Вот разве что не совсем так. «Миф» – слишком уж пышный термин для воображаемой фигуры, возникшей в воображении группы подростков двадцать пять лет назад. Но как бы абсурдно это ни выглядело и насколько тоскливым и бесперспективным ни представлялось Аманде, похоже, что именно этот непонятный персонаж и скрывался за убийством Майкла Прайса на выходных. Первое подобное преступление было совершено еще до наступления современной интернет-эпохи, но загадка исчезновения Чарли Крабтри уже была кем-то подхвачена и передавалась как эстафетная палочка долгие годы: исследовалась, анализировалась, обсуждалась… И что еще хуже – стала предметом вдохновения.

Во что в какой-то степени было трудно поверить. Вот разве что даже сейчас, когда ей уже под сорок, Аманда по-прежнему могла припомнить свойственные подросткам страхи своих юных лет. То, как она изо всех сил пыталась найти общий язык с миром, который, казалось, постоянно менял обличье; растерянность и сомнения относительно того, как лучше вести себя, чтобы соответствовать ему; паутину противоречивых факторов, тянущих и толкающих ее в диаметрально противоположные стороны. Но больше всего ей запомнилось тогдашнее стремление сбежать из этого кажущегося враждебным мира – оказаться где-то за его пределами и найти там личность, которой ей следовало быть, словно ее реальное «я» было уже где-то там, и однажды им предстояло встретиться и пожать друг другу руки. Подростки не отличаются рациональностью, вот в чем беда, и мир далеко не всегда добр к ним.

Аманда как могла объяснила Мэри и Дину Прайсам, что произошло в Гриттене двадцать пять лет назад. Дин пристально слушал, и его лицо все сильнее мрачнело.

– Что-то не пойму, – произнес он наконец. – Вы хотите сказать, что моего сына убили из-за какого-то призрака?

– Я не хочу сказать, что это разумное объяснение. Я имею в виду, что его убийцы, похоже, действительно в это верили. Искренне считали, что это произойдет. Они думали, что исчезнут из этого мира.

Аманда опять помедлила. Ей не хотелось упоминать, что именно ЧК666 сообщил Хику и Фостеру на форуме. Что была одна подробность, которую она действительно всерьез опасалась прямо сейчас выдавать на публику – тем более что уже успела ознакомиться с содержанием «пруфа», который этот неведомый пользователь подогнал в личном сообщении.

– По тому делу есть много информации в Интернете, – только и сказала она.

Но, к счастью, Дин по-прежнему напряженно обдумывал ее предыдущие слова. Похоже, он пребывал одновременно в ярости и в растерянности и просто не понимал, как ему реагировать.

– Но с какой это стати кому-то верить в такую чушь?

– Как я уже сказала, то убийство произошло двадцать пять лет назад. А сразу после него Чарли Крабтри и вправду исчез. Бесследно.

– В каком это смысле бесследно?

– В буквальном, – сказала Аманда. – Насколько я могу понять, проводились интенсивные поиски, но больше его никто не видел. Так что некоторые люди…

Она уже собиралась сказать «поверили, что ему действительно это удалось», но Дин Прайс опять ее перебил – на сей раз просто вытянув руку, чтобы остановить ее. Это явно было для него уже слишком. Он встал и вышел из комнаты, не промолвив и слова. Аманда и Мэри услышали звук его шагов на лестнице, а потом хлопок закрываемой двери, на удивление мягкий, на лестничной площадке внизу.

Секунда тишины.

– Извиняюсь за своего мужа, – произнесла Мэри.

– Никому из вас тут не за что извиняться.

Мэри медленно встала и подошла к столу. Начала поправлять ненадежно покосившуюся стопку свитеров на спинке стула, разглаживать их.

– Просто это для него тяжело, – произнесла она. – Дин служил в армии, воевал, а Майкл всегда был такой мягкий, тихий мальчик… Они совершенно не понимали друг друга. Когда Майкл был младше, он обычно боялся темноты и всегда звал нас. Дина это раздражало – всякий раз повторять ему, что никаких привидений и чудищ не бывает. Так что под конец это я приходила на его зов.

– Я была такой же в детстве, – сказала Аманда.

– В самом деле?

– В самом деле.

