— Ты просто не смогла его отнять! — парировала я, складывая кости Эрриана.
— Тяжело отнять то, чего нет…
— Есть. Нужно было лучше искать, — пробурчала я, не отрываясь от лечения темного.
— Ну ты и… — задохнулась от возмущения Эйта.
— Какая? — спросила я, занятая привычным ремеслом — зашивала рану.
— Уникальная… — уничижительно фыркнула она. — Как будто тебя на заказ сделали. В наказание всему миру, и особенно мне…
— Почему «как будто»? Я и правда неповторимая. Когда мои производители попытались повторить опыт, то получилось белокурое недоразумение по имени Рик.
— Твой братец, в отличие от тебя, хороший малый. Его было бы так легко свести с ума. Жаль, не довелось, — печально закончила белка.
— Еще слово, — припечатала я, — и я наплюю на все да исключительно тебе в отместку зарежу этого темного!
Я все же оторвалась от перелома и с поднятой рукой, в которой был нож, заменивший мне скальпель, посмотрела на белку. Именно в этот момент распахнулась дверь, и на пороге застыл смуглый. Палач, слуга и друг Эрриана.
Перед его глазами предстала та еще картина: я с колтуном на голове, в чистом фартуке, на котором уже было несколько пятен крови, с целительским ножом наперевес и обещанием прирезать темного. Белки гость не видел, посему уставился исключительно на меня.
— Отойди от него немедленно! — завопил он, пытаясь создать пульсар.
Именно пытаясь. Искра в его ладони так и не вспыхнула пронзительным светом, а, плюнув несколько раз, исчезла с хлопком.
— Что за… — не понял смуглый.
Впрочем, конфуз его не смутил: он потянулся к поясу за кинжалом.
Я мысленно прикинула, что быстрее: объяснить темному, что я делаю с его дружком, или оглушить, чтобы не мешал операции? Второй вариант был предпочтительнее, но подкрасться сзади и незаметно тюкнуть смуглого по темечку было проблематично по той простой причине, что мы с ним уже разговаривали. А в открытом сражении я могла его сразить лишь тяжелым и исключительно тупым вопросом. Посему просто буднично его оповестила:
— Темный, тебе сюда, вообще-то, вход запрещен.
— Потому что я темный?
— Нет. Потому что сейчас идет операция. Ты мешаешь мне спасать твоего друга от смерти.
— До встречи с тобой он был жив и здоров. А лишить жизни Меча Владыки имею право только я.
— И не думала составлять тебе конкуренцию! Придет время, даже помочь могу. Топорик там подержать или табуретку выбить. А сейчас, когда мы выяснили, что наши зоны влияния не пересекаются, будь любезен… Рядом с тобой стоит короб с бинтами. Принеси его мне, пожалуйста.
Смуглый явно растерялся. Как тот матерый волкодав, что врезался в волчью стаю, а вместо кровавой драки и лязганья клыков у горла получил предложение погрызть морковку. Вот и темный хотел ведьму убить, а его наглым образом работать заставляют.
Он так и стоял на пороге. Явно переваривал сказанное и заодно выпускал тепло на улицу. А дрова для печи мне доставались не даром. Мудрые люди говорят, что молчание — золото, но если сейчас я не звякну серебром, то дружок Эрриана разорит меня на хорошую вязанку.
— Ну так что, палач, будешь помогать мне свою жертву спасать или еще помедитируешь?
Смуглый шагнул и закрыл за собой дверь. Увы, не с улицы. А жаль. Впрочем, смирившийся с тем, что сегодня он не убийца, а младший лекарский персонал, смуглый оказался хорошим помощником. Споро подал короб с бинтами, ловко чугунок с горячей водой из печи ухватом достал, помог промыть рану. И все то время, что я бедро обрабатывала, цепко держал некстати пришедшего в себя Эрриана. Хотя я бы сильно удивилась, если бы лунный не очнулся: когда из ноги пытаются выдрать кусок мяса — тут и труп подскочит. Без всяких некромантов. Ну, конечно, не совсем мяса. Все дело в том, что, пока темный нырял за мной в болото, нанесенную когтями стрыги рану успела распробовать хирсина.
