Но если тетке хватит ума хотя бы подумать, чтобы произнести что-то подобное вслух, я просто порву ее на миллион тузиков.
— Ну, рассказывай! - громким шепотом говорит тетка, приобнимая меня за плечи и как бы нарочно задерживая подальше от дома. - Где ты нашла этого прекрасного принца? Что в нем выдающегося, от чего моя любимая племянница потеряла голову?
Это не праздный вопрос и не попытка поговорить обо мне. Просто вот так она пытается разузнать самый животрепещущий и насущный для нее вопрос: почему я выбрала мужчину, которого, как ей кажется, должна была вообще не рассматривать в качестве спутника.
Раньше, когда я была младше, и несмотря ни на что верила в доброе и светлое в людях, мне казалось, что все эти расспросы - они от искреннего интереса. Позже, когда по неосторожности сболтнула лишнего и все это было перекручено до неузнаваемости, чтобы потом быть выставлено в дурном свете, до меня дошло -иногда люди делают гадости просто потому, что хотят сделать гадость.
— Может, лучше расскажешь свою историю знакомства? - перевожу тему на ее нового мужа.
Он как раз идет перед нами и о чем-то говорит по телефону. Такой деловой. Такой весь... сферически правильный. Мысленно вооружаюсь линейкой, и пока тетка, забыв обо мне, уходит в свою стихию хвастовства, измеряю ее мужа со всех сторон. Получаю от этого истинное удовольствие. Имею право, в конце концов.
— Ну а потом Анатолий сделал мне предложение прямо в ресторане на Эйфелевой башне и - та-дам! - Сует мне под нос унизанный здоровенным камнем палец. - Я теперь госпожа Громова.
«Ты мне кое-кого очень сильно напоминаешь, госпожа Громова», - про себя посмеиваюсь я, вспоминая эпопею «неземной любви» наших с Антоном бывших.
— Оль, кольцо великолепно, - улыбаюсь искренне, потому что оно действительно потрясающее.
Но мое, с маленьким осколком в простой оправе из белого золота, ценнее и красивее в неисчислимое количество раз. Но людям, вроде тетки, бессмысленно что-то доказывать. Нужно быть умнее и чуточку хитрее. Через пару дней гости разъедутся, и мы с Антоном снова останемся одни в нашем уютном домике на холме.
— Кстати, если вдруг тебе будет нужен какой-то финансовый совет... - Тетка останавливается и смотрит на меня с выражением человека, который знает обо мне тот самый Страшный секрет, о котором я сама ни сном, ни духом. - Анатолий в этом разбирается.
— Разбирается в чем?
— Как прятать деньги, - подмигивает она. - Ты еще такая маленькая и глупая, но пора уже знать, что умные женщины вступают в брак чтобы брать, а не отдавать.
— Я думала, что умные женщины сначала спрашивают, нужен ли их совет, а уже потом его дают.
Тетка поджимает губы, мотает головой с удрученным видом «ты так ничего и не поняла» и догоняет мужа. Со стороны они очень похожи на героев повести Чехова «Толстый и тонкий». И в общем у меня даже не получается злиться на тетку, даже если бы очень захотела и постаралась.
Некоторые люди никогда не будут счастливы просто потому, что неспособны радоваться тому, что имеют. И вся их жизнь так или иначе, но будет посвящена вечной погоне за большим, ведь всегда где-то есть камень побольше и мужчина побогаче.
Пока я стою около слепленного вчера снеговика, Антон успевает вернуться и молча, не слишком-то ласково, набрасывает мне на плечи тяжелый плед.
— Не злись на бабушку, - говорю я, потихоньку, чтобы разрядить обстановку, потираясь плечом об его плечо. Как кошка. - Она любит тебя уже хотя бы потому, что тебя люблю я. Но ей понадобиться время, чтобы привыкнуть к мысли, что мой печальный внешний вид не имеет никакого отношения к домострою.
