— Эрика, оставим наш ученый спор на потом, — он улыбнулся и подхватил меня за талию, чтобы помочь перешагнуть через обвалившуюся часть камина.





* * *


Я медленно шла вдоль стены, касаясь ее пальцами. Холод камня пронизывал руку и доходил до самого сердца.

Неужели предок Корнелиуса и впрямь жил в этом мрачном, пышном лесном доме? Какие преступления и пороки видели эти стены? А вот темное пятно на полу: не пролитая ли это кровь?

Однако я не могла не признать, что окутанный страшными легендами особняк в целом выглядел вполне обыденно. Просто старый дом, в котором долго никто не жил. Не знай я о легендах, ничего особенного бы в нем не разглядела. Видала я развалины помрачнее и поживописнее, когда ездила с девочками из пансиона на экскурсии по историческим местам.

Корнелиус подвел меня к парадной лестнице. Ступени были ладные, лишь кое-где тянулись трещины с проросшими в них сорняками.

Эхо на галерее было громче, шорох и попискивание летучих мышей звучали отчетливо, и в веселой ругани рабочих, которые бродили снаружи, можно было разобрать каждое слово.

Мы заглянули в темные коридоры, но исследовать комнаты не стали. Корнелиус достал фонарь и посветил вглубь. Вот тут было полно паутины, остатки обивки свисали со стен неопрятными лохмотьями, до дрожи напоминающими куски содранной с тела кожи.

Спустились в зал и Корнелиус показал мне проход в подвал. Он был закрыт железной дверью. Я потянула за кольцо, дверь неожиданно легко отворилась, старые петли даже не скрипнули.

— Ты был в подвале?

— Был, — сказал Корнелиус и прикрыл дверь. — Там полно рассохшихся бочек. Безглазый был не дурак выпить. Вернемся. Мне надо дать указания рабочим.

— Ты и правда хочешь восстановить этот дом, чтобы жить в нем? Зачем? Твой городской дом куда удобнее и уютнее.

Корнелиус рассмеялся:

— Нет, жить в нем, пожалуй, не стану. Но послушай...

Мы устроились у небольшого окна, узкого, как амбразура. Корнелиус поставил ногу на приступку у стены, оперся локтем на колено и глянул на меня, словно оценивая мое настроение.

— У меня в столице есть знакомые, которые очень интересуются мистикой. С удовольствием читают «Вестник оккультизма» — тот самый журнал, куда ты хочешь отправить статью. Ходят на заседание общества мистиков, проводят спиритические сеансы... Среди них и Одаренных немало. Некоторые сенситивы склонны считать свои способности чем-то недоступным человеческому пониманию, божественным или дьявольским даром. Как правило, это не самые талантливые сенситивы.

— Этим они стараются придать себе важности.

— Так вот, когда мои знакомые узнали, что я стал владельцем этого окутанного легендами дома, — он взмахнул рукой, обводя каменные стены зала-склепа, — они пожелали навестить меня и заглянуть в особняк Грабба.

— Чего доброго, ты еще сделаешь его туристической достопримечательностью.

— Скоро состоится праздник города — будут отмечать двухсотлетний его юбилей. К нему приурочена и школьная ярмарка, ради которой Регина изрезала хорошие платья на тряпки для поделок. Можно устроить для горожан экскурсию в особняк Грабба. Пусть своими глазами увидят и убедятся, что легенды — это лишь легенды. Эту идею мне подкинул директор Степпель. Приедут и мои городские знакомые. Довольно важные люди.

— Неплохая идея... и при этом странная. Отдает легким безумием.

— Не скажу, что принял ее с энтузиазмом. Но отказываться не стал. Мои городские знакомые отличаются редкой настойчивостью. Конечно, сначала надо немного привести дом в порядок. Чем я и собираюсь заняться. Как-никак я уже привык к роли городского благотворителя. Надо поддерживать репутацию.

— Не думаю, что горожане с радостью отправятся в логово Грабба! Они же до дрожи боятся леса и связанных с ним легенд.

— Не представляешь, на что способны тщеславные люди. При определенных условиях они легко забудут о страхах и суевериях. Еще и будут биться за право быть приглашенными.

— Задумка может принести кое-какие плоды... — я прикрыла глаза, представляя. — Если украсить этот зал светильниками, расставить канделябры, положить на пол ковер… зал будет выглядеть таинственно и интересно. На галерее будут играть музыканты… а приглашенные будут танцевать! — я раскинула руки и закружилась по залу. — Да! Устроить праздник в мрачном месте, привести сюда жизнь и веселье — отличная идея. Так и нужно бороться со злом и темными силами... музыкой, светом и весельем!

