Мы тащились груженые как ослы. Встречавшиеся жители глядели на нас с любопытством, иногда вслух выражали сочувствие моей беде, но личную помощь не предлагали. Да я и не ждала ее: и без того получила куда больше, чем рассчитывала.

В Кривом доме все сразу взялись за работу. Анвил и Ланзо полезли на крышу. Я нарвала полыни на пустыре, наломала веток в кустарнике и сделала веник. Водопровода в доме не было; за водой пришлось идти с ведром через пустырь к колонке.

Первым делом почистила и разожгла печь, — под навесом на улице нашлись щепки, — и приготовила чай и закуски добровольным помощникам. Больше ничем я их отблагодарить не могла.

Помощники работали с азартом и удовольствием: на крыше стучало и грохотало, время от времени долетали властные распоряжения Анвила. Я тоже сложа руки не сидела.

Сбросив туфли и завязав вокруг талии полотенце, я натирала пол. Спина взмокла, мускулы болели, мокрые волосы прилипли ко лбу, а я все терла и терла. Впрочем, без особого успеха. Многолетняя грязь въелась намертво, но хотя бы верхний ее слой я смыла.

Во время работы старалась не смотреть по сторонам. От вида косых окон мутилось в глазах. Сложно будет привыкнуть к их неправильности.

Но и окна оставлять без внимания было нельзя. Закончив с полом, сделала еще одно путешествие через пустырь и притащила ведро ледяной воды. Попутно поняв, как повезло и одновременно не повезло мне родиться в состоятельной семье. К физическому труду я не была привычной. Когда бухнула ведро на пол, то долго не могла разогнуться и дышала, как загнанная собака.

Кажется, Роберваль оплачивает учительнице прислугу? В тот момент я была готова признать свое поражение и воспользоваться его благотворительностью.

«Соберись, белоручка!» — сурово приказала я себе, выбрала тряпку и полезла на подоконник.

Скоро через открытую форточку вливался свежий вечерний воздух, и вымытые окна сияли радужным блеском. На пол упали оранжевые лучи заходящего солнца. Настроение начало повышаться.

Над окнами остался старый карниз; порывшись в тюках, нашла отрез выцветшего ситца и приладила его вместо занавесок. Теперь стало почти уютно: огонь трещал, чайник свистел, в комнате пахло мылом и водой.

Из старой простыни — мне их пожертвовали штук пять — я соорудила занавеску, за ней умылась и переоделась. Щедротами горожан я обзавелась двумя платьями. На уроки их надевать было нельзя из-за пятен на подоле и потрепанных рукавов, но для домашних работ сойдут.

Дверь с шумом отворилась, в комнату вошли Анвил и Ланзо.

— Готово, — сообщил изобретатель. — Прореха в крыше заделана, молниеотвод мы поставили. Теперь осталось подождать хорошего дождя, чтобы проверить, все ли в порядке.

— Давайте попьем чаю, — предложила я.

Анвил и Ланзо уселись за стол. Я расставила нехитрую снедь.

Изобретатель брезгливо посмотрел на мятые жестяные тарелки, от угощения отказался, но чашку к себе придвинул.

— Вам достался хороший дом, — заметил Анвил. — Далеко от города. Тихо. Никто мешать не будет. И я сам одно время подумывал перебраться сюда. Но для меня тут места мало. Больше всего мне нравятся эти окна.

Он ткнул рукой в перекошенные рамы.

— У меня от них голова кружится! Чем же они вам так приглянулись?

— Нарушение привычного порядка вещей развивает творческий потенциал и воображение. Наш мозг привык к рутине. Время от времени его нужно встряхивать. Например, я иногда сплю на полу или на столе. Или надеваю левый ботинок на правую ногу, а правый — на левую. Чтобы нарушить восприятие и разбудить мозг. А иногда хожу целый день голышом. Даже на крышу так поднимаюсь.

Узнав о привычках Анвила, я от души порадовалась, что теперь не живу с ним по соседству. Я не была готова видеть седого солидного изобретателя на крыше каждое утро в чем мать родила.

— Поэтому ваш дом с его асимметрией — отличное средство взбодриться, — продолжал Анвил. — Глаз посылает неожиданные образы в мозг, и тот начинает работать на всю катушку. Хм, может, все же мне сюда переехать? А вам подыщут другое жилье.

— Вас не пугает соседство с кладбищем и проклятым лесом?

— А вас?

