– Спасайте ребенка! – кричала няня. – Спасайтесь все!!! Мы не должны вот так умереть!!! Пуся! Пуся-я-я!! Где бункер?! Где подвал?!
– Ваф, ваф! – на высокой ноте откликнулся пес, путающийся между ее длинными ногами.
– Не стойте!! – продолжала свою странную истерию няня. – Все в дом! Это ТОР-НА-ДО!!! Мать его!
– Что с ней? – шепнул Диего, не сводя обалдевшего взгляда и роняя челюсть на пыльную землю.
– Ролевая игра? – предположил я. – Она – торнадо?
Мы переглянулись и пропустили момент, когда Элеонора пронеслась ураганом мимо шокированных наемных мексиканцев. У одного из них – Карлоса – прямо в руках тлела зажженная сигарета, но он, позабыв обо всем на свете, стоял, не в силах пошевелиться и произнести хоть слово. Особенно его поразила откинутая прямо на бегу босоножка. Он все смотрел, как та неуместно лежит на земле и никак не мог вернуться в реальность.
– Все хорошо, Карлос, – неуверенно сообщил Диего, стоило нам подойти. – Сейчас Тони выяснит, что с девушкой.
Все пятеро мексиканцев одновременно перевели взгляд на меня. Пришлось ободряюще улыбнуться и кивнуть, мол, переживать нечего. Хотя я был не на шутку взволнован душевным состоянием няни.
Мужики молча провожали меня сочувствующими взглядами, а стоило мне войти на веранду, скрывшись с их глаз, как Карлос задумчиво произнес:
– Как бы не унесло нашу ферму вместе с этой Элли и ее Тотошкой. Посмотрите, еще и туфельку потеряла… Сказочная девушка.
И все заржали как кони.
Зло выдохнув, я рывком распахнул дом и ворвался внутрь, настроенный на очень серьезный разговор. Но снова обомлел.
С кухни доносился дикий грохот и, разумеется, именно там я нашел всю компанию, пробегающую мимо накануне…
Элеонора, выпучив глаза, металась по помещению и скидывала по пакетам, кастрюльки, детские каши, питание и бутылки. Туда же зачем-то пошел, с трудом втиснутый, электрический чайник. Затем она увидела меня, подбежала и, вцепившись в воротник, прошипела:
– Ничего еще не кончено! Придите в себя и помогите мне!
Сказать, что я охренел – это ничего не сказать. Покосившись на Хлою, мирно играющую в своем стульчике, я тряхнул ногой, отгоняя пристраивавшегося к ней Пусю, и осторожно коснулся ледяных рук няни.
– Зачем вы складываете вещи по пакетам? – как можно спокойнее уточнил я.
– Чтобы переждать стихию! Надвигается торнадо! Я видела его вдали, но оно вот-вот…
– Пройдет мимо, – помог я закончить начатую фразу. – К тому же, он ведь слабый, чтобы причинить какой-то вред. Даже урожаю, не то, что людям.
– То есть? – она смотрела на меня, все еще не до конца понимая, прошла ли беда стороной.
– Торнадо отменяется. То, что вы видели вдали – лишь мелкое подобие, не способное причинить вред, – терпеливо повторил я озвученную ранее мысль.
Она отпустила мой воротник, отступила на шаг, и еще один. Села на пол, обхватила голову руками и вдруг расхохоталась.
И тут я понял, что Диего сглупил, решив не предупреждать городскую девушку, далекую от наших реалий, о приближающемся природном явлении. Чувствуя себя виноватым в ее состоянии, я присел рядом и попросил:
– Прекратите истерику. Я обещаю, ничего плохого не случится.
– Обещаете? – она подняла на меня совершенно остекленевшие глаза. – Все обещают… А потом… потом полное торнадо в жизни.
– Мне жаль… – я попытался помочь ей подняться, но она оттолкнула мою руку и поднялась сама, тут же покачнувшись и поморщившись.
– Черт, что-то в ноге.
Перевернув ступню, она безразлично посмотрела на небольшой порез – видимо напоролась на камень, когда бежала босиком, спасая мою племянницу. Стыд сменило другое чувство, более странное и непонятное мне. Захотелось не просто успокоить девушку, но и как-то оправдаться, исправиться, что ли?
