Увы. Со словами: «Подавись, белая ведьма!» — мне на стол легли три золотых. А потом Джером таки поволок своего то ли господина, то ли жертву. Но не на улицу. А по лестнице. На второй этаж. В мою спальню!
ГЛАВА 4
— Какого демона? — успела крикнуть я смуглому.
— А если моему другу в особняке бургомистра станет хуже? — отозвался тот, не оборачиваясь и продолжая подниматься по ступенькам. — Пока я его к тебе обратно через весь город дотащу, он и помереть может. Нет уж. Никуда я его не понесу. Мы пока здесь побудем.
Кому-кому? Другу? Хм… Какие, однако, интересные понятия у сыновей Мрака о дружбе. Раньше я считала, что по дружбе можно только выручить, а оказывается, что и убить — тоже.
Я аж задохнулась от такой наглости. Ну… темные! Мало того что Хеллвиль себе присвоили, так еще и на мою постель покушаются! А я где спать буду?
Пока я мрачно размышляла о коварстве пришлых, в дверь постучали. Не лупили кулаком, а тихонько поскреблись. Значит, не вчерашние проклинатели.
— Входите, открыто! — мрачно рявкнула я.
Сегодня, как никогда, я была похожа на истинную темную ведьму. Настроением — так точно.
Дверь отворилась, и на пороге застыла, словно не решаясь шагнуть дальше, юная гостья: новый заячий тулупчик, парчовая юбка, сапожки из тонкой кожи и яркий платок. Надо же, кто ко мне пожаловал! Мажета, дочка торговца третьей гильдии — девка в меру красавица и без меры глупая. Ибо считала, что деньги могут все, а набитый золотом кошель способен и зомби превратить в человека. Поскольку мошна ее отца была полна до краев (и не презренной медью или скромным серебром), Мажета чувствовала себя хозяйкой везде. Везде, кроме моей лавки. Но явно по привычке заговорила она с гонором, хоть и не тронулась с места, продолжая выстужать дом:
— Эй, ведьмовка, мне снять венец…
Мажета осеклась, напоровшись взглядом сначала на пустую бутыль из-под первача, потом на окровавленные портки лунного, кои так и валялись возле ножки стола. Демоны все раздери! Вот только сплетен мне и не хватало. Представляю, как уже завтра весь Хеллвиль будет судачить, что ведьма пьет по ночам в одиночку и запоздавшими клиентами закусывает. А это значит, что за колдовские услуги теперь мне можно заплатить первачом и окороком, а не деньгами! Я невозмутимо затолкала ногой под лавку изрезанную кучку ткани и подбодрила:
— Ну!
Мажета сглотнула и закончила фразу уже не столь уверенно:
— …безбрачия нужно.
Тут брякнула заслонка, и из печи вывалилась агонизирующая хирсина. Вереща на одной ноте и протягивая свои щупальца, тварь поползла к гостье. Мажета истошно заорала в ответ. Причем гораздо сильнее нежити. После сегодняшних приключений у меня и так болела голова, а еще этот ор. Я не выдержала и, подойдя, припечатала ногой голосящую заразу. Нет, не Мажету.
Хирсина дрыгнулась и обмякла. Продолжая давить, — нежить из болот иногда оказывалась зело живучей, — я мрачно глянула на дочку торговца и уточнила:
— И долго еще будем голосить?
Мажета враз смолкла. Дверь, в которую как раз ударил порыв ветра, тут же хлопнула гостью по спине и тому месту, где оная заканчивает свое благородное название. Девица пробкой влетела внутрь. Наверняка приняла случившееся за ведьминский замысел: вон как глазами из-под платка сверкнула. Ну да, мне делать больше нечего, как силы тратить на такую ерунду. Но разубеждать Мажету не стала. Она же глянула на меня, потом на мою ногу, сглотнула и буркнула:
— Снимете?
Ого, уже и на «вы». Этак скоро я и «госпожой ведьмой» стану, а не «демоновой ведьмовкой».
Мажета склонила голову. Вышло так себе: гордячка явно привыкла приказывать, а не просить. Я посмотрела на эту смесь спеси и страха и уже было хотела сказать, что венец безбрачия снять не могу. Разве что посочувствовать. Но гостья, словно что-то почуяв, успела достать кошель.