— Пугает, — честно призналась я. — Но не призраки. Я не привыкла жить одной.

— Но вы же Одаренная. Вы наверняка умеете отгонять непрошеных гостей? Ставить какие-то защитные поля, или чему вас там учили?

— Нет, не умею. Одаренные не всесильные маги.

— Никогда не интересовался изучением эфирных полей. В обычной, классической физике немало загадок. Мне их хватает, чтобы жить интересно, занять голову и руки.

— Вам нужна собака, госпожа Верден,— сказал Ланзо. — Она будет вас охранять. Я подыщу вам щенка.

— Собака! — фыркнул Анвил. — Глупое, неуклюжее животное. Давайте я вам лучше установлю охранные механизмы. Наподобие тех, что у меня дома. Тогда все будут обходить ваш дом за версту. Так и быть, изготовлю их для вас со скидкой.

— Спасибо, но я предпочту живое существо.

— Но вы все же не ходите в тот лес... — попросил Ланзо. — Даже с собакой.

— А что там такое? Все кругом твердят про призрака разбойника и потерявшихся людей, но ведь этому наверняка есть простые объяснения? И как же господин Роберваль валит лес? Он не боится призраков?

— Лесопилка Роберваля в другой стороне, — объяснил Анвил, доставая часы и озабоченно вглядываясь в циферблат. — А из ваших окон виден тот лесной участок, с которым связаны суеверия. Впрочем, я несколько раз туда наведывался и ничего такого не видел. Лес как лес. Густой. Грибы, комары. Местами есть заболоченные участки — их следует опасаться. До особняка Грабба я, правда, не доходил, хотя было любопытно.

— Он что, еще стоит? Этот особняк разбойника?

— Конечно. К нему есть дорога. Ведет мимо старой охотничьей избушки, сквозь болота. Заросла от времени, но найти ее можно. Однако никто из местных не рискнет по ней пройти. Сами понимаете, почему.


Я побарабанила пальцами по столу.

— Странно это все...

— Все странности объясняются невежеством и суевериями. Местные видели в лесу монстров: думаю, это вызванный туманом обман зрения. Туманы тут бывают очень густые. Мало ли что привидится в овсяном киселе! Да попробуйте сами прогуляйтесь. Ничего страшного там нет в хорошую погоду. Преступники у нас не водятся, волков и медведей нет. Только компас захватите. Все несчастные случаи, когда люди пропадали в лесу, объясняются просто: потерей ориентации и паникой.

— Нет, спасибо. Я никогда не гуляла по лесу и не хочу этому учиться. Говорите, преступники не водятся? Значит, живых непрошеных гостей мне можно не бояться? Тогда и собака не нужна.

— Мелкие хулиганства случаются. Хулиганов забирают в участок, а Роберваль сурово наказывает своих рабочих, когда они провинятся. Ну и в Дикую ночь безобразия творятся... так, шалости... Однако воров и убийц в Крипвуде нет. Тут нам повезло. В столице, я знаю, беспокойно. Твердят о преступном гении Химерасе, человеке со ста лицами... может, он выдумка, но выдумки на пустом месте не возникают. В соседних крупных городах происходили громкие грабежи.

— Да, слышала.

— Поэтому лучше быть настороже. Мне пора, — объявил Анвил, вставая и надевая сюртук, который он аккуратно повесил на крючок у двери, прежде чем лезть на крышу. — Ланзо, идем со мной. Уже темнеет.

Внезапно меня пробрал озноб. Ужасно не хотелось, чтобы гости уходили и оставили меня тут одну.

— Большое спасибо за помощь! — весело сказала я. — Заглядывайте проведать, как пожелаете. Скоро я все приведу в порядок, тут станет уютнее.

— Вряд ли я загляну, — ответил Анвил. — Некогда мне ходить по гостям. И вас к себе не приглашаю. Не обессудьте. Когда посторонние попадают в мой дом, они начинают все трогать и ломать.

С этими недружелюбными словами Анвил, поманив Ланзо, ушел.





Глава 11

Развлечения города Крипвуда




Когда гости ушли, я остро ощутила свое одиночество. И поняла, что последние сутки жила в состоянии шока. Он наступил в тот момент, когда я увидела, как полыхает мой уютный коттедж. После этого я действовала, двигалась и говорила, как автомат. И только теперь пришло полное понимание всего случившегося...