– Сейчас я обработаю рану, – проговорил, надвигаясь на няню и силой усаживая ее на стул. – А потом расскажу вам, какие виды торнадо бывают в наших местах, и что делать при каждом из них.
Она лишь кивнула, опустив взгляд, тихо и обиженно сопя.
Я достал аптечку и приступил к обещанным экзекуциям. Приговаривая, что вот сейчас все пройдет и станет легче, продезинфицировал порез и заклеил пластырем, предварительно подув на ногу. Только потом, подняв голову и столкнувшись с полными удивления глазами, понял, что невольно отнесся к Элеоноре так же, как к своей племяннице. За восемь месяцев существования в моей жизни Хлои, привык бухтеть под нос всякую ерунду, лишь бы она не плакала. Вот и здесь тот же инстинкт сработал.
– Готово, – проговорил, поднимаясь. Ухмыльнувшись, не смог промолчать: – Вы вели себя лучше Хлои, даже не хныкали.
– Ну, спасибо, – фыркнула она, бросая взгляд на притихшую воспитанницу. Та задумчиво грызла одну из своих погремушек и с интересом наблюдала за нами.
– Что касается торнадо, – заговорил я снова, облокотившись на столешницу.
– Давайте перенесем беседу на завтра? – поспешно перебила меня няня. – Мне еще нужно накормить Хлою, помыть ее, переодеть…
Она явно чувствовала себя неловко из-за всего произошедшего, отводила взгляд и тут же натыкалась им на пакеты, заполненные всякой снедью и разбросанные по полу. Хотел было сказать, что все в порядке, но тут с улицы снова донесся мужской хохот. Элеонора вздрогнула, нахмурилась, посмотрела на меня зло и встала, заявив:
– Занимайтесь делами, мистер Хоуп. И простите за инцидент с… с… Там еще коляска где-то осталась.
– И ваши босоножки, – кивнул я. – Хорошо, поговорим завтра.
Покидая кухню, ловил себя на мысли, что чувство вины никуда не пропало. Девушка попала в неловкую ситуацию из-за нас с Диего, при этом, думая, что есть реальная угроза жизни, она спасала в первую очередь ребенка.
Не это ли – то главное, что я хотел видеть в человеке, которому доверю Хлою?
Глава 5
/Элеонора Ридли/
Я едва сдерживала слезы обиды.
Надо же было так попасть. Снова. Ну, что за невезение?!
Только вот стоило вспомнить ту огромную штуку вдалеке, крутящуюся волчком на фоне грома и молний, как я понимала – не смогла бы вести себя по-другому, даже если бы мне кто-то сказал, что она не опасна. Я бы просто не поверила.
Последний раз мне было также страшно на заседании суда. Все время казалось, что закончится оно моей смертью…
Чувство стыда за поведение быстро сменила злость. Вспомнился смех мексиканцев, и сочувствующее выражение лица Тони Хоупа. Он смотрел на меня, как на какую-то недотепу, склонную к истерии. Гадство!
Быстро разобрав пакеты, я расставила по местам все, что собиралась захватить с собой в подвал и как-то на автомате приготовила Хлое пюре из заранее сваренных овощей, как было написано в книге.
И только когда села кормить малышку, немного успокоилась и даже развеселилась. Невозможно было долго хмуриться, глядя на забавную чумазую мордашку воспитанницы.
По прошествии часа, искупав Хлою, я буквально упала в кресло-качалку и стала наблюдать за ее игрой с отрешенным видом. У меня болела спина, болели руки, болела нога с порезом… Хотелось просто лечь на кровать и забыться глубоким сном.
Но, увы, даже это скромное удовольствие было мне недоступно.
– Уау-у-у-у, – радостно выдала Хлоя, стоя возле стеночки и упираясь в нее ладошкой.
– Угу-у-у-у, – со вздохом передразнила ее я и грустно спросила: – Детка, ты спать не хочешь?
Судя по довольному выражению мордочки – не хотела. Хлоя сделала несколько шагов вперед, торжествующе улыбаясь, а после ножки разъехались, и она плюхнулась на попу, каким-то образом умудрившись стукнуться головой в полете. Громкий плач не заставил себя ждать, и я со вздохом отправилась утешать исследовательницу и первооткрывательницу.
