Вильма вздохнула. Кажется, в Иствере она неожиданно обрела популярность!

Чай пришлось пить на ходу. Сначала Вильма следила за джемом, затем помогала раскатывать тесто. Мори лепила пироги – да так ловко, что ведьма пару раз ловила себя на мысли, что не замечает ее слепоты. Она и с очагом ловко управлялась, не особо подпуская Маришку: негоже было в ее положении поднимать тяжелый противень. Но хозяйка пекарни все равно крутилась как юла, бегала из кухни в зал и обратно, а количество посетителей не уменьшалось.

Вильму печь никто не заставлял: ее заботой стала сама лавка. Прибраться, разложить хлеб, постоять за прилавком. Если выдалась свободная минутка, то и на кухне помочь, но здесь из собственного желания. Впрочем, ведьма отказываться не собиралась, готовить ей нравилось.

Устраиваясь на работу в столь оживленное местечко, Вильма не учла одного – здесь сложно было избежать случайных встреч. Она вынесла в лавку очередную порцию пирогов и нос к носу столкнулась с Синой. Вдова пришла за хлебом и уже расплатилась, но сбегать, не поздоровавшись, казалось как-то неправильно.

– Госпожа Сенгир, добрый день, – с запинкой кивнула аптекарша, сжимая ручку корзины.

– Госпожа Верди. – Вильма тоже склонила голову, досадуя про себя, что не задержалась на кухне на пару минут. Прятаться от Сины она не собиралась, но надеялась хотя бы пару недель избегать встреч. Хотелось дать возлюбленной Руди время примириться с ее появлением в городе.

– Устроились на работу?

– Живете неподалеку?

Они спросили одновременно, и обе замолчали. Первой заговорила аптекарша:

– Руди беспокоится о том, где вы остановились. В гостинице сказали, что вы не оставались ночевать.

– С Семгой не пустили, а бросить кота я не могла. В итоге поселилась у господина Ньюберта. Думаю пробыть там до весны, так что скажите Руди, чтобы не волновался.

– У Хенли? – Сина просветлела лицом. – Это замечательно! Тогда о вашей безопасности действительно можно не переживать.

– Почему?

Ответить вдова не успела.

– Вильма, мне нужна твоя помощь! Тесто убегает, – позвала ее Мори.

– Мне надо идти. Передавайте Руди, что со мной все хорошо, – попросила Вильма и заторопилась на кухню. По крайней мере, у нее появился достойный повод избежать неловкости.

Полдня пролетело как не бывало, и Вильма окончательно уверилась, что с местом работы ей повезло. Маришка ни на кого не кричала, даже когда Мори чуть не загубила партию булочек, к тому же хозяйка и Мори оказались теми еще болтушками. За день ведьма узнала о городе и его жителях больше, чем за все путешествие на «Крачке»!

– Оставь, я доделаю. У меня для тебя другое поручение, – остановила ее Маришка, когда Вильма вынесла очередную корзину с булочками и заторопилась обратно на кухню. – Мори, и ты иди сюда, хватит пирог украшать, он и без того отлично выглядит.

Маришка поставила на прилавок объемную корзину, доверху наполненную хлебом.

– Вот, надо разнести заказы покупателям. Сделаете – и можете сегодня больше не появляться. Вильма, я понимаю, ты только приехала и почти не знаешь город, поэтому бери с собой Мори – она подскажет, куда идти. Я бы посыльного отправила, да пару краюх надо отнести в рыбацкий квартал, посыльных потом до утра не дождаться! Им же только дай повод: кружечку за встречу, кружечку за булочку! А потом говорят: почему хлеб черствый приносят!..

Она с сердитым видом накрыла корзину белой салфеткой и пододвинула ее Вильме.

– Советую доки оставить напоследок. В центре города дома рядышком находятся, быстрее обернетесь. А когда будете в порту, близко к морю не подходите! Сегодня штормит, и рыболикие могут выбраться на охоту.