— Надеюсь, за пределами нашего дома, - ворчит Антон. - Слушай, женщина, я тут спросить как раз хотел. Раз уж и в горе, и в радости... Посылать слишком охуевших родственников своей жены на первом году брака - это сразу развод или полагается амнистия? А то я вот думаю...
Я все-таки пододвигаюсь к нему, бодаю головой, пока мой майор не поднимает руку, чтобы я нырнула ему под подмышку. Обнимает и нарочно трется колючим подбородком об мой лоб.
— Мужчина, знаешь поговорку, про одну сатану? Вот, в хорошей семье только так.
— А у нас хорошая семья, Очкарик?
— У нас - наша.
— Ты в курсе, что со всей этой философией ты становишься занудой? - Он делает вид. что иронизирует, но это совсем не та ирония, от которой мне бы хотелось закрыться двумя руками.
— Я в курсе, - улыбаюсь прямо ему в лицо.
Потому что никто кроме меня не знает, что под всей этой броней из тяжелого невыносимого характера скрывается мужчина, которого я люблю. В очень многих вещах заслуживающий любви гораздо больше многих идеальных и правильных.
Глава тридцать первая: Йен
На следующий день Антон куда-то уезжает с самого утра - нет еще и семи.
Я хочу выбраться из кровати, чтобы хотя бы приготовить ему кофе и гренки, но получаю «последнее китайское» не вставать и не убиваться ради гостей под страхом получить по заднице совсем даже без сексуального подтекста.
Я снова плохо спала и, как следствие, Антон тоже практически не спал рядом со мной. Если бы не полный дом людей, я бы потихоньку перебралась в гостиную на диван, но в итоге получилось так, как получилось.
Так что, помня обещание мужа устроить мне сладкую жизнь, валяюсь в кровати до девяти, и поднимаюсь только когда в доме уже выразительно ходят, топают и разговаривают.
Бабушка уже вовсю хозяйничает на кухне: вчера вечером попросила показать ей, где у нас что, и, несмотря на мои попытки отговорить ее включать заботу на максимум, завязалась печь пироги и лепить вареники. Меня встречает с выразительным вопросом на лице, в особенности, когда я, несмотря на ужасный токсикоз, со зверским аппетитом набрасываюсь на первую порцию выпечки.
— С вишнями, - мурлычу себе под нос. Бабушка привезла большую банку консервированных по какому-то ее личному рецепту: без косточек, умеренно сладких и с вкусным тягучим сиропом. - А у меня, как ни делаю, вся вишня на сковородке и подгорает до черноты. Горько получается.
— Ешь, пока ребенок снова чудеса не устроил, - бросает бабуля, ловко «заклеивая» пирожок идеальной «косичкой».
Проглатываю с трудом.
— Сколько уже? - спрашивает она.
— Два с небольшим
Она выкладывает пирожки на сковороду, вытирает руки о передник и по-доброму грозит мне кулаком.
— Если бы ты не играла в шпионку, твоей бабке теперь не было бы стыдно за то, что вчера она отчитала хорошего мужика за то, что довел жену до скелетообразного состояния. Напомни, чтобы извинилась.
— Прости, бабуля. Мы никому не хотели говорить.
— Ну теперь-то все узнают, - косится в сторону гостиной, откуда раздается выразительный голос Ольги. - Вот, - протягивает чашку с чем-то пахнущим травами.
— Мне помогло. Научила твоя прабабка. Гадость на вкус, но будет легче.
Я послушно, как в детском саду перед строгой воспитательницей, выпиваю все и даже не морщусь. И через полчаса мне правда... как будто спокойнее в желудке. Во всяким случае, когда возвращается Антон, я впервые лечу к нему навстречу без намека на тошноту или головокружение от слишком резкого вставания.
— Прямо показательно-образцовая жена, - «улыбается» в спину Ольга, но мне даже не приходится ничего отвечать, потому что бабушка от всей души просит ее засунуть язык...
Я не очень разбираю, куда, потому что Антон переступает порог... со свертком в руках.