Хлоя успокоилась весьма быстро, а вот я поняла, что носить ее почему-то стало тяжело. Голова кружилась, глаза болели и, вообще, физическое состояние оценивалось, как паршивое.
– Как матери справляются с малышами? – разглагольствовала я, устало глядя в любопытные детские глазенки. – Это же ужас. Никакого пространства, ничего для себя! В любой момент ты, моя прелесть, можешь упасть, подавиться чем-то или просто расстроиться, заявив об этом самым громким способом.
Хлоя только угукнула. Видимо, страдания взрослых оставляли ее совершенно равнодушной. А жаль!
Но, все же, дневная усталость взяла свое, и малышка уснула. Едва дыша, я положила ее в кроватку и на цыпочках ушла в свою комнату. Осторожно улеглась на кровать, морщась от неприятных ощущений при соприкосновении ткани с кожей. Неужели обгорела все-таки?..
Сил не было ни на что. Даже на душ.
Сон, как и вчера, подкрался совершенно внезапно, но в этот раз я проснулась не от плача из детской, а от причин более прозаических и менее приятных. Мне было плохо. Очень плохо.
Болело все. Даже глазные яблоки.
Голова раскалывалась, кожа горела огнем, а во рту пересохло настолько, что мне казалось, там открыли мини-филиал пустыни Сахары.
На то, чтобы просто сесть в постели, мне потребовалась минута и титаническое усилие воли. От прикосновения к бедру по телу пронеслась боль, и я тихо застонала. В голове броуновским движением, сновали мысли о солнечном ударе и ожогах белой кожи, не привыкшей к местному пеклу.
– В душ… прохладный душ, – пересохшими губами прошептала я, медленно сползая с кровати и шатаясь, направилась на первый этаж. Мне нужна аптечка, которую я сегодня видела в руках у Энтони. Горе-нянечке сейчас жизненно необходимы таблетки от головной боли и какой-то заживляющий крем. И ВОДА! Полцарства за стакан!
Но, стоило мне спуститься на первый этаж, как жизнь наглядно показала, что беда не приходит одна. На кухне сидел Тони Хоуп, являя собой восхитительную в своей умиротворенности картину. Залитая янтарным светом ламп деревянная кухня, и крупный мужчина в клетчатой рубашке, который читает книгу за чашкой чая.
Мое явление не осталось незамеченным. Он оторвал взгляд от страниц, окинул меня внимательным взглядом и, судя по потрясению во взоре, впечатлился!
– Элеонора, с вами все хорошо? – осторожно спросил хозяин дома, отодвигая книгу в сторону.
Я кинула мимолетный взгляд в зеркало и поняла – выгляжу я еще хуже, чем чувствую: всклоченные волосы, мятая, перекосившаяся футболка, красная кожа на ногах и обгоревшем лице. Красотка.
– Да, все хорошо, – слабым, как у котенка голосом ответила я, и прямым ходом направилась к раковине. Открыла маленький кран, из которого текла отфильтрованная вода и, наполнив стакан, залпом его выпила. Прислушалась к организму и вновь подставила кружку под прозрачную, восхитительно прохладную струю. Выдув на этот раз половину содержимого, я отправилась на поиски аптечки. Кажется, Тони возвращал ее вот на эту полку…
– Если вы ищите аптечку, она у меня, – сообщил Энтони после того, как я несколько секунд стояла и гипнотизировала пустое место остановившимся взглядом. Такое ощущение, что днем мне настолько напекло голову, что мозги расплавились, а собраться обратно еще не успели. Думала я медленно. Очень медленно и очень плохо.
За спиной послышались шаги, мужчина аккуратно взял меня за локоть и развернул к себе. Посмотрел в воспаленные глаза, потрогал лоб упоительно прохладной ладонью, и, озабоченно покачав головой, сообщил:
– Да вы перегрелись, мисс Ридли.
– Таблетка от головной боли и крем от ожогов меня спасут, – клятвенно заверила я. – Уже утром буду в форме!
