Госпожа мастерской — точнее, теперь уже не только мастерской — глядела строго, но особого недовольства в голосе я так и не услышал. Вряд ли происходящее последние несколько месяцев ей так уж нравилось — зато и возможности предоставляло такие, о которых любая другая восемнадцатилетняя девчонка из Елизаветино могла только мечтать. Моей княжеской волей, стечением обстоятельств — но в первую очередь, конечно же, благодаря собственному таланту — Настасья стала чуть ли не первым человеком на окраине вокруг Путиловского завода.

Под ее управление перешли не только с десяток небольших предприятий, но и несколько больших цехов. Она наняла в общей сложности чуть ли не тысячу человек — и смогла обеспечить работой каждого. Я ожидал, что в спешке скупленные производственные мощности превратятся в дыру, со свистом всасывающую целую кипу сотенных купюр ежедневно — но Настасья каким-то чудом смогла обойтись почти без “вливаний” с моей стороны.

Особой прибыли, впрочем, тоже не наблюдалось: все до копейки уходило в закупку станков, инструмента, на обеспечение работы цехов и, конечно же, оклады. Вряд ли она могла позволить себе платить всей ораве столько же, сколько своей команде, занятой проектами стоимостью по несколько тысяч рублей каждый — но на фоне того, что творилось в столице, и малого было вполне достаточно. Рабочие держались за свои места — а порой и приходили просить за оставшихся без дела товарищей.

Вряд ли подобное могло по-настоящему повлиять на обстановку в столице, но я пока еще верил, что даже это намного лучше, чем ничего. Не говоря уже о том, что в мои планы входило масштабировать полученный опыт на мощности в десятки раз больше.

И все это ляжет в том числе и на хрупкие плечи Настасьи Архиповны.

Она никогда не жаловалась и всегда старалась скрывать от меня любые неудачи, но я все равно замечал, что успехи в работе даются немалой ценой. Буквально за какие-то полгода Настасья повзрослела. Не то, чтобы стала выглядеть старше — просто набрала какой-то особенной стати. Еще совсем недавно она казалась чуть ли не девчонкой среди своей разномастной гвардии механиков — а сегодня даже я на мгновение оробел, заходя к ней в подсобку без предупреждения.

— Устала? — улыбнулся я, пододвигая ей блюдце с печеньем. — Ты вообще спишь?

— Бывает. — Настасья пожала плечами. — Иногда даже у себя в Елизаветино. Но сегодня мы всей мастерской у “Шевроле” ночевали. Через неделю сдавать, а туда двигатель толком не лезет… Как бы раму доваривать не пришлось.

— Прямо все вместе? — Я пропустил технические детали мимо ушей. — Спали рядышком, под одним бушлатом?

— Да ну тебя, благородие, — рассмеялась Настасья. — Дурак!

Настроение я ей, похоже, чуточку поднял. Уже неплохо.

— Не надрывайся ты так. — Я протянул руку и коснулся обхвативших горячую кружку пальцев. — Не бери все на себя. Делегируй… У тебя ведь есть надежные ребята?

— Да найдутся, — отозвалась Настасья.

— Переводи на другие места в руководство. Самых толковых еще с сентября отправим учиться — с тобой вместе. — Я на мгновение задумался. — И двоих-троих я у тебя заберу.

— Это с чего бы? — Настасья нахмурилась. — И куда?

— В Челябинск, — вздохнул я. — В Сибирь и, может быть, на Путиловский. Так что набирай еще.

— Да я-то наберу, благородие — сколько скажешь. Сейчас такое время, что на любую работу в коридоре с шапками стоят. — Настасья осторожно отхлебнула горячий чай. — Только чем я всю эту ораву займу? Заказов нет почти. Если бы с таксопарком не договорились на ремонт — сейчас совсем уже туго пришлось бы.

— Работа будет, — пообещал я. — Дед выбьет заказы от казны. А я еще найду инвесторов. Обязательно найду!

Вряд ли такое шило, как стрельба в юнкерском лагере, вообще можно утаить в мешке. Об этом наверняка уже знают и в губерниях, и в столице. А значит — и за границей. Даже если до Европы не дошли слухи о “глушилке”, кто-то непременно пожелает разобраться, какая именно железка задала жару целому лагерю, полному Одаренных. И тогда спрос на пулеметы и панцеры возникнет — а через полгода-год и вовсе станет запредельным. Даже если дед, Андрей Георгиевич и прочие многомудрые старцы этого еще не понимают — такое производство просто обязано стать золотым дном для того, кто успеет первым.

О том, что мои враги, возможно, штампуют смертоносные железки прямо сейчас, я старался не думать.

— Ну, если будет — тогда хорошо. — Настасья явно через силу улыбнулась. — Останешься еще, благородие? Чайку подлить?