Эта мелкая топяная нечисть была размером не больше ладони. До поры до времени плавала свободно. Но как только вблизи оказывалась жертва, нечисть впивалась в нее челюстями, впрыскивала парализатор и начинала врастать в тело корневыми щупальцами. Лунному досталась особо шустрая хирсина: так внедрилась в бедро — шиш подцепишь.
Я долго пыхтела, но все же ухватила ее за бока ногтями. Да как дернула! Эрриан не только пришел в себя, но и рефлекторно врезал кулаком. Со всей дури! Благо не мне, а своему смуглому дружку. Я бы точно вывихом челюсти не отделалась.
Тот ничего не сказал, потому что уже не смог, но навалился на лунного всей тушей да хорошенько придавил к столу. А я с третьей попытки выдрала демонову хирсину из бедра Эрриана. Оказавшись на воздухе, та заверещала не хуже банши. Ее короткие, тонкие, нитевидные щупальца, похожие на мочковатый корень, забились во все стороны, норовя дотянуться до моего запястья.
Я быстро швырнула хирсину в печь, где она вскоре и замолкла.
Перевязав бедро одному темному, вправив челюсть второму, я выдохнула и обессиленно опустилась на скамью. Прислонившись спиной к стене, закрыла глаза и четко произнесла:
— С вас за оказание целительских услуг три золотых. — И едва услышала возмущенное сопение гостя, как злобно предупредила: — Орать о грабительских расценках и торговаться не советую!
— Проклянешь? — уточнил гость, держа у скулы тряпицу с примочкой.
— Зачем? — искренне удивилась я, приоткрыв один глаз. — У тебя и без чернословия от воплей челюсть по новой заклинит.
Белка, весь процесс лечения сидевшая молча, после моих слов аж слезу умиления хвостом смахнула: ее уроки в лабиринтах разума не прошли даром, и сейчас я даже без капли магии могла довести любого до состояния озверения. Главное, чтобы после этого не пришло состояние упокоения. Моего упокоения.
— Ах ты… — то ли восхитился, то ли озлобился смуглый.
Но потом посмотрел на прищурившуюся меня, на Эрриана, который лежал на столе, прикрыв глаза. Глянул за окно, где гробовщик, насвистывая, тряпицей полировал ободранный стрыгой гроб. И, видимо что-то прикинув, процедил:
— Ведьма, ты прямо прелесть какая гадость.
Да уж. Комплимент в истинно темном духе! Я улыбнулась и мстительно напомнила о трех золотых. Смуглый похлопал себя по карманам, заглянул в кошель, но, судя по слишком независимому выражению лица, за утро наметился второй конфуз. На этот раз финансовый. Но темный не был бы темным, если бы признался в поражении.
Он убрал свой кошель обратно и подошел к куче тряпок, которые остались от портов Эрриана. Наклонился, откинул ткань и, найдя карман, достал из него несколько монет.
— Я не люблю, когда ко мне лезут в штаны. Особенно если меня самого в них нет. — Хриплый голос, раздавшийся со стола, заставил меня заинтересованно открыть и второй глаз.
— Прости, но у меня с собой не было, и я решил оплатить твое лечение из твоего же кармана, — без тени раскаяния пояснил вороватый смуглый. — Эта ведьма требует за свои услуги три золотых!
— И сребр за доставку, — добавила я.
Если уж наглеть, то по полной. Ведь мои последние отношения с золотой монетой закончились тем, что я повосхищалась ею издалека. Так сказать, духовная близость не переросла в обладание. Поскольку сожжения не получилось, а значит, вместе с ним — и гонорара от отца Панфия. Посему стоило наверстать упущенное.
— Я доставила пациента с комфортом. Чтобы его ненароком не продуло, в ящике, — терпеливо пояснила я. И, вспомнив про господина Рынмаря, напевно перечислила: — Бархатная обивка! Мореный дуб, самый прочный… Промаркированный знаком качества. Итого три золотых и один сребр. Знак качества, так и быть, бесплатно.
О том, что почетным маркировщиком была стрыга, оставившая на досках свой когтистый росчерк, я тактично умолчала.
— За что? — возмутился Эрриан и повернулся к своему приятелю. — Джером, о чем это она вообще бредит?
Джером не произнес ни слова, но та-а-ак выразительно уставился на одну рыжеволосую ведьму.
— Ну как за что? Золотой — за перелом. Кости сложила, рану обработала, сращивающей настойки вот сейчас еще дам и обезболивающей. И амулет-ускоритель еще. Правда, он слабенький. — Я для наглядности загнула палец. — Второй золотой — за то, что хирсину вытащила из бедра.