Черт побери, все идет не так с момента, как я ступила на платформу Крипвуда! Не так, как представлялось. Хотя до этого думалось, что я готова к неприятным сюрпризам. Но оказаться без вещей, денег, среди незнакомцев, одетой в чужую поношенную одежду! Одной в доме на окраине, из окон которого виднеется кладбище и жуткий лес!

Я подошла к окну и откинула занавеску. И ощутила новый приступ озноба. Солнце почти село, и из леса в сторону города двинулся туман. Он стлался низко, белесый, непроницаемый. Неотвратимый, как армия привидений. Мой дом стоит первым на линии атаки неприятеля.

Туман перетекал, клубился, выбрасывал щупальца и снова их втягивал. Стремительно темнело. И вот за окнами все помутнело, на стеклах осели капли. Какое-то время я завороженно всматривалась в пелену, наблюдала, как образуются в ней плотные сгустки, пока мне не показалось, что и туман всматривается в меня тысячами слепых глаз!

«Туман смотрит на меня, как безглазый разбойник Иоахим Грабб...»

Я плотно задернула занавеску, торопливо отошла от окна и подбросила в печь щепок. На потолке запрыгали огненные отблески. Я налила чаю, уселась готовиться к урокам и постепенно почувствовала себя лучше.

Вот так! Пусть снаружи бродят призраки, но мне до них нет дела. У меня тетради не проверены, вот!

...Я ставила пометки красным карандашом, вчитывалась в детский почерк, но между лопатками свербело, как от недоброго взгляда. Туман продолжал подсматривать за мной сквозь щель в занавеске.

— Истеричка, — сказала я себе сердито. — Все призраки живут в твоем воображении. Подумай лучше о чем-то приятном.

Я рассеянно отхлебнула чая и стала перебирать впечатления последних дней. Увы, мысли зацепились совсем не за то, что нужно. Я стала раздумывать о господине Робервале и его показной неприязни к новой учительнице.

Итак, у него есть личные причины не любить Одаренных. Наверняка что-то связанное с его покойной женой. Может, она тоже была Одаренной, и каким-то образом ее дар портил жизнь мужу или привел к ее ранней кончине? С ее смерти прошло три года; вероятно, Роберваль собирается жениться повторно. На той столичной дамочке, Вильгельмине Денгард… что ж, девочке нужна мать. Наверное, когда ее отец женится, они переберутся в столицу. Невозможно представить утонченную светскую львицу в глухой провинции. А почему сам Роберваль сюда приехал? И чем он промышлял в Сен-Лютерне до этого?

Я и сама не понимала, почему меня так занимает мрачная личность лесопромышленника. Впрочем, нет, это как раз понятно: если кто-то чинит вам препятствия, хочется лучше узнать врага.

И тут мне вспомнилось, как Роберваль пожал мою руку при встрече... крепкие у него руки. Кожа сухая, горячая. А вот глаза холодные. Мертвые... почему? Что за ними скрывалось? Да еще шрам на щеке. Можно подумать, он — двойник разбойника Грабба. Манеры у него точно разбойничьи.

Я поежилась. В животе вдруг стало тепло и тревожно, а по спине пробежали мурашки. То же самое я чувствовала, когда оказывалась рядом с ним, когда его рука стиснула мою. Неприятный тип! Не стоит о нем думать.

Чай в кружке закончился. С сожалением поболтав остатками заварки, я встала из-за стола и начала готовиться ко сну. Вечер сменился ночью, далеко в городе брехали собаки, но туман глушил и искажал звуки, отчего казалось, что лай раздается то со стороны кладбища, то со стороны леса. Вдобавок выяснилось, что мне достался на редкость скрипучий дом.

Каждая половица стонала на свой лад. Скрипели рамы, косяки, трещал дымоход. Пищали и кряхтели стулья, стол, полки.

Возможно, дом продолжал оседать. Что и стало причиной неприятной музыки. Либо дом проснулся с наступлением ночи и, истосковавшись от одиночества, начал жаловаться мне на жизнь.

— Мне тоже невесело, — ворчливо сообщила я дому. — И что теперь, будем ныть на два голоса?

В углу прозвучал особо унылый скрип, похожий на ругань старика.

Я бросила на кровать матрас. Последний час он сушился перед камином. Постелила ветхие простыни, достала пожертвованное одеяло с дырами. Переоделась в чужую сорочку. Она была такой большой, что я могла бы обмотаться ей дважды. Наверное, раньше она принадлежала госпоже Барбуте.

Юркнула в кровать и закрыла глаза.