— Вот, тут двадцать сребров. — Она сделала несколько осторожных шагов и положила деньги на стол.
Хм… Отчего бы не помочь избавиться бедной девушке от тяжелой ноши? Тяжелой денежной ноши. От венца я ее избавить не могла хотя бы потому, что оного на Мажете не было. Зато дури в ее русоволосой голове водилось изрядно. И желания во что бы то ни стало прогуляться до алтаря. Причем не абы с кем, а с самым лучшим женихом Хеллвиля. До вчерашнего дня таковым считался сын бургомистра. Но это было до эпичной эвакуации семьи градоначальника из дома. А сейчас… Судя по всему, им стал темный. Темные.
— Закрывай поплотнее дверь, и посмотрим, что можно сделать, — повелела я и шаркнула ногой по половицам так, чтобы остатки хирсииы отцепились от подметки и улетели в угол.
Пока Мажета бегала к входу, я быстро шагнула вперед, одной рукой взяла кошель, а другой цапнула три золотых, оставленных на лавке смуглым. Сунула все в «банк» и приготовилась внимать девичьей беде.
— На мне венец безбрачия! — запальчиво воскликнула Мажета, едва дверь была закрыта. Она без приглашения уселась на табуретку у стола, распахнула тулуп и пояснила: — Только я за кого соберусь замуж, как все планы рушатся. За Барта хотела, так его Натана приворожила.
Я вспомнила красавца-оружейника, сыгравшего свадьбу месяц назад. Вел он свою невесту в храм по любви. Так что у меня зародилось смутное подозрение, что этот «жених» Мажеты слегка не в курсе был, что он ее суженый.
— Собралась ему в отместку за Дирка, — между тем продолжала Мажета, — так его вчера вместе со всей семьей темные из дома высвистнули и без денег оставили. Нет мне счастья. Это точно во всем венец безбрачия виноват!
«И в том, что нас ночью стрыга чуть не сожрала, — тоже он!» — крутилось на языке, еле удержалась, чтобы не ляпнуть.
— Для начала давай погадаем, — предложила я, честно отрабатывая свой гонорар.
Так. А есть ли у меня карты? Вроде были. Правда, западной части империи, а не гадальные. Значит, придется импровизировать.
— А на чем? — заинтересовалась Мажета. — Я слышала, ведьмы при гадании используют потроха, мышиный или драконий помет.
Угу. Сейчас принесу на лопате.
— Гораздо чаще мы используем логику, — строго сказала я, чем изрядно разочаровала девицу.
Похоже, требуха была ей гораздо интереснее доводов разума. Может, в ливере мистики больше? Впрочем, клиент всегда прав. Пока жив. Я вдохновенно провозгласила:
— Будем гадать на котле!
Спустя четверть удара колокола мы стояли над котлом. Вообще-то, он был никакой не ведьмин, а большой алхимический. С маркировкой «тара номер пять» на дне. Его любезно предложил мне взять Никое, который, как и я, в этом году окончил академию. Со своим чугунным другом алхимик расстался по весьма прозаичной причине: в их отношениях случилась трещина. Крохотная трещина на самой кромке посудины. Для обычной кухонной утвари — ерунда. Для алхимика — трагедия. Выращивая кристаллы или разделяя вещества, мастера эликсиров вращали воронкой содержимое котла с такой скоростью, что взрывались и абсолютно целые посудины. А уж с трещиной — и подавно. Посему Никас решил не рисковать.
А мне, целительнице, для варки зелья в самый раз. Теперь утварь и в «гадании» поучаствует. Растопив печь, я щедро плеснула в котел воды, добавила пару самых сильно пахнущих зелий, сдобрила вытяжкой из кровохлебки и кинула чернокорня для цвета. Смесь вышла ядреной. От источаемого ею смрада аж глаза щипало. Не то что заглянуть в котел, дабы увидеть в вареве свое будущее, — даже стоять рядом было подвигом. Может, я случайно изобрела новое алхимическое оружие? Надо бы его запатентовать.
— Суженый, появись, ликом Мажете покажись. — Я взмахнула руками, изображая ворожбу, а на самом деле отгоняя от лица жуткий запах.