Не считая того, конечно же, что рядом всегда был отец, готовый прийти на ее зов: спокойный, добрый и терпеливый, когда дело доходило до того, чтобы присмотреть за ней и утешить ее. Отец, который прямо сейчас наверняка окинул бы ее хмурым взглядом, объяснив, что это не того рода личные подробности, которые офицер полиции должен выдавать потерпевшим при исполнении своих служебных обязанностей.

– Только после того, как Дин уволился из армии, они оба начали понемногу сближаться, – продолжала Мэри. – И в последнее время действительно стали очень близки. А Дин всегда был практическим человеком. Решальщиком проблем.

– Но это не та проблема, которую он может решить, верно? – заметила Аманда.

Мэри печально улыбнулась.

– Да. И это не та проблема, которую вообще кто-нибудь может решить, так ведь? Это то, с чем просто придется жить.

Закончив расправлять висящую на стуле одежду, она вздохнула про себя.

– Как думаете, что с ним на самом деле сталось? В смысле, с тем парнем.

– С Чарли Крабтри?

– Да. Думаете, он до сих пор жив?

Аманда призадумалась.

За последнюю пару дней она разузнала про убийство в Гриттене практически все возможное, но до сих пор не знала, что и думать. С одной стороны, поиски Крабтри были действительно полномасштабными: в них были вовлечены сотни полицейских, все местные поисково-спасательные группы с собаками-ищейками, люди с хорошим знанием местности и рельефа – и все это для поисков обычного подростка, который явно не мог уйти слишком далеко.

Но, с другой стороны, его так и не нашли.

И имелся еще некий ЧК666, которого явно не стоило упускать из виду. Кто бы ни скрывался за этим ником, в нем содержался явный намек на Чарли Крабтри, а информация, которой этот человек снабдил Фостера и Хика, привела к убийству Майкла Прайса.

Аманда подумала про тот entry.jpg – файл, который был отправлен в качестве подтверждения личности пользователя. Когда она открыла его, от увиденного на экране по спине у нее побежали мурашки. Это был фотоснимок тетради, открытой на двух страницах, датированных четвертью века назад и заполненных аккуратными рукописными строчками.

«Я сижу вместе с ним в лесу».

Фото дневника сновидений Чарли Крабтри, якобы напрочь исчезнувшего из этого мира, как и он сам.


Аманда посмотрела на Мэри, хотя на самом деле в голове у нее продолжали крутиться слова Дина, и сейчас она отвечала скорее на его вопрос.

«Вы хотите сказать, что моего сына убили из-за какого-то призрака?»

– Не знаю, – произнесла она.





11




Чердак был практически пуст, если не считать пирамиды из трех картонных коробок. Они были аккуратно поставлены друг на друга и возвышались прямо в центре пола, словно алтарь. Рядом с ними пристроилась открытая банка с засохшей красной краской, а вокруг были разбросаны обрывки бумажных кухонных полотенец, настолько ею перемазанных, что казались пропитанными кровью бинтами.

Моя мать, предположил я, вытирала о них руки после создания того дикого орнамента, что сейчас окружал меня.

Я опасливо подошел к коробкам, продолжая видеть краем глаза эти безумные красные руки. У меня возникло неуютное ощущение, будто те двигаются, когда я не смотрел на них, – что все это время, эти последние несколько дней, что я пробыл в доме, они молчаливо перепархивали с места на место под внутренними скатами крыши.

Сняв первую коробку, я уселся на пол.

Она была заклеена скотчем, и я воспользовался одним из своих ключей, чтобы взрезать ленту по стыку. Внутри я увидел стопку потрепанных газет. Вытащил верхнюю. Это был старый экземпляр «Гриттен Уэлли таймс» – местной газеты нашего района в те времена, когда я был еще школьником. Теперь я разложил ее на досках пола и всмотрелся в жирный заголовок посреди пожелтевшей первой полосы:

ГРИТТЕН ПОТРЯСЕН ПОДРОСТКОВОЙ РЕЗНЕЙ



Печатный текст под заголовком смазался под чьими-то пальцами и выцвел от времени, но зернистые фотографии были по-прежнему хорошо различимы. С верхней на меня мрачно и даже с каким-то вызовом смотрел Билли в пятнадцатилетнем возрасте – густые черные волосы расчесаны на прямой пробор, щеки усыпаны юношескими прыщами. На нижнем фото был Чарли. На лице его застыла отсутствующая улыбочка, крашеные черные волосы откинуты назад, глаза пустые и холодные, как у акулы.

