– Ну и как там все у тебя? – спросила Анна и откинулась назад в шезлонге с кричаще яркими подушками.

Всякий раз, когда они сидели на веранде, Анна проклинала эти подушки, но их сшила мама Дана, а она всегда вела себя так мило, что у Анны рука не поднималась заменить их. В этом Эрике повезло больше. Мама Патрика Кристина вовсе не интересовалась рукоделием.

– Не очень, – мрачно ответила Эрика. – Отец Виолы умер много лет назад, и она мало что помнит. Кроме того, почти уверена, что никаких материалов дела не сохранилось. Но она сказала одну интересную вещь – что Лейф под конец жизни начал сомневаться, правильно ли они поступили.

– Ты хочешь сказать – он усомнился в том, что девочки виновны? – переспросила Анна, отгоняя слепня, навязчиво кружившегося вокруг них.

Эрика бдительно следила за ним. Слепней и ос она ненавидела всей душой.

– Да, Виола говорит, что он не был до конца уверен, особенно в последние годы.

– Но ведь они признались? – уточнила Анна и хлопнула по слепню. Однако тот лишь немного потерял устойчивость – и снова принялся атаковать, едва стабилизировав свое положение в воздухе.

– Проклятье!

Анна встала, схватила журнал, лежавший на столике, скрутила его и треснула по слепню так, что тот размазался по клеенке.

Эрика улыбалась, наблюдая, как ее младшая сестра охотится на слепней. Движения Анны в последние недели стали особенно неуклюжими.

– Смейся, смейся, – обиженно проговорила та, вытирая пот со лба и снова садясь на место. – Так на чем мы остановились?.. Ах да, ведь они признали свою вину?

– Да, они признались, и это их признание легло в основу решения суда. Поскольку обе были так юны, то не получили срока, но сам вопрос вины считался решенным.

– Тогда с какой стати они могут оказаться невиновными, если признались и их сочли виновными? – спросила Анна.

– Понятия не имею. Суд решил, что девочки совершили преступление вместе. Но что касается признания… Им было по тринадцать лет. В такой ситуации нетрудно заставить тринадцатилетнего подростка сказать все что угодно. Думаю, они были очень напуганы. А когда взяли свои признания назад, было уже поздно. Решение суда вынесено, никто им не поверил.

– Подумать только, а если они и вправду невиновны? – проговорила Анна, уставившись на Эрику. – Какая трагедия! Две тринадцатилетние девочки, которым сломали жизнь… Кстати, одна из них по-прежнему живет здесь? Мужественный поступок, должна сказать.

– Да, невероятно, что она решилась вернуться сюда после нескольких лет в Марстранде – можешь себе представить, как тут народ судачил… Но, наверное, когда-то всем надоедает обсуждать что бы то ни было.

– Ты уже с ней встречалась? В связи с книгой?

– Нет, я послала ей несколько сообщений, но ответа так и не получила. Теперь намерена разыскать ее. Посмотрим, как она отнесется к моему визиту.

– Как ты думаешь, на твою работу над книгой повлияет то, что случилось? – тихо проговорила Анна. – Я имею в виду, с девочкой.

Эрика позвонила и рассказала про Нею, как только узнала, что ее нашли. Весть о смерти девочки все равно распространилась бы, как лесной пожар.

– Даже не знаю, – задумчиво проговорила Эрика и налила себе еще ледяного чаю из графина. – Может быть, люди станут более расположены к разговору со мной… Или наоборот. Пока не знаю. Но я замечу, это уж точно.

– А как с Марией? Нашей гламурной голливудской звездой? Думаешь, она согласится на интервью?

– Я веду переговоры с ее агентом уже в течение полугода. Подозреваю, что у нее намечается выход собственной книги, и она точно не знает – то ли моя книга поможет привлечь внимание, то ли отвлечет весь интерес. Впрочем, я разыщу и ее – а там посмотрим.

Анна пробормотала «угу». Эрика знала, что сама мысль о том, чтобы разыскивать незнакомых людей и лезть к ним с разговорами, пугает сестру, как самый кошмарный сон.