Большим и лохматым свертком из того самого пледа, которым накануне укутывал меня.
И с противоположной стороны свертка торчит... странно похожий на только что вырванную с грядки очень тонкую и очень длинную морковку хвост.
Белую морковку.
Белую дрожащую морковку.
Я боюсь озвучивать какие-то предположения, потому что это было бы слишком смело. И потому что у Антона аллергия на шерсть, так что домашнее животное, даже если бы я очень сильно захотела, у нас все равно под запретом. Ну и с учетом того, что мой муж совсем не отличается склонностью к таким романтическим
жестам...
Но эта белая морковка с тонким «напылением» жидких волосков начинает шевелиться и из свертка раздается звук, очень похожий на странное, милое и скомканное «мам!».
— Там кот? - Все равно боюсь в это верить. Наверное, поэтому, когда протягиваю руки, они безбожно дрожат, словно я собираюсь завладеть несметным сокровищем.
— Твой подарок под елку, - в своем репертуаре и без особых нежностей говорит Антон.
Но сверток вручает с большой осторожностью, а когда думает, что я вся поглощена попытками выкопать из теплого пледа это странное существо, ухмыляется, явно довольный произведенным эффектом.
— Там крыса что ли? - слышу почти синхронное предположение обеих моих теток.
— Хвост премерзкий, - добавляет Ольга.
Антон помогает мне развернуть края пледа, и когда оттуда показывается узкая белая голова с огромным розовым носом, огромными зелеными глазами и просто невероятными, стоящими почти горизонтально тонкими и еще более огромными ушами, я понимаю, что мой муж все-таки совершенно невероятный.
Если не сказать тем словом, которые я, как дочь бывшего военного, до сих пор иногда использую в своем лексиконе.
— Это такой... кот? - Тетя Лариса появляется рядом и брезгливо морщит нос, заглядывая мне через плечо.
— Кот, - отвечает Антон, глядя на нее с той самой улыбкой, от которой лично у меня всегда пропадает желание открывать рот в принципе. Хоть конкретно на меня он никогда так и не смотрел. - Наш с вашей племянницей кот. Петерболд. дорогой, породистый и. как и все мужики в этом доме, с нормальными крепкими яйцами.
Я перехватываю сверток двумя руками, прижимаю к груди и чувствую, что вот-вот зареву от нахлынувших чувств, потому что белая длинная мордочка с трясущимся носом смотрит оттуда доверчиво и преданно.
Если бы я могла, я бы, наверное, взяла огромного мохнатого кота, похожего на медведя, но с длинным хвостом.
Но когда смотрю на котенка в пледе, очень остро осознаю, что он мне уже дороже любых лохматых, медведеподобных, больших и бесстрашных.
Потому что этот кот - мой.
И потому что его подарил мне мой мужчина. Подарил несмотря на то, что довольно прохладно относился к любым разговорам о живности. Несмотря на то, что ему с животным даже с минимальным количеством шерсти может быть не очень комфортно. Несмотря на то, что когда-то только громко фыркал, стоило мне завести разговор о кошках.
— Антон... - У меня окончательно садится голос и слезы хлещут из глаз, когда сверток в моих руках начинает характерно вибрировать, а голубоглазый маленький Добби снова издает не очень похожий на обычное кошачье мяуканье звук «Мам!» -Он мурчит, Антон... Мурчит... Наш Добби, кажется, очень ласковый...
Муж очень старается подавить улыбку и с самым непрошибаемым видом пальцем гладит коту широкую переносицу.
— Добби? Что за хрень такая? Он по паспорту какой-то там Генрих...
Вместо тысячи слов я, как получается, достаю телефон и наговариваю Сири просьбу найти Добби. Когда на экране появляется фото домового из «Гарри Поттера», показываю его мужу - и Антон трагично закатывает глаза.
— Только моя замороченная писательница могла назвать белого благородного кота в честь зеленого уродца.
