Как бы мне ни хотелось плакать, у меня не получается. Слезы жгут глаза, но никак не могут пролиться. Мне нужно продолжать двигаться и приготовиться к тому, что кажется неизбежным в моей жизни. Надежда, вернувшаяся к жизни, погибает, не успев расцвести. Мне следовало этого ожидать. Лиам предупреждал меня, что его жизнь всегда будет такой. Он говорил мне, прежде чем мы начали все это, что он может умереть.

— Ладно. Ты просто еще ничего не знаешь. Я верю в Мейсона и Лиама. Не позволяй страху вести тебя по ложному пути.

— Я не боюсь. Я просто готова к неизбежному.

Я лгала себе снова и снова, что смогу справиться с этим, что это вероятно. Я не могу потерять его. Я не смогу стоять рядом с его гробом и снова переживать это. Если это закончится плохо, мое сердце никогда не будет биться снова.

— Ли…

— Нет, мне нужно идти. Я не должна была просить тебя рассказать мне.

Ри подходит ближе.

— Я была бы у тебя дома минут через пять. Обещаю, что позвоню, если узнаю что-нибудь. Я не теряю надежды, Ли.

Она притягивает меня в свои объятия, пока я отгоняю страх. Я не могу позволить себе пойти по этому пути. Слишком много переменных и слишком много поставлено на карту. Надежда не исполняет ваши желания. Она не рисует вам красивых картинок и не дарует вам облегчение. За надежду мы держимся, когда нам надо во что-то верить. Я верю в истину и факты. Прямо сейчас, единственное, что я знаю — то, что Лиам пропал и, возможно, мертв.

Оказавшись в машине, я еду в продуктовый магазин. Я будто в тумане. Люди двигаются вокруг меня, но я не замечаю их. Я просто знаю, что мне нужно продолжать идти. Моя тележка скрипит по полу, пока я прохожу вдоль рядов полок. Я кидаю продукты в тележку, все время отчаянно пытаясь почувствовать связь с ним.

— Мэм? — Женщина лет сорока кладет руку мне на плечо.

— Да? — откликаюсь я.

— Вы в порядке? — Озабоченность в ее голосе успокаивает. — Вы стоите здесь уже несколько минут, и я не … — Она замолкает, и я заглядываю в свою тележку.

Я загрузила ее только банками с арахисовым маслом. Там их, должно быть, около пятнадцати штук.

— Я не … — Мой голос пронизан смущением.

— Я хотела убедиться, что вы в порядке, — объясняет она.

Я совершенно точно не в порядке. Я вернулась на два года назад, когда мой мир рухнул. Конечно, я справилась и смогу сделать это снова, но я никогда не стану прежней. Никогда не полюблю снова. Не будет никакого исцеления, я буду просто матерью двоих детей. Я отдам им всю себя, потому что они — все, что имеет значение.

Кладу руку на маленький животик и молюсь, чтобы этот ребенок узнал своего отца.

— Он даже не знает, — говорю я вслух.

— Отец? — Женщина все еще стоит рядом и обеспокоенно смотрит на меня.

Слезы затуманивают мой взгляд, и я киваю.

— Он даже не знает, что я беременна, — говорю я, когда слезы, наконец, проливаются.

Ее футболка с надписью «Жена служащего в ВМС» дает мне знать, что она, возможно, в какой-то мере меня понимает. Не произнеся ни слова, она заключает меня в объятия. Эта незнакомка, с которой я никогда до этого момента не встречалась, утешает меня в третьем ряду продуктового магазина. У меня не получалось заплакать до этого момента, и я не хочу сейчас, но теряю контроль. Она гладит меня по спине и позволяет моим слезам проливаться на ее футболку.

— Он сейчас там? — спрашивает она, и я отстраняюсь.

Я киваю и смотрю на ее плечо.

— Извините, — говорю я, вытирая слезы.

— Не надо. — Добрая женщина улыбается и ждет секунду, прежде чем я киваю. — Хотите, чтобы я осталась на минутку?

— Нет, — слабо улыбаюсь я, — я буду в порядке.

Она похлопывает меня по руке.

— Думаю, надо помочь вам вернуть все это на полку. Я Лиза, кстати.

— Натали. — Я пытаюсь улыбаться, но ничего не выходит.

Лиза задерживается рядом со мной на несколько минут и помогает освободить мою тележку от банок с арахисовым маслом. Если с ним что-нибудь случится, мне нужно быть готовой.

— Спасибо, — говорю я, надеясь, что она знает, что это не только за помощь в заполнении полок.

— Иногда мы все нуждаемся в небольшой помощи. — Она улыбается и направляется дальше по проходу. Я смотрю ей вслед, желая сказать что-нибудь еще. Но она помогла мне больше, чем может себе представить.

Я прихожу домой с сумками, наполненными Бог знает чем, и нахожу Аарона на кухне.

— Что ты здесь делаешь?

Он бросает на меня один взгляд, и его лицо накрывает тень. Его карие глаза мерцают от страха, поскольку он знает, что я уходила на поиск ответов.

— Что случилось? — спрашивает он обеспокоенно. — Мне позвонила Ринель, спрашивала, видел или слышал ли я тебя. Она сказала мне, что я должен поговорить с тобой.


— Они потеряли связь, — произношу я без эмоций в голосе. Никак не могу собраться. Я как чистый холст на мольберте. Один звонок определит цвет, в который он будет окрашен и чем он будет наполнен: радостью или печалью. — Не хочу думать об этом. Мне нужно разложить все это и убраться в доме.