– Боюсь, Элеонора, что если сейчас не предпринять нужных мер, то завтра у меня прибавится забот не только о маленькой Хлое, но и о вас. Идемте.
– Ваф, ваф! – на высокой ноте откликнулся пес, путающийся между ее длинными ногами.
– Не стойте!! – продолжала свою странную истерию няня. – Все в дом! Это ТОР-НА-ДО!!! Мать его!
– Что с ней? – шепнул Диего, не сводя обалдевшего взгляда и роняя челюсть на пыльную землю.
– Ролевая игра? – предположил я. – Она – торнадо?
Мы переглянулись и пропустили момент, когда Элеонора пронеслась ураганом мимо шокированных наемных мексиканцев. У одного из них – Карлоса – прямо в руках тлела зажженная сигарета, но он, позабыв обо всем на свете, стоял, не в силах пошевелиться и произнести хоть слово. Особенно его поразила откинутая прямо на бегу босоножка. Он все смотрел, как та неуместно лежит на земле и никак не мог вернуться в реальность.
– Все хорошо, Карлос, – неуверенно сообщил Диего, стоило нам подойти. – Сейчас Тони выяснит, что с девушкой.
Все пятеро мексиканцев одновременно перевели взгляд на меня. Пришлось ободряюще улыбнуться и кивнуть, мол, переживать нечего. Хотя я был не на шутку взволнован душевным состоянием няни.
Мужики молча провожали меня сочувствующими взглядами, а стоило мне войти на веранду, скрывшись с их глаз, как Карлос задумчиво произнес:
– Как бы не унесло нашу ферму вместе с этой Элли и ее Тотошкой. Посмотрите, еще и туфельку потеряла… Сказочная девушка.
И все заржали как кони.
Зло выдохнув, я рывком распахнул дом и ворвался внутрь, настроенный на очень серьезный разговор. Но снова обомлел.
С кухни доносился дикий грохот и, разумеется, именно там я нашел всю компанию, пробегающую мимо накануне…
Элеонора, выпучив глаза, металась по помещению и скидывала по пакетам, кастрюльки, детские каши, питание и бутылки. Туда же зачем-то пошел, с трудом втиснутый, электрический чайник. Затем она увидела меня, подбежала и, вцепившись в воротник, прошипела:
– Ничего еще не кончено! Придите в себя и помогите мне!
Сказать, что я охренел – это ничего не сказать. Покосившись на Хлою, мирно играющую в своем стульчике, я тряхнул ногой, отгоняя пристраивавшегося к ней Пусю, и осторожно коснулся ледяных рук няни.
– Зачем вы складываете вещи по пакетам? – как можно спокойнее уточнил я.
– Чтобы переждать стихию! Надвигается торнадо! Я видела его вдали, но оно вот-вот…
– Пройдет мимо, – помог я закончить начатую фразу. – К тому же, он ведь слабый, чтобы причинить какой-то вред. Даже урожаю, не то, что людям.
– То есть? – она смотрела на меня, все еще не до конца понимая, прошла ли беда стороной.
– Торнадо отменяется. То, что вы видели вдали – лишь мелкое подобие, не способное причинить вред, – терпеливо повторил я озвученную ранее мысль.
Она отпустила мой воротник, отступила на шаг, и еще один. Села на пол, обхватила голову руками и вдруг расхохоталась.
И тут я понял, что Диего сглупил, решив не предупреждать городскую девушку, далекую от наших реалий, о приближающемся природном явлении. Чувствуя себя виноватым в ее состоянии, я присел рядом и попросил:
– Прекратите истерику. Я обещаю, ничего плохого не случится.
– Обещаете? – она подняла на меня совершенно остекленевшие глаза. – Все обещают… А потом… потом полное торнадо в жизни.
– Мне жаль… – я попытался помочь ей подняться, но она оттолкнула мою руку и поднялась сама, тут же покачнувшись и поморщившись.
– Черт, что-то в ноге.
Перевернув ступню, она безразлично посмотрела на небольшой порез – видимо напоролась на камень, когда бежала босиком, спасая мою племянницу. Стыд сменило другое чувство, более странное и непонятное мне. Захотелось не просто успокоить девушку, но и как-то оправдаться, исправиться, что ли?
