– Конечно знаю, – ответил он, привлек Карабеллу к себе и крепко обнял.
На этом они закончили разговор, потому что пора было собираться в поездку на Алаизорский утес, где находился храм Владычицы. К тому времени, когда они выбрались на узкую извилистую дорогу, стало смеркаться, и огни Алаизора сверкали позади, как миллионы ярких самоцветов, рассыпанных по равнине небрежной рукой.
Иерарх Амбаргард, высокая женщина царственного вида с проницательными глазами и ослепительно белой сединой, встречала короналя у ворот храма. Благоговеющие прислужники уставились на Валентина во все глаза, а настоятельница коротко и тепло приветствовала его – по ее словам, он первым из короналей посетил храм с тех пор, как здесь побывал во время второго своего паломничества лорд Тиверас, – и проводила его по ухоженной территории до здания самого храма. Аскетичное, без всяких украшений, одноэтажное вытянутое здание из белого камня располагалось в незатейливом, и все же очень красивом саду. Западная сторона храма, обращенная к морю, изгибалась дугой на краю утеса, а внутренняя состояла из двух крыльев, расходившихся под острым углом в восточном направлении.
Валентин пересек открытую лоджию и вышел в маленький портик, который словно висел в воздухе над краем обрыва, и надолго застыл в молчании. Рядом с ним стояли Карабелла и иерарх, Слит и Тунигорн остановились чуть поодаль. Здесь царила полная тишина, он слышал лишь посвист чистейшего прохладного ветерка, неустанно дующего с северо-запада, да шелест алого платья Карабеллы. Отсюда открывался изумительный вид на Алаизор. Громадный порт веером раскинулся у подножия скалы, простираясь на юг и запад так далеко, что даже отсюда, с высоты, невозможно было разглядеть, где он заканчивается. Широченные темные проспекты пронизывали его, словно спицы колеса, и на одном из их перекрестков с едва различимой дугой больших бульваров возвышались, как он знал, шесть громадных обелисков, охранявших усыпальницу лорда Стиамота, победителя метаморфов. А дальше – только море, темная зелень, просвечивающая сквозь нависшую над самой водой дымку.
– Пойдемте, мой повелитель, – сказала Амбаргард. – Уже почти стемнело. Позвольте, я покажу вам комнату.
Этой ночью ему предстояло спать в одиночестве в гостевой каморке близ скинии. Нельзя было ни есть, ни пить ничего, кроме сонного вина, каким пользуются толкователи снов, – оно должно было открыть его разум и позволить Владычице соединиться с ним. Когда же Амбаргард вышла, он повернулся к Карабелле.
– Я не забыл своего обещания, милая.
– Я и не сомневалась в этом. Ах, Валентин, я молюсь, чтобы она посоветовала тебе вернуться на Гору!
– А если нет – ты согласишься подчиниться?
– Разве я могу не подчиниться любому твоему решению? Ты корональ. Но я буду продолжать молиться, чтобы она посоветовала тебе вернуться. Добрых сновидений.
– Добрых сновидений, Карабелла.
Она вышла из комнаты. Валентин еще некоторое время постоял у окна, наблюдая, как тьма поглощает берег и море. Где-то западнее, далеко за горизонтом, сказал он себе, лежит Остров Сновидений, владения матери, обитель милостивой и благословенной Владычицы, несущей мудрость миру, пока тот спит. Валентин напряженно всматривался в морские просторы, пытаясь проникнуть взглядом сквозь сумрак и туманную дымку, будто всерьез рассчитывал разглядеть ослепительно белые отвесные меловые утесы Острова.
Потом он разделся, лег на простой топчан, являвшийся единственным предметом мебели в комнате, и взял кубок с темно-красным сонным вином. Сделав большой глоток густого сладкого напитка, а потом еще один, он лег навзничь, ввел себя в состояние транса, открывавшее сознание импульсам издалека, и стал ждать, когда придет сон.
– Мама, снизойди ко мне. Это Валентин.
Постепенно его окутывала дремота, а вместе с нею пришли и сны.
