По залу поползли шепотки. Первый класс автоматически лишал нечисть каких бы то ни было прав: ей больше не выпишут лицензии «на питание», мастера-дознаватели получат возможность ставить опыты, допрашивать и изучать, охотники, подготавливая отчеты после ликвидации, избегнут необходимости заполнять кучу бланков. Геор довольно ухмыльнулся. Но решение руководства не всем пришлось по вкусу.
– Превосходно, – проворчал пожилой мастер-аналитик. – И лишимся дохода от лицензий!
– Если на одну чашу весов поставить доход, а на другую человеческие жизни, то что перевисит? – встрепенулся Антон – молодой и горячий мастер-оружейник. – В руководстве знают, что делают.
Он готов был ввязаться в спор, но аналитик махнул рукой и отвернулся.
– Жалко, – чуть слышно прошептал девичий голос за спиной Геора.
Он обернулся, смерил взглядом жалельщицу. Брюнеточка с короткой стрижкой потупилась. Новенькая. Где-то он ее уже видел, но отдел, хоть убей, вспомнить не мог.
– Жалко? – переспросил он, подумав, что ослышался. – Тварей?
– Я не знаю…
Девушка не поднимала головы, покусывала губы. Бейджик на светлой блузке сообщал о том, что сентиментальную дамочку зовут Тамарой.
– Мне иногда кажется, что они разумны все-таки. Ну хотя бы некоторые… Что им поделать, если родились хищниками?..
– Выкинь из головы эту чушь! – перебил Геор. Голос прозвучал резче, чем он хотел. – Псевдоразумны – этим все сказано. Они всего лишь копируют человека, внутри нет души, нет чувств, нет мыслей. Все, что им нужно, – раздобыть жизненную энергию.
Он вспомнил чавкающего чмура, светлые волосы Вари, разметавшиеся на грязной земле. Если бы он задержался еще на пять минут…
На экране тем временем включили презентацию, рядом с микрофоном крутился щуплый мастер-алхимик в очках с толстыми линзами.
– На основании исследований, предоставленных нам отделом дознавателей, удалось получить отменный эликсир…
Ох уж эти алхимики. Все-то у них отменные эликсиры. У Геора еще после прошлого затылок ломило. Коротышка поднял руку с зажатым в ней флакончиком, потом, сообразив, что последние ряды не смогут рассмотреть с такого расстояния, переключил слайды, и на экране появился пузырек с жидкостью зеленого цвета.
– Вот он, «разряд молнии». Применяется как средство реанимации после смертельных ранений, отравлений, падений с высоты…
Геор не стал дослушивать, поднялся, не таясь отправился к выходу. Натолкнулся на недовольный взгляд Стаса. «Отчет!» – безмолвно напомнил тот, постучав по вороху бумаг, зажатых в руке. Геор сделал вид, что не понял.
*** 5 ***
Следующий рабочий день выдался на удивление спокойным. Геор кое-как накидал отчет, распечатал и отнес Стасу на стол. Тот пробежал глазами, приподнял бровь, видно, зацепился взглядом за оборот «Тварина чавкала». Геор ждал, сложив руки на груди, на лице застыла невозмутимая мина: что, мол, переписать, начальник? Стас отмахнулся: иди.
После обеда поступил сигнал из одного районов города, спокойного, в общем-то, района. В одном из дворов вот уже несколько дней подряд находят мертвых голубей.
– Звоните орнитологам, – буркнул Геор.
Ему, опытному охотнику, показалось унизительным разбираться с дохлыми птицами.
– У голубей перегрызено горло, – бесстрастно сообщил мастер-аналитик, передавая Геору разнарядку.
– Значит, это кот!
– И птицы полностью обескровлены.
Мастеру-аналитику, видно, доставляло удовольствие выдавать информацию по капле. Он заметил, как перекосило Геора, и по тонким губам скользнула улыбка. Между аналитиками и охотниками издавна велась партизанская война: в открытую не гадили, но мелкие подлянки с удовольствием устраивали.
Геор собрался было переодеться, но, подумав, решил, что дело наверняка не стоит и выеденного яйца, так и отправился на задание в офисной одежде. В последний момент захватил кинжал, спрятал в петле под курткой.
– Что тут у вас? – спросил он у дворника. – Где птицы?
Самым сложным в профессии охотника, по мнению Геора, были именно такие моменты – разговоры с людьми, не подозревающими ни о созданиях ночи, ни о Лиге мастеров. В редких случаях позволялось открыться, но потом обязательно наложить заклятие забвения. Вот и приходилось юлить, недоговаривать, надумывать причины.
– А ты хто?
– Орнитолог! Подозреваю, что птицы подхватили заразную инфекцию.
– Так… это… У них голов нет! Это что за зараза такая?
– Птичий грипп! – рявкнул Геор.
Дворник присел и так, враскоряку, повел сурового орнитолога за собой к мусорному бачку.
– Сегодня – вот… А тех-то уже вывезли…
Геор, морщась, надел резиновые перчатки – по долгу службы всегда приходилось носить с собой несколько пар – и вытянул за крыло тщедушное птичье тельце. У голубя действительно не было головы. Чутье охотника мгновенно подсказало, что не обошлось без нечисти.
– З-зараза! – процедил он сквозь зубы.
Ни класс нечисти, ни вид пока были не ясны. Одно точно – редкая паскуда. Обычно нечисть поглощала лишь жизненную силу, а этой, гляди-ка, кровушки подавай.
Геор огляделся. На площадке резвились дети. Старый Дон любил повторять, что если дело касается нечисти, то дети – главные свидетели. Зачастую они чувствуют и замечают то, что взрослые предпочитают не видеть. К тому же именно дети чаще всего становятся добычей созданий ночи. Слабые, доверчивые – они легко попадают в коварные ловушки. Их ауры, светящиеся, точно электрические лампочки, были лучшей приманкой для нечисти. