– Они наверняка уже привыкли, что Патрик все время кого-нибудь выкапывает. – Анна усмехнулась. – Он у них уже постоянный клиент.
Эрика невольно ухмыльнулась.
– Как бы то ни было, интересно будет взглянуть, что даст новое обследование. И семья поддерживает нас, что само по себе приятно.
– Да уж, они, само собой, хотят знать, что же произошло.
Анна потянулась за новой булочкой. Остатки первой лежали на ее большом животе.
Эрика огляделась. Только теперь она заметила, как тихо в доме.
– А где дети? Они под наркозом?
– Нет, свалили поиграть к соседским детям, – ответила Анна. – А Дан пошел с нашими на озеро, так что я пока охраняю штаб. А ты поспи. Как уже было сказано, выглядишь ты ужасно.
– Спасибо, – ответила Эрика и показала ей язык.
Но с благодарностью приняла предложение. Тело громко напоминало о том, что ей уже не двадцать. Тем не менее сон пришел не сразу. Некоторое время она ломала голову над тем, с кам разговаривала Анна. И почему та столь поспешно положила трубку, когда появилась Эрика.
Бухюслен, 1672 год
Утро выпало холодное и туманное. Элин разрешили помыться с помощью тряпки и ведра воды, которое принесли в ее камеру, к тому же ей дали чистую белую рубашку. Она слышала об испытании для ведьм, но не знала, как это делается. Неужели ее сбросят с пристани, чтобы она билась в воде? Они хотят, чтобы она утонула? И ее тело всплыло ближе к весне?
Стражники грубо подвели ее к краю пристани. Там собралось множество народу, и она подумала, что власти специально решили устроить все это во Фьельбаке, чтобы причинить ей самое большое унижение.
Оглядевшись вокруг, Элин заметила в толпе много знакомых лиц. Все пребывали в радостном возбуждении. Эбба из Мёрхульта стояла в нескольких шагах от нее. Глаза ее горели от нетерпения.
Элин отвернулась от Эббы, не желая показать ей свой страх. Взглянула вниз на воду. Так темно… Так глубоко… Если ее бросят туда, она сразу же утонет, в этом Элин не сомневалась. Здесь она найдет свой конец. На пристани во Фьельбаке. На глазах у прежних друзей, соседей и врагов.
– Свяжите ее! – приказал ленсман стражникам, и Элин с ужасом посмотрела на него.
Если ее свяжут, она мгновенно пойдет ко дну и утонет среди крабов и тины. Элин закричала и попыталась вырваться. Но они были сильнее и повалили ее на землю. Ее ноги обкрутили грубой веревкой, а руки связали за спиной.
Чуть в стороне мелькнул знакомый подол юбки, и Элин удалось поднять голову. Посрели толпы стояла Бритта. И Пребен с ней. Он так же нервно вертел в руках свою шляпу, как тогда, когда навещал ее в тюрьме, а Бритта с улыбкой наблюдала за сестрой, которая лежала, связанная, в белой рубашке. Пребен отвернулся.
– Посмотрим, сможет ли она держаться на воде! – проговорил ленсман, оборачивась к собравшимся.
Заметно было, что он наслаждается всеобщим вниманием и воодушевлением и хочет извлечь из этого момента все, что можно.
– Если поплывет, то она, без сомнений, ведьма; если утонет, то не ведьма. Тогда постараемся достать ее поскорее, пока не станет поздно.
Он загоготал, толпа вторила ему. Лежа на земле, связанная грубой веревкой, Элин молилась Богу, не в силах сделать ничего другого, чтобы сдержать панику. Дышала она резко и поверхностно, словно пробежала немалое расстояние. В ушах у нее шумело.
Когда ее подняли, веревки впились в тело, и она закричала в голос. Крик тут же оборвался, когда она упала в воду и рот ее заполнился соленой водой. От холода тело сжалось, и Элин ожидала, что уйдет под воду и ее тут же утянет на дно. Но ничего не произошло. Она лежала лицом вниз, но могла поднять голову и набрать воздуху.
