– Я так горжусь тобой!

Мать слабо улыбнулась. Опять проваливаясь в забытье, ее разум перескакивал туда-сюда во времени, и я понял, где она на сей раз. Стоит на железнодорожной платформе со своим сыном, ожидая его отъезда и зная, что он не вернется. Выталкивая его в большой внешний мир и не думая о самой себе.

Несколько секунд молчания.

– Спасибо тебе, – тихонько проговорил я.

– Думаю, что ты станешь писателем…

И пусть даже в этот момент ее голос был едва слышен, мать произнесла это с такой убежденностью, что поначалу я просто не сумел ничего ответить. Просто сидел там, наблюдая, как с каждым ее вдохом почти незаметно поднимается и опадает одеяло. А потом, далеко не сразу, нашел нужные слова.

– Я люблю тебя, – произнес я.

Но в этот момент моя мать уже опять спала.

Я тихонько поцеловал ее в лоб, а после посидел рядом с ней еще немного.





* * *


«Я так горжусь тобой!»

Двигаясь к выходу, я постоянно думал об этих ее словах. Вроде они должны были хоть немного облегчить душу, но я знал, что на самом-то деле обращалась она не ко мне – или по крайней мере не ко мне сегодняшнему. В моей нынешней жизни не было абсолютно ничего, чем стоило бы гордиться, а если некогда что-то и стоило упоминания, то было с тех пор впустую растрачено. И хотя моя мать радовалась тому, что я сумел избавиться от Гриттена и всего, что произошло здесь, на самом деле я так этого и не сделал. По большому-то счету. Их мрачная тень по-прежнему падала на меня.

«Ты станешь писателем».

Какая грустная шутка… Что-то во мне лишь втайне радовалось тому, что разум матери укрылся в том месте и времени, где она по-прежнему могла верить, будто я чего-то стою.

Толкнув двери хосписа, я сразу прищурился, едва только шагнул на яркое дневное солнце. Двинулся на стоянку по хрустящему под ногами гравию, и из-за света, жары и бурливших во мне эмоций, лишь подойдя к машине, осознал, что рядом с ней стоит еще один автомобиль и что к нему прислонилась какая-то женщина, сложив руки на груди и наблюдая за мной.

Выглядела она лет на тридцать восемь, с длинными каштановыми волосами, завязанными в хвост на затылке. Одета незнакомка была не по погоде – в темные джинсы и длинную черную куртку – хотя, судя по выражению ее лица, жара сейчас волновала ее меньше всего.

Она отлепилась от своей машины.

– Пол Адамс?

– Да.

Женщина кивнула сама себе, словно я был лишь очередным разочарованием в длинной цепи прочих.

– Детектив Аманда Бек, – представилась она. – Тут есть поблизости какой-нибудь бар, Пол? Я вас не знаю, но мне реально нужно выпить.





20




Ехать оказалось недалеко.

Всего через пару минут после того, как они оказались за территорией больницы, Пол включил поворотник и свернул на площадку автостоянки. Аманда въехала следом и припарковалась позади его машины, а потом двинулась за ним к бару, расположенному по соседству. Учитывая общее состояние Гриттена, она опасалась, что это будет какая-нибудь дыра, но паб оказался вполне приличным: темное дерево и надраенная медь, а обилие телевизионных экранов наводило на мысли, что ближе к вечеру здесь будет оживленно – не то, что сейчас. Но, естественно, на данный момент важнее всего было то, что здесь имелась барная стойка с батареей бутылок за ней.

«Мне реально нужно выпить».

Аманда понимала, что произносила эту фразу множество раз – даже, по зрелом размышлении, после сравнительно спокойного дня на работе. Сегодня же это была чистая правда. Едва не случившееся столкновение с убийцей в доме Билли Робертса привело в действие обычный для таких случаев механизм «бей или беги», и после появления полиции и медиков адреналин в ее взбаламученном организме стал понемногу выпадать в осадок. Адреналин – это отрава: если ты его не переработаешь, он начнет перерабатывать тебя. Вводя в курс дела старшего опергруппы – детектива, которого звали Грэм Двайер, она только поеживалась, и даже сейчас у нее по-прежнему тряслись руки.

Барменша без лишних слов придвинула Полу бутылку пива. Прикинув, что можно взять, не превысив дозволенный законом лимит содержания алкоголя в крови – все-таки за рулем, – Аманда заказала себе водку с колой и стопочку чистой, которую без лишних слов опрокинула прямо у стойки. Пол полез было за бумажником, но она лишь отмахнулась – в горле у нее горело.