– Давай поговорим о чем-нибудь более приятном? – предложила Эрика. – Ведь нам надо устроить девичник для Кристины.

– Ясное дело, без этого никак! – воскликнула Анна и захохотала так, что ее большой живот запрыгал. – Но что делать с невестой, которая слегка… в годах? Продавать поцелуи на перекрестке, вероятно, не совсем уместно – не говоря уже о прыжках с парашютом или с тарзанки…

– Да уж, с трудом представляю Кристину в этой роли… – Эрика вздохнула. – Но мы же можем просто собрать ее подруг и устроить для нее приятный вечер? Ужин в кафе «Брюгган», вкусная еда и хорошее вино – этого вполне достаточно.

– Прекрасная идея, – согласилась Анна. – Однако похищение невесты мы должны устроить.

Эрика кивнула.

– А иначе какой же это девичник? К слову говоря, когда Дан намерен с тобой обручиться?

Анна покраснела.

– Ну ты же видишь, как я выгляжу… Мы решили, что сначала малыш, а потом уж подумаем о свадьбе.

– Так когда же… – начала Эрика, но тут ее прервала мелодия, раздавшаяся из ее сумки.

– Привет, дорогой, – ответила она, увидев имя на дисплее. Слушая Патрика, отвечала отрывистыми фразами. – Разумеется. Да, с детьми придумаю. Увидимся.

Засунув телефон обратно в сумочку, Эрика умоляюще посмотрела на Анну. Круто снова обращаться к сестре с просьбой, но других вариантов не было. Кристина уехала на весь день в Уддеваллу, так что обратиться к ней за помощью Эрика не могла.

– Да-да, я могу взять детей еще на некоторое время. Сколько ты будешь отсутствовать? – смеясь, спросила Анна, видя ее несчастное лицо.

– Могу я снова закинуть их тебе около трех? Патрик попросил меня приехать в участок к половине четвертого и рассказать о деле Стеллы. Это значит, что я вернусь часов в пять – в полшестого. Сможешь меня выручить?

– Всё в порядке, – ответила Анна. – С твоими детками я управляюсь лучше, чем ты сама.


– Да ладно тебе, – рассмеялась Эрика и кинула сестре воздушный поцелуй. Но в одном Анна точно была права – дети вели себя как ангелочки.





* * *


– Как ты думаешь, чего они боятся?

Сэм почувствовал, что язык у него немного заплетается. Шампанское в сочетании с солнцем сильно ударило в голову. Бокал он держал в левой руке – правая затекла и тряслась после утренней тренировки в стрельбе.

– Боятся? – переспросила Джесси, тоже слегка растягивая слова. Еще до его прихода она выпила несколько бокалов – а сейчас они доканчивали вторую бутылку.

– А твоя мама не заметит, что бутылок стало меньше? – спросил Сэм, указывая бокалом на Джесси.

Золотые пузырьки сияли на солнце. Он никогда не задумывался о том, что шампанское – такой красивый напиток. С другой стороны, ему никогда не доводилось видеть его вблизи.

– Да нет, ничего страшного, она не берет это в голову, – ответила Джесси и покачала головой. – Лишь бы ей осталось. – Потянулась за бутылкой. – Почему ты говоришь, что они боятся? Ведь нас-то они не боятся.

– Ясное дело, боятся, – сказал Сэм, протягивая свой бокал.

Шампанское вспенилось и перелилось через край, но он лишь рассмеялся и облизал ладонь.

– Они знают, что мы не такие, как они. Они чувствуют… ощущают в нас мрак.

– Мрак?

Джесси молча смотрела на него. Сэму нравился контраст между ее зелеными глазами и светлыми волосами. Если б она знала, какая она красивая! Сэм видел то, что не могли испортить ни прыщи, ни лишние килограммы. Едва увидев ее у киоска, он узнал в ней себя. Понял, что оба они несут в себе ту же потерянность. Увидел в ней тот же мрак.

– Они знают, что мы ненавидим их. Видят всю ту ненависть, которую создали в нас, но не могут сдержаться и продолжают подливать масла в огонь – создавая то, с чем потом не смогут справиться.

