Глава 5




Настоящее время. Северное море

Третий день пути Невис встретил, перегнувшись через борт шхуны и отчаянно проклиная торговку, продавшую ему снадобье от морской болезни. Вернется – придушит голыми руками, а еще лучше – выкинет в море на корм рыбам. Вместо зелья в бутылочке оказалась обыкновенная подкрашенная вода с каким-то сеном, от которого вдобавок прихватило живот.

Еще никогда Невис не чувствовал себя настолько униженным! Над ним посмеивались даже матросы. Конечно, никто не рисковал насмехаться в лицо, но он спиной ощущал их ухмылки и злорадное перешептывание. Как же, великий и могучий маг не может справиться с морской болезнью! Твари! Вот станет ему лучше, он еще посмотрит, как они запоют!

Жаль, на север нельзя попасть другим способом. Неприступные горы надежно охраняют его с суши. А сколько бы ни говорили о летающих кораблях, которые конструируют изобретатели, и о телепортации, практикуемой магами, все это не более чем мечты и домыслы. Корабль пока что остается единственной возможностью покинуть континент.

Сжимаясь от очередного спазма, Невис ударил по фальшборту кулаком. Такими темпами он загнется раньше, чем доберется до севера. А ведь судно едва вышло из спокойных вод! Чем ближе к Истверу, тем тревожнее становилось море, качка усиливалась, и не только пассажирам – бывалым морякам становилось плохо. Попросить, что ли, Брокка вырубить его до окончания плаванья? Неплохая идея, но Невис не настолько доверял коллеге: с этого сумасшедшего станется убить его и сказать, что так и было.

Стоило вспомнить Брокка, как тот поднялся на палубу, щурясь на солнце после темного трюма. Двухдневная щетина не красила и без того неприятное лицо, а рубашку маг, видимо, не посчитал нужным сменить, на засаленном воротничке и манжетах виднелись бурые пятна крови. Брокк просиживал в трюме большую часть дня, отлавливая крыс и изощренно их пытая. Невис всегда считал, что у него крепкие нервы, но пытки Брокка выходили за грани разумного, и даже он не мог спокойно смотреть на проявления больной фантазии коллеги.

Увы, мучения мелких тварей не могли утолить кровожадности мага. Он попытался поразвлечься со Свергом, но также потерпел неудачу – тот оставался равнодушным и на поджаривание огнем, и на иглы, которые ему загоняли под ногти. Дернулся только раз, когда Брокк проткнул ему ладонь шилом – и то не от боли, а скорее последовав первоначальному приказу не вредить телу. В итоге Брокк отстал от бесполезной куклы: хоть гомункул и выглядел как человек, но был ожившей игрушкой без чувств и эмоций.

Зато Брокк не страдал морской болезнью, и плаванье раздражало его разве что скукой.

– Как себя чувствуешь? – спросил он у Невиса.

Тот не обольщался – заинтересованности в голосе не было ни капли. Скорее коллега нашел причину начать разговор.

– Меня как будто пожевали и выплюнули, – мрачно ответил Невис. Морские путешествия он теперь ненавидел так же сильно, как нечисть и одну ускользнувшую от них ведьму. – А что твоя рука? Лучше не стало?

– Так же. Когда найду ведьму, заставлю ее на своей шкуре прочувствовать, что такое заживо гниющие кости. Знаю, она нужна тебе для артефакта, но после ты ведь дашь мне с ней поиграть?

Брокк слегка сжал пальцы перевязанной руки и поморщился от боли. Двигалась рука с трудом. Если бы не колдовство, позволявшее облегчить боль, маг давно бы ее отрубил, чтоб не мучиться. К тому же проклятие ведьмы не остановилось на кисти, а медленно, но неотвратимо распространялось дальше, и с каждым днем гниение только усиливалось. Запашок стоял соответствующий.

От качки и омерзительного запаха желудок снова скрутило, хотя Невис вторые сутки ничего не ел. Но стоило перегнуться за борт, как внимание привлекла скользящая под кораблем приличных размеров тень. Маг отшатнулся, оглядываясь в поисках матросов.

– Эй, ты! Подойди сюда! – крикнул он ближайшему к нему пареньку, надраивающему палубу. – Это что?

