– Нет, конечно же. Я сам не поверил сообщению о зачислении, – на всякий случай уточнил я для него.

– Видишь ли, таких, как ты, кого некому тренировать, но имеющих потенциал, принято отслеживать и ненавязчиво помогать. Потому у тебя был приоритет при поступлении. Да и учили вас там всё же пользоваться силой, хотя, конечно, индивидуально с тобой никто и не занимался, даже несмотря на твоё отставание. Но ведь и не препятствовали самотренировкам? Дали широчайший доступ к библиотеке, во всяком случае, к открытой её части. Вспомни, ведь были случаи, что тебе подыскивали книги и не из каталога? – терпеливо стал дядя объяснять мне, как неразумному.

– Есть такое, – согласился я в ответ.

– Правильно, потому что их выписывали со всего света, – неожиданно рассказал мне реальную ситуацию он.

– Ну, если так посмотреть… – растерянно ответил я.

В таком разрезе всё начинало играть совсем иными красками.

– Пожалуй, придётся пояснить и про твоё зрение, и тебе, племянница, заодно освежу знания. Иван, свет и тьма – силы-антагонисты во всём. Недаром их ещё «правдой» и «кривдой» зовут, хотя, по мне, всё же первое ближе к их сути, потому что их противостояние только на поверхности, а в глубине очень много общего. Вот взгляни на тот стакан на столике. Для меня он просто стоит. У светлого же это ещё и тысячи связей и взаимодействий. Ага, судя по твоим глазам, видишь, – последними словами он прокомментировал мою реакцию.

– У меня сейчас голова взорвётся! – выпалил я, зажмурив глаза.

– Кое-что проясняется. Судя по твоей реакции, способности у тебя эти совсем недавно, и ты даже на уровне инстинктов не умеешь ими пользоваться. Неужто на тебя так сурово шишка на затылке повлияла? Для тебя там мешанина помещений, людей, каких-то отметин, а самих стаканов миллион, – со смешинкой в голосе проговорил Лучезар Агафонович.

– И это есть, но что это?! – ответил я, продолжая жмуриться.

– Открой глаза и просто старайся ни во что не всматриваться, в крайнем случае рассредоточь взгляд. Ты видел прошлое и будущее этого стакана и все его взаимодействия во времени, но отделить их друг от друга сможешь только сам и для как-то связанного с тобой предмета, – объяснил он суть видимого мной.

– Мне что, его в руку взять надо? – тут же задал я в ответ уточняющий вопрос.

А что, учиться никогда не поздно, и у кого угодно!

– Нет, достаточно захотеть. Хотя, если сделаешь это в реальности, будет легче. Но уточню, прошлое – оно одно, а будущее вероятно. Что было, видится куда дальше и чётче. С грядущим же намного сложнее. Это, скорее, гадание. И точность предсказания зависит только от опыта светлого. Однако всё равно нет гарантий в истинности видимого, даже без вмешательства другого приверженца этого направления. Потому сильно надеяться на подобное никогда не стоит. Только на самое ближайшее и касающееся непосредственно тебя. Именно из-за этого его так часто выбирают второй силой. В бою это колоссальное преимущество, если против тебя действует не такой же двусил. Видел бы ты, как комично выглядят их схватки, особенно примерно равных по силе. Вот и выходят из практикующих свет лучшие специалисты по безопасности и следователи. И это уже говорит, что ты никак не – можешь иметь первый боевой по свету, но, с другой стороны, не бывает разных рангов в направлениях у одного человека, – задумчиво проговорил Светин дядя в конце.

– Но почему, когда смотрел на Светлану, ничего такого не видел? – опять поинтересовался я у него.

– Тут я не специалист, и как в точности всё работает, узнавай лучше у своих коллег. Если, конечно, сможешь кого уговорить поделиться знаниями, – проговорил Лучезар Агафонович.

– Ясно, – грустно констатировал я свои шансы на подобное.

– Я же продолжу. Так вот, сила тьмы в сокрытии всех этих связей и их искажении, создании иллюзий. Полог на моей племяннице и искажал истинный цвет кожи, глаз, волос. А потом ты увидел сквозь него. В таких ситуациях не известны обходные пути, важен только ранг. Чтобы преодолеть тот, что на Светлане, нужно более высокий, чем пятый боевой, – проговорил он, внимательно на меня глядя.

– Но у меня никаких подобных сил до этого же не было! А ранг был, хоть и первый боевой, – я решил прояснить ситуацию, пока разрешают.

– Первый, да ещё и боевой… На нём только ощущение неправильности, незаконченности, озарения. У тёмных же с рангом сильно растут интеллект и способности к обработке информации, потому-то из них выходят лучшие аналитики и всякие финансовые спекулянты, а дар внушения… А теперь скажи, есть ли у тебя что из этого?