Ведьма обещала последовать ее совету. Не хотелось волновать булочницу в ее положении. Да Вильма и сама подозревала – в том, что касается нечисти, местные жители разбираются поболе нее. Лучше слушаться.



Как и сказала хозяйка пекарни, с первыми заказами они управились быстро: дома находились неподалеку от центральной площади и найти их не составило труда. Мори, несмотря на слепоту, уверенно ориентировалась в городе и точно знала, где и куда повернуть. Вильма всего пару раз придерживала ее за локоть, когда девочка ступала со снежной тропинки на раскатанный лед.

Темнело, и по дороге на побережье им встретился пожилой фонарщик: в городе зажигались первые огни. К порту вела извилистая дорожка, и если бы Вильма шла одна, то наверняка потерялась. Чем ближе подходили к морю, тем становилось холоднее. Подвесив полегчавшую корзину на локоть, ведьма подышала на замерзшие ладони, пытаясь хоть немного согреться. Срочно, срочно надо было вязать теплую шаль и рукавицы! Ветер у берега дул еще пронзительнее, а сырость пробирала до костей.

Порт делился на две части. В первой была построена верфь и стояли суда, отошедшие на зимнюю спячку. Жизнь вокруг них будто замерла. Ко второй вел пологий склон, и, пройдя по нему, Вильма и Мори очутились в рыбацком квартале.

К морю вел крутой спуск и несколько деревянных лесенок, по которым можно было спуститься и полюбоваться на первый ледок, трескающийся от волн. А вот сами дома располагались выше, чтобы не навредили шторма. Вчера Вильма не обратила внимания, а сегодня удивилась новому открытию: некоторые дома здесь выглядели непропорционально. Входные двери не превышали полутора ярдов, а окна были крохотными, в такие и свет нормально не проникнет! Жители домов – рослые и крепкие – смотрелись чужаками рядом с миниатюрным входом в жилище!

На побережье царило оживление, и пришлось следить за сохранностью кошелька. Зато какие запахи! Вильма приостановилась у коптильни, жадно вдыхая аромат копченой рыбы. В Маскарте ей как-то довелось попробовать рыбку с севера, и вкуснее она не ела! Жирная, в меру соленая, рыба изумительно сочеталась даже с зачерствелым хлебом. А уж если к ней картошку сварить и присыпать специями! Пожалуй, стоит приготовить как-нибудь на ужин…

– Госпожа Сенгир, Мори, что вы здесь делаете? – окликнул знакомый мальчишеский голос, и Вильма оглянулась. Из коптильни вышел Олли. В руках юнга держал связку копченых окуней на леске.

– Разносим заказы. – Ведьма приподняла корзину, в которой осталась одна краюха да яблочный пирог. – Я устроилась в пекарню Маришки. А ты закупаешься?

– Кое-кто настоял на праздничном ужине в честь моего возвращения. А сам в это время болтался с госпожой Сенгир, – ответил Олли немного ворчливо, покосившись на сестру.

– Не болталась, а работала, – наставительно ответила девчонка и ловко, несмотря на слепоту, увернулась от шлепка брата. – Отдохнул?

– Уже устал отдыхать, – признался мальчишка и, подскочив к Вильме, попытался забрать у нее корзину. – Я вас провожу, – безапелляционно предложил он. – Кому надо отнести хлеб?

– Да мы почти со всем справились. Остался только Густав. Ой, а Маришка, наверное, по привычке хлеб отправила, я и не подумала, – ойкнула Мори и пояснила: – Это пока капитана нет, Густаву хлеб на дом приносят. Густав – младший брат господина Хагарда.

– Густав – сказитель и немного дурачок, – добавил Олли специально для Вильмы, пока она окончательно не запуталась, и тотчас охнул, получив локтем от сестры. – Ну не дурачок, а со странностями, – поправился он. – Он несколько недель прожил у рыболиких, вот умом и тронулся.