— Но похож же! - Настаиваю я. - Ну Антон, ну ведь правда похож!
— Ну, рассказывай! - громким шепотом говорит тетка, приобнимая меня за плечи и как бы нарочно задерживая подальше от дома. - Где ты нашла этого прекрасного принца? Что в нем выдающегося, от чего моя любимая племянница потеряла голову?
Это не праздный вопрос и не попытка поговорить обо мне. Просто вот так она пытается разузнать самый животрепещущий и насущный для нее вопрос: почему я выбрала мужчину, которого, как ей кажется, должна была вообще не рассматривать в качестве спутника.
Раньше, когда я была младше, и несмотря ни на что верила в доброе и светлое в людях, мне казалось, что все эти расспросы - они от искреннего интереса. Позже, когда по неосторожности сболтнула лишнего и все это было перекручено до неузнаваемости, чтобы потом быть выставлено в дурном свете, до меня дошло -иногда люди делают гадости просто потому, что хотят сделать гадость.
— Может, лучше расскажешь свою историю знакомства? - перевожу тему на ее нового мужа.
Он как раз идет перед нами и о чем-то говорит по телефону. Такой деловой. Такой весь... сферически правильный. Мысленно вооружаюсь линейкой, и пока тетка, забыв обо мне, уходит в свою стихию хвастовства, измеряю ее мужа со всех сторон. Получаю от этого истинное удовольствие. Имею право, в конце концов.
— Ну а потом Анатолий сделал мне предложение прямо в ресторане на Эйфелевой башне и - та-дам! - Сует мне под нос унизанный здоровенным камнем палец. - Я теперь госпожа Громова.
«Ты мне кое-кого очень сильно напоминаешь, госпожа Громова», - про себя посмеиваюсь я, вспоминая эпопею «неземной любви» наших с Антоном бывших.
— Оль, кольцо великолепно, - улыбаюсь искренне, потому что оно действительно потрясающее.
Но мое, с маленьким осколком в простой оправе из белого золота, ценнее и красивее в неисчислимое количество раз. Но людям, вроде тетки, бессмысленно что-то доказывать. Нужно быть умнее и чуточку хитрее. Через пару дней гости разъедутся, и мы с Антоном снова останемся одни в нашем уютном домике на холме.
— Кстати, если вдруг тебе будет нужен какой-то финансовый совет... - Тетка останавливается и смотрит на меня с выражением человека, который знает обо мне тот самый Страшный секрет, о котором я сама ни сном, ни духом. - Анатолий в этом разбирается.
— Разбирается в чем?
— Как прятать деньги, - подмигивает она. - Ты еще такая маленькая и глупая, но пора уже знать, что умные женщины вступают в брак чтобы брать, а не отдавать.
— Я думала, что умные женщины сначала спрашивают, нужен ли их совет, а уже потом его дают.
Тетка поджимает губы, мотает головой с удрученным видом «ты так ничего и не поняла» и догоняет мужа. Со стороны они очень похожи на героев повести Чехова «Толстый и тонкий». И в общем у меня даже не получается злиться на тетку, даже если бы очень захотела и постаралась.
Некоторые люди никогда не будут счастливы просто потому, что неспособны радоваться тому, что имеют. И вся их жизнь так или иначе, но будет посвящена вечной погоне за большим, ведь всегда где-то есть камень побольше и мужчина побогаче.
Пока я стою около слепленного вчера снеговика, Антон успевает вернуться и молча, не слишком-то ласково, набрасывает мне на плечи тяжелый плед.
— Не злись на бабушку, - говорю я, потихоньку, чтобы разрядить обстановку, потираясь плечом об его плечо. Как кошка. - Она любит тебя уже хотя бы потому, что тебя люблю я. Но ей понадобиться время, чтобы привыкнуть к мысли, что мой печальный внешний вид не имеет никакого отношения к домострою.