Тень снова проскользнула под днищем, на этот раз задела его, и корабль покачнулся.

– Г-г-глотатель, – испуганно ответил парень, оглядываясь в поисках капитана или его помощников. – Близко подплыл, не к добру. Встретить глотателя – дурная примета.

– Кажется, это еще малыш. Детеныш размером с корабль, – заметил кто-то из матросов, тоже перегнувшись за борт, чтобы рассмотреть поближе.

А в следующий миг на борту осталась только половина его тела, да и та быстро упала в забурлившую воду: огромная змееподобная тварь вынырнула из воды и куснула борт корабля, ломая доски.

– Твою ж налево, право руля! Три румба к ветру! – заорал Элай, когда громадный хвост ударил по шхуне, заставив корабль накрениться. – К повороту!

Матросы забегали по палубе, выполняя поручение.

– Ты что творишь, мы собьемся с курса! – подскочил к капитану Невис, забыв про болезнь.

– Зато останемся в живых! – Капитан выглядел непривычно злым и самую малость испуганным. – Знаешь, почему его называют глотателем?

– Потому что он заглатывает человека целиком? – поинтересовался Брокк, с воодушевлением глядя на место убийства. Наверное, он единственный, кто наслаждался неожиданной проблемой.

– Потому что взрослая особь может заглотить корабль, – не разделил его веселья капитан. – Глотатель далеко от своего жилища не уплывает, а этот еще детеныш. Нарвемся на мамашу, нам всем крышка. – Элай с кряхтеньем налег на руль и выругался, когда очередной удар разнес кусок палубы в щепки и порвал один из удерживающих мачту тросов. Мачта угрожающе накренилась. – Поднять стакселя и кливер! А вы, господа маги, лучше подсобите с ветром.



Настоящее время. Иствер

После встречи с крикунами и рыболиким Вильма думала, что Иствер уже ничем ее не удивит. Напрасно. Жизнь на севере текла совсем не так, как представляла ведьма. В Маскарте дни тянулись неспешно и размеренно, а в Иствере то и дело случались неурядицы. То колодец с водой заледенеет, то охотники нарвутся на спиногрызов, то кто-нибудь выйдет на тонкий ледок – и вытаскивай беднягу с отколовшейся льдины.

Разумеется, все сплетни доходили и до пекарни. Порою от соседей в виде баек, а иной раз и от самих участников, заглянувших к Маришке пожаловаться на жизнь. Булочницу в городе любили, и Вильма прекрасно понимала почему – та была сама доброта. Сирота, которую однажды доставили на север на корабле, попала под опеку к бездетной булочнице и сама впоследствии с особой заботой относилась к детям. Вокруг пекарни крутилось столько беспризорников из единственного в Иствере приюта, что язык не поворачивался назвать их таковыми, настолько много Маришка уделяла им времени!

Вильма не слишком любила детей. Возможно, потому, что тетка частенько спрашивала, когда же племянница родит собственных. Но, глядя на беззаветную заботу Маришки, ведьма ощущала легкую зависть – ей хотелось, чтобы и на нее смотрели с таким обожанием. Порой Вильма и сама чувствовала себя одной из подопечных доброй булочницы – особенно когда та ненароком гладила по голове или с улыбкой спрашивала, не устала ли она.

Об отце ребенка Маришка не упоминала, но Вильма услышала из разговоров: булочница год как была замужем за самим бургомистром! Вот только причины, из-за чего молодые разругались, а Маришка, едва забеременев, вернулась в старый дом, никто толком не знал: наоборот, все в один голос утверждали, что супруги жили душа в душу!

Сам Рейдар в пекарне не появлялся, но несколько раз в неделю в лавку приносили крокусы из теплицы. И каждый раз, хоть и ворча, Маришка ставила их в вазу и украдкой поглядывала на них, когда никто не видел.

В любимой северянами пекарне редко бывало пусто. Не прошло и недели, как ведьма перезнакомилась с половиной города. Встретила она и Агнесс: девушка зашла за хлебом и была приятно удивлена, увидев знакомую. За прошедшие дни Агнесс расцвела, сменила плащ на теплую шубку, а прическу стала носить по северным обычаям, заплетая тоненькую косичку у лба, а сами волосы оставляя распущенными. Тому, что Вильма работает в пекарне, она ничуть не удивилась и призналась, что даже немного соскучилась по ее готовке. И пусть сама Вильма пекла нечасто, но все же была ближе к кухне, чем Агнесс. Госпожа Горден не подпускала невестку к плите, а девушке до гоблина надоели рыбные блюда, хотелось разнообразия.