— Ты вырвала ее с моим мясом! — не удержался лунный.
— Хорошо. За то, что пришлось слегка ущипнуть тебя за задницу, скину пару медек, — покладисто согласилась я. — Ну а третий — за вправленную челюсть.
— У меня с челюстью все в порядке, — тут же возразил он.
— Так я и не тебе вправляла, а твоему па… — Я осеклась. Хотела сказать «палачу», но о смерти и так слишком много разговоров! — …рню.
— Мы не мужеложцы! — грянуло так яростно и синхронно, что подспудно возникла мысль: именно так оно и есть.
И если бы пару ударов колокола назад Эрриан в гробу страстно не доказал обратное, то я бы им не поверила. А что… о темных всякие слухи ходят. Вздохнула и укоризненно покачала головой:
— Я ведь не осуждаю…
Да, бесить — мой талант. И в отличие от магического дара потерять этот талант куда сложнее. Хотя признаюсь, иногда хотелось. Очень. Особенно в такие моменты, как сейчас: еще миг назад, пока не произнесла своей последней фразы, в душе порхали бабочки. А вот теперь они валялись дохлыми и вымороженными напрочь под перекрестьем двух ледяных взглядов.
— Джером, скажи этой вымогательнице, что услуги телохранителя императора стоят гораздо больше, чем три золотых. И я тоже могу ей сейчас выставить свой счет.
Нет, вы посмотрите на него, а? Только из гроба вылез — и сразу торговаться.
— Тебе хана, — услужливо перевел речь лунного его па… в общем, палач.
Я замолчала. Не потому, что ответить было нечего. Скорее даже наоборот: мыслей крутилось слишком много и все они стремились быть озвученными. Но, во-первых, тогда я буду ругаться слишком долго. Во-вторых, я припомнила, сколько мне обещал Эрриан за помощь в устранении Эйты. Последняя, к слову, уже куда-то исчезла с подоконника. То ли убедилась, что процесс «сведение с ума» у клиента идет с переменным успехом, то ли у нее появились иные срочные дела. Но, так или иначе, белку я у себя в гостях уже не наблюдала.
— Чего замолчала? — удовлетворенно вопросил Джером.
— Просто сижу и думаю, как дальше жизни радоваться. И раз уж у нас случился взаимозачет услуг, то попрошу покинуть помещение. Тем более что скоро кто-нибудь да обязательно придет.
— Ты же вчера всех побитых приняла, — сипло возразил Эрриан.
— Вчера были поломанные, — не стала спорить я. — А сегодня будут возмущенные. Те, кто вчера скидывались тебе на порчу и утром обрадовались твоему трупу. Вот как прознают, что покойник воскрес, так и придут мстить. Может, даже организуют внеплановое сожжение… — мечтательно закончила я.
На моих последних словах Джером закашлялся.
— Определенно, ты самая ненормальная из ведьм, которых я встречал. Мало того что сама просишься на костер, так еще и лечишь.
— А что в этом странного? — не поняла я подвоха.
— А хотя бы то, что среди темных такого практически не встречается. Все же дар целительства — это больше светлая магия, — припечатал Джером.
Ну вот делай людям добро! Хотя бы и по грабительским расценкам! Зря только челюсть гаду вправила.
— А Магда и не темная, а светлая, — хрипло отозвался Эрриан, бессовестно посвящая своего палача в мою самую сокровенную тайну.
У-у-у, сивый! Молчал бы уж, пробник мумии. Нет, надо было его всего забинтовать. Не только ногу. А еще и рот кляпом заткнуть!
— Тебя же светлая магия убить может! — возмутился смуглый.
— А кто сказал, что я ее вообще использовала? — разозлилась я. И уже, обернувшись к лежащей «красавице», едко процедила: — А тебе, Эрриан, спасибо! Ты так добр. Не знаю, чем тебе за это отплатить… Хотя нет! Знаю. Я буду за тебя молиться.
— Из твоих уст это звучит как проклятие, — усмехнулся оккупант моего стола.
— «Как» тут лишнее, — выдохнула я, и, встав с лавки, скомандовала: — А на сей радостной ноте давайте прощаться. Один темный закидывает второго, перебинтованного, на плечо и тащит отсюда подальше.
