Йоста подался вперед.
– Стало быть, все было как обычно? Никаких, даже малейших, отклонений? Вы не заметили ничего странного за пределами дома? Людей? Проезжавшие машины?
– Нет, ничего такого. Выходя из дома, я подумал – такое ощущение, что я один во всем мире не сплю. Услышал только пение птиц, а единственным живым существом, которое я встретил, был кот, который стал тереться о мои ноги.
– И потом вы уехали? Знаете, во сколько, хотя бы примерно?
– Будильник я поставил на шесть, в кухне провозился минут двадцать… Так что в шесть двадцать – в половине седьмого.
– И вернулись только после обеда? Вы кого-нибудь видели? С кем-нибудь разговаривали?
– Нет, я весь день провел в лесу. Когда мы покупали хутор, к нему прилагался участок леса, а за ним надо ухаживать…
Голос снова изменил ему.
– Стало быть, никто не может подтвердить, где вы были в течение дня?
– Вы в чем-то обвиняете Петера? – спросил Бенгт, побагровев. – Какого дьявола!
Йоста поднял ладонь. Он знал, что такая реакция последует. Так бывало всегда. И это было более чем понятно.
– Я должен задать эти вопросы. Мы должны исключить Эву и Петера. Я не думаю, что они замешаны. Но моя задача заключается в том, чтобы чисто формально исключить это.
– Всё в порядке, – проговорила Эва чуть слышно. – Мы понимаем. Бенгт, Йоста просто делает свое дело. Чем быстрее и лучше он это сделает…
– Хорошо, – ответил Бенгт, но остался сидеть неестественно прямо, готовый кинуться защищать сына.
– Нет, за целый день я никого не встретил, – сказал Петер. – Я был в лесу. Там даже приема нет, так что вы не увидите ни исходящих, ни принятых звонков. Я был совсем один. А потом отправился домой. Дома оказался без четверти три. Это я знаю точно, потому что посмотрел на часы, прежде чем въехать во двор.
– Хорошо, – сказал Йоста. – А вы, Эва? Как прошли ваши утро и день?
– Я проспала до половины десятого. Я тоже это точно знаю, потому что, проснувшись, первым делом смотрю на часы – если, конечно, не завела будильник. Помню, что я очень удивилась… – Она потрясла головой.
– Чему вы удивились? – спросил Йоста.
– Удивилась тому, что уже так поздно. Я редко сплю дольше чем до семи, – просыпаюсь сама. Наверное, просто устала накануне… – Она потерла глаза. – Потом поднялась, заглянула в комнату Неи и увидела, что ее нет. Но я не встревожилась. Ни капельки не встревожилась.
Она ухватилась за край стола.
– Почему вы не встревожились? – спросил Йоста.
– Она часто ездила с Петером, – вставила Улла.
Эва кивнула.
– Да, она очень любила ездить с ним в лес, к тому же обычно просыпалась очень рано. Так вот, я и подумала, что она уехала с ним.
– Что вы делали потом? В течение дня?
– Долго завтракала, читала газету, потом собиралась. Около одиннадцати решила поехать в Хамбургсунд и пройтись по магазинам. У меня так редко выпадает свободное время…
– Вы с кем-нибудь общались? – Йоста отпил глоток кофе, но кофе успел остыть, так что он поставил чашку обратно на блюдце.
– Я сварю еще, этот наверняка остыл, – сказала Улла и поднялась.
Он не стал протестовать, только благодарно улыбнулся.
– Нет, просто заглянула в несколько магазинов, – ответила Эва. – Народу было много, но никого знакомых я не встретила.
– Хорошо, – сказал Йоста. – Кто-нибудь приезжал сюда, на хутор, до или после вашей поездки в Хамбургсунд?
– Нет, никто не заходил. Конечно же, несколько машин проезжали мимо… Несколько человек, кто бегает… Еще, прежде чем уехать, я видела Дагмар, отправившуюся на прогулку, как всегда по утрам.
– Дагмар? – переспросил Йоста.
– Она живет в красном домике неподалеку от нас. И каждое утро выходит на прогулку.
Йоста кивнул и с благодарностью принял из рук Уллы чашку.
– Спасибо, – произнес он и отхлебнул кофе, на этот раз обжигающе горячего. – Было ли что-нибудь, что привлекло ваше внимание? Что-то, что выделялось?
Эва задумалась, нахмурив лоб.
– Подумайте хорошенько. Всякая мелочь может оказаться ценной.
Она покачала головой.
– Нет, все было как всегда.
– А как с телефонными разговорами? В течение дня вы с кем-нибудь разговаривали по телефону?