В тот момент, когда девица уже была готова клюнуть носом в противную жижу, заскрипели половицы, и раздался негодующий голос Джерома, спустившегося сверху:
— Чем это у вас тут воняет!? — возмутился он.
Мажета повернулась, вытаращила глаза, с протяжным стоном: «Это мой суженный?» — пошатнулась и начала медленно падать в обморок.
Вот зря я подхватила девицу, которая явно любила булочки с брусничным сиропом, — едва под ее весом в пол по пояс не вошла, как горячий гвоздь в кусок масла. Благо темный помог и уложил гостью возле лавки. Рядом с тем местом, где скончалась хирсина.
— Думаю, твое чуткое обоняние уловило запах грядущих неприятностей, — сдув вьющуюся прядь со лба, просветила я Джерома.
— Чьих? — прозорливо спросил темный.
— Ну… — протянула я. Припомнила настойчивость и целеустремленность девицы, когда та гонялась за сыном бургомистра, дабы сделать его счастливым семьянином, и резюмировала: — Судя по всему, и твоих тоже.
— Я-то тут при чем?
— При всем, — фыркнула я.
Мажета всхрапнула. Видать, обморок оказался со снотворным эффектом. Или это она порошка успокой-корня надышалась?
— Что с ней?
— Не обращай внимания. — Я махнула рукой. — Раз уж ты спустился… Сходи на базар, купи еды. А то тебе нужно твоего друга кормить, ну и меня тоже.
— Ведьма, у тебя совесть есть? Я тебе всего четверть удара колокола назад три золотых заплатил!
— Совесть? У ведьмы?! — искренне возмутилась я, словно меня только что оскорбили. А потом пафосно добавила: — Она сгорела на костре инквизиции!
— Вот всегда знал, что светлые ничего толком не умеют. Даже ведьму сжечь! Нет чтобы целиком, так они только ее совесть спалили.
— Может, тогда побудешь помощником храмовника при следующем сожжении? — невинно предложила я.
— Темный маг помогает святой церкви? — Судя по возмущению в голосе Джерома, я смогла-таки его уесть. — Ничего проклятого в твоей душе нет, ведьма.
— Святого, — педантично уточнила я и на недоуменный взгляд смуглого пояснила: — Я светлая магесса, поэтому правильнее будет «ничего святого». Так ты за едой-то пойдешь?
— А если нет? — прищурился он.
— Ну… — Я выразительно посмотрела вокруг. — Я могу и сама приготовить: наломать дров, подлить масла в огонь, потом заварить кашу и навешать лапши. Тебе на уши или на шею? Потому как из продуктов у меня ничего нет.
— Ну ты и ведьма! — восхищенно протянул смуглый, по-новому взглянув на меня. — Смелая, красивая, да еще и одинокая.
— Не знаю, как у темных, а у светлых считают, что мужчине стоит бояться красивую и одинокую магессу. А если она не только красива и одинока, но еще и зла, то лучше сразу притвориться мертвым.
— Я не просто мужчина, но и маг. К тому же смертью пожирателя душ не испугаешь.
— Ага, его только продуктовой корзиной можно вогнать в трепет, — напомнила я о насущном.
— Хорошо-хорошо. Схожу. Но готовить будешь ты!
И смуглый шустро выскочил из дома, захлопнув за собой дверь.
Выпроводила. И даже под благовидным предлогом. Теперь нужно срочно привести в чувство Мажету и втолковать ей, что судьба дала знак — вот он, ее единственный! А я тут ни при чем.
А уж она устроит смуглому интересный досуг и развлечения, что мне весьма на руку: чем больше он занят личными делами, тем меньше приглядывает за лунным. Значит, у меня будет больше шансов свести Эрриана с ума.
Не успела осознать такую приятную мысль до конца, а на груди уже жаром налилась печать — клятва темному в том, что я помогу ему избежать объятий Эйты. Хвостатый арх подери! Вот как мне выполнить свою часть уговора с белкой, если даже думы об этом отзываются огнем печати?
Ладно, выкручусь. Пока же главное — Мажета.