Вместо того чтобы утонуть, Элин покачивалась на волнах. Народ на пристани охнул. Потом все наперебой заорали.
– Ведьма! – крикнул кто-то, а остальные подхватили:
– Ведьма!
Элин вытащили так же грубо, как и бросили в воду, но она уже не кричала. Боль ушла куда-то далеко.
– Вы видели! – крикнул ленсман. – Поплыла, как утка, проклятая ведьма!
Публика завопила, и Элин с трудом приподняла голову. Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, – спины Пребена и Бритты, когда те повернулись и пошли прочь. Кажется, Эбба из Мёрхульта плюнула ей в лицо в тот момент, когда Элин погрузилась в темноту.
* * *
Джеймс не ответил на телефонный звонок, но Йоста и Паула решили рискнуть в надежде застать его дома.
– Ой, неужели эта милая тетушка продает свой дом? – сказала Паула, когда они проезжали маленький красный домик у дороги.
– Милая тетушка? – переспросил Йоста, поглядев на дом и табличку «Продается».
– Да, мы с Мартином были у нее, когда опрашивали соседей. Ей за девяносто. Когда мы пришли, она смотрела по телевизору ММА.
Флюгаре расхохотался.
– Почему бы и нет? На старости лет я, пожалуй, тоже стану фанатом ММА.
– Да уж, непростая задача как-то убить время, живя на отшибе, когда уже никуда не можешь добраться… В основном она сидит у кухонного окна и наблюдает за тем, что происходит снаружи.
– Мой папа тоже так делал, – сказал Йоста. – Интересно, зачем? Может быть, это способ сохранить контроль, когда жизнь начинает казаться хрупкой?
– Может быть, – ответила Паула. – Но мне кажется, это сугубо шведский феномен. Только вы оставляете своих стариков сидеть в одиночестве. В Чили это даже не обсуждается – там ухаживают за своими стариками до самого конца.
– Стало быть, если я правильно тебя понял, вы с Юханной будете жить под одной крышей с твоей мамой и Мелльбергом до конца их дней. – Йоста засмеялся.
Паула в ужасе уставилась на него.
– Когда ты так говоришь, шведская модель начинает казаться мне куда более привлекательной.
– Я подозревал это, – сказал Флюгаре.
Тем временем они подъехали к дому Хелены и Джеймса, и Паула припарковалась рядом с хозяйской машиной. Хелена сразу же открыла дверь, едва они постучали. По выражению ее лица трудно было судить, что она испытала, увидев их.
– Привет, Хелена, – сказал Йоста. – Мы хотели бы поговорить с Джеймсом. Он дома?
Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло испуганное выражение, но оно тут же исчезло, словно его и не было.
– Он тренируется в стрельбе позади дома.
– Мы можем пойти туда, не рискуя жизнью? – спросила Паула.
– Да, крикните ему и предупредите, что вы идете, тогда все будет в порядке.
Действительно, поодаль раздавались одиночные выстрелы. Йоста вместе с Паулой двинулся в том направлении.
– Не знаю, стоит ли мне начинать подсчитывать, сколько законов он нарушает, занимаясь здесь стрельбой? – пробормотала Паула.
Йоста покачал головой.
– Думаю, будет лучше, если мы пока закроем на это глаза. Но при первой же возможности всерьез поговорим с ним о недопустимости подобных действий.
Выстрелы звучали все громче и громче, по мере того как они подходили ближе.
– Джеймс! – крикнул Флюгаре. – Это Йоста и Паула из полицейского участка Танумсхеде. Не стреляй!
Выстрелы смолкли. На всякий случай Йоста крикнул снова:
– Джеймс! Подтверди, что ты нас услышал!
– Я вас слышу! – ответил Джеймс.