– Мать…
– Владычица…
– Мама…
В его мозгу завели пляску фантомы. Бестелесные вытянутые фигуры вырывались, как пузыри, из дыр в земле и, кружась в воздухе, поднимались к своду небес. Из стволов деревьев прорастали длинные руки, валуны мигали желтыми глазами, реки обрастали шерстью. Он смотрел на это и ждал, проваливаясь все глубже, все больше углубляясь в мир сновидений, и все время рвался душой к Владычице.
И наконец-то она появилась перед ним. Владычица находилась возле восьмигранного бассейна в зале из филигранно обработанного белого камня, являвшегося сердцевиной Внутреннего храма Озера и сидела, слегка подавшись вперед, будто разглядывала своей отражение в воде. Он поплыл по воздуху к ней, завис рядом, посмотрел вниз, увидел в бассейне знакомое лицо с полными губами и теплыми любящими глазами, блестящие темные волосы, как всегда украшенные цветком за ухом, серебряный обруч на лбу и негромко сказал:
– Мама! Это я, Валентин.
Она повернулась к нему. И ее лицо оказалось незнакомым – бледное, изможденное, хмурое, растерянное.
– Кто вы? – прошептал он.
– Что значит – кто? Вы отлично знаете меня! Я Владычица острова!
– Нет… нет…
– Вне всякого сомнения, это я.
– Нет.
– Зачем вы пришли ко мне, сюда? Вам не подобает такой поступок, ведь вы же понтифик, и куда приличнее было бы мне нанести визит вам, а не наоборот.
– Понтифик? Вы хотели сказать: корональ?
– Я так сказала? Значит, я ошиблась.
– А моя мать? Где она?
– Валентин, я – она.
И действительно, изможденное бледное лицо оказалось всего лишь маской, которая быстро истончилась и исчезла, явив очаровательную улыбку и ободряющий взгляд его матери. Потом и этот лик улетучился, опять сменившись лицом незнакомой женщины, а из-под него снова появилась истинная Владычица, но на сей раз она плакала. Он потянулся к ней, его рука свободно прошла сквозь нее, и он вдруг оказался в одиночестве. В ту ночь она так и не вернулась к Валентину, хотя он раз за разом тянулся к ней, призывая все новые и новые видения, попадая в миры столь странные и непостижимые, что он бежал бы оттуда сломя голову, будь у него такая возможность. В конце концов он сдался и погрузился в глубокий сон, совсем без сновидений.
Проснулся он очень поздно, наскоро умылся и, выйдя за дверь, обнаружил там Карабеллу с напряженным усталым лицом и красными глазами, будто она вообще не спала этой ночью.
– Как ты, мой повелитель? – спросила она, увидев его.
– Я ничего не узнал. Сновидения были пустыми, и Владычица не стала говорить со мною.
– Ах, милый, какая жалость!
– Следующей ночью попробую еще раз. Может быть, я выпил слишком мало сонного вина или, наоборот, слишком много. Иерарх посоветует, как поступить. Ты завтракала?
– Уже давно. Но, если хочешь, с удовольствием позавтракаю с тобой еще раз. И еще, тебя хотел видеть Слит. Ночью пришло какое-то срочное сообщение, он хотел сразу идти к тебе, но я не пустила.
Что за сообщение?
– Он не сказал. Послать за ним?
Валентин кивнул.
– Я подожду там, – сказал он, указав жестом на портик, выходящий к обрыву.
Слит явился не один. С ним был незнакомый изящный человек с гладкой смуглой кожей на треугольном лице с широкими бровями и большими темными мрачными глазами. Увидев Валентина, он поспешно сделал знак пылающей звезды и уставился на него так, будто корональ был созданием из какого-то иного мира.
– Ваше величество, это Й-Уулисаан. Он прибыл минувшей ночью из Зимроэля.
– Необычное имя, – заметил Валентин.
– Наша семья носит его уже много поколений, мой повелитель. Я имею отношение к департаменту сельского хозяйства Ни-мойи, и на меня возложена неприятная обязанность ввести вас в курс тяжелого положения, сложившегося на Зимроэле.
У Валентина екнуло сердце.
Й-Уулисаан поднял целую стопку конторских папок.
– Здесь все изложено – во всех подробностях, каждого заболевания, какие области затронуты, величина ущерба…
– Заболеваний? Каких заболеваний?