– Нет, насколько я помню… нет. Хотя что я говорю – я же звонила тебе, Улла, когда вернулась домой.
– Да, действительно, ты звонила.
Казалось, Улла удивлена тем обстоятельством, что еще вчера жизнь шла своим чередом. Ничто не предвещало краха…
– В каком часу это было?
Эва посмотрела на Уллу. Теперь она дрожала меньше. Йоста знал, что это относительное спокойствие – временная передышка. На короткие промежутки времени мозг вытеснял мысль, которая в следующую секунду снова наваливалась непосильным грузом. За годы службы в полиции он так много раз сталкивался с этим. То же горе. Разные лица. Разные реакции, но, по сути, похожие. И нет этому конца. Все новые и новые жертвы…
– Кажется, это было около часу. Бенгт, ты ведь тоже слышал, как звонила Эва. Ведь было около часу, правда? Мы спустились к Ла Мате, чтобы искупаться, а к часу вернулись домой готовить обед. – Она обернулась к Йосте. – В Торревьехе у нас всегда легкий обед, моцарелла с помидорами – помидоры там намного вкуснее, так что мы…
Она зажала себе рот рукой, осознав, что на секунду забыла о случившемся и разговаривала как обычно, затем тихо продолжила:
– Обратно в квартиру мы вернулись около часу. Эва позвонила чуть позже. И мы проговорили – минут десять?
Эва кивнула. Слезы снова полились из ее глаз, и Йоста потянулся за очередным бумажным полотенцем.
– Еще с кем-нибудь вы вчера разговаривали?
Он понимал, что им кажется совершенной дикостью, что он спрашивает о телефонных разговорах и о том, не встречались ли они с кем-нибудь. Но все обстояло именно так, как он им сказал. Их нужно исключить из числа подозреваемых, посмотреть, есть ли у них хоть какое-то алиби. Сам Флюгаре ни на секунду не верил, что Эва и Петер были замешаны. Однако он не первый полицейский в мировой истории, которому трудно поверить, что родители могут навредить собственному ребенку. И, к сожалению, многим пришлось убедиться в обратном. Бывают несчастные случаи. И, что особенно ужасно, не только они.
– Нет, только с Уллой. Потом приехал Петер, и тогда я поняла, что Нея была не с ним, и… дальше вы знаете.
Она так сжала бумажное полотенце, что костяшки ее пальцев побелели.
– Есть ли кто-то, кто мог желать смерти вашей дочери? – спросил Йоста. – У вас не возникло мыслей по поводу предполагаемых мотивов? Кто-то из вашего прошлого? Человек, враждебно настроенный к вам или вашей семье?
Оба покачали головами.
– Мы самые обычные люди, – сказал Петер. – Никогда не были замешаны в криминальных разборках.
– Может, бывшая или бывший, желающий отомстить?
– Нет, – ответила Эва. – Мы познакомились, когда нам было по пятнадцать лет. Других отношений у нас не было.
Йоста сделал глубокий вдох, прежде чем произнести следующую фразу, – но все же произнес ее.
– Я знаю, что этот вопрос может показаться оскорбительным, особенно в нынешней ситуации; но были ли у кого-то из вас отношения на стороне? Я спрашиваю не для того, чтобы обидеть вас, а лишь для того, чтобы выяснить все возможные мотивы. Может быть, кто-то счел, что Нея стоит у него или у нее на пути?
– Нет, – ответил Петер и уставился на Йосту. – Боже мой… Нет. Мы все время проводим вместе и никогда бы… Нет.
Эва затрясла головой.
– Нет, нет, нет… Почему вы тратите на это время? На нас? Почему вы не ищете убийцу? Есть в наших краях люди, которые…
Она побледнела, осознав, что собиралась сказать, какое слово чуть было не произнесла – и что это означало.
– Так она… ее… О боже!
Эва разрыдалась так, что эхо отдалось в стенах кухни, и Йоста с трудом сдержался, чтобы не встать и не уйти. Так невыносимо было видеть глаза родителей Неи, когда они поняли, что у них есть к нему вопрос, ответ на который они не хотят слышать…
А у Йосты не было ответа, и он ничем не мог их утешить, потому что сам не знал.
* * *
– Извините, но там снаружи творится черт-те что!
Йорген обернулся к юному ассистенту. На виске у него пульсировала жила.
– Какого черта? Мы тут работаем, а не дурака валяем!
Он толкнул оператора, подошедшего к нему слишком близко, тот попятился и чуть не врезался в стол в павильоне, изображавшем гостиную. Одна из ваз чуть не упала на пол.
