— Платье на этой девочке... — Регина осторожно дотронулась пальцем до крошечной копии самой себя, — очень красивое. Ты сам придумал? И сам все сделал?

— Ну да… Анвил мне совсем чуть-чуть помог...

— Молодец, — строгим голосом похвалила она Ланзо. — Надо показать моему папе. Ему тоже понравится.

Я испытала огромное облегчение. Были опасения, что Регина может бросить что-нибудь вздорное. Но она оказалась неожиданно мудрой для такой юной и избалованной девочки. Конечно, она знала, что Ланзо влюблен в нее. Но не пользовалась этим и не насмешничала, как стали бы другие.

Тем временем приветственные речи закончились, ярмарка забурлила.

Заложив руки за спину, бургомистр Фалберт Флегг неторопливо шел между рядами и кивал участникам ярмарки, показывая свое одобрение. За ним шла его свита.

— Это та самая госпожа Верден, новая школьная учительница, Одаренная из столицы, и ее подопечные! — пояснил спутникам Флегг, останавливаясь у нашего прилавка.

— Очень интересно, — ответил господин средних лет, хорошо одетый, высоколобый, с бесцветными глазами, вялми губами и тонкими усами щеточкой. Наверняка приезжий богатей из столицы или из соседнего Шваленберга. Мне показалось, я раньше видела его где-то... но, порывшись в памяти, подсказки не нашла.

Усатый вкрадчиво добавил:

— Странно видеть выпускницу прославленной академии на посту простой школьной учительницы.

Мне не понравилась его реплика и его взгляд, которым он бесцеремонно впился в мое лицо, как будто я была какой-то диковинкой.

Прищурив глаза, усатый отвернулся и отошел к соседнему прилавку, но продолжил рассматривать меня украдкой.

— Ну-ка, ну-ка, чем вы нас удивите? — отеческим тоном поинтересовался бургомистр

— Что за звери у вас в клетке?! — изумилась его супруга, тонкая и длинная, как помело, на которое надели нарядную шляпу с лентами. — Похожи на разноцветных и волосатых мышей. Вы продаете мышей?!

Ее глаза округлились.

— Это эльфы! — пискнула Ада.

— Это мыши, — призналась я.

Теперь у госпожи Флегг округлились не только глаза, но и рот. Она приготовилась завизжать, а может, и свалиться в обморок.

— Не просто мыши, а заколдованные! — светским тоном заявила Регина. — Если вы купите одну и будете обращаться с ней ласково, она станет обычной счастливой мышкой. Серой или белой. И принесет счастье в ваш дом. Так работает магия!

— Господи, ну кому придет в голову покупать мышей! — с мягкой укоризной заметила из-за спины бургомистра госпожа Лотар.

— Мне, — решительно сказал директор Степпель и подмигнул. — Лучше подарка для моих племянников не найти. Заверните парочку мышек, пожалуйста!





* * *


Девочки взялись пересаживать мышек в небольшую плетеную корзинку. Толпа у прилавка росла.

— Хм… а это что? Каша? — бургомистр взял миску и понюхал. — Отрадно видеть, что девочки помнят о своей будущей роли хозяек и учатся готовить полезные и питательные блюда. Как видите... — он обратился к спутникам, — …в нашей школе уделяют много внимания традиционной подготовке детей к бытовым сторонам жизни.

— Это не просто каша, а волшебная, — авторитетно заявила Регина. — Она говорит... булькает разные предсказания.

— Каша? Булькает предсказания?! — бургомистр захохотал, его смех подхватили и другие. — Юмористы! Волшебники! — в порыве чувств он хлопнул себя по толстым бокам.

— А вы попробуйте, — предложила я. — Одна миска — полкронодора.

— Недешево, однако... — весело изумился бургомистр. Я пожала плечами — общение с ушлым изобретателем Амброзиусом не прошло для меня даром. Я не собиралась продешевить.

Монета звякнула в кружке, бургомистру торжественно подали самую красивую миску.

— Хороша кашка, да мала чашка... — добродушно пробормотал он. Все как зачарованные следили, как бургомистр вытягивает губы трубочкой, дует на горячее варево и открывает рот, готовясь снять пробу.

В этот момент в миске булькнуло, на поверхности надулся пузырь, лопнул, и каша пробормотала ворчливым тоном:

— Сш-ш-ш... буль... ливые гш-шды…

Бургомистр вздрогнул, уронил ложку и забрызгал оранжевыми каплями свой ослепительный жилет.

— Что? Ваша каша говорит?

— Раздает предсказания, — напомнила я.


— И что она сказала?

— По-моему, «сопливые гады», — предположил начальник пожарной части Матибор.

— «Счастливые годы»! Каша предсказывает вам счастливые годы, — наперебой закричали дети.

Бургомистр неуверенно улыбнулся.

— Да вы попробуйте кашу, господин бургомистр. Она хороша сама по себе, без предсказаний. Очень вкусная. Дети варили, старались… — я из кожи вон лезла, проявляя дипломатию. Успех нашего проекта висел на волоске.