— Тяжело отнять то, чего нет…
— Есть. Нужно было лучше искать, — пробурчала я, не отрываясь от лечения темного.
— Ну ты и… — задохнулась от возмущения Эйта.
— Какая? — спросила я, занятая привычным ремеслом — зашивала рану.
— Уникальная… — уничижительно фыркнула она. — Как будто тебя на заказ сделали. В наказание всему миру, и особенно мне…
— Почему «как будто»? Я и правда неповторимая. Когда мои производители попытались повторить опыт, то получилось белокурое недоразумение по имени Рик.
— Твой братец, в отличие от тебя, хороший малый. Его было бы так легко свести с ума. Жаль, не довелось, — печально закончила белка.
— Еще слово, — припечатала я, — и я наплюю на все да исключительно тебе в отместку зарежу этого темного!
Я все же оторвалась от перелома и с поднятой рукой, в которой был нож, заменивший мне скальпель, посмотрела на белку. Именно в этот момент распахнулась дверь, и на пороге застыл смуглый. Палач, слуга и друг Эрриана.
Перед его глазами предстала та еще картина: я с колтуном на голове, в чистом фартуке, на котором уже было несколько пятен крови, с целительским ножом наперевес и обещанием прирезать темного. Белки гость не видел, посему уставился исключительно на меня.
— Отойди от него немедленно! — завопил он, пытаясь создать пульсар.
Именно пытаясь. Искра в его ладони так и не вспыхнула пронзительным светом, а, плюнув несколько раз, исчезла с хлопком.
— Что за… — не понял смуглый.
Впрочем, конфуз его не смутил: он потянулся к поясу за кинжалом.
Я мысленно прикинула, что быстрее: объяснить темному, что я делаю с его дружком, или оглушить, чтобы не мешал операции? Второй вариант был предпочтительнее, но подкрасться сзади и незаметно тюкнуть смуглого по темечку было проблематично по той простой причине, что мы с ним уже разговаривали. А в открытом сражении я могла его сразить лишь тяжелым и исключительно тупым вопросом. Посему просто буднично его оповестила:
— Темный, тебе сюда, вообще-то, вход запрещен.
— Потому что я темный?
— Нет. Потому что сейчас идет операция. Ты мешаешь мне спасать твоего друга от смерти.
— До встречи с тобой он был жив и здоров. А лишить жизни Меча Владыки имею право только я.
— И не думала составлять тебе конкуренцию! Придет время, даже помочь могу. Топорик там подержать или табуретку выбить. А сейчас, когда мы выяснили, что наши зоны влияния не пересекаются, будь любезен… Рядом с тобой стоит короб с бинтами. Принеси его мне, пожалуйста.
Смуглый явно растерялся. Как тот матерый волкодав, что врезался в волчью стаю, а вместо кровавой драки и лязганья клыков у горла получил предложение погрызть морковку. Вот и темный хотел ведьму убить, а его наглым образом работать заставляют.
Он так и стоял на пороге. Явно переваривал сказанное и заодно выпускал тепло на улицу. А дрова для печи мне доставались не даром. Мудрые люди говорят, что молчание — золото, но если сейчас я не звякну серебром, то дружок Эрриана разорит меня на хорошую вязанку.
— Ну так что, палач, будешь помогать мне свою жертву спасать или еще помедитируешь?
Смуглый шагнул и закрыл за собой дверь. Увы, не с улицы. А жаль. Впрочем, смирившийся с тем, что сегодня он не убийца, а младший лекарский персонал, смуглый оказался хорошим помощником. Споро подал короб с бинтами, ловко чугунок с горячей водой из печи ухватом достал, помог промыть рану. И все то время, что я бедро обрабатывала, цепко держал некстати пришедшего в себя Эрриана. Хотя я бы сильно удивилась, если бы лунный не очнулся: когда из ноги пытаются выдрать кусок мяса — тут и труп подскочит. Без всяких некромантов. Ну, конечно, не совсем мяса. Все дело в том, что, пока темный нырял за мной в болото, нанесенную когтями стрыги рану успела распробовать хирсина.
Эта мелкая топяная нечисть была размером не больше ладони. До поры до времени плавала свободно. Но как только вблизи оказывалась жертва, нечисть впивалась в нее челюстями, впрыскивала парализатор и начинала врастать в тело корневыми щупальцами. Лунному досталась особо шустрая хирсина: так внедрилась в бедро — шиш подцепишь.
