— Ты подумал что? Ты назначил мне свидание? Это не свидание, Аарон. Это возможность понять, как, черт возьми, сделать так, чтобы было не так больно, как есть сейчас. Я просто не могу забыть, что ты изменил мне...

— То есть ты собираешься принять ее слова как правду? Ты не собираешься дать мне шанс объясниться? — Он раздражается, но затем смягчается. Аарон опускается на землю возле моих ног.

— Однажды ты полюбила меня. Между нами была любовь, на которую молились другие. Мы дали клятвы. — Его голос слаб, словно он готов провалиться сквозь землю.

Я роняю свою сумочку и опускаюсь на колени перед ним.

— Клятвы, которые были нарушены. И да, мы полюбили друг друга однажды, и потеряли самих себя где-то на этом пути. — Взгляд Аарона встречается с моим, и мне хочется плакать. — Давай не будем поступать так друг с другом. Пожалуйста, — прошу я.

— Давай просто насладимся ужином и поговорим.

Я киваю.

— Есть кое-что, что мне нужно узнать. Например, что случилось в Афганистане? — Я думаю, что мы должны начать с этого. Мне нужно узнать о его романе, но в то же время я не знаю, изменит ли это что-нибудь. Мне нужно рассортировать все вопросы по полочкам. Мне кажется, так я смогу удержать под контролем чертову кучу проблем, чтобы лучше с этим справиться.

— Знаю, у тебя есть вопросы, и я отвечу, как смогу. До сих пор некоторые моменты не могу четко вспомнить, — говорит Аарон и поднимается, предлагая свою руку.

Я поднимаюсь самостоятельно, понимая, что мне нужно сохранять спокойствие и держать себя в руках. Мы садимся в кресла, нас освещает мягкий свет свечей. Я борюсь с желанием задуть их все. Это не свидание. Но мне нужно, чтобы он был честен, и не отпугнуть его.

— Расскажи мне о взрыве

Мой голос звучит медленно и спокойно.

Аарон раскладывает кусочки пиццы по нашим тарелкам, а затем берет меня за руку.

— Все в порядке? — спрашивает он, глядя вниз.

Выглядит так, будто ему это необходимо. Словно моя рука — это спасательный трос, который спасет его.

— Да, ты можешь держать меня за руку, — проговариваю я и сжимаю его ладонь.

— Спасибо, малышка.

— Ты не можешь называть меня «малышка», — отвечаю я грубее, чем рассчитывала. Аарон опускает взгляд на наши сплетенные руки.

— Но я могу держать тебя за руку?

— Думаю, тебе нужен друг, нужна поддержка в разговоре о том, что происходит и что произошло. Я была твоим другом с тех пор, как мы были детьми. Навсегда им и останусь.

Аарон кивает и делает глубокий вдох.

— Я не знаю, насколько все это будет иметь смысл. Но я помню, что встретил караван, который направлялся в то место, где у нас были проблемы. Нас было четверо в грузовике, мы просто разговаривали и смеялись. — Его взгляд стекленеет, пока он погружается в свою историю. — Там была группа детей, которые вскидывали свои руки вверх и кричали. Возможно, они пытались нас предупредить. Не знаю, что они хотели. Я сидел на пассажирском месте и убеждал водителя двигаться дальше. Я знал, что лучше нам не замедляться, но водитель не послушал и сбавил скорость. Как только мы замедлились, раздался взрыв. Взрыв произошел с моей стороны, и у меня было чувство, что я лечу. Так невесомо, и в то же время хаотично.

Он делает глубокий вдох, сжимая руку.

— Что произошло потом?

— Повсюду слышались крики, везде была кровь. Помню, что меня тащили за шею, и я был уверен, что это был кто-то из ребят, кто ехал в нашей машине. Я так много раз отключался и приходил в себя, поэтому, на самом деле, больше ничего не помню.

В то время, как по моей щеке скользит слеза, Аарон высвобождает мою руку.

— Кто тащил тебя?

— Они, наверное.

— Кто «они»? — Я подталкиваю его рассказать больше.

— Как ты думаешь, Ли, кто они? — говорит Аарон, сжимая челюсть. — Я потерял много крови. Я думал, что умер. Они позаботились о том, чтобы я не умер, но я им ничего не рассказал. Ни своего имени, ничего. Они знали, что я американец, хотя я и говорил по-французски, поэтому они были сбиты с толку. Большую часть времени я был без сознания. Честно, я практически ничего не помню. Когда Чарли приехала туда, она, видимо, следовала за одним из террористов, который был главным, притворяясь его новой игрушкой.

— Это тот агент, которая нашла тебя? — спрашиваю я.

— Да, она буквально наткнулась на лагерь, в котором меня держали. Когда она поняла, что я американец, я начал получать необходимую мне помощь и получил некоторую информацию. Но я не был уверен, что все это было реально. Я все еще не уверен, что было реальностью, а что нет.