— Надеюсь, за пределами нашего дома, - ворчит Антон. - Слушай, женщина, я тут спросить как раз хотел. Раз уж и в горе, и в радости... Посылать слишком охуевших родственников своей жены на первом году брака - это сразу развод или полагается амнистия? А то я вот думаю...
Я все-таки пододвигаюсь к нему, бодаю головой, пока мой майор не поднимает руку, чтобы я нырнула ему под подмышку. Обнимает и нарочно трется колючим подбородком об мой лоб.
— Мужчина, знаешь поговорку, про одну сатану? Вот, в хорошей семье только так.
— А у нас хорошая семья, Очкарик?
— У нас - наша.
— Ты в курсе, что со всей этой философией ты становишься занудой? - Он делает вид. что иронизирует, но это совсем не та ирония, от которой мне бы хотелось закрыться двумя руками.
— Я в курсе, - улыбаюсь прямо ему в лицо.
Потому что никто кроме меня не знает, что под всей этой броней из тяжелого невыносимого характера скрывается мужчина, которого я люблю. В очень многих вещах заслуживающий любви гораздо больше многих идеальных и правильных.
Глава тридцать первая: Йен
На следующий день Антон куда-то уезжает с самого утра - нет еще и семи.
Я хочу выбраться из кровати, чтобы хотя бы приготовить ему кофе и гренки, но получаю «последнее китайское» не вставать и не убиваться ради гостей под страхом получить по заднице совсем даже без сексуального подтекста.
Я снова плохо спала и, как следствие, Антон тоже практически не спал рядом со мной. Если бы не полный дом людей, я бы потихоньку перебралась в гостиную на диван, но в итоге получилось так, как получилось.
Так что, помня обещание мужа устроить мне сладкую жизнь, валяюсь в кровати до девяти, и поднимаюсь только когда в доме уже выразительно ходят, топают и разговаривают.
Бабушка уже вовсю хозяйничает на кухне: вчера вечером попросила показать ей, где у нас что, и, несмотря на мои попытки отговорить ее включать заботу на максимум, завязалась печь пироги и лепить вареники. Меня встречает с выразительным вопросом на лице, в особенности, когда я, несмотря на ужасный токсикоз, со зверским аппетитом набрасываюсь на первую порцию выпечки.
— С вишнями, - мурлычу себе под нос. Бабушка привезла большую банку консервированных по какому-то ее личному рецепту: без косточек, умеренно сладких и с вкусным тягучим сиропом. - А у меня, как ни делаю, вся вишня на сковородке и подгорает до черноты. Горько получается.
— Ешь, пока ребенок снова чудеса не устроил, - бросает бабуля, ловко «заклеивая» пирожок идеальной «косичкой».
Проглатываю с трудом.
— Сколько уже? - спрашивает она.
— Два с небольшим
Она выкладывает пирожки на сковороду, вытирает руки о передник и по-доброму грозит мне кулаком.
— Если бы ты не играла в шпионку, твоей бабке теперь не было бы стыдно за то, что вчера она отчитала хорошего мужика за то, что довел жену до скелетообразного состояния. Напомни, чтобы извинилась.
— Прости, бабуля. Мы никому не хотели говорить.
— Ну теперь-то все узнают, - косится в сторону гостиной, откуда раздается выразительный голос Ольги. - Вот, - протягивает чашку с чем-то пахнущим травами.
— Мне помогло. Научила твоя прабабка. Гадость на вкус, но будет легче.
Я послушно, как в детском саду перед строгой воспитательницей, выпиваю все и даже не морщусь. И через полчаса мне правда... как будто спокойнее в желудке. Во всяким случае, когда возвращается Антон, я впервые лечу к нему навстречу без намека на тошноту или головокружение от слишком резкого вставания.
— Прямо показательно-образцовая жена, - «улыбается» в спину Ольга, но мне даже не приходится ничего отвечать, потому что бабушка от всей души просит ее засунуть язык...
Я не очень разбираю, куда, потому что Антон переступает порог... со свертком в руках.