Но Корнелиус не улыбнулся. Он хмурил лоб, как будто что-то его беспокоило.

— Да. В любом случае, эта часть леса скоро перестанет быть дикой. Думаю наладить здесь еще один лесопильный завод.

— Вот так и умирают мрачные легенды — под шум и грохот паровых машин.

Смеясь, я положила ладони на его плечи и потянула, приглашая танцевать со мной, но он не двинулся с места. Мы стояли в квадрате света, который лился в окно — а вокруг были тени и мрак.

Я подняла голову и замерла, всматриваясь в его черные глаза, в которых появилось новое для меня выражение. Тревога, нежность, досада.

— Что? — спросила я. — Почему ты так смотришь? Что у тебя на уме?

Он протянул руку и осторожно заправил локон за мое ухо.

— Ты так легко увлекаешься всем, что для тебя интересно, — сказал он тихо. — Любишь неожиданные решения и идеи, строишь грандиозные планы, но тщательно их обдумываешь. За обликом строгой учительницы прячется авантюрная девочка.

— А что прячется за твоим обликом богатого промышленника, Корнелиус? Разбойник, каким был твой предок? Он заманивал ведьм в свой особняк. И вот я тут — Одаренная, ведьма. Зачем ты привез меня в особняк Грабба? Только ли затем, чтобы утолить мое любопытство? Я стою перед тобой и пытаюсь угадать, что за участь ты мне приготовил. И что ты ждешь от меня...

Я пыталась шутить, но мой голос дрогнул — оттого, что Корнелиус смотрел на меня серьезно, и его глаза опять стали мертвыми и безжизненными. А когда он заговорил, мне и вовсе стало жутко.


— Что жду от тебя? Я не жду, что ты останешься со мной на всю жизнь. Не жду, что ты скажешь, что влюблена в меня, — сказал он тихо.

— Корнелиус, послушай… — заговорила я обескураженно.

— ...Но я хочу, чтобы ты доверяла мне. Знаю, что пока не заслужил твоего доверия, и, наверное, прошу слишком многого. Но все же: пожалуйста, доверяй мне, Эрика. В малом и в большом. Что бы ни случилось. Не обещай ничего. Но поверь, что я не желаю тебе зла. Что я не использую тебя для своих целей. Мне хочется, чтобы мы стали друг для друга чем-то большим, чем просто мужчиной и женщиной, между которыми есть известное влечение.

Более странной речи я не ожидала! Я молчала в замешательстве, не зная, что на это ответить, но лишь только открыла рот, чтобы пробормотать какие-то слова — даже не знаю какие! — Корнелиус крепко сжал меня и поцеловал, нежно и исступленно.

А в моих руках разлилась слабость. Я прижималась к твердой груди и животу Корнелиуса, отвечала на поцелуи, запрокидывала голову, то осторожно, то жадно касалась пальцами его шеи, щеки, затылка... Я казалась себе неуклюжей, торопливой. Но меня дурманила его близость и его внезапный, яростный натиск. От Корнелиуса шла вибрирующая, очень мужская энергия, которой невозможно было не уступить.

Безусловно, это было не просто влечением. Но много ли я знала о подобной страсти? Такой, что заставляет терять контроль над собой и совершать необдуманные поступки? Почти ничего. Хотя я хорошо усвоила, какую боль может принести привязанность к другому человеку, когда тот отбрасывает твои чувства.

Снаружи громко заговорили рабочие, следом раздался треск и грохот топора.

Корнелиус отпустил меня и пригладил волосы; я торопливо застегнула жакет. Мы тяжело дышали.

— Пойдем наружу, — он взял меня под локоть и потянул. — Скоро пора возвращаться. Эрика... — он поймал пальцами мой подбородок, заглянул в глаза и произнес хриплым голосом: — Все же ты ужасно безрассудная. И это мне тоже нравится. Будь мы тут одни… я настоял бы на большем, чем поцелуи, — он криво улыбнулся и медленно обвел пальцем контуру моих губ.

— Отличные намерения для потомка разбойника, — улыбнулась я в ответ и смело посмотрела ему в глаза. — Пожалуй, они мне по вкусу. Но все же пойдем наружу; в этом доме определенно водится какое-то колдовство. Не стоит давать ему много воли.





Глава 22

Преступление на школьной ярмарке




Решение Корнелиуса восстановить лесной особняк вызвало в городе пересуды. Об этом болтали на улице, в школе, в лавках...