Они прибавили шагу и вскоре увидели его за деревьями. Он стоял, сложив руки на груди, положив оружие на пень. Йоста невольно отметил, что перед ним человек, вызывающий благоговейный ужас. А то, что он обожал одеваться так, словно снимается в американском военном фильме, делало его фигуру еще более пугающей.
– Знаю, знаю, здесь нельзя стрелять, – сказал Джеймс, обезоруживающе подняв ладони.
– Да, и об этом мы поговорим в следующий раз, – сказал Йоста. – Но сейчас мы пришли сюда не за этим.
– Я только уберу пистолет, – сказал Джеймс, поднимая оружие с пня.
– Это «кольт»? – спросила Паула.
Джеймс гордо кивнул.
– Да, «М-тысяча девятьсот одиннадцать». Он находился на вооружении лиц офицерского и сержантского состава всех видов вооруженных сил США с тысяча девятьсот одиннадцатого по тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Применялся в обеих мировых войнах, в Корейской и Вьетнамской войне. Это мое первое оружие; я получил его от отца, когда мне исполнилось семь. Из него я учился стрелять.
Йоста воздержался от комментариев по поводу того, насколько неуместно дарить семилетнему ребенку боевое оружие. Он заподозрил, что Джеймс его не поймет.
– Ты и своего сына научил стрелять? – спросил он, пока Джеймс аккуратно, почти с нежностью, убирал пистолет в сумку.
– Да, он отличный стрелок, – ответил тот. – В остальном он мало на что годится, но стрелять умеет. Кстати, он тренировался весь день – я пришел сразу после него. Из Сэма получился бы отличный снайпер, но он никогда не сдаст начальную физическую подготовку.
Он пренебрежительно фыркнул.
Йоста осторожно покосился на Паулу. Ее взгляд ясно показывал, что она думает по поводу того, как Джеймс отзывается о своем сыне.
– Так в чем же дело? – спросил тот, ставя сумку с пистолетом на землю.
– Речь идет о Лейфе Херманссоне.
Эрика невольно ухмыльнулась.
– Как бы то ни было, интересно будет взглянуть, что даст новое обследование. И семья поддерживает нас, что само по себе приятно.
– Да уж, они, само собой, хотят знать, что же произошло.
Анна потянулась за новой булочкой. Остатки первой лежали на ее большом животе.
Эрика огляделась. Только теперь она заметила, как тихо в доме.
– А где дети? Они под наркозом?
– Нет, свалили поиграть к соседским детям, – ответила Анна. – А Дан пошел с нашими на озеро, так что я пока охраняю штаб. А ты поспи. Как уже было сказано, выглядишь ты ужасно.
– Спасибо, – ответила Эрика и показала ей язык.
Но с благодарностью приняла предложение. Тело громко напоминало о том, что ей уже не двадцать. Тем не менее сон пришел не сразу. Некоторое время она ломала голову над тем, с кам разговаривала Анна. И почему та столь поспешно положила трубку, когда появилась Эрика.
Бухюслен, 1672 год
Утро выпало холодное и туманное. Элин разрешили помыться с помощью тряпки и ведра воды, которое принесли в ее камеру, к тому же ей дали чистую белую рубашку. Она слышала об испытании для ведьм, но не знала, как это делается. Неужели ее сбросят с пристани, чтобы она билась в воде? Они хотят, чтобы она утонула? И ее тело всплыло ближе к весне?
Стражники грубо подвели ее к краю пристани. Там собралось множество народу, и она подумала, что власти специально решили устроить все это во Фьельбаке, чтобы причинить ей самое большое унижение.
Оглядевшись вокруг, Элин заметила в толпе много знакомых лиц. Все пребывали в радостном возбуждении. Эбба из Мёрхульта стояла в нескольких шагах от нее. Глаза ее горели от нетерпения.