– Не сказал бы… Пожалуй, лучше соберу пока всё, что рассыпалось из моего лепестка, – я решил съехать с темы, раз пошли такие подробные расспросы.

– А что у тебя тут в коробочках и свёртках? – тут же живо заинтересовалось Света.

– Я ювелир, начинающий. Сначала же просто огранкой самоцветов занимался, а тут разные материалы, инструменты да заготовки. Ещё то, что ценным для себя посчитал, – с неохотой стал я отвечать, сгребая всё в кучу и думая, куда это всё добро пристроить пока на хранение.

– А это что блестит? – заинтересовавшись, спросила она.

Вот сорока.

– Ожерелье, пока незаконченное, – угрюмо ответил я, заранее подозревая всех и вся в грехах.

Мои слова её не остановили, и она, подняв, стала разглядывать его на вытянутых руках. Чего-то пропустил момент с поднятием.

– Красивое, – высказалась она через некоторое время.

– Ты бы поаккуратней с ним. Оно как бы должно стать подарком моей невесте, – проговорил я, испугавшись.

Знаем мы этих: да я только поглядеть…

– Как её зовут? – тут же поинтересовалась она.

– Да никак, говорил же уже, но ведь когда-нибудь будет, – намекнул я на прежний наш разговор.

– Дядя, мы вообще-то к тебе пришли, – без перехода обратилась она к нему, продолжая разглядывать моё творение.

– Для чего? – отреагировал он удивлённо.

Так это с ним она нас хотела познакомить, сразу дошло до меня!

– Ты же слышал его фамилию, – невинно так поинтересовалась Светлана у своего дяди.

– И что? – выразил удивление он своим вопросом.


– Он тот самый! – как о само собой разумеющемся пояснила она.

– Вот так поворот! – изумился Лучезар Агафонович.





Глава 5




А уж как я удивился! Когда понял, что тот большой морской воевода из порта не только Светин дядя, а именно тот дядя! Особенно учитывая, что, с её слов, он меня постоянно материт. Но получается, даже не поинтересовался, как выгляжу. Безумие какое-то!

– Здрасте, – выдал я, несколько опешив.

– Думаю, ещё раз знакомиться не будем? – спросил меня он.

Так-то обеими руками за, но как тут без вопросов!

– Лучезар Агафонович, а можно узнать? – нерешительно спросил, пока не сформулировав, чего мне от него нужно, да и вообще.

– Молодой человек, пытайте! – дал он добро, улыбнувшись.

– Тогда… Почему вы не знаете, как я выгляжу? – проговорил я и застыл в ожидании.

– Как-то попытался. Знаешь ли, такого пакостника и разрушителя планов ещё поискать… Но даже мне вежливо пояснили, что не стоит. В том смысле, что не принесёт эта информация мне ничего нового. Знал бы ты, как меня такое удивило! Теперь вижу, что не так они были и неправы в Службе внутренней тишины дворца. Меня изумляет другое, почему тобой они занимаются, а не Приказ стражей границ, которому по укладу положено безопасность Россеа блюсти. Хотя с учётом твоего возраста, даже они это слишком.

– За мной что, следят? – спросил я, сообразив, какой вывод из его слов следует.

Надо понимать, Приказ стражей границ – это прямой аналог нашей Федеральной службы безопасности. Служба же внутренней тишины дворца прямых аналогов, известных мне, не имела. Это, скорее, смесь нескольких служб, у нас даже по времени не пересекавшихся. Во-первых, Службы внешней разведки, понятно, чем занимающейся. Опять же не трудно догадаться, что к этой части службы бедный я никак не отношусь. Вторым аналогом была Центральная ревизионная комиссия КПСС. Да-да, именно она, учитывая, какие функции она выполняла. Был бы я хоть в золотых поясах… Тогда ещё можно было бы понять их интерес. Но вообще они занимаются финансами его величества, его собственностью, а также в их поле зрения высшая знать и самоцветные пояса. Третья часть этой службы – аналог Центральной контрольной комиссия КПСС. Опять же, они занимались самой элитой страны. Вернее, их морально-этическим состоянием. Учитывая их связи со вторым блоком, рычагов воздействия хватало. И вот, простите меня за мой французский, каким местом я туда относился?!

– Вообще-то должны. И вряд ли ты заметил бы, у них самые сильные тёмные в штате, – совсем не обрадовал меня таким ответом Светин дядя.

– Последние три года только и занимался, что улучшал умение их выявлять, – с усмешкой выдал в ответ.

Думаю, тут как-то всё сложнее. Хотя чего голову-то ломать, в Нахимовке же учился, а значит, всё время на боевом взводе, если не хочешь каждую ночь просыпаться в зубной пасте. Такой залет, знаете ли, минус в дело! Да и к тому же всё время на виду, особо специально наблюдать, наверное, и не требовалось. Только почему? Не из-за привлей же, в конце концов, ни одной секретной у меня нет. Да и вообще, только последние года четыре, как влез в дела, которые хоть с натяжкой, можно назвать затрагивающими государственные интересы.