– Не заморачивайтесь.

– Спасибо.

Расплатившись, Аманда огляделась по сторонам, а потом отвела его к столику в стороне, как можно дальше от горстки остальных посетителей. Как только они уселись, она едва устояла перед побуждением заглотить залпом и водку с колой. Лишь пригубила, прикрыв глаза и перекатывая приторную горьковатую жидкость во рту.

– Вы насчет утреннего происшествия? – спросил Пол.


Не спеша проглотив, Аманда открыла глаза.

– Какого еще происшествия?

– С этими отметинами на двери дома моей матери, – объяснил Пол. – Приезжал патрульный. Холдер, по-моему, его звали. Он все зафотал, но вроде это его особо не заинтересовало.

Определенно в отличие от Аманды, судя по ее виду.

– Какими еще отметинами?

– Кто-то ночью стучал в дверь и оставил отпечатки кулаков на двери. Ваш коллега сказал, что это наверняка просто розыгрыш.

– Довольно странный розыгрыш.

– Угу, я тоже так думаю.

Пол секунду смотрел на нее, словно прикидывая, стоит ли вдаваться в дальнейшие подробности. Потом покачал головой.

– Но вы ведь здесь не из-за этого.

– Совершенно верно. – Аманда продемонстрировала ему свое удостоверение. – Я не из отдела полиции Гриттена. Я из места, которое называется Фезербэнк.

Она внимательно наблюдала за его реакцией на сказанное. Если за аккаунтом «ЧК666» скрывался Пол Адамс, то название городка явно должно быть ему знакомо. Но на его лице не промелькнуло и тени узнавания.

Аманда убрала удостоверение.

– Я здесь из-за преступления, совершенного там в недавние выходные. Убийства. Два подростка убили своего одноклассника.

А вот это уже вызвало видимую реакцию. Пол прикрыл глаза и принялся потирать лоб кончиками пальцев. Она по-прежнему не сводила с него глаз. Сейчас ему, наверное, лет сорок или около того, прикинула Аманда, но с такой симпатичной физиономией в других обстоятельствах он явно выглядел бы значительно моложе. Однако прямо сейчас вид у него был настолько пришибленный, что все эти годы явственно читались у него на лице. И, похоже, она только что прибавила к ним еще несколько.

– Что, опять? – проговорил он.

– Почему опять?

– В прошлые годы было еще два. По меньшей мере.

«Блин!» Аманда вытащила телефон.

– У вас есть имена?

Она вбила сведения, которые он сообщил, в приложение для заметок. Надо будет потом взглянуть на все это поподробней. Нет ли и там какой-либо связи с ЧК666?

– Не знала про них, – призналась Аманда.

– Я сам только вчера узнал. До этого и понятия не имел. Я всегда считал, что все это… что все это давно забыто.

– Только не в интернете.

Пол поднял брови.

– Ну да, я видел. Не понимаю, по какой причине.

– Ну, знаете… – Аманда пожала плечами, а потом как можно небрежнее бросила: – Люди всегда интересуются нераскрытым и непознанным.

Он покачал головой.

– Но то преступление не было нераскрытым.

– Да, верно. – Если он когда-либо и слышал про этот форум, то был отличным актером. Немного поколебавшись, она раскрыла карты: – Вообще-то это название веб-сайта. «Нераскрытое и непознанное». Слыхали когда-нибудь про него?

– Нет.

– Я до недавних пор тоже. Дело в том, что те ребята в Фезербэнке оба были его участниками. Совсем помешались на деле Чарли Крабтри. И есть там еще один пользователь, который, похоже, их подстрекал. Этот человек очень много чего знает про то, что случилось здесь, в Гриттене.

– Угу, вообще-то я заметил, что это тут чуть ли не каждого касается.

– Но этот неизвестный намекал, что он и есть Чарли.

Это произвело магический эффект. На миг Пол застыл всем телом. А потом на лице у него появилось недоверчивое выражение и некая смесь отвращения, растерянности и тоски. Ну да, нельзя быть настолько уж хорошим актером, решила Аманда. Что бы еще ни представлял из себя Пол Адамс и какие бы беды ни происходили в его жизни, теперь она точно знала, что к аккаунту «ЧК666» он не имел абсолютно никакого отношения.

Что ее почти разочаровало.

– Но зачем кому-то изображать из себя Чарли? – удивленно спросил он.

– Не знаю. – Аманда замешкалась. – В смысле, вы считаете, что это и в самом деле он?