Элин отвернулась от Эббы, не желая показать ей свой страх. Взглянула вниз на воду. Так темно… Так глубоко… Если ее бросят туда, она сразу же утонет, в этом Элин не сомневалась. Здесь она найдет свой конец. На пристани во Фьельбаке. На глазах у прежних друзей, соседей и врагов.
– Свяжите ее! – приказал ленсман стражникам, и Элин с ужасом посмотрела на него.
Если ее свяжут, она мгновенно пойдет ко дну и утонет среди крабов и тины. Элин закричала и попыталась вырваться. Но они были сильнее и повалили ее на землю. Ее ноги обкрутили грубой веревкой, а руки связали за спиной.
Чуть в стороне мелькнул знакомый подол юбки, и Элин удалось поднять голову. Посрели толпы стояла Бритта. И Пребен с ней. Он так же нервно вертел в руках свою шляпу, как тогда, когда навещал ее в тюрьме, а Бритта с улыбкой наблюдала за сестрой, которая лежала, связанная, в белой рубашке. Пребен отвернулся.
– Посмотрим, сможет ли она держаться на воде! – проговорил ленсман, оборачивась к собравшимся.
Заметно было, что он наслаждается всеобщим вниманием и воодушевлением и хочет извлечь из этого момента все, что можно.
– Если поплывет, то она, без сомнений, ведьма; если утонет, то не ведьма. Тогда постараемся достать ее поскорее, пока не станет поздно.
Он загоготал, толпа вторила ему. Лежа на земле, связанная грубой веревкой, Элин молилась Богу, не в силах сделать ничего другого, чтобы сдержать панику. Дышала она резко и поверхностно, словно пробежала немалое расстояние. В ушах у нее шумело.
Когда ее подняли, веревки впились в тело, и она закричала в голос. Крик тут же оборвался, когда она упала в воду и рот ее заполнился соленой водой. От холода тело сжалось, и Элин ожидала, что уйдет под воду и ее тут же утянет на дно. Но ничего не произошло. Она лежала лицом вниз, но могла поднять голову и набрать воздуху.
Вместо того чтобы утонуть, Элин покачивалась на волнах. Народ на пристани охнул. Потом все наперебой заорали.
– Ведьма! – крикнул кто-то, а остальные подхватили:
– Ведьма!
Элин вытащили так же грубо, как и бросили в воду, но она уже не кричала. Боль ушла куда-то далеко.
– Вы видели! – крикнул ленсман. – Поплыла, как утка, проклятая ведьма!
Публика завопила, и Элин с трудом приподняла голову. Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, – спины Пребена и Бритты, когда те повернулись и пошли прочь. Кажется, Эбба из Мёрхульта плюнула ей в лицо в тот момент, когда Элин погрузилась в темноту.
* * *
Джеймс не ответил на телефонный звонок, но Йоста и Паула решили рискнуть в надежде застать его дома.
– Ой, неужели эта милая тетушка продает свой дом? – сказала Паула, когда они проезжали маленький красный домик у дороги.
– Милая тетушка? – переспросил Йоста, поглядев на дом и табличку «Продается».
– Да, мы с Мартином были у нее, когда опрашивали соседей. Ей за девяносто. Когда мы пришли, она смотрела по телевизору ММА.
Флюгаре расхохотался.
– Почему бы и нет? На старости лет я, пожалуй, тоже стану фанатом ММА.
– Да уж, непростая задача как-то убить время, живя на отшибе, когда уже никуда не можешь добраться… В основном она сидит у кухонного окна и наблюдает за тем, что происходит снаружи.
– Мой папа тоже так делал, – сказал Йоста. – Интересно, зачем? Может быть, это способ сохранить контроль, когда жизнь начинает казаться хрупкой?
– Может быть, – ответила Паула. – Но мне кажется, это сугубо шведский феномен. Только вы оставляете своих стариков сидеть в одиночестве. В Чили это даже не обсуждается – там ухаживают за своими стариками до самого конца.