– Да нет, молодой человек. Забываетесь! А не ты ли заразными идеями где ни попадя раскидываешься? – решил прояснить Светин дядя все мои сомнения, но как-то странно.

– Это вы сейчас о чём? – спросил я, действительно не поняв сути его высказывания.

– Да хотя бы о новой концепции флота! Ты понимаешь, сколько теперь у неё сторонников? Нам же все планы по его строительству перекраивать пришлось. Вот откуда у тебя эти идеи боевых платформ и ударных арсеналов. До этого винтожабли у вояк были только транспортные! – возмущённо воскликнул он, видимо, вспоминая серьёзно задевшую его тему.

– Как бы там ведь ничего такого и нет, – ещё больше удивился я, что и выразил ответом.

– Однако до тебя никто не додумался, зато теперь всем хочется сразу и много. Мы вот с испытаний авианосного варианта возвращаемся, – как бы само собой разумеющееся проговорил он последнее.

– Я ничего такого не предлагал! Постойте, а в чём смысл такой штуки? По-моему, классический-то сподручней, – первым делом открестился я от счастья изобретателя, тем более не понимал, зачем такие сложности.

– Кто-то забыл, что винтожаблю и приводниться нетрудно. Одна проблема – размеры, но и это уже почти решили за счёт новых полимеров и композитов, правда, только в проектах, – продолжал он сдавать государственные секреты, а у меня от того волосы на загривке вставали.

Что ещё за ловушку он мне подстраивает?!

– Как представил, это же обалденная штука получается! А в воздухе с него взлетать и садиться можно? – я решил вести себя как последний олух.

– А ты новости-то смотришь? – с подозрением во взгляде спросил Лучезар Агафонович.

– Честно говоря, не особо, – ответил я, а заодно такую печаль в голос-то подпустил.

– Тогда и твоя реакция на племянницу понятна, – сделал он совершенно никак не относящийся к теме разговора вывод, ещё больше напустивший туману.

– С ней что-то не так? – совсем выбил он такими странными прыжками в словах меня.

– Всё нормально. А по поводу винтожабля – да, можно, даже самолётам, не говоря уже про воздушники, – ответил и на последний возглас, и на предыдущие Светин дядя.

М-да, в прошлой жизни только о таком мечтали, тут построили. Зато там в космосе осваиваются, а тут даже намёка нет. Реально, это здесь нафиг никому не нужно, как-то высотными дирижаблями обходятся, и связь и системы позиционирования, даже все обсерватории и системы наблюдения за погодой на них переместили. Только последние несколько лет начались разговоры. Даже я поучаствовал, потратился на разработку проекта катапульты и старта с самолёта.

Последние тут похожи на знакомых из прошлой жизни только из-за одинаковых в обоих мирах законов аэродинамики. Скорости у них тут до двенадцати тысяч вёрст, но то на максимальных для них высотах, а это, по мне, так уже почти в космосе. У земли же они вполне привычных величин. Высотность – в осадок выпадаю. Ну, я говорил. ПВО на них нет! На полном серьёзе! Опять же, никто особо не озаботился. Появились-то эти разработки только после Второй мировой, а до этого все достижения авиации тут никто всерьёз не воспринимал. Хотя и сейчас они только у военных, из-за местного законодательства. Ни один псих их в коммерческих целях использовать не будет. Да даже у армейцев это скорее вспомогательные силы. Но то общая проблема для любого оружия, встреча с мастерами сил им остро противопоказана.

Воздушники, если упрощённо, самолёты вертикального взлёта, скрещенные с экранолётами, изначально более близкими к нашим «якам», нежели к итальянским «хорькам». Хотя внешне ничего общего ни с тем, ни с другим особо не было. И появлением, и развитием они обязаны базовой модификации двигателя, что и самолёты, а также военным, знати и другим богатым буратинам. Причём последние его и превратили в работающее изделие.

И переместились вверх из пробок, и вертолёты оказались враз никому не нужны. Они же компакт-ней, так же взлетают с небольшого пятачка земли, но не нужно ждать, пока винт раскрутится, а скорость около девятисот верст добила тех окончательно. Цена, а когда она вояк и знать волновала? Решения же, найденные там, изменили мир до почти полной непохожести с тем, из моей памяти. Двигатели здесь теперь не внутреннего, а внешнего сгорания, и работают вообще на всём, что горит, хотя по большей части заправляют обычной сырой нефтью. Да и вообще, не похожи даже по внешнему виду на привычные мне. Аккумуляторы – только где чего старое завалялось, ионисторы правят бал.