Болела часто, каждый год с осени до поздней весны. Помню, я сильно ревновал маму, что она вечно с Эмми сидит, а на меня внимания не обращает. – Хенли как-то тяжело вздохнул и, присев на корточки, закрыл сундук. – А после во мне проснулась магия, и отец отправил меня учиться на материк. В Иствере для магов школ нет и наставника не найти – городской маг был вечно занят. Так что дома я стал бывать редко.

– Жалеешь?

– Не жалею, хорошее было время, – неожиданно признался Хенли. – И учеба мне нравилась, и короткие, но запоминающиеся поездки домой. Здорово было возвращаться, зная, что тебя ждут. Вот как сей… – Он вдруг оборвал себя и вскочил на ноги. – А может, мы тебе в комнату комод перенесем? – спросил он, резко переменив тему.

– И зачем мне комод? – удивилась Вильма, не представляя, как сама тогда будет умещаться в комнатушке.

– А ты посмотри, какие тут дверцы, ни одна моль не пролезет! – Маг распахнул дверцы, и вместе с ворохом пыли оттуда вылетела потревоженная летучая мышь.

– Главное, чтобы кто крупнее не поселился, – рассмеялась Вильма, отмахиваясь от крылатой твари, и Хенли, не выдержав, фыркнул следом.



– Виль, отнеси, пожалуйста, к западным воротам, госпоже Дорман, – в один из спокойных зимних дней окликнула ее хозяйка пекарни, поставив перед помощницей корзину с выпечкой. Из-под хлопковой салфетки одуряюще пахло пирожками с луком.

К госпоже Дорман ведьма заглядывала через день – склочная старушка, бодро бегающая по соседям за сплетнями, обожала пироги Маришки. Но идти за ними через полгорода не желала, предпочитая доплатить пару монет за посыльного. И все бы ничего, Вильма благополучно добиралась до нее в экипаже, но просто вручить пирожки и уйти никак не получалось. Старушка расспрашивала Вильму то о взаимоотношениях с Хенли, то когда же Маришка помирится с бургомистром. В прошлый раз Вильма задержалась у нее допоздна. Ужасно скучное времяпровождение, но отправлять к ней Мори было бы бесчеловечно. На обычных же посыльных госпожа Дорман обижалась: к «любимым покупателям», как она называла себя, и отношение должно быть соответствующее!

Вот и сегодня госпожа Дорман все никак не успокаивалась. В личную жизнь булочницы Вильма лезть не собиралась, собственными отношениями порадовать не могла. Госпожа Дорман слушала скупые ответы, на каждое слово вставляла своих двадцать, додумывая то, чего нет. Вильма с трудом отговорилась домашними делами, потеряв у болтливой старушки почти час времени!

Едва вышла, не успела до перекрестка дойти, как услышала тревожный гул горна. Гудок, второй, третий… В воздухе, поначалу едва ощутимый, все яснее ощущался запах паленой шерсти. В стороне ворот поднимался дым и слышались крики, лязг оружия и заковыристые ругательства. Из-за поворота выскочила женщина с окровавленными руками и бурыми пятнами по подолу платья, заозиралась, увидела Вильму.

– Слава Южному, ну хоть кто-то! Скорее, там мужчина кровью истекает!

Она подбежала и схватила ведьму за руку. Отказывать, когда кому-то нужна была помощь, Вильма не могла, хотя меньше всего хотела оказаться в гуще сражения!

Поворот, еще один. Вильма остановилась, тяжело дыша и взирая на открывшуюся картину боя. Ворота были нараспашку, а люди и белоснежные волки перемешались в кучу. В самом центре полыхнуло, разлился сладкий запах магии, и она увидела Хенли, отгородившего огненным кольцом сразу трех волков. Руди тоже был там, ловко орудуя тяжелым колуном. Охотники с пиками и рогатинами старались не подпустить тварей ближе. Ставшие бесполезными ружья валялись на снегу – в такой сумятице скорее в своего попадешь, чем в волка! Лишь в пятнадцати ярдах от схватки богато одетый человек лихорадочно забивал в ружье пулю.

Вильма впервые видела снежных волков: гораздо крупнее обычных, они умудрялись не проваливаться в снег, а их слюна вызывала онемение. Один глубокий укус мог свалить взрослого мужчину с ног. Но хуже всего была их способность растворяться в снежном тумане. Вот волк стоит в десятке ярдов – а через мгновение снежная дымка рядом с тобой обрастает когтями и зубами!

– Уходите! Здесь слишком опасно! – закричал на женщин один из охотников.

Бородатый здоровяк сидел на снегу чуть в стороне от сражения и зажимал рукой кровоточащую рану. Волк рванул ему бедро. Снег вокруг быстро пропитывался кровью, а сам мужчина так же стремительно бледнел.

Не обращая внимания на крики вокруг и ругань самого охотника, позвавшая Вильму горожанка подскочила к нему, вытащила какой-то флакон и заставила из него глотнуть. Судя по количеству потерянной крови, ждать лекаря не имело смысла – до его появления мужчина не протянул бы! Вильма сдернула с головы платок и плотно повязала им рану мужчины, чтобы остановить кровотечение. Из-за онемения охотник практически не чувствовал боли, но рана выглядела серьезной.

– Ну-ка, давай его поднимем. Останется на снегу, окоченеет, – сказала незнакомка.