Я долго пыхтела, но все же ухватила ее за бока ногтями. Да как дернула! Эрриан не только пришел в себя, но и рефлекторно врезал кулаком. Со всей дури! Благо не мне, а своему смуглому дружку. Я бы точно вывихом челюсти не отделалась.
Тот ничего не сказал, потому что уже не смог, но навалился на лунного всей тушей да хорошенько придавил к столу. А я с третьей попытки выдрала демонову хирсину из бедра Эрриана. Оказавшись на воздухе, та заверещала не хуже банши. Ее короткие, тонкие, нитевидные щупальца, похожие на мочковатый корень, забились во все стороны, норовя дотянуться до моего запястья.
Я быстро швырнула хирсину в печь, где она вскоре и замолкла.
Перевязав бедро одному темному, вправив челюсть второму, я выдохнула и обессиленно опустилась на скамью. Прислонившись спиной к стене, закрыла глаза и четко произнесла:
— С вас за оказание целительских услуг три золотых. — И едва услышала возмущенное сопение гостя, как злобно предупредила: — Орать о грабительских расценках и торговаться не советую!
— Проклянешь? — уточнил гость, держа у скулы тряпицу с примочкой.
— Зачем? — искренне удивилась я, приоткрыв один глаз. — У тебя и без чернословия от воплей челюсть по новой заклинит.
Белка, весь процесс лечения сидевшая молча, после моих слов аж слезу умиления хвостом смахнула: ее уроки в лабиринтах разума не прошли даром, и сейчас я даже без капли магии могла довести любого до состояния озверения. Главное, чтобы после этого не пришло состояние упокоения. Моего упокоения.
— Ах ты… — то ли восхитился, то ли озлобился смуглый.
Но потом посмотрел на прищурившуюся меня, на Эрриана, который лежал на столе, прикрыв глаза. Глянул за окно, где гробовщик, насвистывая, тряпицей полировал ободранный стрыгой гроб. И, видимо что-то прикинув, процедил:
— Ведьма, ты прямо прелесть какая гадость.
Да уж. Комплимент в истинно темном духе! Я улыбнулась и мстительно напомнила о трех золотых. Смуглый похлопал себя по карманам, заглянул в кошель, но, судя по слишком независимому выражению лица, за утро наметился второй конфуз. На этот раз финансовый. Но темный не был бы темным, если бы признался в поражении.
Он убрал свой кошель обратно и подошел к куче тряпок, которые остались от портов Эрриана. Наклонился, откинул ткань и, найдя карман, достал из него несколько монет.
— Я не люблю, когда ко мне лезут в штаны. Особенно если меня самого в них нет. — Хриплый голос, раздавшийся со стола, заставил меня заинтересованно открыть и второй глаз.
— Прости, но у меня с собой не было, и я решил оплатить твое лечение из твоего же кармана, — без тени раскаяния пояснил вороватый смуглый. — Эта ведьма требует за свои услуги три золотых!
— И сребр за доставку, — добавила я.
Если уж наглеть, то по полной. Ведь мои последние отношения с золотой монетой закончились тем, что я повосхищалась ею издалека. Так сказать, духовная близость не переросла в обладание. Поскольку сожжения не получилось, а значит, вместе с ним — и гонорара от отца Панфия. Посему стоило наверстать упущенное.
— Я доставила пациента с комфортом. Чтобы его ненароком не продуло, в ящике, — терпеливо пояснила я. И, вспомнив про господина Рынмаря, напевно перечислила: — Бархатная обивка! Мореный дуб, самый прочный… Промаркированный знаком качества. Итого три золотых и один сребр. Знак качества, так и быть, бесплатно.
О том, что почетным маркировщиком была стрыга, оставившая на досках свой когтистый росчерк, я тактично умолчала.
— За что? — возмутился Эрриан и повернулся к своему приятелю. — Джером, о чем это она вообще бредит?
Джером не произнес ни слова, но та-а-ак выразительно уставился на одну рыжеволосую ведьму.
— Ну как за что? Золотой — за перелом. Кости сложила, рану обработала, сращивающей настойки вот сейчас еще дам и обезболивающей. И амулет-ускоритель еще. Правда, он слабенький. — Я для наглядности загнула палец. — Второй золотой — за то, что хирсину вытащила из бедра.