– Стало быть, все было как обычно? Никаких, даже малейших, отклонений? Вы не заметили ничего странного за пределами дома? Людей? Проезжавшие машины?
– Нет, ничего такого. Выходя из дома, я подумал – такое ощущение, что я один во всем мире не сплю. Услышал только пение птиц, а единственным живым существом, которое я встретил, был кот, который стал тереться о мои ноги.
– И потом вы уехали? Знаете, во сколько, хотя бы примерно?
– Будильник я поставил на шесть, в кухне провозился минут двадцать… Так что в шесть двадцать – в половине седьмого.
– И вернулись только после обеда? Вы кого-нибудь видели? С кем-нибудь разговаривали?
– Нет, я весь день провел в лесу. Когда мы покупали хутор, к нему прилагался участок леса, а за ним надо ухаживать…
Голос снова изменил ему.
– Стало быть, никто не может подтвердить, где вы были в течение дня?
– Вы в чем-то обвиняете Петера? – спросил Бенгт, побагровев. – Какого дьявола!
Йоста поднял ладонь. Он знал, что такая реакция последует. Так бывало всегда. И это было более чем понятно.
– Я должен задать эти вопросы. Мы должны исключить Эву и Петера. Я не думаю, что они замешаны. Но моя задача заключается в том, чтобы чисто формально исключить это.
– Всё в порядке, – проговорила Эва чуть слышно. – Мы понимаем. Бенгт, Йоста просто делает свое дело. Чем быстрее и лучше он это сделает…
– Хорошо, – ответил Бенгт, но остался сидеть неестественно прямо, готовый кинуться защищать сына.
– Нет, за целый день я никого не встретил, – сказал Петер. – Я был в лесу. Там даже приема нет, так что вы не увидите ни исходящих, ни принятых звонков. Я был совсем один. А потом отправился домой. Дома оказался без четверти три. Это я знаю точно, потому что посмотрел на часы, прежде чем въехать во двор.
– Хорошо, – сказал Йоста. – А вы, Эва? Как прошли ваши утро и день?
– Я проспала до половины десятого. Я тоже это точно знаю, потому что, проснувшись, первым делом смотрю на часы – если, конечно, не завела будильник. Помню, что я очень удивилась… – Она потрясла головой.
– Чему вы удивились? – спросил Йоста.
– Удивилась тому, что уже так поздно. Я редко сплю дольше чем до семи, – просыпаюсь сама. Наверное, просто устала накануне… – Она потерла глаза. – Потом поднялась, заглянула в комнату Неи и увидела, что ее нет. Но я не встревожилась. Ни капельки не встревожилась.
Она ухватилась за край стола.
– Почему вы не встревожились? – спросил Йоста.
– Она часто ездила с Петером, – вставила Улла.
Эва кивнула.
– Да, она очень любила ездить с ним в лес, к тому же обычно просыпалась очень рано. Так вот, я и подумала, что она уехала с ним.
– Что вы делали потом? В течение дня?
– Долго завтракала, читала газету, потом собиралась. Около одиннадцати решила поехать в Хамбургсунд и пройтись по магазинам. У меня так редко выпадает свободное время…
– Вы с кем-нибудь общались? – Йоста отпил глоток кофе, но кофе успел остыть, так что он поставил чашку обратно на блюдце.
– Я сварю еще, этот наверняка остыл, – сказала Улла и поднялась.
Он не стал протестовать, только благодарно улыбнулся.
– Нет, просто заглянула в несколько магазинов, – ответила Эва. – Народу было много, но никого знакомых я не встретила.
– Хорошо, – сказал Йоста. – Кто-нибудь приезжал сюда, на хутор, до или после вашей поездки в Хамбургсунд?
– Нет, никто не заходил. Конечно же, несколько машин проезжали мимо… Несколько человек, кто бегает… Еще, прежде чем уехать, я видела Дагмар, отправившуюся на прогулку, как всегда по утрам.
– Дагмар? – переспросил Йоста.
– Она живет в красном домике неподалеку от нас. И каждое утро выходит на прогулку.
Йоста кивнул и с благодарностью принял из рук Уллы чашку.
– Спасибо, – произнес он и отхлебнул кофе, на этот раз обжигающе горячего. – Было ли что-нибудь, что привлекло ваше внимание? Что-то, что выделялось?
Эва задумалась, нахмурив лоб.
– Подумайте хорошенько. Всякая мелочь может оказаться ценной.
Она покачала головой.
– Нет, все было как всегда.
– А как с телефонными разговорами? В течение дня вы с кем-нибудь разговаривали по телефону?