– В сельскохозяйственных областях, мой повелитель. В Дюлорне вновь появилась лусавендровая сажа, а западнее Разлома произошла массовая гибель нийковых деревьев, поражены также стаджа и глейн. Корневой долгоносик напал на плантации рикки и милиале в…
– Мой повелитель! – вдруг воскликнула Карабелла. – Смотрите, смотрите, что это?!
Он повернулся к жене – та указывала вверх.
– Что это?!
Валентин удивленно задрал голову. Непрекращающийся ветер нес с запада, со стороны моря, диковинную армию крупных, лоснящихся полупрозрачных существ, не похожих ни на что из того, что ему когда-либо доводилось видеть. У них были круглые тела диаметром, пожалуй, в человеческий рост, в форме сияющих чаш донышком вниз, вероятно, для улучшения плавучести, и длинные волосатые ноги, растопыренные во все стороны. Множество глаз, расположенных в два ряда вокруг голов, походили на черные бусинки размером с человеческий кулак и ослепительно сияли в солнечном свете. Над головой короналя пролетали сотни, если не тысячи пауков – чудовищная процессия мигрирующих по небу призраков.
– Какие ужасные твари! – воскликнула, поежившись, Карабелла. – Словно из худших посланий Короля Снов.
Валентин в изумлении и ужасе смотрел на чудовищных созданий, которые неспешно проплывали мимо, то взмывая в воздушных потоках вверх, то опускаясь ближе к земле. Но тут с другой стороны храма послышались встревоженные крики. Валентин жестом позвал Слита следовать за собой, пробежал через здание и увидел, что старая настоятельница, стоя посреди газона, палит из энергомета по сторонам. В воздухе было буквально не протолкнуться от летучих тварей, некоторые из них снижались, и иерарх с полудюжиной прислужников старались уничтожить их до приземления, но несколько десятков все же опустились в траву. Коснувшись земли, они лежали неподвижно, а вот пышный зеленый газон вокруг каждого паука в радиусе, вдвое превышавшем размах его ног, сразу же начинал жухнуть и мгновенно желтел.
С десантом покончили за несколько минут. Воздушная флотилия миновала гору и скрылась на востоке, оставив храмовый сад в таком виде, будто там бушевала толпа погромщиков с паяльными лампами. Иерарх Амбаргард, увидев Валентина, опустила энергомет и устало побрела навстречу короналю.
– Что это было? – спросил он.
– Ветряные пауки, мой повелитель.
– Никогда не слышал о таких. Они водятся в этих краях?
– Хвала Божеству, мой повелитель, до этого не дошло. Они прилетают с Зимроэля, с гор Кинтора. Каждый год, в брачный сезон, они поднимаются с восходящими воздушными потоками высоко в небо и там спариваются и выпускают в воздух оплодотворенные яйца, а горные нисходящие ветры несут их на восток, в те места, где эти животные вылупляются. А взрослых с высотными ветрами уносит в море и порой доносит и до берегов Алханроэля.
Слит, с гримасой отвращения, направился к недобитому пауку, упавшему поблизости. Тот лежал неподвижно, лишь слабо подергивал толстыми волосатыми ногами.
– Не подходите! – крикнула Амбаргард. – У них все части очень ядовиты! – Она подозвала одну из прислужниц, и та поспешно сожгла тварь из энергомета. А иерарх продолжила пояснение для Валентина: – До спаривания они практически безвредны: едят листья и молодые побеги. Но, выпустив яйца, сразу меняются и становятся опасными. Вы же видели, что они сделали с травой. Нам придется заменить почву на пораженных местах, иначе здесь уже ничего не будет расти.
– И такое случается каждый год? – спросил Валентин.
– О нет, нет, спасибо Божеству! По большей части они гибнут в океане. Но изредка, раз в несколько лет, их доносит сюда. Но когда такое происходит… о, мой повелитель, это всегда очень дурное предзнаменование для наступающего года!
– Когда такое случилось в прошлый раз? – спросил корональ.
Амбаргард замялась было с ответом, но после непродолжительного колебания все же сказала:
– В год смерти вашего брата, лорда Вориакса, мой повелитель.
– А перед тем?
Ее губы вдруг задрожали.
– Не могу вспомнить. Наверно, лет за десять до того, а может быть, пятнадцать.
– Случайно не в год смерти лорда Малибора?