— Ты вырвала ее с моим мясом! — не удержался лунный.
— Хорошо. За то, что пришлось слегка ущипнуть тебя за задницу, скину пару медек, — покладисто согласилась я. — Ну а третий — за вправленную челюсть.
— У меня с челюстью все в порядке, — тут же возразил он.
— Так я и не тебе вправляла, а твоему па… — Я осеклась. Хотела сказать «палачу», но о смерти и так слишком много разговоров! — …рню.
— Мы не мужеложцы! — грянуло так яростно и синхронно, что подспудно возникла мысль: именно так оно и есть.
И если бы пару ударов колокола назад Эрриан в гробу страстно не доказал обратное, то я бы им не поверила. А что… о темных всякие слухи ходят. Вздохнула и укоризненно покачала головой:
— Я ведь не осуждаю…
Да, бесить — мой талант. И в отличие от магического дара потерять этот талант куда сложнее. Хотя признаюсь, иногда хотелось. Очень. Особенно в такие моменты, как сейчас: еще миг назад, пока не произнесла своей последней фразы, в душе порхали бабочки. А вот теперь они валялись дохлыми и вымороженными напрочь под перекрестьем двух ледяных взглядов.
— Джером, скажи этой вымогательнице, что услуги телохранителя императора стоят гораздо больше, чем три золотых. И я тоже могу ей сейчас выставить свой счет.
Нет, вы посмотрите на него, а? Только из гроба вылез — и сразу торговаться.
— Тебе хана, — услужливо перевел речь лунного его па… в общем, палач.
Я замолчала. Не потому, что ответить было нечего. Скорее даже наоборот: мыслей крутилось слишком много и все они стремились быть озвученными. Но, во-первых, тогда я буду ругаться слишком долго. Во-вторых, я припомнила, сколько мне обещал Эрриан за помощь в устранении Эйты. Последняя, к слову, уже куда-то исчезла с подоконника. То ли убедилась, что процесс «сведение с ума» у клиента идет с переменным успехом, то ли у нее появились иные срочные дела. Но, так или иначе, белку я у себя в гостях уже не наблюдала.
— Чего замолчала? — удовлетворенно вопросил Джером.
— Просто сижу и думаю, как дальше жизни радоваться. И раз уж у нас случился взаимозачет услуг, то попрошу покинуть помещение. Тем более что скоро кто-нибудь да обязательно придет.
— Ты же вчера всех побитых приняла, — сипло возразил Эрриан.
— Вчера были поломанные, — не стала спорить я. — А сегодня будут возмущенные. Те, кто вчера скидывались тебе на порчу и утром обрадовались твоему трупу. Вот как прознают, что покойник воскрес, так и придут мстить. Может, даже организуют внеплановое сожжение… — мечтательно закончила я.
На моих последних словах Джером закашлялся.
— Определенно, ты самая ненормальная из ведьм, которых я встречал. Мало того что сама просишься на костер, так еще и лечишь.
— А что в этом странного? — не поняла я подвоха.
— А хотя бы то, что среди темных такого практически не встречается. Все же дар целительства — это больше светлая магия, — припечатал Джером.
Ну вот делай людям добро! Хотя бы и по грабительским расценкам! Зря только челюсть гаду вправила.
— А Магда и не темная, а светлая, — хрипло отозвался Эрриан, бессовестно посвящая своего палача в мою самую сокровенную тайну.
У-у-у, сивый! Молчал бы уж, пробник мумии. Нет, надо было его всего забинтовать. Не только ногу. А еще и рот кляпом заткнуть!
— Тебя же светлая магия убить может! — возмутился смуглый.
— А кто сказал, что я ее вообще использовала? — разозлилась я. И уже, обернувшись к лежащей «красавице», едко процедила: — А тебе, Эрриан, спасибо! Ты так добр. Не знаю, чем тебе за это отплатить… Хотя нет! Знаю. Я буду за тебя молиться.
— Из твоих уст это звучит как проклятие, — усмехнулся оккупант моего стола.
— «Как» тут лишнее, — выдохнула я, и, встав с лавки, скомандовала: — А на сей радостной ноте давайте прощаться. Один темный закидывает второго, перебинтованного, на плечо и тащит отсюда подальше.