Джесси хихикнула.

– Боже, как торжественно… За нас! Мы сидим на солнышке, на мостках возле роскошной виллы, пьем шампанское, и нам чертовски хорошо.

– Ты права. – Сэм улыбнулся, когда их бокалы со звоном стукнулись друг о друга. – Нам чертовски хорошо.

– Потому что мы того стоим, – проговорила Джесси заплетающимся языком. – Ты и я. Мы этого заслужили. Мы лучше их. Они не стоят пушка у нас в пупке.

Она подняла бокал таким резким движением, что шампанское перелилось через край и вылилось ей на живот.

– Ой! – воскликнула Джесси и захихикала.

Она потянулась за полотенцем, но Сэм остановил ее руку. Огляделся. Мостки были отгорожены забором, а яхты качались на воде где-то далеко. Они одни во всем мире.

Он встал перед ней на колени. Между ее ног. Джесси напряженно следила за его движениями. Медленно и нежно он начал слизывать шампанское с ее живота. Высосал то, что попало ей в пупок, а затем стал водить языком по ее теплой от солнца коже со вкусом шампанского и пота. Подняв голову, посмотрел ей в глаза долгим взглядом. Не сводя с нее глаз, взялся за бока ее трусиков-бикини и медленно потянул их вниз. Лаская ее, он почувствовал, как ее тяжелое дыхание смешивается с криками чаек в вышине. Они были одни. На всем свете.



Дело Стеллы

Лейф Херманссон сделал глубокий вдох, прежде чем войти в маленький зал для совещаний. Там его ждали Хелена Перссон и ее родители, Карл-Густав и Харриет. Родителей он знал – как знали их и все жители Фьельбаки, но знакомство было шапочным. С родителями Марии Валль дело обстояло иначе. За все эти годы полиция Танумсхеде неоднократно имела повод с ними пообщаться.

Лейфу не нравилась роль начальника полицейского участка. Ему не нравилось руководить другими, принимать решения. Но он слишком хорошо делал свое дело, и жизнь привела его в кресло начальника. Правда, всего лишь начальника участка в Танумсхеде, однако он сам вежливо, но решительно отверг все предложения, предполагавшие переезд в другие места. В Танумсхеде Лейф родился – и намеревался прожить здесь, пока не пробьет его последний час.

В такие дни, как сегодня, ему особенно сильно не нравилось быть начальником. Не хотелось быть тем, на кого возложена ответственность по поимке злоумышленника – или злоумышленницы, лишившей жизни ребенка. Слишком тяжкое бремя легло на его плечи.

Открыв дверь в унылое помещение с серыми стенами, он сперва остановил взгляд на сгорбившейся фигурке Хелены, потом кивнул Харриет и Карлу-Густаву, сидевшим с двух сторон от нее.

– Этот разговор обязательно должен состояться здесь, в участке? – спросил Карл-Густав.

Он был председателем «Ротари-клуба», одним из заправил местного бизнеса. Его жена Харриет всегда выглядела очень ухоженной, с укладкой и свежим маникюром, но чем еще она занималась, помимо своей внешности и общества «Семья и школа», Лейф понятия не имел. На вечеринках и мероприятиях ее всегда видели рука об руку с Карлом-Густавом, с улыбкой на губах и бокалом мартини в руке.

– Мы сочли, что будет проще, если вы приедете к нам, – ответил Лейф и дал понять, что дискуссия по этому вопросу окончена.

Они сами решают, как им делать свою работу, – его не покидало смутное чувство, что Карл-Густав легко перехватит инициативу, если сразу не ввести разговор в жесткие рамки.

– Вы должны поговорить с другой девочкой, – сказала Харриет и потянула за подол своей белой наглаженной блузки. – Марией. У нее ужасная семья.

– Мы должны поговорить с обеими девочками, поскольку все указывает на то, что они последними видели Стеллу в живых.

– Но Хелена не имеет к этому никакого отношения – ведь вы это прекрасно понимаете. – Усы у Карла-Густава подпрыгивали от возмущения.