Я склонилась над ней и потрясла за плечо. Обморочная лишь сладко причмокнула и повернулась на другой бок. Я приблизила свои губы к ее уху и тихонько прошептала:
— Ты на свою свадьбу опаздываешь!
ГЛАВА 4
— Какого демона? — успела крикнуть я смуглому.
— А если моему другу в особняке бургомистра станет хуже? — отозвался тот, не оборачиваясь и продолжая подниматься по ступенькам. — Пока я его к тебе обратно через весь город дотащу, он и помереть может. Нет уж. Никуда я его не понесу. Мы пока здесь побудем.
Кому-кому? Другу? Хм… Какие, однако, интересные понятия у сыновей Мрака о дружбе. Раньше я считала, что по дружбе можно только выручить, а оказывается, что и убить — тоже.
Я аж задохнулась от такой наглости. Ну… темные! Мало того что Хеллвиль себе присвоили, так еще и на мою постель покушаются! А я где спать буду?
Пока я мрачно размышляла о коварстве пришлых, в дверь постучали. Не лупили кулаком, а тихонько поскреблись. Значит, не вчерашние проклинатели.
— Входите, открыто! — мрачно рявкнула я.
Сегодня, как никогда, я была похожа на истинную темную ведьму. Настроением — так точно.
Дверь отворилась, и на пороге застыла, словно не решаясь шагнуть дальше, юная гостья: новый заячий тулупчик, парчовая юбка, сапожки из тонкой кожи и яркий платок. Надо же, кто ко мне пожаловал! Мажета, дочка торговца третьей гильдии — девка в меру красавица и без меры глупая. Ибо считала, что деньги могут все, а набитый золотом кошель способен и зомби превратить в человека. Поскольку мошна ее отца была полна до краев (и не презренной медью или скромным серебром), Мажета чувствовала себя хозяйкой везде. Везде, кроме моей лавки. Но явно по привычке заговорила она с гонором, хоть и не тронулась с места, продолжая выстужать дом:
— Эй, ведьмовка, мне снять венец…
Мажета осеклась, напоровшись взглядом сначала на пустую бутыль из-под первача, потом на окровавленные портки лунного, кои так и валялись возле ножки стола. Демоны все раздери! Вот только сплетен мне и не хватало. Представляю, как уже завтра весь Хеллвиль будет судачить, что ведьма пьет по ночам в одиночку и запоздавшими клиентами закусывает. А это значит, что за колдовские услуги теперь мне можно заплатить первачом и окороком, а не деньгами! Я невозмутимо затолкала ногой под лавку изрезанную кучку ткани и подбодрила:
— Ну!
Мажета сглотнула и закончила фразу уже не столь уверенно:
— …безбрачия нужно.
Тут брякнула заслонка, и из печи вывалилась агонизирующая хирсина. Вереща на одной ноте и протягивая свои щупальца, тварь поползла к гостье. Мажета истошно заорала в ответ. Причем гораздо сильнее нежити. После сегодняшних приключений у меня и так болела голова, а еще этот ор. Я не выдержала и, подойдя, припечатала ногой голосящую заразу. Нет, не Мажету.
Хирсина дрыгнулась и обмякла. Продолжая давить, — нежить из болот иногда оказывалась зело живучей, — я мрачно глянула на дочку торговца и уточнила:
— И долго еще будем голосить?
Мажета враз смолкла. Дверь, в которую как раз ударил порыв ветра, тут же хлопнула гостью по спине и тому месту, где оная заканчивает свое благородное название. Девица пробкой влетела внутрь. Наверняка приняла случившееся за ведьминский замысел: вон как глазами из-под платка сверкнула. Ну да, мне делать больше нечего, как силы тратить на такую ерунду. Но разубеждать Мажету не стала. Она же глянула на меня, потом на мою ногу, сглотнула и буркнула:
— Снимете?
Ого, уже и на «вы». Этак скоро я и «госпожой ведьмой» стану, а не «демоновой ведьмовкой».
Мажета склонила голову. Вышло так себе: гордячка явно привыкла приказывать, а не просить. Я посмотрела на эту смесь спеси и страха и уже было хотела сказать, что венец безбрачия снять не могу. Разве что посочувствовать. Но гостья, словно что-то почуяв, успела достать кошель.