– Мой повелитель… простите…
На этом они закончили разговор, потому что пора было собираться в поездку на Алаизорский утес, где находился храм Владычицы. К тому времени, когда они выбрались на узкую извилистую дорогу, стало смеркаться, и огни Алаизора сверкали позади, как миллионы ярких самоцветов, рассыпанных по равнине небрежной рукой.
Иерарх Амбаргард, высокая женщина царственного вида с проницательными глазами и ослепительно белой сединой, встречала короналя у ворот храма. Благоговеющие прислужники уставились на Валентина во все глаза, а настоятельница коротко и тепло приветствовала его – по ее словам, он первым из короналей посетил храм с тех пор, как здесь побывал во время второго своего паломничества лорд Тиверас, – и проводила его по ухоженной территории до здания самого храма. Аскетичное, без всяких украшений, одноэтажное вытянутое здание из белого камня располагалось в незатейливом, и все же очень красивом саду. Западная сторона храма, обращенная к морю, изгибалась дугой на краю утеса, а внутренняя состояла из двух крыльев, расходившихся под острым углом в восточном направлении.
Валентин пересек открытую лоджию и вышел в маленький портик, который словно висел в воздухе над краем обрыва, и надолго застыл в молчании. Рядом с ним стояли Карабелла и иерарх, Слит и Тунигорн остановились чуть поодаль. Здесь царила полная тишина, он слышал лишь посвист чистейшего прохладного ветерка, неустанно дующего с северо-запада, да шелест алого платья Карабеллы. Отсюда открывался изумительный вид на Алаизор. Громадный порт веером раскинулся у подножия скалы, простираясь на юг и запад так далеко, что даже отсюда, с высоты, невозможно было разглядеть, где он заканчивается. Широченные темные проспекты пронизывали его, словно спицы колеса, и на одном из их перекрестков с едва различимой дугой больших бульваров возвышались, как он знал, шесть громадных обелисков, охранявших усыпальницу лорда Стиамота, победителя метаморфов. А дальше – только море, темная зелень, просвечивающая сквозь нависшую над самой водой дымку.
– Пойдемте, мой повелитель, – сказала Амбаргард. – Уже почти стемнело. Позвольте, я покажу вам комнату.
Этой ночью ему предстояло спать в одиночестве в гостевой каморке близ скинии. Нельзя было ни есть, ни пить ничего, кроме сонного вина, каким пользуются толкователи снов, – оно должно было открыть его разум и позволить Владычице соединиться с ним. Когда же Амбаргард вышла, он повернулся к Карабелле.
– Я не забыл своего обещания, милая.
– Я и не сомневалась в этом. Ах, Валентин, я молюсь, чтобы она посоветовала тебе вернуться на Гору!
– А если нет – ты согласишься подчиниться?
– Разве я могу не подчиниться любому твоему решению? Ты корональ. Но я буду продолжать молиться, чтобы она посоветовала тебе вернуться. Добрых сновидений.
– Добрых сновидений, Карабелла.
Она вышла из комнаты. Валентин еще некоторое время постоял у окна, наблюдая, как тьма поглощает берег и море. Где-то западнее, далеко за горизонтом, сказал он себе, лежит Остров Сновидений, владения матери, обитель милостивой и благословенной Владычицы, несущей мудрость миру, пока тот спит. Валентин напряженно всматривался в морские просторы, пытаясь проникнуть взглядом сквозь сумрак и туманную дымку, будто всерьез рассчитывал разглядеть ослепительно белые отвесные меловые утесы Острова.
Потом он разделся, лег на простой топчан, являвшийся единственным предметом мебели в комнате, и взял кубок с темно-красным сонным вином. Сделав большой глоток густого сладкого напитка, а потом еще один, он лег навзничь, ввел себя в состояние транса, открывавшее сознание импульсам издалека, и стал ждать, когда придет сон.
– Мама, снизойди ко мне. Это Валентин.
Постепенно его окутывала дремота, а вместе с нею пришли и сны.
– Мать…
– Владычица…
– Мама…
В его мозгу завели пляску фантомы. Бестелесные вытянутые фигуры вырывались, как пузыри, из дыр в земле и, кружась в воздухе, поднимались к своду небес. Из стволов деревьев прорастали длинные руки, валуны мигали желтыми глазами, реки обрастали шерстью. Он смотрел на это и ждал, проваливаясь все глубже, все больше углубляясь в мир сновидений, и все время рвался душой к Владычице.
