– Здесь лежит конверт, – сообщила Пончик, отодвигая в сторону часть блестящих стразов.

Инспектор Крэддок взял письмо из ее рук и вынул два листка, похожих на документы.

– «Свидетельство о браке между Вальтером Эдмундом Сент-Джоном и Мэри Мосс», – прочел он вслух. – Это было настоящее имя Зобейды.

– Так, значит, они поженились, – проговорила мисс Марпл. – Понятно.

– А что там еще? – спросила Пончик.

– Свидетельство о рождении их дочери Юлии.

– Юлии? – воскликнула Пончик. – Ну конечно, Юлия! Крошка Жюли! Вот оно что. Теперь понятно, зачем он приехал в Чиппинг-Клегхорн. Вот что он пытался мне сказать. Юлия. Ведь вы знаете семью Мунди. Они живут на вилле Лабурнум, присматривают за чьей-то девчушкой. Очень привязаны к ней. Она им как внучка. Конечно, теперь я вспомнила, ее действительно звали Юлия, да только теперь они и все остальные зовут ее только Жюли. С миссис Мунди с неделю назад случился удар, а старик очень болен, у него воспаление легких. Они оба собирались ложиться в больницу. Мне пришлось немало похлопотать, чтобы найти для Жюли хорошую семью, где она смогла бы пожить. Я не хотела, чтобы ее забрали в приют. Наверно, ее отец узнал об этом в тюрьме и потому сбежал, а затем ему удалось получить чемодан у старой костюмерши, у которой его оставил он или его жена. Думаю, если драгоценные камни действительно принадлежали ее матери, то теперь их можно использовать, чтобы устроить судьбу девочки.

– Почему бы и нет, миссис Хармон. Если только они действительно здесь.

– А где же им еще быть! – весело воскликнула мисс Марпл.



– Слава богу, ты наконец вернулась, – облегченно вздохнул преподобный Юлиан Хармон, приветствуя милую и ненаглядную женушку. – Миссис Берт, когда тебя нет, старается как может, однако на ланч она мне подала ну очень уж необычные пирожки с рыбой. Я не хотел ее огорчать, но даже Тиглатпаласар не мог их есть, так что пришлось выбросить их в окно.

– Тиглатпаласар, – проговорила Пончик, поглаживая кота, вскочившего ей на колени и замурлыкавшего, – ну очень уж разборчив по части рыбы. И я частенько ему говорю, что нельзя быть таким привередой!

– А как твой зуб, дорогая? С ним все в порядке?

– Да, он почти не болел, и я опять навестила тетушку Джейн…

– Прелестная старушка, – перебил ее муж. – Кажется, за последнее время она совершенно не постарела.

– Ничуточки, – улыбнулась Пончик.

На следующее утро Пончик принесла в церковь новую охапку хризантем. Солнечный свет опять проникал туда через восточное окно, и Пончик опять стояла на ступенях алтарного возвышения в его лучиках – разноцветных, как огоньки на усеянных камнями ювелирных украшениях. И она проговорила едва слышным голосом:

– С твоей дочуркой все будет хорошо. Я позабочусь об этом. Обещаю.

Затем, прибравшись в церкви, она прошла на свое обычное место и, преклонив колени, помолилась немного, прежде чем отправиться домой расхлебывать последствия двухдневного пренебрежения обязанностями хозяйки.





Загадка «Охотничьего приюта»





I


– В конце концов, – пробормотал Пуаро, – есть надежда, что на этот раз я не умру.

Так как это замечание исходило от идущего на поправку больного инфлюэнцей, то я оценил его как оптимистическое. Я был первой жертвой этой болезни. Пуаро заразился уже от меня. Сейчас он сидел, обложенный подушками, в постели, с головой, замотанной шерстяной шалью, и медленно цедил какую-то особенно ядовитую tisane[39], которую я приготовил под его руководством. Взгляд его отдыхал на аккуратном ряду различных бутылочек и пузырьков с лекарствами, которые были расставлены по ранжиру на камине.

– Да, да, – продолжал мой маленький друг, – и я опять стану самим собой, великим Эркюлем Пуаро, грозой преступников всех мастей. Представьте себе, mon ami, мне посвятили короткий параграф в «Великосветском сплетнике». Истинно так! Вот он: «Радуйтесь, все вы, преступники. Эркюль Пуаро – и поверьте, дамы, он действительно настоящий Геркулес[40] – не сможет наложить на вас лапу. А почему? Да потому, что он сам болен la grippe[41]!»

Я рассмеялся.

– Вам повезло, Пуаро. Вы стали вполне публичной фигурой, и, к счастью, интерес к вашей персоне не ослабевает.

– Да, вы правы. И я совсем не жалею о тех нескольких случаях, от которых мне пришлось отказаться из-за болезни.

В дверь просунулась голова нашей домоправительницы:

– Внизу ждет джентльмен. Говорит, что ему необходимо увидеть месье Пуаро или вас, капитан Гастингс. Кажется, у него большие проблемы, а выглядит он настоящим джентльменом, поэтому я принесла его визитную карточку. – И с этими словами она протянула мне кусочек картона.

– «Мистер Роджер Хаверинг», – прочитал я.

Пуаро кивком указал на книжный шкаф, и я послушно вытащил «Кто есть кто». Мой друг взял книгу у меня из рук и быстро пролистал страницы.

– Второй сын пятого барона Виндзор. В тысяча девятьсот тринадцатом году женился на Зое, четвертой дочери Уильяма Крабба.