— Вот, тут двадцать сребров. — Она сделала несколько осторожных шагов и положила деньги на стол.
Хм… Отчего бы не помочь избавиться бедной девушке от тяжелой ноши? Тяжелой денежной ноши. От венца я ее избавить не могла хотя бы потому, что оного на Мажете не было. Зато дури в ее русоволосой голове водилось изрядно. И желания во что бы то ни стало прогуляться до алтаря. Причем не абы с кем, а с самым лучшим женихом Хеллвиля. До вчерашнего дня таковым считался сын бургомистра. Но это было до эпичной эвакуации семьи градоначальника из дома. А сейчас… Судя по всему, им стал темный. Темные.
— Закрывай поплотнее дверь, и посмотрим, что можно сделать, — повелела я и шаркнула ногой по половицам так, чтобы остатки хирсииы отцепились от подметки и улетели в угол.
Пока Мажета бегала к входу, я быстро шагнула вперед, одной рукой взяла кошель, а другой цапнула три золотых, оставленных на лавке смуглым. Сунула все в «банк» и приготовилась внимать девичьей беде.
— На мне венец безбрачия! — запальчиво воскликнула Мажета, едва дверь была закрыта. Она без приглашения уселась на табуретку у стола, распахнула тулуп и пояснила: — Только я за кого соберусь замуж, как все планы рушатся. За Барта хотела, так его Натана приворожила.
Я вспомнила красавца-оружейника, сыгравшего свадьбу месяц назад. Вел он свою невесту в храм по любви. Так что у меня зародилось смутное подозрение, что этот «жених» Мажеты слегка не в курсе был, что он ее суженый.
— Собралась ему в отместку за Дирка, — между тем продолжала Мажета, — так его вчера вместе со всей семьей темные из дома высвистнули и без денег оставили. Нет мне счастья. Это точно во всем венец безбрачия виноват!
«И в том, что нас ночью стрыга чуть не сожрала, — тоже он!» — крутилось на языке, еле удержалась, чтобы не ляпнуть.
— Для начала давай погадаем, — предложила я, честно отрабатывая свой гонорар.
Так. А есть ли у меня карты? Вроде были. Правда, западной части империи, а не гадальные. Значит, придется импровизировать.
— А на чем? — заинтересовалась Мажета. — Я слышала, ведьмы при гадании используют потроха, мышиный или драконий помет.
Угу. Сейчас принесу на лопате.
— Гораздо чаще мы используем логику, — строго сказала я, чем изрядно разочаровала девицу.
Похоже, требуха была ей гораздо интереснее доводов разума. Может, в ливере мистики больше? Впрочем, клиент всегда прав. Пока жив. Я вдохновенно провозгласила:
— Будем гадать на котле!
Спустя четверть удара колокола мы стояли над котлом. Вообще-то, он был никакой не ведьмин, а большой алхимический. С маркировкой «тара номер пять» на дне. Его любезно предложил мне взять Никое, который, как и я, в этом году окончил академию. Со своим чугунным другом алхимик расстался по весьма прозаичной причине: в их отношениях случилась трещина. Крохотная трещина на самой кромке посудины. Для обычной кухонной утвари — ерунда. Для алхимика — трагедия. Выращивая кристаллы или разделяя вещества, мастера эликсиров вращали воронкой содержимое котла с такой скоростью, что взрывались и абсолютно целые посудины. А уж с трещиной — и подавно. Посему Никас решил не рисковать.
А мне, целительнице, для варки зелья в самый раз. Теперь утварь и в «гадании» поучаствует. Растопив печь, я щедро плеснула в котел воды, добавила пару самых сильно пахнущих зелий, сдобрила вытяжкой из кровохлебки и кинула чернокорня для цвета. Смесь вышла ядреной. От источаемого ею смрада аж глаза щипало. Не то что заглянуть в котел, дабы увидеть в вареве свое будущее, — даже стоять рядом было подвигом. Может, я случайно изобрела новое алхимическое оружие? Надо бы его запатентовать.
— Суженый, появись, ликом Мажете покажись. — Я взмахнула руками, изображая ворожбу, а на самом деле отгоняя от лица жуткий запах.