И наконец-то она появилась перед ним. Владычица находилась возле восьмигранного бассейна в зале из филигранно обработанного белого камня, являвшегося сердцевиной Внутреннего храма Озера и сидела, слегка подавшись вперед, будто разглядывала своей отражение в воде. Он поплыл по воздуху к ней, завис рядом, посмотрел вниз, увидел в бассейне знакомое лицо с полными губами и теплыми любящими глазами, блестящие темные волосы, как всегда украшенные цветком за ухом, серебряный обруч на лбу и негромко сказал:
– Мама! Это я, Валентин.
Она повернулась к нему. И ее лицо оказалось незнакомым – бледное, изможденное, хмурое, растерянное.
– Кто вы? – прошептал он.
– Что значит – кто? Вы отлично знаете меня! Я Владычица острова!
– Нет… нет…
– Вне всякого сомнения, это я.
– Нет.
– Зачем вы пришли ко мне, сюда? Вам не подобает такой поступок, ведь вы же понтифик, и куда приличнее было бы мне нанести визит вам, а не наоборот.
– Понтифик? Вы хотели сказать: корональ?
– Я так сказала? Значит, я ошиблась.
– А моя мать? Где она?
– Валентин, я – она.
И действительно, изможденное бледное лицо оказалось всего лишь маской, которая быстро истончилась и исчезла, явив очаровательную улыбку и ободряющий взгляд его матери. Потом и этот лик улетучился, опять сменившись лицом незнакомой женщины, а из-под него снова появилась истинная Владычица, но на сей раз она плакала. Он потянулся к ней, его рука свободно прошла сквозь нее, и он вдруг оказался в одиночестве. В ту ночь она так и не вернулась к Валентину, хотя он раз за разом тянулся к ней, призывая все новые и новые видения, попадая в миры столь странные и непостижимые, что он бежал бы оттуда сломя голову, будь у него такая возможность. В конце концов он сдался и погрузился в глубокий сон, совсем без сновидений.
Проснулся он очень поздно, наскоро умылся и, выйдя за дверь, обнаружил там Карабеллу с напряженным усталым лицом и красными глазами, будто она вообще не спала этой ночью.
– Как ты, мой повелитель? – спросила она, увидев его.
– Я ничего не узнал. Сновидения были пустыми, и Владычица не стала говорить со мною.
– Ах, милый, какая жалость!
– Следующей ночью попробую еще раз. Может быть, я выпил слишком мало сонного вина или, наоборот, слишком много. Иерарх посоветует, как поступить. Ты завтракала?
– Уже давно. Но, если хочешь, с удовольствием позавтракаю с тобой еще раз. И еще, тебя хотел видеть Слит. Ночью пришло какое-то срочное сообщение, он хотел сразу идти к тебе, но я не пустила.
Что за сообщение?
– Он не сказал. Послать за ним?
Валентин кивнул.
– Я подожду там, – сказал он, указав жестом на портик, выходящий к обрыву.
Слит явился не один. С ним был незнакомый изящный человек с гладкой смуглой кожей на треугольном лице с широкими бровями и большими темными мрачными глазами. Увидев Валентина, он поспешно сделал знак пылающей звезды и уставился на него так, будто корональ был созданием из какого-то иного мира.
– Ваше величество, это Й-Уулисаан. Он прибыл минувшей ночью из Зимроэля.
– Необычное имя, – заметил Валентин.
– Наша семья носит его уже много поколений, мой повелитель. Я имею отношение к департаменту сельского хозяйства Ни-мойи, и на меня возложена неприятная обязанность ввести вас в курс тяжелого положения, сложившегося на Зимроэле.
У Валентина екнуло сердце.
Й-Уулисаан поднял целую стопку конторских папок.
– Здесь все изложено – во всех подробностях, каждого заболевания, какие области затронуты, величина ущерба…
– Заболеваний? Каких заболеваний?