— Да хватит уже — чайку. — Я вздохнул и отодвинул опустевшую кружку. — Пора уже. Дела не ждут.

— Дела, дела… Совсем уже скоро сюда заглядывать перестанешь. — Настасья поднялась. — Ладно, давай провожу.

— Не надо, — улыбнулся я. — Все равно через дворы пойду.

Пешком — там или на автобус, или на такси. В последнее время я нередко сбегал по своим делам без машины и охраны. Набор защитных и маскирующих плетений, “парабеллум” под курткой и неприметный наряд казались мне куда более разумным вариантом, чем кортеж из “Волг” набитых охраной. Дед бы со мной, конечно, не согласился, но я предпочитал думать, что чем меньше людей — пусть даже самых надежных и проверенных — знает, куда я собираюсь — тем лучше.

Особенно сейчас.

Пробравшись по задворкам, я вышел на улицу и зашагал в сторону Екатерингофа. Не торопясь, руки в карманы. Даже не стал бежать за автобусом, который уехал чуть ли из под носа — все равно на улице уже показался таксомотор. Редкое на окраине явление и, на мое счастье, похоже, свободный.

Я поднял руку, и грязно-желтая двадцать первая “Волга” с шашечками вильнула в сторону и остановилась у обочины. Я уселся на заднее сиденье и назвал адрес поверенного: собирался решить пару вопросов перед возвращением в училище. Водитель — рослый горбоносый мужик в кепке — коротко кивнул и бодро покатился по дороге. А мне оставалось только пялиться в окно на проплывающие мимо дома. Несмотря на все опасения деда и мои собственные, Петербург выглядел совершенно обычно: полупустым, как и всегда в рабочие часы на окраине, серым, мокрым и немного сонным. Через километра полтора я и сам чуть задремал и…

— Все еще шатаешься где попало без охраны? Не самое разумное решение.

Я распахнул глаза, дернулся — и уже в следующее мгновение закрылся Щитом, готовясь влепить в водителя что-нибудь максимально убойное.

— Расслабься, Саша. — Багратион скосился на меня, вздохнул и направил машину к тротуару. — Это всего лишь я.

Как?.. Я ведь рассмотрел лицо, когда садился в машину! Не слишком внимательно, мельком, конечно — но все же не настолько чтобы не узнать светлейшего князя из Третьего отделения Собственной канцелярии ее императорского величества!

И дело было уж точно не только в маскараде — хотя и с ним Багратион справился на отлично. Кепка, кожаная куртка, старенький тонкий свитер под ней, пачка папирос, брошенная на торпеду. Самый обычный таксист, невзрачный и предельно-усредненный.

Похоже я увидел ровно столько, сколько мне пожелали показать.

— Как вы это сделали? — Я откинулся обратно на сиденье, стараясь выглядеть не слишком удивленным. — Маскирующее плетение? Или просто залезли мне в голову?

— Ну… Ты ведь не ожидал увидеть меня в таком месте? — усмехнулся Багратион. — И, как бы то ни было, должен извиниться, что позволяю вот так вторгаться… Но у нас слишком мало времени.

Похоже на то. Если уж сам глава Третьего отделения вынужден прибегать к странным уловкам — вроде переодевания в таксиста. И зачем?..

— Думаю, ты уже успел вдоволь пообщаться с дедушкой, — полувопросительно проговорил Багратион, останавливая машину, — и уже знаешь, как обстоят дела в столице.


— Увы. — Я пожал плечами. — Похоже, все становится только хуже.

— Верно. Но проблема не в этом. — Багратион отщелкнул ремень безопасности и повернулся ко мне. — А в том, что все еще страшнее, чем ты думаешь.

— Что вы?..

— Я хочу предупредить тебя… Только тебя — лично. — Багратион поморщился. — Хотя бы потому, что ни дедушка, ни его старая гвардия меня слушать не станут. Уезжай из столицы, Саша.

— Что? — Я тряхнул головой. — Почему я?..

— Это даже не будет бегством. Нарушением присяги, возможно… Но едва ли кто-то станет упрекать тебя потом, когда все закончится. — Багратион посмотрел мне прямо в глаза. Уезжай — или тебя убьют.

— Меня?!

— Всех. Любого, кто не успеет удрать или хотя бы запереться на десять замков. Мы потеряем Петербург со дня на день… если уже не потеряли.

— Что за… странные вещи ваша светлость изволит говорить? — Я еле сдержал рвущиеся наружу слова покрепче. — Кто потеряет?

— Корона. Власти города. Лично я — если тебе так больше нравится. — Багратион поморщился, будто от зубной боли. — Не знаю, какие прогнозы тебе дали дома — но все вспыхнет вряд ли позже, чем через неделю.