— Плохое дело затеял господин Роберваль, — говорила госпожа Крежма, аптекарша, отпуская госпоже Лотар мятные пастилки. — Уж двести лет не отыскать охотника провести ночь под крышей того дома в компании призраков. Ежели кто и бывал там, то не по своей воле... ну, вы понимаете, о чем я. Суеверной меня не назовешь, но есть вещи в мире, с которыми нужно считаться. Вы согласны, милочка?

— Вполне, дорогая, — мягко отвечала госпожа Лотар, отсчитывая монеты. — Любой образованный человек признает существование сумеречного мира… пока неподвластного человеческому разуму.

— Уж деды наши не дураки были! — воодушевленно подхватила аптекарша. — Знали, куда лезть не стоит. И не зря железными гвоздями пороги обивали… Господин Роберваль слишком долго жил в столице, там такие вещи поднимают на смех, — она посмотрела на меня искоса.

Я терпеливо дожидалась, когда кумушки наболтаются, чтобы купить нужной в хозяйстве марганцовки. Аптекарша продолжила:

— Не в моих правилах судить, но, на мой взгляд, господин Роберваль действует опрометчиво.

— Да бросьте! Как знать, не прижмет ли хвост безглазый, когда Роберваль возьмется за его дом, — воскликнула госпожа Барбута, подхватывая пакетик с пилюлями от несварения. — Уж сколько поколений Робервалей в лесу хозяйничают. Робервали знают в лесу наперечет каждую сосну и с каждым лешим за руку здороваются, — она засмеялась своей шутке. — Признаться, мне было бы любопытно побывать в особняке разбойника. Там будет праздник для приезжих господ. Да и для местных тоже! В большой компании да с бутылкой доброго вина не страшно. Разве ж призрак рискнет показаться толпе?

— Пожалуй, в ваших рассуждениях есть здравое зерно! — улыбнулась госпожа Лотар.

Я громко кашлянула, устав ждать, когда покупательницы обсудят планы Корнелиуса.

— Вам пастилки для горла, госпожа Верден? — кисло улыбнулась аптекарша. — Сию секунду.

Подобные разговоры велись повсюду. Город разделился на два лагеря. Одни качали головами и бормотали «Как бы чего не вышло», другие считали, что если кому и под силу совладать с лесными призраками, так это хозяину лесопилки.

И вторых было больше: они гадали, во что превратится особняк разбойника, после того как его обустроит Роберваль, и с нетерпением ждали возможности побывать там на празднике.

Я передавала слухи Корнелиусу, тот лишь кивал и усмехался: «Так я и думал».

От любопытных глаз горожан не ускользнуло и то, что лесопромышленник стал частенько заглядывать в школу побеседовать о делах дочери, да и его машину не раз замечали возле Кривого дома.

Удивительно, но слухи о нашей с Корнелиусом дружбе пошли мне на пользу. Горожане стали относиться ко мне куда любезнее. Видать, опасались, что местный крупный работодатель, арендодатель и благотворитель может осерчать, если его протеже или зазноба — уж не знаю, кем они меня считали, — начнет ему жаловаться на дурное обращение.

Но у меня хватало других дел, кроме как думать о сплетнях, что ходят обо мне по городу.

До ярмарки оставалось несколько дней. Проекты моих учеников были почти готовы: тыквы собраны и вычищены, кролики откормлены и обеспечены нарядами, сухарный домик ведьмы обзавелся башенками, флигелями и глазурной крышей.

Бывало, я засиживалась в школе с учениками допоздна, придумывая, чем бы еще удивить посетителей ярмарки.

— Госпожа Верден, пожалуйста, используйте магию! — умоляли ученики. — Вы же можете! Пусть тыквенные головы летают по воздуху! Пусть кролики разговаривают! А из окон сухарного домика выглядывает ведьма и грозит кулаком. Вот все обалдеют, когда увидят! Жирдяй Клеменс из среднего класса лопнет от зависти, когда мы возьмем первый приз. А дурак Владислас не будет дразнить нас чокнутыми ведьмаками!

Но я отказывалась наотрез. Школьная ярмарка не место демонстрировать Дар.

Во-первых, обман. Во-вторых, за такое меня по голове не погладят, если узнают в Департаменте образования. В-третьих, не уверена что справлюсь с несколькими «фокусами» одновременно.

Поэтому пусть все будет как есть, по-честному. Все равно наши проекты куда интереснее, чем у учеников моих коллег! Те предлагали горожанам из года в год одно и то же: свечи, кружки, тыквенные оладьи…