– В сельскохозяйственных областях, мой повелитель. В Дюлорне вновь появилась лусавендровая сажа, а западнее Разлома произошла массовая гибель нийковых деревьев, поражены также стаджа и глейн. Корневой долгоносик напал на плантации рикки и милиале в…
– Мой повелитель! – вдруг воскликнула Карабелла. – Смотрите, смотрите, что это?!
Он повернулся к жене – та указывала вверх.
– Что это?!
Валентин удивленно задрал голову. Непрекращающийся ветер нес с запада, со стороны моря, диковинную армию крупных, лоснящихся полупрозрачных существ, не похожих ни на что из того, что ему когда-либо доводилось видеть. У них были круглые тела диаметром, пожалуй, в человеческий рост, в форме сияющих чаш донышком вниз, вероятно, для улучшения плавучести, и длинные волосатые ноги, растопыренные во все стороны. Множество глаз, расположенных в два ряда вокруг голов, походили на черные бусинки размером с человеческий кулак и ослепительно сияли в солнечном свете. Над головой короналя пролетали сотни, если не тысячи пауков – чудовищная процессия мигрирующих по небу призраков.
– Какие ужасные твари! – воскликнула, поежившись, Карабелла. – Словно из худших посланий Короля Снов.
Валентин в изумлении и ужасе смотрел на чудовищных созданий, которые неспешно проплывали мимо, то взмывая в воздушных потоках вверх, то опускаясь ближе к земле. Но тут с другой стороны храма послышались встревоженные крики. Валентин жестом позвал Слита следовать за собой, пробежал через здание и увидел, что старая настоятельница, стоя посреди газона, палит из энергомета по сторонам. В воздухе было буквально не протолкнуться от летучих тварей, некоторые из них снижались, и иерарх с полудюжиной прислужников старались уничтожить их до приземления, но несколько десятков все же опустились в траву. Коснувшись земли, они лежали неподвижно, а вот пышный зеленый газон вокруг каждого паука в радиусе, вдвое превышавшем размах его ног, сразу же начинал жухнуть и мгновенно желтел.
С десантом покончили за несколько минут. Воздушная флотилия миновала гору и скрылась на востоке, оставив храмовый сад в таком виде, будто там бушевала толпа погромщиков с паяльными лампами. Иерарх Амбаргард, увидев Валентина, опустила энергомет и устало побрела навстречу короналю.
– Что это было? – спросил он.
– Ветряные пауки, мой повелитель.
– Никогда не слышал о таких. Они водятся в этих краях?
– Хвала Божеству, мой повелитель, до этого не дошло. Они прилетают с Зимроэля, с гор Кинтора. Каждый год, в брачный сезон, они поднимаются с восходящими воздушными потоками высоко в небо и там спариваются и выпускают в воздух оплодотворенные яйца, а горные нисходящие ветры несут их на восток, в те места, где эти животные вылупляются. А взрослых с высотными ветрами уносит в море и порой доносит и до берегов Алханроэля.
Слит, с гримасой отвращения, направился к недобитому пауку, упавшему поблизости. Тот лежал неподвижно, лишь слабо подергивал толстыми волосатыми ногами.
– Не подходите! – крикнула Амбаргард. – У них все части очень ядовиты! – Она подозвала одну из прислужниц, и та поспешно сожгла тварь из энергомета. А иерарх продолжила пояснение для Валентина: – До спаривания они практически безвредны: едят листья и молодые побеги. Но, выпустив яйца, сразу меняются и становятся опасными. Вы же видели, что они сделали с травой. Нам придется заменить почву на пораженных местах, иначе здесь уже ничего не будет расти.
– И такое случается каждый год? – спросил Валентин.
– О нет, нет, спасибо Божеству! По большей части они гибнут в океане. Но изредка, раз в несколько лет, их доносит сюда. Но когда такое происходит… о, мой повелитель, это всегда очень дурное предзнаменование для наступающего года!
– Когда такое случилось в прошлый раз? – спросил корональ.
Амбаргард замялась было с ответом, но после непродолжительного колебания все же сказала:
– В год смерти вашего брата, лорда Вориакса, мой повелитель.
– А перед тем?
Ее губы вдруг задрожали.
– Не могу вспомнить. Наверно, лет за десять до того, а может быть, пятнадцать.
– Случайно не в год смерти лорда Малибора?
– Мой повелитель… простите…