— Как? — Я стукнул кулаком по ни в чем не повинной обивке сиденья. — В городе пока еще достаточно Одаренных. Гвардейские полки мобилизованы. И если даже Третье отделение…

— Третьего отделения больше нет, Саша.

Меня будто ударили обухом по голове. На мгновение из головы вылетели вообще все мысли — конечно, кроме одной.

— Что?.. — кое-как выдавил я. — Целое здание на Фонтанке, полное Одаренных. Кто вообще способен?

— Здание никуда не делось. — Багратион мрачно усмехнулся. — Пока еще. Но ты не хуже меня знаешь, что тайная канцелярия — это не только боевые маги на службе ее величества. Кто-то слил наши списки внештатных… сотрудников.

Я звучно проглотил слюну. Слова как-то не шли на ум — да и без них было понятно, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Не просто страшное — а дикое, почти немыслимое. То, что не вписывалось в уже ставшее привычным “дело плохо”.

— Все? — зачем-то уточнил я.

— Да. Филеры, осведомители… За одну ночь несколько сотен человек исчезли или были найдены убитыми. И еще столько же — ударились в бега. И это в Петербурге. — Багратион пристроил локоть на спинку пассажирского кресла. — Что сейчас творится в губерниях, мне вообще неизвестно.

— Вас предали? — одними губами спросил я. — Так?

— Можешь придумать объяснение получше? — Багратион чуть сдвинул брови. — Конечно, у меня еще есть несколько рот жандармов и канцеляристы, из которых я теперь не доверяю и половине — но мы лишились глаз и ушей. Как думаешь — многое ли можно сделать такими силами вслепую?

— У вас еще есть армия! — Я едва не сорвался на крик. — Городовые, в конце концов…

— Которых с каждым днем становится все меньше, — ответил Багратион. — А связь с гвардейскими полками я потерял уже давно. Высшие чины и раньше не слишком-то любили посвящать меня в свои дела, а теперь у меня не осталось своих людей даже среди обер-офицеров.

— Вы думаете, гвардия перейдет на сторону Куракина?

— Не знаю. — Багратион поджал губы. — Проблема в том, что теперь я вообще ничего не знаю — а значит, случится может вообще что угодно.

— Я не…

— Послушай меня, Саша. Послушай — и просто уезжай отсюда как можно быстрее. Если не для блага государства — то хотя бы ради собственного рода. — Багратион улыбнулся, протянул руку и осторожно взял меня за плечо. — Слышишь? Я понимаю, что не должен говорить подобного — но для всех так будет лучше. Даже для твоего дедушки… потому что даже трусливый наследник куда лучше, чем мертвый.

— Уже не думает ли ваша светлость, что я разом предам и семью, и корону? — Я крепко взял Багратиона за запястье и отбросил его руку. — За кого вы меня принимаете?

— За разумного человека! — По салону такси будто прошелся ветер. — Я не успел раскопать, что именно они собираются сделать с родами, но только идиот полезет на Одаренных высших классов, не имея на этот случай четкого плана. — Багратион с шумом втянул носом воздух и продолжил уже тише: — А Куракин никогда не был идиотом — и вряд ли выжил из ума теперь. Я понятия не имею, как именно — но вас уничтожат. Всех, кто выступит против.

— Попробуют. — Я пожал плечами. — Но это не так просто сделать, ваша светлость.

— Куда проще, чем раньше, — проворчал Багратион. — Особенно если ты и дальше будешь шататься по городу без охраны. И особенно теперь, когда предатели есть даже среди моих канцеляристов.

— Да кому я нужен? — Я махнул рукой. — Бестолковый князек без чина и класса… Если уж все действительно так плохо, как вы говорите — через несколько дней в столице начнется…

— То, что ты вряд ли переживешь, Саша! — Багратион сердито сверкнул глазами. — Что бы ни задумали наши враги — их партия уже разыграна. И они наверняка пожелают закончить ее прежде, чем ее величество введет в Петербург армию. Последнее, что успел донести мой второй заместитель перед тем, как исчезнуть — Куракин вернулся в страну несколько дней назад. Ты ведь понимаешь, что это значит?

— Что он попытается захватить город?

— Именно. Может быть, уже завтра! — От железной выдержки Багратиона почти ничего не осталось. — И поэтому я еще раз повторяю: уезжай!

— Хорошо. Я вас услышал. — Мне вдруг стало лень спорить. — Благодарю вашу светлость за совет. Можете бросать все и бежать, если вам так будет угодно, но…

— Увы. — Багратион улыбнулся одними уголками рта. — Даже если бы я пал настолько низко, чтобы предать корону, мне такой возможности уж точно не предоставят.

— Тогда мне хотелось бы узнать, что ваша светлость собирается делать.