Поговорить с Агнесс было о чем! Немного поностальгировать о Маскарте, о теплой зиме, о соседях, которых вряд ли встретишь снова. А еще поделиться хорошими впечатлениями. Не только Вильме суровые жители севера перестали казаться таковыми! Не так уж сильно они отличались от их прежних соседей. Истверцы любили выпить и пошутить, тряслись над своими детьми, если те гуляли до темноты, и дружно вставали на защиту города, когда в округе появлялась снежная нечисть. А нечисти в ледяном краю водилось немало!

– Держи его! Тяни, тяни сильнее!

Вильма едва успела отскочить в сторону, чтобы не мешать. Двое охотников с трудом волокли на наскоро сколоченной телеге крупного мохнатого храпуна, чуть не принятого детворой за сугроб. Длинная шерсть монстра местами свалялась, круглые голубые глаза смотрели жалобно, и он негромко подвывал от страха – шумные ребятишки напугали его гораздо больше охотников. В целом храпуны были безобидны, а в чем-то и полезны – где они жили, не селились тролли. В отличие от последних, храпуны избегали людей, а этот, видимо, потерялся, вот и подошел слишком близко к городу.

– Госпожа Снегирь, отойдите! – окликнул ведьму один из охотников.

Исковерканная Хенли фамилия приклеилась намертво, и теперь Вильму в городе никто иначе не называл. Сначала она пыталась бороться, а потом махнула рукой. Может, это и к лучшему?

– А куда вы его тащите? – полюбопытствовала ведьма. Обычно нечисть гнали из города, а не наоборот.

– Подстрижем, а потома вернем обратно в лес.

Видимо, недоумение на ее лице отразилось слишком явно, потому что охотник пояснил:

– Шерсть храпуна плотная и теплая. В одной рубахе можно лютый мороз пережить. Так что, считайте, удачная находка!

– Оставили бы на развод тогда, – предложила Вильма, разглядывая храпуна уже с практической стороны. В отличие от южных провинций, где земля была щедрой, а самой страшной бедой становилась засуха, Иствер жил в основном за счет поставок пушнины и китового промысла. Вот если еще и ферму каких-нибудь храпунов развести…

– Может, и оставили бы. Но каждое лето с континента проверка от гильдии магов. За нечисть в городе по голове не погладят: и нам штраф влепят, и нечисть уничтожат. А так этот малыш переберется куда-нибудь к горам. Там у них целые лежбища встречаются.

– А он после стрижки не замерзнет?

– Обижаете! Мы же знаем сколько срезать, чтобы холода продержался.

Повозка с храпуном покатилась дальше по дороге, а Вильма завернула к пекарне. Она пришла пораньше – вчера в самый важный момент выяснилось, что заканчивается сахар и сладкие булочки могут перестать быть таковыми. Пришлось зайти с утра на рынок, закупить новый мешок. Приобретать ингредиенты Маришка поручила Вильме, без толики сомнений раскрыв перед малознакомой женщиной кубышку с деньгами.

– Я вернулась! – заявила ведьма с порога, пристукнув каблучками, чтобы сбить снег.

Пекарня ответила тишиной. В зале никого не было, а когда Вильма прошла к прилавку, со стороны кухни донеслись звуки глухого рыдания.

– Мариша, что-то случилось? – обеспокоенно спросила Вильма, влетая на кухню, и замерла.

За столом с чашкой чая и ароматными оладьями с черничным вареньем сидела соседка из дома напротив, госпожа Торви, дородная женщина с оспинками на лице. Маришка пыталась ее успокоить, похлопывая по спине, но женщина рыдала все сильнее. Из ее сбивчивых жалоб Вильма поняла, что у соседки на днях пропала пара цыплят, а сегодня умертвили петуха – на столе сбоку как раз лежал удушенный трупик. Не сказать, чтобы кого-то кроме хозяйки сильно огорчила потеря – петух по утрам орал так, что слышало, наверное, полгорода. Но горя госпожи Торви это не умаляло.