В тот момент, когда девица уже была готова клюнуть носом в противную жижу, заскрипели половицы, и раздался негодующий голос Джерома, спустившегося сверху:
— Чем это у вас тут воняет!? — возмутился он.
Мажета повернулась, вытаращила глаза, с протяжным стоном: «Это мой суженный?» — пошатнулась и начала медленно падать в обморок.
Вот зря я подхватила девицу, которая явно любила булочки с брусничным сиропом, — едва под ее весом в пол по пояс не вошла, как горячий гвоздь в кусок масла. Благо темный помог и уложил гостью возле лавки. Рядом с тем местом, где скончалась хирсина.
— Думаю, твое чуткое обоняние уловило запах грядущих неприятностей, — сдув вьющуюся прядь со лба, просветила я Джерома.
— Чьих? — прозорливо спросил темный.
— Ну… — протянула я. Припомнила настойчивость и целеустремленность девицы, когда та гонялась за сыном бургомистра, дабы сделать его счастливым семьянином, и резюмировала: — Судя по всему, и твоих тоже.
— Я-то тут при чем?
— При всем, — фыркнула я.
Мажета всхрапнула. Видать, обморок оказался со снотворным эффектом. Или это она порошка успокой-корня надышалась?
— Что с ней?
— Не обращай внимания. — Я махнула рукой. — Раз уж ты спустился… Сходи на базар, купи еды. А то тебе нужно твоего друга кормить, ну и меня тоже.
— Ведьма, у тебя совесть есть? Я тебе всего четверть удара колокола назад три золотых заплатил!
— Совесть? У ведьмы?! — искренне возмутилась я, словно меня только что оскорбили. А потом пафосно добавила: — Она сгорела на костре инквизиции!
— Вот всегда знал, что светлые ничего толком не умеют. Даже ведьму сжечь! Нет чтобы целиком, так они только ее совесть спалили.
— Может, тогда побудешь помощником храмовника при следующем сожжении? — невинно предложила я.
— Темный маг помогает святой церкви? — Судя по возмущению в голосе Джерома, я смогла-таки его уесть. — Ничего проклятого в твоей душе нет, ведьма.
— Святого, — педантично уточнила я и на недоуменный взгляд смуглого пояснила: — Я светлая магесса, поэтому правильнее будет «ничего святого». Так ты за едой-то пойдешь?
— А если нет? — прищурился он.
— Ну… — Я выразительно посмотрела вокруг. — Я могу и сама приготовить: наломать дров, подлить масла в огонь, потом заварить кашу и навешать лапши. Тебе на уши или на шею? Потому как из продуктов у меня ничего нет.
— Ну ты и ведьма! — восхищенно протянул смуглый, по-новому взглянув на меня. — Смелая, красивая, да еще и одинокая.
— Не знаю, как у темных, а у светлых считают, что мужчине стоит бояться красивую и одинокую магессу. А если она не только красива и одинока, но еще и зла, то лучше сразу притвориться мертвым.
— Я не просто мужчина, но и маг. К тому же смертью пожирателя душ не испугаешь.
— Ага, его только продуктовой корзиной можно вогнать в трепет, — напомнила я о насущном.
— Хорошо-хорошо. Схожу. Но готовить будешь ты!
И смуглый шустро выскочил из дома, захлопнув за собой дверь.
Выпроводила. И даже под благовидным предлогом. Теперь нужно срочно привести в чувство Мажету и втолковать ей, что судьба дала знак — вот он, ее единственный! А я тут ни при чем.
А уж она устроит смуглому интересный досуг и развлечения, что мне весьма на руку: чем больше он занят личными делами, тем меньше приглядывает за лунным. Значит, у меня будет больше шансов свести Эрриана с ума.
Не успела осознать такую приятную мысль до конца, а на груди уже жаром налилась печать — клятва темному в том, что я помогу ему избежать объятий Эйты. Хвостатый арх подери! Вот как мне выполнить свою часть уговора с белкой, если даже думы об этом отзываются огнем печати?
Ладно, выкручусь. Пока же главное — Мажета.
Я склонилась над ней и потрясла за плечо. Обморочная лишь сладко причмокнула и повернулась на другой бок. Я приблизила свои губы к ее уху и тихонько прошептала:
— Ты на свою свадьбу опаздываешь!