Я сижу тихо и стараюсь переварить все, что он мне рассказал. Это длилось год, и мы ни о чем не подозревали. Никто из нас не искал его.

— Нам сказали, что у тебя не было шансов выжить при взрыве. Ужасно, что никто не выжил. Останков было мало. Еще кто-то выжил?

Я смотрю на него, и он качает головой.

— И я не должен был выжить. Взрыв был мощным, но, видимо, меня вытащили из машины за мгновение до того, как взорвалась машина. Когда очнулся, я был в плохом состоянии и сильно ранен. Несколько часов я был в сознании, терял много крови, и кто его знает, сколько это длилось. Там не было необходимой помощи. Чарли была единственной, кто помогал мне остаться в живых. Ей потребовались месяцы, чтобы я начал ей доверять. Я не был уверен, что она действительно из ЦРУ. Я не мог полагаться на свою подготовку, потому что это могла быть подстава.

— Я ненавижу, что это произошло с тобой, — признаюсь я.

Он переплетает свои пальцы с моими.


— Я лишь знал, что если и есть хоть какой-то шанс, мне нужно оставаться сильным. Я позволил ей помочь мне, поэтому смог вернуться домой к тебе, — тихо произносит он.

— Аарон. — Мой голос дрожит. Ненавижу то, что ему было больно. Знаю, что он не скажет мне, но мне не все равно. — Они?..

— Я прошел через ад. Но я жив, поэтому все это не важно.

— Я не могу передать тебе, как известие о твоей смерти повлияло на меня. Я была не в себе. Каждую ночь я молилась, чтобы все случившееся было неправдой. Я отказывалась избавляться от твоих вещей почти год. Не могу передать тебе, каково это было, когда Марк пришел домой, чтобы рассказать… — Делаю судорожный вздох. — Я цеплялась за каждое хорошее воспоминание, которое у нас было. Я держала их, как спасательные тросы, молясь, чтобы они удержали меня на плаву. Когда у меня начались схватки, Ринель пришлось практически нести меня до машины. Я знала, что как только родится Ара, для меня все изменится. — Я замолкаю и делаю глоток вина. — Но я сделала это, я родила эту прекрасную маленькую девочку, одна. Каждый раз, когда тужилась, я думала о тебе. Как много ты пережил и оставался сильным. Когда я впервые взяла ее на руки, это было похоже на муку. Я так не хотела быть одна.

— Ты думаешь, я не хотел быть здесь? — недоверчиво спрашивает Аарон.

— Нет, конечно, я так не думаю. Позволь мне закончить. — Я жду, пока вена на его шее перестанет пульсировать. — Это был ребенок, за которого мы так боролись. Я так хотела ее, но тебя не было рядом. Это был конец моей жалости к себе. Я обрела силу и решимость. Мне все еще было грустно, одиноко и ужасно не хватало тебя, но ты погиб. Когда проходила поминальная служба, было ужасно, но я снова справилась. Мне приходилось вставать каждый день, потому что дочь нуждалась во мне, но кроме этого я больше ничего не могла делать. Затем Лиам приехал в Вирджинию.

— Нет. — Аарон прерывает меня. Я поднимаю взгляд на него, и он отдергивает свою руку. — Ты не будешь сидеть здесь и рассказывать мне о том, как Лиам вернул тебя к жизни. Натали, ты — моя жена. — Он подается вперед с решимостью во взгляде. — У нас есть ребенок, есть жизнь, о которой люди могут только мечтать. Мы с тобой должны быть вместе.

— Ты переспал с другой женщиной. Ты все время забываешь об этом. И я не думаю, что у нас была жизнь, о которой мечтали люди. Нам было комфортно и удобно. Ты искал то, что я не давала тебе! Ты сам это сказал.

— Это было всего один раз, одна гребаная ночь, — говорит он, и я теряю дар речи.

— Одна ночь? Ты можешь говорить это, глядя мне в глаза? — спрашиваю я нерешительно.

Аарон встает и обходит стол. Мое сердце замирает, пока я смотрю на своего мужа, своего лучшего друга с тех самых пор, как мне исполнилось шестнадцать. Он встает надо мной и поднимает меня на ноги.

— Одна ужасная ночь, когда мы потеряли ребенка. После этого я должен был наблюдать, как ты лежишь в ванной на полу, умоляя Бога забрать тебя. Ты держалась за живот и молилась, чтобы кто-нибудь положил этому конец, потому что с тебя было достаточно. Я был сломлен из-за этого. Я не знал, что делать, поэтому ушел.

— Я помню. Я вышла, а тебя уже не было. Ты ушел, когда я была в самом эпицентре настоящей пытки. — Я смотрю на него, вспоминая ту ночь.