Большим и лохматым свертком из того самого пледа, которым накануне укутывал меня.
И с противоположной стороны свертка торчит... странно похожий на только что вырванную с грядки очень тонкую и очень длинную морковку хвост.
Белую морковку.
Белую дрожащую морковку.
Я боюсь озвучивать какие-то предположения, потому что это было бы слишком смело. И потому что у Антона аллергия на шерсть, так что домашнее животное, даже если бы я очень сильно захотела, у нас все равно под запретом. Ну и с учетом того, что мой муж совсем не отличается склонностью к таким романтическим
жестам...
Но эта белая морковка с тонким «напылением» жидких волосков начинает шевелиться и из свертка раздается звук, очень похожий на странное, милое и скомканное «мам!».
— Там кот? - Все равно боюсь в это верить. Наверное, поэтому, когда протягиваю руки, они безбожно дрожат, словно я собираюсь завладеть несметным сокровищем.
— Твой подарок под елку, - в своем репертуаре и без особых нежностей говорит Антон.
Но сверток вручает с большой осторожностью, а когда думает, что я вся поглощена попытками выкопать из теплого пледа это странное существо, ухмыляется, явно довольный произведенным эффектом.
— Там крыса что ли? - слышу почти синхронное предположение обеих моих теток.
— Хвост премерзкий, - добавляет Ольга.
Антон помогает мне развернуть края пледа, и когда оттуда показывается узкая белая голова с огромным розовым носом, огромными зелеными глазами и просто невероятными, стоящими почти горизонтально тонкими и еще более огромными ушами, я понимаю, что мой муж все-таки совершенно невероятный.
Если не сказать тем словом, которые я, как дочь бывшего военного, до сих пор иногда использую в своем лексиконе.
— Это такой... кот? - Тетя Лариса появляется рядом и брезгливо морщит нос, заглядывая мне через плечо.
— Кот, - отвечает Антон, глядя на нее с той самой улыбкой, от которой лично у меня всегда пропадает желание открывать рот в принципе. Хоть конкретно на меня он никогда так и не смотрел. - Наш с вашей племянницей кот. Петерболд. дорогой, породистый и. как и все мужики в этом доме, с нормальными крепкими яйцами.
Я перехватываю сверток двумя руками, прижимаю к груди и чувствую, что вот-вот зареву от нахлынувших чувств, потому что белая длинная мордочка с трясущимся носом смотрит оттуда доверчиво и преданно.
Если бы я могла, я бы, наверное, взяла огромного мохнатого кота, похожего на медведя, но с длинным хвостом.
Но когда смотрю на котенка в пледе, очень остро осознаю, что он мне уже дороже любых лохматых, медведеподобных, больших и бесстрашных.
Потому что этот кот - мой.
И потому что его подарил мне мой мужчина. Подарил несмотря на то, что довольно прохладно относился к любым разговорам о живности. Несмотря на то, что ему с животным даже с минимальным количеством шерсти может быть не очень комфортно. Несмотря на то, что когда-то только громко фыркал, стоило мне завести разговор о кошках.
— Антон... - У меня окончательно садится голос и слезы хлещут из глаз, когда сверток в моих руках начинает характерно вибрировать, а голубоглазый маленький Добби снова издает не очень похожий на обычное кошачье мяуканье звук «Мам!» -Он мурчит, Антон... Мурчит... Наш Добби, кажется, очень ласковый...
Муж очень старается подавить улыбку и с самым непрошибаемым видом пальцем гладит коту широкую переносицу.
— Добби? Что за хрень такая? Он по паспорту какой-то там Генрих...
Вместо тысячи слов я, как получается, достаю телефон и наговариваю Сири просьбу найти Добби. Когда на экране появляется фото домового из «Гарри Поттера», показываю его мужу - и Антон трагично закатывает глаза.
— Только моя замороченная писательница могла назвать белого благородного кота в честь зеленого уродца.
— Но похож же! - Настаиваю я. - Ну Антон, ну ведь правда похож!