– Сейчас я обработаю рану, – проговорил, надвигаясь на няню и силой усаживая ее на стул. – А потом расскажу вам, какие виды торнадо бывают в наших местах, и что делать при каждом из них.
Она лишь кивнула, опустив взгляд, тихо и обиженно сопя.
Я достал аптечку и приступил к обещанным экзекуциям. Приговаривая, что вот сейчас все пройдет и станет легче, продезинфицировал порез и заклеил пластырем, предварительно подув на ногу. Только потом, подняв голову и столкнувшись с полными удивления глазами, понял, что невольно отнесся к Элеоноре так же, как к своей племяннице. За восемь месяцев существования в моей жизни Хлои, привык бухтеть под нос всякую ерунду, лишь бы она не плакала. Вот и здесь тот же инстинкт сработал.
– Готово, – проговорил, поднимаясь. Ухмыльнувшись, не смог промолчать: – Вы вели себя лучше Хлои, даже не хныкали.
– Ну, спасибо, – фыркнула она, бросая взгляд на притихшую воспитанницу. Та задумчиво грызла одну из своих погремушек и с интересом наблюдала за нами.
– Что касается торнадо, – заговорил я снова, облокотившись на столешницу.
– Давайте перенесем беседу на завтра? – поспешно перебила меня няня. – Мне еще нужно накормить Хлою, помыть ее, переодеть…
Она явно чувствовала себя неловко из-за всего произошедшего, отводила взгляд и тут же натыкалась им на пакеты, заполненные всякой снедью и разбросанные по полу. Хотел было сказать, что все в порядке, но тут с улицы снова донесся мужской хохот. Элеонора вздрогнула, нахмурилась, посмотрела на меня зло и встала, заявив:
– Занимайтесь делами, мистер Хоуп. И простите за инцидент с… с… Там еще коляска где-то осталась.
– И ваши босоножки, – кивнул я. – Хорошо, поговорим завтра.
Покидая кухню, ловил себя на мысли, что чувство вины никуда не пропало. Девушка попала в неловкую ситуацию из-за нас с Диего, при этом, думая, что есть реальная угроза жизни, она спасала в первую очередь ребенка.
Не это ли – то главное, что я хотел видеть в человеке, которому доверю Хлою?
Глава 5
/Элеонора Ридли/
Я едва сдерживала слезы обиды.
Надо же было так попасть. Снова. Ну, что за невезение?!
Только вот стоило вспомнить ту огромную штуку вдалеке, крутящуюся волчком на фоне грома и молний, как я понимала – не смогла бы вести себя по-другому, даже если бы мне кто-то сказал, что она не опасна. Я бы просто не поверила.
Последний раз мне было также страшно на заседании суда. Все время казалось, что закончится оно моей смертью…
Чувство стыда за поведение быстро сменила злость. Вспомнился смех мексиканцев, и сочувствующее выражение лица Тони Хоупа. Он смотрел на меня, как на какую-то недотепу, склонную к истерии. Гадство!
Быстро разобрав пакеты, я расставила по местам все, что собиралась захватить с собой в подвал и как-то на автомате приготовила Хлое пюре из заранее сваренных овощей, как было написано в книге.
И только когда села кормить малышку, немного успокоилась и даже развеселилась. Невозможно было долго хмуриться, глядя на забавную чумазую мордашку воспитанницы.
По прошествии часа, искупав Хлою, я буквально упала в кресло-качалку и стала наблюдать за ее игрой с отрешенным видом. У меня болела спина, болели руки, болела нога с порезом… Хотелось просто лечь на кровать и забыться глубоким сном.
Но, увы, даже это скромное удовольствие было мне недоступно.
– Уау-у-у-у, – радостно выдала Хлоя, стоя возле стеночки и упираясь в нее ладошкой.
– Угу-у-у-у, – со вздохом передразнила ее я и грустно спросила: – Детка, ты спать не хочешь?
Судя по довольному выражению мордочки – не хотела. Хлоя сделала несколько шагов вперед, торжествующе улыбаясь, а после ножки разъехались, и она плюхнулась на попу, каким-то образом умудрившись стукнуться головой в полете. Громкий плач не заставил себя ждать, и я со вздохом отправилась утешать исследовательницу и первооткрывательницу.