– Рыболикие его в пещеры утащили. Ему тогда лет пятнадцать было, – добавила Мори.


– Повезло, что спасли, – признала Вильма.

– Он сам сбежал, – удивил ее Олли. – А все потому, что сразу эти твари не жрут, держат про запас, кормят сырой рыбой. Говорят, у них деликатес такой – сначала накормить человека до отвала, а потом…

– Олли! – прикрикнула Мори, прежде чем брат пустился в неаппетитные подробности. – Вы не бойтесь, Густав очень добрый, хоть и чудаковатый, – торопливо закончила она.

– Да я и не боюсь.

Признаться, Вильме было любопытно посмотреть на этого загадочного Густава, перехитрившего нечисть!

Жили братья вдвоем в небольшом доме на побережье. После похищения Густав казался людям немного не от мира сего, он мог часами бесцельно бродить по берегу или, наоборот, сутками напролет не выходить из дома, дрожа от страха. У Хагарда же единственной любовью было море. Впрочем, братья не замкнулись в себе. Оба рассказывали занятно, и к ним любила приходить местная детвора, послушать байки капитана о далеких странах или страшилки Густава о жизни рыболиких. Бывало, и взрослые присоединялись, и тогда посиделки грозили затянуться до утра.

– Дядя Густав, открой, это Мори, – постучалась девчушка в дубовую дверь. Отдернулась занавеска на маленьком окошке, и Вильма заметила бородатое лицо, затем послышались торопливые шаги, и дверь открылась.

– Мышка Мори и малыш Олли! Давненько вы не навещали Густава! – воскликнул стоящий в дверях мужчина. Он был странно одет – Вильма впервые видела на мужчине столько украшений: деревянные браслеты, ожерелье из ракушек и костяшек, даже черная борода была заплетена в маленькие косички с деревянными бусинками: постукивая друг о друга, бусинки издавали тихий звук, будто чей-то шепот. На одежде были вышиты руны, хотя магией от мужчины не пахло. – А что за красавица вместе с вами? – Он склонил голову набок, разглядывая Вильму.

Близнецы дружно фыркнули, а ведьма опешила. Комплимент оказался неожиданным, но приятным.

– Госпожа Сенгир? – За спиной брата появился капитан, с удивлением разглядывая гостей. В обычной домашней одежде, он растерял половину своего устрашающего облика. – Какими ветрами?

– Принесла хлеб от Маришки. – Вильма протянула ему корзину.

– Вот гоблин! Совсем забыл предупредить, чтобы не отправляла. – Он только сейчас сообразил, в каком виде встречает гостей, и торопливо поправил ворот рубашки. – Простите, из-за меня вам в такую даль идти пришлось!

– Ничего, это моя работа.

– Глупость это, причем не ваша, – с досадой вздохнул капитан. – Больше не приносите, сам за хлебом приходить буду. Вы, наверное, замерзли, пока шли. Может, зайдете в дом, погреетесь?

– Да как-то неудобно…

– А мы хотели послушать о рыболиких, – скромно призналась Мори, ткнув брата локтем под бок, и тот горячо подтвердил ее слова.

Густав сразу оживился.

– Так вы хотите узнать историю Густава? Что же вы сразу не сказали!

Близнецы с надеждой уставились на нее, и Вильма сдалась. С работой она закончила, а на улице все равно стемнело, и можно было никуда не торопиться.

– Мы ведь не помешаем? – уточнила она, придержав рванувшего вперед Олли за шиворот. Хагард мотнул головой.

– Только у нас не прибрано, не обессудьте. – Капитан посторонился, пропуская их в дом.

И все же до чего неудобные двери! Даже ей, невысокой, приходилось наклоняться, чтобы не удариться макушкой.