Аарон начинает расхаживать по комнате, и это никак не действует мне на нервы.

— Ли, я знаю, что ты не хочешь слышать это, но я даже не могу сказать, сколько раз морские котики оказываются без связи по той или иной причине. Иногда это ради безопасности, а в других случаях — потому что оборудование выходит из строя. Это может ничего не значить.

Что-то в глазах Аарона говорит мне, что он не думает, что это ничего не значит.

— Но ты так не думаешь, верно?

— Что Ри сказала тебе?

— Только то, что Мейсон знал, что я буду там. Это все, что она сказала. Ты должен уйти. Я, вероятно, должна буду приготовить несколько блюд, может быть, проверить и помыть его машину, и начать собирать его вещи. — Я составляю в уме список.

Многое предстоит сделать, в чем я убедилась еще в первый раз.

— Не забегай вперед. Просто подожди. Это был твой выбор, и ты должна быть готова разбираться с ним. Если бы ничего не случилось с его мамой, ты бы никогда об этом не узнала. — Он отводит взгляд.

— Да. Я выбрала его. И это не значит, что если я потеряю его, то буду жалеть об этом. Это значит, что мне будет больно, и я буду скорбеть снова и снова. А сейчас мне нужно приготовить несколько блюд и быть готовой.

Я начинаю уходить, но Аарон хватает меня за руку.

— Черт возьми, Ли, разве ты не видишь? Ты разве не видишь, какую жизнь тебе снова придется проживать? Я могу дать тебе и Арабелле жизнь, которую вы заслуживаете. Я больше никуда не уйду. Тебе никогда не придется об этом беспокоиться. — Голос Аарона смягчается. — Я не покину тебя. И никогда не сделаю больно снова.

— Ты делаешь это прямо сейчас. — Я вырываю свою руку из его захвата и ухожу.

Арабелла бежит на кухню ко мне, и я подхватываю ее. Я держусь за свою жизнь, как за спасательный круг, и стараюсь не упасть. Я должна быть сильной. Мне нужно верить, что с Лиамом все хорошо, и дело всего лишь в проблеме с оборудованием. Ара обхватывает мое лицо ладошками и дарит поцелуй.

— Все будет хорошо, — обращаюсь я к ней. — С мамой все будет замечательно. Лиам скоро позвонит, и тогда все будет прекрасно.

Она кладет голову мне на плечо, и я глажу ее по спине. Я раскачиваюсь назад и вперед, как будто мы танцуем.

— Я люблю тебя, Арабелла.

— Юбю тебя, — произносит она своим тоненьким голоском.

Я вдыхаю и запоминаю запах ребенка, который начинает покидать ее. В этот момент, в этой суматохе, Арабелла — луч света. Я прижимаюсь губами к ее макушке, и она вздыхает.

Мы стоим так несколько минут. Я закрываю глаза, наслаждаясь этим моментом времени. Внезапно меня охватывает судорога. Белый цвет затуманивает зрение, когда боль распространяется по животу. Каждая мышца напрягается, а затем расслабляется. Я начинаю падать, но стараюсь удержаться, когда чувствую очередную вспышку боли.

— Аарон! — издаю я истошный крик, и он бросается к нам.

Еще одна судорога, и он едва успевает схватить Арабеллу, прежде чем я сгибаюсь от боли.

— Ли, что случилось? — В его голосе явный страх.

— Боже мой, ребенок! — Я плачу, держась за стойку, пока у меня в животе все сжимается. Я разжимаю руки и падаю на пол, прикрывая живот.

Аарон опускает Арабеллу вниз, и я оказываюсь в его руках. Он нежно несет меня, не отрывая взгляда от моего лица. Все это время я наблюдаю, как цвет уходит с его лица. Он кладет меня на диван, а я в это время молюсь, чтобы не началась еще одна судорога. Ужас отражается на его лице, потому что мы оба знаем, что это может означать.

Я смотрю в его карие глаза, и он убирает волосы с моего лица.

— Просто не шевелись. Я позвоню доктору.

Я хватаю его за руку, и слезы текут по моему лицу.

— Я не могу потерять этого ребенка сегодня. Не могу.

Он закрывает глаза и кивает.

Я борюсь с желанием пойти в ванную. Я молюсь, чтобы мне не пришлось чувствовать это снова. Ни боли, ни крови, потому что я сойду с ума. Я едва держусь на краю обрыва. Я должна собрать всю свою храбрость, что у меня есть, потому что это… убьет меня. Если потеряю ребенка Лиама в то же время, как он пропал… мне нельзя позволять себе думать об этом.

— Нет, ее просто скрутило. — Я слышу, как Аарон объясняет по телефону. — Я не уверен, что у нее идет кровь. — Затем следует пауза. — Нет, ее нет, но сейчас я с ней. — Аарон возвращается в поле зрения и опять уходит на кухню. — Ладно, я снова позвоню. Спасибо.

Я открываю рот, но не могу произнести ни слова. Мы оба знаем, что сказал врач и что теперь все зависит от того, какое решение примет мое тело. Даже если у меня выкидыш, нет никакого способа остановить это. Слишком небольшой срок, и все, что я могу сделать, — это поменьше находиться на ногах.

Аарон присаживается на корточки рядом со мной и затем опускается на колени.

— Ли, скажи мне, что делать.

— Оставайся и будь мне другом. Позвони Ринель, и кто-то должен позвонить отцу Лиама.

— Прости меня за то, что я сказал ранее, — говорит он, в его глазах отражается стыд.