– Я на лис поначалу думала. Они шалят, бывает. Цыпленка утащить могут, на кроликов зарятся, – всхлипывая, рассказывала она, попутно отщипывая по кусочку от оладьи. Маришка великодушно предложила разделить с ней завтрак, наверняка надеясь, что еда утихомирит слезы. Увы, госпожа Торви плакала и ела одновременно. – Но вы посмотрите на эти следы! – Женщина перевернула лежащего на столе петуха, показывая след на шее, как от веревки. – Душехвостка постаралась, как пить дать!

Душехвостка, похожая на куниц нечисть, обитала в лесах неподалеку от поселений. С весны по осень она охотилась на полевок, белок и лесных птиц. А зимой, когда пропитания не хватало, выбиралась из нор и нападала на домашнюю скотину, удушая жертву длинным хвостом. И ладно бы душехвостка выбирала только мелких животных. Но нет! Она могла и обвить козу, и напасть на ребенка! А к госпоже Торви как раз приехала дочь с годовалым сыном…

– Это все очень печально. Я могу что-то для вас сделать? – терпеливо спросила Маришка, вклинившись между слезами и жалобами.

– Поговори с Рейдаром, он тебя послушает. Пусть вышлет кого-нибудь, чтобы поймали эту тварь! – нервно заламывая руки, ответила госпожа Торви.

Маришка помрачнела и крепко сжала собственную чашку.

– Увы, тут я не помощница, зря вы ко мне обратились, – хмуро ответила обычно добрая и милая булочница.

– Но вы же…

– Госпожа Торви, я говорила и повторять больше не буду: меня с Рейдаром ничего не связывает! Нужна его помощь – идите на прием, уверена, он вас выслушает, – повысив голос, прервала ее Маришка.

– А за это время душехвостка успеет придушить кого-нибудь еще! – всхлипнула госпожа Торви. Кажется, ее истерика готова была пойти по второму кругу.

– Ну сходите к Ньюберту! Он иногда помогает и без приказа бургомистра.

– Думаете, я не ходила? Четверть часа, наверное, в дверь стучала, никто не открыл! Уж не знаю, чем он так утром был занят, что не услышал! – На этот раз пристальный взгляд достался Вильме.

Что бы там ни надумала госпожа Торви, а Хенли крепко спал, потому что вчера опять надрался виски. Пристрастие соседа к выпивке Вильма считала вторым его недостатком. Первым было то, что он оказался магом. Пил Хенли почти столько же, сколько колдовал, а колдовал он много. Не то чтобы ведьма терпеть не могла его пьяным – маг вел себя более чем достойно, хотя порой от выпивки едва держался на ногах. Вильма на примере отца знала, в какую развалину может превратить сильного и здорового мужчину спиртное, и, несмотря на всю нелюбовь к магам, не желала соседу такой участи.

Маришка тоже чувствовала себя не в своей тарелке, ее раздирали противоречивые чувства. Доброй булочнице было неприятно отказывать в помощи, но… Что же произошло у них с Рейдаром? И не расспросишь, ситуация неподходящая.

– Хотите, я попробую помочь? – прежде чем соседка снова залилась слезами, вклинилась в разговор Вильма. Госпожа Торви не особо ей нравилась, но видеть, как расстраивается Маришка, было невыносимо. – Насколько помню, душехвостка чуть больше куницы. Не сожрет же она меня, если я попробую ее поймать.

– А ты справишься? – с подозрением посмотрела на нее госпожа Торви, шмыгнув длинным носом.

– Прошлой осенью в нашей лавке завелись крысы. Чуть не сгрызли столик из красного дерева. Так что ловушки на них я ставить научилась, – пожала плечами Вильма.

Соседка значительно приободрилась. Чай был допит в один глоток, оладьи наскоро доедены, а остатки варенья подобраны ложкой.

– Идем. Хоть у кого-то здесь есть чувство взаимовыручки. – Госпожа Торви забрала петуха и, проходя мимо Маришки, вздернула нос, всем видом показывая, что не сильно-то и хотела ее помощи.

Хозяйка придержала Вильму за локоть.