Это была последняя неудачная процедура ЭКО, и я сходила с ума. Я думала, что у нас будет ребенок. Я находилась на десятой неделе, мы были близки к безопасному периоду беременности. Затем я почувствовала спазмы и увидела кровь. Я сидела там и пыталась убедить себя, что это не кровь. Что это не значит, что я близка к потере ребенка. Эта боль была несравнима ни с чем, такая, какой я не испытывала никогда. Я рыдала и держалась за живот, словно хваталась за жизнь, в которой так нуждалась.

Я твердила себе, что если беременность прервется, то мне стоит прекратить. Мне нужно двигаться дальше и прекратить надеяться на то, чего у меня никогда не будет. Мы потратили так много денег и сил. Все, что касалось рождаемости, убивало меня.

Аарон обхватывает мое лицо ладонями.

— Я не мог наблюдать за этим. Я чувствовал, словно облажался, как твой муж. Я не мог наблюдать за тобой, когда ты такая. Я пошел в бар, напился и облажался.

Смятение клокочет в моем теле, пока я пытаюсь понять, лжет ли он.

— Бриттани сказала, что это длилось месяцами. Она сказала…

— Она солгала, — уверенно говорит Аарон.

— Зачем ей лгать? Какая ей с этого выгода? Мы все думали, что ты мертв. Поэтому для нее не имело смысла быть злой и плохой по отношению ко мне. Но твоя ложь сейчас имеет смысл, — говорю я, чувствуя злость, потому что не знаю, что правда, черт возьми.

Между нами столько всего, столько историй, но я думаю о Лиаме. Насколько далеко мы зашли. Как сильно мы любили. И как тяжело было терять его. Я уже теряла его однажды. Знаю, я могу выдержать это. Кроме того, мужчина, который стоит передо мной, это не тот человек, которого я любила. Сейчас я смотрю на него и вижу предательство и обман.

— Зачем мне лгать тебе, Ли? Я всегда говорил тебе правду! — восклицает он и отворачивается.

— Ты не лгал? Подумай секунду: даже если это была всего одна ночь с ней, это нормально? Разве ты не видишь, каким отвратительным это делает тебя? В ночь, когда мы потеряли ребенка, ты переспал с другой женщиной. В ту ночь, когда я ползала на четвереньках, потому что спазмы были настолько сильны, ты трахался с другой. Пока я мучилась, ты наслаждался своей жизнью? — Я выплевываю слова, надеясь, что он почувствует, как ножи вонзаются в него. Надеюсь, они разорвут сердце, и разорвут его на кусочки.

Аарон стоит позади меня неподвижно. Я чувствую тепло, исходящее от его тела. Но не касается меня, и, если он хочет, чтобы его руки остались при нем, то ему не следует пытаться прикоснуться ко мне.

— Я ничего не рассказывал тебе, потому что это ничего не значило. Ни она, ни измена ничего не значат.

Я поворачиваюсь и бью его в грудь.

— Пошел ты. Для меня это значило всё! Ты значил всё для меня! Я ненавижу тебя прямо сейчас. Ты стоишь здесь самодовольный, как будто я поступаю с тобой неправильно. Ты был трусом.

— Я заслуживаю это. — Он подходит ближе, но какие бы эмоции ни отразились на моем лице, они заставляют его отступить.

— Ты не заслуживаешь меня. — Я подхожу ближе. — Неважно, какие у тебя были с ней отношения, ни на секунду не поверю, что это было один раз. — Делаю еще один шаг.

— Какое это имеет значение? Прямо сейчас я стараюсь все исправить.

— Тогда ты пришел домой и сказал, что в тот день ночевал на работе. Спустя два месяца мы узнали, что я беременна Арабеллой. — Аарон делает два шага назад, пока я киплю от злости. — Итак, ты сделал то, что, черт возьми, сделал, а потом вернулся домой и затем сделал ребенка со мной.

Он отводит взгляд.

— Сейчас ты меня не станешь слушать. Видимо, то, через что я прошел, не имеет значения. Ты не лучше меня, Ли.

— Невероятно, — разражаюсь я. — Ты прошел через ад там. Мне ненавистно то, что тебе было больно. Мне ненавистно то, что ты пережил даже каплю боли. — Слезы текут по моему лицу. Он через многое прошел. Мы оба. И сейчас нам намного больнее. — Но это не обнуляет нашего прошлого. Мы не можем это спокойно миновать, потому что ты утверждаешь, что я совершила то же самое. То, что я жила дальше и влюбилась — не равносильно обману. Я вижу по твоим глазам, что ты не хочешь рассказывать мне всё. Я многое вижу в твоих глазах.

Аарон подходит ближе и хватает меня за плечи.

— Да, черт возьми, многое. Но это в прошлом. Она в прошлом. Я пережил больше мук, чем ты можешь представить. Я не думал, что смогу увидеть тебя снова. Тебя. Не ее. Тебя!