– Нет, насколько я помню… нет. Хотя что я говорю – я же звонила тебе, Улла, когда вернулась домой.
– Да, действительно, ты звонила.
Казалось, Улла удивлена тем обстоятельством, что еще вчера жизнь шла своим чередом. Ничто не предвещало краха…
– В каком часу это было?
Эва посмотрела на Уллу. Теперь она дрожала меньше. Йоста знал, что это относительное спокойствие – временная передышка. На короткие промежутки времени мозг вытеснял мысль, которая в следующую секунду снова наваливалась непосильным грузом. За годы службы в полиции он так много раз сталкивался с этим. То же горе. Разные лица. Разные реакции, но, по сути, похожие. И нет этому конца. Все новые и новые жертвы…
– Кажется, это было около часу. Бенгт, ты ведь тоже слышал, как звонила Эва. Ведь было около часу, правда? Мы спустились к Ла Мате, чтобы искупаться, а к часу вернулись домой готовить обед. – Она обернулась к Йосте. – В Торревьехе у нас всегда легкий обед, моцарелла с помидорами – помидоры там намного вкуснее, так что мы…
Она зажала себе рот рукой, осознав, что на секунду забыла о случившемся и разговаривала как обычно, затем тихо продолжила:
– Обратно в квартиру мы вернулись около часу. Эва позвонила чуть позже. И мы проговорили – минут десять?
Эва кивнула. Слезы снова полились из ее глаз, и Йоста потянулся за очередным бумажным полотенцем.
– Еще с кем-нибудь вы вчера разговаривали?
Он понимал, что им кажется совершенной дикостью, что он спрашивает о телефонных разговорах и о том, не встречались ли они с кем-нибудь. Но все обстояло именно так, как он им сказал. Их нужно исключить из числа подозреваемых, посмотреть, есть ли у них хоть какое-то алиби. Сам Флюгаре ни на секунду не верил, что Эва и Петер были замешаны. Однако он не первый полицейский в мировой истории, которому трудно поверить, что родители могут навредить собственному ребенку. И, к сожалению, многим пришлось убедиться в обратном. Бывают несчастные случаи. И, что особенно ужасно, не только они.
– Нет, только с Уллой. Потом приехал Петер, и тогда я поняла, что Нея была не с ним, и… дальше вы знаете.
Она так сжала бумажное полотенце, что костяшки ее пальцев побелели.
– Есть ли кто-то, кто мог желать смерти вашей дочери? – спросил Йоста. – У вас не возникло мыслей по поводу предполагаемых мотивов? Кто-то из вашего прошлого? Человек, враждебно настроенный к вам или вашей семье?
Оба покачали головами.
– Мы самые обычные люди, – сказал Петер. – Никогда не были замешаны в криминальных разборках.
– Может, бывшая или бывший, желающий отомстить?
– Нет, – ответила Эва. – Мы познакомились, когда нам было по пятнадцать лет. Других отношений у нас не было.
Йоста сделал глубокий вдох, прежде чем произнести следующую фразу, – но все же произнес ее.
– Я знаю, что этот вопрос может показаться оскорбительным, особенно в нынешней ситуации; но были ли у кого-то из вас отношения на стороне? Я спрашиваю не для того, чтобы обидеть вас, а лишь для того, чтобы выяснить все возможные мотивы. Может быть, кто-то счел, что Нея стоит у него или у нее на пути?
– Нет, – ответил Петер и уставился на Йосту. – Боже мой… Нет. Мы все время проводим вместе и никогда бы… Нет.
Эва затрясла головой.
– Нет, нет, нет… Почему вы тратите на это время? На нас? Почему вы не ищете убийцу? Есть в наших краях люди, которые…
Она побледнела, осознав, что собиралась сказать, какое слово чуть было не произнесла – и что это означало.
– Так она… ее… О боже!
Эва разрыдалась так, что эхо отдалось в стенах кухни, и Йоста с трудом сдержался, чтобы не встать и не уйти. Так невыносимо было видеть глаза родителей Неи, когда они поняли, что у них есть к нему вопрос, ответ на который они не хотят слышать…
А у Йосты не было ответа, и он ничем не мог их утешить, потому что сам не знал.
* * *
– Извините, но там снаружи творится черт-те что!
Йорген обернулся к юному ассистенту. На виске у него пульсировала жила.
– Какого черта? Мы тут работаем, а не дурака валяем!
Он толкнул оператора, подошедшего к нему слишком близко, тот попятился и чуть не врезался в стол в павильоне, изображавшем гостиную. Одна из ваз чуть не упала на пол.