Хлоя успокоилась весьма быстро, а вот я поняла, что носить ее почему-то стало тяжело. Голова кружилась, глаза болели и, вообще, физическое состояние оценивалось, как паршивое.
– Как матери справляются с малышами? – разглагольствовала я, устало глядя в любопытные детские глазенки. – Это же ужас. Никакого пространства, ничего для себя! В любой момент ты, моя прелесть, можешь упасть, подавиться чем-то или просто расстроиться, заявив об этом самым громким способом.
Хлоя только угукнула. Видимо, страдания взрослых оставляли ее совершенно равнодушной. А жаль!
Но, все же, дневная усталость взяла свое, и малышка уснула. Едва дыша, я положила ее в кроватку и на цыпочках ушла в свою комнату. Осторожно улеглась на кровать, морщась от неприятных ощущений при соприкосновении ткани с кожей. Неужели обгорела все-таки?..
Сил не было ни на что. Даже на душ.
Сон, как и вчера, подкрался совершенно внезапно, но в этот раз я проснулась не от плача из детской, а от причин более прозаических и менее приятных. Мне было плохо. Очень плохо.
Болело все. Даже глазные яблоки.
Голова раскалывалась, кожа горела огнем, а во рту пересохло настолько, что мне казалось, там открыли мини-филиал пустыни Сахары.
На то, чтобы просто сесть в постели, мне потребовалась минута и титаническое усилие воли. От прикосновения к бедру по телу пронеслась боль, и я тихо застонала. В голове броуновским движением, сновали мысли о солнечном ударе и ожогах белой кожи, не привыкшей к местному пеклу.
– В душ… прохладный душ, – пересохшими губами прошептала я, медленно сползая с кровати и шатаясь, направилась на первый этаж. Мне нужна аптечка, которую я сегодня видела в руках у Энтони. Горе-нянечке сейчас жизненно необходимы таблетки от головной боли и какой-то заживляющий крем. И ВОДА! Полцарства за стакан!
Но, стоило мне спуститься на первый этаж, как жизнь наглядно показала, что беда не приходит одна. На кухне сидел Тони Хоуп, являя собой восхитительную в своей умиротворенности картину. Залитая янтарным светом ламп деревянная кухня, и крупный мужчина в клетчатой рубашке, который читает книгу за чашкой чая.
Мое явление не осталось незамеченным. Он оторвал взгляд от страниц, окинул меня внимательным взглядом и, судя по потрясению во взоре, впечатлился!
– Элеонора, с вами все хорошо? – осторожно спросил хозяин дома, отодвигая книгу в сторону.
Я кинула мимолетный взгляд в зеркало и поняла – выгляжу я еще хуже, чем чувствую: всклоченные волосы, мятая, перекосившаяся футболка, красная кожа на ногах и обгоревшем лице. Красотка.
– Да, все хорошо, – слабым, как у котенка голосом ответила я, и прямым ходом направилась к раковине. Открыла маленький кран, из которого текла отфильтрованная вода и, наполнив стакан, залпом его выпила. Прислушалась к организму и вновь подставила кружку под прозрачную, восхитительно прохладную струю. Выдув на этот раз половину содержимого, я отправилась на поиски аптечки. Кажется, Тони возвращал ее вот на эту полку…
– Если вы ищите аптечку, она у меня, – сообщил Энтони после того, как я несколько секунд стояла и гипнотизировала пустое место остановившимся взглядом. Такое ощущение, что днем мне настолько напекло голову, что мозги расплавились, а собраться обратно еще не успели. Думала я медленно. Очень медленно и очень плохо.
За спиной послышались шаги, мужчина аккуратно взял меня за локоть и развернул к себе. Посмотрел в воспаленные глаза, потрогал лоб упоительно прохладной ладонью, и, озабоченно покачав головой, сообщил:
– Да вы перегрелись, мисс Ридли.
– Таблетка от головной боли и крем от ожогов меня спасут, – клятвенно заверила я. – Уже утром буду в форме!
– Боюсь, Элеонора, что если сейчас не предпринять нужных мер, то завтра у меня прибавится забот не только о маленькой Хлое, но и о вас. Идемте.