– Интересно, – заметил я. – Это та девушка, которая выступала в «Фриволити», только тогда называла себя Зоя Каррисбрук. Помню, она вышла замуж за какого-то перспективного молодого человека как раз перед войной.


– Не хотели бы вы, Гастингс, спуститься и выслушать, что беспокоит нашего посетителя? И принесите ему мои извинения.

Роджеру Хаверингу было около сорока. Он был хорошо сложен и имел достаточно приятную наружность. Однако лицо его выглядело измученным, и было видно, что он сильно нервничает.

– Капитан Гастингс? Как я понимаю, вы партнер месье Пуаро. Необходимо, чтобы он сегодня же поехал со мной в Дербишир.

– Боюсь, что это невозможно, – ответил я. – Пуаро болен – он лежит в постели с инфлюэнцей.

На лице нашего посетителя появилось разочарование:

– Боже, для меня это настоящий удар.

– А вопрос, по которому вы хотите с ним проконсультироваться, действительно серьезный?

– Ну конечно да, господи ты боже мой! Моего дядю, лучшего друга, который был у меня на этом свете, вчера вечером подло убили.

– Здесь, в Лондоне?

– Нет, в Дербишире. Я был в Лондоне и получил телеграмму от жены сегодня утром. Прочитав ее, я немедленно решил приехать сюда и умолять месье Пуаро взяться за этот случай.

Мне в голову пришла неожиданная идея, и я попросил извинить меня на несколько минут.

Взбежав по лестнице, я в нескольких словах описал Пуаро всю ситуацию. Долго объяснять свою идею мне не пришлось.

– Понятно, понятно. Вы хотите поехать сами, не так ли? Что ж, почему бы и нет… Вы уже достаточно хорошо знакомы с моими методами. Я только прошу вас присылать мне ежедневно подробный отчет и действовать точно в соответствии с моими инструкциями, которые я могу вам прислать.

С этим я без колебаний согласился.





II


Час спустя я сидел напротив мистера Хаверинга в вагоне первого класса Мидлендской железной дороги, который быстро удалялся от Лондона.

– Надо начать с того, что «Охотничий приют», куда мы с вами, капитан Гастингс, сейчас направляемся и где произошла эта трагедия, – это крохотный охотничий домик прямо среди дербиширских вересковых пустошей. Живем же мы в Ньюмаркете, а на период сезона арендуем квартиру в Лондоне.

За «Охотничьим приютом» присматривает домоправительница, которая вполне может справиться со всеми нашими требованиями, когда мы время от времени появляемся там на уик-энд. Естественно, что во время охотничьего сезона мы привозим туда некоторых слуг из Ньюмаркета.

Мой дядя Харрингтон Пэйс (возможно, вам известно, что моей матерью была мисс Пэйс, родом из Нью-Йорка) последние три года живет вместе с нами. Он никогда не был хорош ни со своим братом – моим отцом, ни с моим старшим братом. Иногда мне кажется, что моя слава транжиры не только не уменьшила, но, наоборот, увеличила его привязанность ко мне. Сам я человек бедный, а вот мой дядя богат – проще говоря, он оплачивает весь банкет! Однако, хотя у него и были свои причуды, с ним не так уж трудно было ужиться, и мы трое сосуществовали в абсолютной гармонии.

Пару дней назад мой дядя, устав от наших развлечений в Лондоне, предложил на пару дней отправиться в Дербишир. Моя жена дала телеграмму миссис Мидлтон, домоправительнице, и мы в тот же день отправились в «Охотничий приют». Вчера вечером мне пришлось вернуться в Лондон по делам, но жена и дядя остались в Дербишире. А сегодня утром я получил вот эту телеграмму.

И он протянул мне бланк. На нем значилось:

НЕМЕДЛЕННО ВОЗВРАЩАЙСЯ ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ ХАРРИНГТОНА УБИЛИ ЕСЛИ ВОЗМОЖНО ПРИВЕЗИ С СОБОЙ ЛУЧШЕГО ДЕТЕКТИВА КОТОРОГО СМОЖЕШЬ РАЗЫСКАТЬ ВОЗВРАЩАЙСЯ ПОСКОРЕЕ ЗОЯ



– Так вы пока не знаете никаких подробностей?

– Нет. Думаю, что их напечатают в сегодняшних вечерних газетах. Я уверен, что полиция уже занимается этим делом.

Около трех часов дня мы прибыли на небольшую станцию, которая называлась Элмерс-Дейл. Преодолев еще пять миль на машине, мы оказались перед зданием из серого камня, расположенным в самом сердце холмистой пустоши.

– А здесь пустынно, – заметил я, поежившись.

Хаверинг согласно кивнул:

– Надо будет попытаться продать это место. Жить здесь я уже больше никогда не смогу.

Мы открыли ворота и шли по тропинке, когда ко мне приблизилась внезапно появившаяся знакомая фигура.

– Джепп! – воскликнул я.

Инспектор из Скотленд-Ярда дружелюбно улыбнулся мне, прежде чем обратиться к моему спутнику:

– Мистер Хаверинг, я полагаю? Меня прислали из Лондона возглавить расследование, и я бы хотел переговорить с вами, сэр, если не возражаете.

– Моя жена…

– Я уже видел вашу супругу, сэр, так же как и домоправительницу. Я не задержу вас надолго – хочу побыстрее вернуться в деревню после того, как увидел здесь все, что стоило увидеть.