Я хорошо помнил оба этих портрета. Они были вырезаны из группового фото класса, снятого примерно за полгода до убийства, и я знал, что тут есть и мы, все остальные, за пределами кадра. Фрагменты были сильно увеличены, что объясняло качество изображения. Имелись, конечно, и другие фотографии Чарли и Билли, лучшего качества, но в средствах массовой информации тогда в основном использовались именно эти. В то время я не понимал почему, но теперь осознал, что они лучше всего подходили к основному сюжету газетного материала – запечатлевшие не только убийц самих по себе, но и их роли в разворачивающихся тогда событиях.

Чарли, ведущий.

Билли, ведомый.

Я не видел фотографии обоих долгие годы, и теперь при виде них меня охватило странное оцепенение. Полагалось бы ощутить что-то, подумал я, но какое-то время никакие чувства не приходили. Несколько пустых секунд я неотрывно смотрел на размытое фото Чарли, и тут наконец что-то щелкнуло внутри меня – как будто некая жила в моем сознании вдруг лопнула, не выдержав чрезмерного натяжения, и эмоции вырвались наружу. Чувство бессильного гнева затопило меня с головой.

«Ненавижу тебя!»

«Как же я тебя, тварь, ненавижу!»

Руки дрожали, когда я вытаскивал газеты из коробки. Там нашлись и другие номера «Гриттен Уэлли таймс», но были также и центральные газеты, все с материалами об убийстве в Гриттене и последующем расследовании. В них во всех подробностях расписывались арест Билли и суд над ним. Розыски Чарли. Горестная реакция местного сообщества, потрясенного тем, как черный цветок зла расцвел в самой его сердцевине.

Моя мать сохранила все эти газеты.

Но зачем? Помню, как она не давала мне тогда следить за прессой, пытаясь меня от всего этого уберечь. Я игнорировал ее увещевания, естественно, и каждый газетный репортаж, который я сейчас просматривал, теперь толчком отзывался в памяти. Была здесь и фотография детской площадки, огороженной полицейскими лентами, со стоящими вдоль кустов полисменами, а также эффектно оформленная отдельная врезка, посвященная одержимости Чарли и Билли дневниками сновидений.

Перевернув страницу, я обнаружил фотографию ножа, запекшаяся кровь на котором напоминала ржавые потеки, и прочитал подпись внизу:

Орудие убийства – нож, который использовали Чарльз Крабтри и Уильям Робертс, чтобы зарезать жертву из числа своих одноклассников. Всего на теле насчитали пятьдесят семь ножевых ранений, а голова была практически отделена от тела.



Я быстро отложил газету в сторону.

Теперь я ощущал в глубине души пустоту, а в теле – легкую скованность, словно воздействие от увиденного вновь оказалось скорее физическим, чем ментальным. И все это время красные руки по-прежнему мерцали где-то на самом краю моего поля зрения.

Что же в других коробках?

Почему-то показалось, что вопрос этот не терпит отлагательства. Переставив на пол вторую коробку, я открыл ее. В ней тоже оказались газеты, но на сей раз куда более свежие. Первая, которую я вытащил, оказалась всего лишь четырехлетней давности.

И все же заголовок оказался пугающе знакомым:

ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНИЙ ШКОЛЬНИК УБИТ ОДНОКЛАССНИКАМИ



Рядом – снимок какого-то парнишки. У него была копна непослушных светлых волос и россыпь веснушек, а у края кадра проглядывал воротник его школьной формы. Он приветливо улыбался в объектив. Подпись подсказала мне, что его звали Эндрю Брук. Выглядел он намного моложе четырнадцати, и на миг этот парнишка настолько напомнил мне Джеймса в том же возрасте, что у меня перехватило дыхание.

Пока я продолжал одну за другой вытаскивать газеты, все вокруг меня казалось чужим и перекошенным, словно чердак повернулся на несколько градусов и мир теперь расположился под каким-то диким, сбивающим с толку углом. История, случившаяся с Эндрю Бруком, фрагмент за фрагментом проявлялась в заголовках.

В ХОДЕ РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВА АРЕСТОВАНЫ ДВОЕ