– Узнаю этот взгляд! – рассмеялся Хагард, заметив ее недоумение. – Все жители с континента этим интересуются. Почему такие здоровяки делают настолько маленькие двери? А объясняется это просто – ветер.

– Ветер?

– Северные ветра очень холодные и сильные, и мы стараемся сохранить тепло подольше. Вот вам сейчас холодно? Так в Маскарте зима, как у нас осень. А на зиму здесь налюбуетесь – бывает такой мороз, что сырое яйцо застывает.

– Брат, гости пришли к Густаву, а не к тебе, – с неприкрытой обидой произнес сказитель, отчего-то говоря о себе как о ком-то третьем.

– Не буду мешать. Он очень ревнив, когда дело касается его историй, – шепотом добавил Хагард, наклонившись к ведьме.

Вильма ощутила исходящий от него запах моря. Кажется, капитан пропитался морской солью, раз дома пах так, словно стоял на палубе корабля.

Ведьма позволила Густаву увести себя вглубь дома, уселась у камина вместе с близнецами прямо на потертую медвежью шкуру. Хагард подбросил поленьев, огонь затрещал веселее, осветив небольшую комнатушку. Над камином висело устрашающее украшение – шипастая чешуйчатая голова, чем-то напоминающая человеческое лицо, вот только нос отсутствовал, а губы были растянуты до ушей. Видимо, это и был один из рыболиких.

Капитан принес гостье и брату по кружке подогретого вина со специями, близнецам же достался ароматный травяной настой. Вино Вильма только пригубила – пить на голодный желудок было чревато, но теплая кружка приятно грела руки.

– А теперь слушайте. Дело было глубокой осенью, и Густав был немногим старше Мышки и Малыша… – сделав большой глоток вина, начал сказитель.



В тот год морозы ударили рано. Еще не наступила зима, а море покрылось коркой льда. Последний корабль вернулся в порт, а рыбаки ждали, когда лед укрепится и можно будет выйти на зимнюю рыбалку.

Старший брат пропадал целыми днями – закончилось его первое плаванье, и надо было разобрать груз и подготовить шхуну для долгой зимовки. Обычному матросу, грезящему стать капитаном, до своей мечты было тянуться и тянуться! Густав тоже порывался помочь, но на второй день поскользнулся на мостках и неудачно подвернул ногу. Теперь ходить он мог только с костылями и чувствовал себя беспомощным и ненужным среди шума и суеты порта.

Морозы крепчали. Работать на улице стало совершенно невмоготу: от ледяного ветра не гнулись пальцы, и даже толстые рукавицы из овечьего меха не спасали. Хорошенько натопив камин, Густав сидел у окна, перебирал сети и слушал, как трещит лед и льдины находят одна на другую.

Он сам не помнил, в какой момент треск льда перекрыла звонкая чарующая песнь. Слов было не разобрать, но голос пробирал до дрожи. Никогда прежде Густав не слышал ничего чудеснее. В ней весенняя капель вплеталась в завывания ветра, и голос манил то тихим грустным шепотом, то ярким весельем.

Сети были забыты. Густав вскочил, не обращая внимания на боль в ноге, и вышел из дома. Побережье было пустынно. Ветер бил в лицо, насмешничал – кого ты здесь ищешь, в такую погоду? И снова лишь лед, лед кругом, и снежная крошка вперемешку с песком.

Показалось? Густав не хотел в это верить. Он спешно пошел вдоль берега, вслушиваясь в каждый треск и шорох. И наконец, издалека, почти неслышно, донесся нежный и манящий голос. Пение уводило юношу все дальше от дома, к морю. И вот уже лед затрещал под ногами, неокрепший, тонкий, с просвечивающей сквозь него темной водой. Как одурманенный шел Густав за загадочной незнакомкой. Но где же она? Ему показалось, он увидел среди снега и метели девичью фигуру. Шаг, еще один. Она застыла посреди льдов, не шевелясь, такая маленькая, такая хрупкая!..