– Стало быть, если я правильно тебя понял, вы с Юханной будете жить под одной крышей с твоей мамой и Мелльбергом до конца их дней. – Йоста засмеялся.
Паула в ужасе уставилась на него.
– Когда ты так говоришь, шведская модель начинает казаться мне куда более привлекательной.
– Я подозревал это, – сказал Флюгаре.
Тем временем они подъехали к дому Хелены и Джеймса, и Паула припарковалась рядом с хозяйской машиной. Хелена сразу же открыла дверь, едва они постучали. По выражению ее лица трудно было судить, что она испытала, увидев их.
– Привет, Хелена, – сказал Йоста. – Мы хотели бы поговорить с Джеймсом. Он дома?
Ему показалось, что в ее глазах промелькнуло испуганное выражение, но оно тут же исчезло, словно его и не было.
– Он тренируется в стрельбе позади дома.
– Мы можем пойти туда, не рискуя жизнью? – спросила Паула.
– Да, крикните ему и предупредите, что вы идете, тогда все будет в порядке.
Действительно, поодаль раздавались одиночные выстрелы. Йоста вместе с Паулой двинулся в том направлении.
– Не знаю, стоит ли мне начинать подсчитывать, сколько законов он нарушает, занимаясь здесь стрельбой? – пробормотала Паула.
Йоста покачал головой.
– Думаю, будет лучше, если мы пока закроем на это глаза. Но при первой же возможности всерьез поговорим с ним о недопустимости подобных действий.
Выстрелы звучали все громче и громче, по мере того как они подходили ближе.
– Джеймс! – крикнул Флюгаре. – Это Йоста и Паула из полицейского участка Танумсхеде. Не стреляй!
Выстрелы смолкли. На всякий случай Йоста крикнул снова:
– Джеймс! Подтверди, что ты нас услышал!
– Я вас слышу! – ответил Джеймс.
Они прибавили шагу и вскоре увидели его за деревьями. Он стоял, сложив руки на груди, положив оружие на пень. Йоста невольно отметил, что перед ним человек, вызывающий благоговейный ужас. А то, что он обожал одеваться так, словно снимается в американском военном фильме, делало его фигуру еще более пугающей.
– Знаю, знаю, здесь нельзя стрелять, – сказал Джеймс, обезоруживающе подняв ладони.
– Да, и об этом мы поговорим в следующий раз, – сказал Йоста. – Но сейчас мы пришли сюда не за этим.
– Я только уберу пистолет, – сказал Джеймс, поднимая оружие с пня.
– Это «кольт»? – спросила Паула.
Джеймс гордо кивнул.
– Да, «М-тысяча девятьсот одиннадцать». Он находился на вооружении лиц офицерского и сержантского состава всех видов вооруженных сил США с тысяча девятьсот одиннадцатого по тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Применялся в обеих мировых войнах, в Корейской и Вьетнамской войне. Это мое первое оружие; я получил его от отца, когда мне исполнилось семь. Из него я учился стрелять.
Йоста воздержался от комментариев по поводу того, насколько неуместно дарить семилетнему ребенку боевое оружие. Он заподозрил, что Джеймс его не поймет.
– Ты и своего сына научил стрелять? – спросил он, пока Джеймс аккуратно, почти с нежностью, убирал пистолет в сумку.
– Да, он отличный стрелок, – ответил тот. – В остальном он мало на что годится, но стрелять умеет. Кстати, он тренировался весь день – я пришел сразу после него. Из Сэма получился бы отличный снайпер, но он никогда не сдаст начальную физическую подготовку.
Он пренебрежительно фыркнул.
Йоста осторожно покосился на Паулу. Ее взгляд ясно показывал, что она думает по поводу того, как Джеймс отзывается о своем сыне.
– Так в чем же дело? – спросил тот, ставя сумку с пистолетом на землю.
– Речь идет о Лейфе Херманссоне.