И тут я заметила Корнелиуса. Он стоял в отдалении, не пытаясь протиснуться сквозь толпу, но благодаря высокому росту мог наблюдать все, что происходило возле нашего прилавка. Уголки его губ подрагивали от едва сдерживаемого смеха, глаза горели весельем. Регина тоже его увидела и обрадованно замахала руками.

Бургомистр никак не решался снова взять миску. Но под взглядами жителей города, хозяином которого он был, не мог показать себя трусом.

Когда ему подали чистую ложку, Флегг осторожно зачерпнул каши. Все, затаив дыхание, смотрели, как он морщится, глотает и вытирает рот салфеткой.

— Хм... весьма недурно. Очень, очень вкусно!

После этого миски расхватали в два счета. Покупатели набирали кашу в ложки и подносили их к уху. Смотреть на это было уморительно. Одни умудрились перепачкать физиономии, другим каша затекла за воротник.

Я кусала губы, чтобы не рассмеяться. Мое «колдовство» работало, хоть предсказания выходили невнятные. Покупатели прислушивались, пытались догадаться, что посулила им волшебная каша: «Удачную сделку» или «Ужасную грелку»? «Великую любовь» или «Липкую бровь»? Мои ученики взяли на себя роль толкователей, и горожане уходили довольными.

Клетка с мышами опустела: на каждую нашелся покупатель. С новых хозяев мышей взяли клятву, что они окружат питомцев заботой и лаской.

Наш прилавок, безусловно, пользовался успехом, и я старалась не обращать внимания на кислые физиономии тех, кто шепотом обсуждал со спутниками «ведьмовские фокусы» и то, что за ними может последовать.

Сейчас меня таким не проймешь. У нас все получилось! Мы с моими учениками преодолели козни недоброжелателей. Пусть наш прилавок не самый богатый на поделки, но он привлек больше всего внимания. Мы заставили посетителей улыбаться. Мы дали им капельку доброй сказки.

Но не время расслабляться: из кухни принесли второй горшок с кашей, и мне пришлось ей заняться. Попутно я заметила, что помощников у меня поубавилось: за прилавком остались только девочки и Ланзо, а другие мальчишки куда-то смылись — наверное, решили наведаться к прилавку Амброзиуса с механическими игрушками, где тоже собралась толпа.

Но дело уже шло к концу. На помосте расположились музыканты, лавки начали заполняться слушателями — скоро начнется конкурс талантов. Дети будут декламировать стихи, петь песни и зачитывать отрывки из сочинений.

Толпа в проходах начала редеть. Я собирала пустые миски в специальную корзину, чтобы позднее отнести на кухню, когда почувствовала, что на меня смотрят — пристально и недружелюбно.

Я подняла голову. Понадобилась железная выдержка, чтобы остаться невозмутимой и не уронить стопку мисок. Потому что в соседнем ряду стоял мой дядя Эбнер Хант, и следил за мной ястребиным немигающим взглядом.





* * *


Кажется, этот день станет для меня испытанием на прочность.

Не отводя глаз от так некстати явившегося родственника, я выпрямилась. Отставила грязную тарелку и вытерла руки полотенцем.

Дядя коротко кивнул мне, показывая, что заметил меня, но не сделал попытки подойти.

Господин Эбнер Харт, почтенный финансист, был одет в мятый дорожный костюм, лицо усталое, под глазами мешки, как у человека, который провел бессонную ночь.

Саквояжа при нем не было — видимо, успел снять комнату в Крипвуде и оставить там вещи.

Я крепко сжимала руками прилавок и ждала, когда дядя подойдет и выложит мне то, с чем явился. Требования вернуться, угрозы... кто знает, что еще он припас!

Но он просто стоял и наблюдал, и посетители порой толкали его плечами и бросали на него недоумевающие взгляды. Потом он нахмурился и легко махнул рукой, как бы давая мне знак: «Позже». Отвернулся, заложил руки за спину и пошел прочь, опустив плечи, как под неимоверным грузом.

Хотелось надеяться, что его давит груз совести, но верить в это у меня не хватило оптимизма.

— Госпожа Верден! — Магда дернула меня за рукав. — Сейчас начнутся выступления. Тилло будет петь песню, а Регина читать доклад о промышленности края! За ней явилась гувернантка и увела. Пойдемте и мы!

— Да, сейчас... подожди.

Я мельком посмотрела на толпу, но дяди уже не увидела.

Все-таки он разыскал меня… и явился в Крипвуд самолично. Что он задумал?

От нового потрясения шумело в ушах, но паники не было. Я сжала кулаки и перевела дух.

Дядя не сможет забрать меня и вернуть в столицу силой. Кажется, он приехал один, значит, хочет поговорить без свидетелей. О чем? Что он собрался требовать?

Что бы то ни было, я готова отстаивать свою независимость. Теперь меня голыми руками не возьмешь. У меня есть союзники. Но справлюсь и без них. Суетиться не буду; дам ему сделать первый шаг, сказать первое слово. Хорошо, что он не подошел и не учинил скандал на глазах детей. Но надолго его не хватит; терпением дядя не отличается. Наверняка он вернется очень скоро.

Я огляделась в поисках моих учеников. Мальчишки околачивались возле старого каштана. Они стояли, перегнувшись через ограду, — видимо, украдкой давали кабану угощение.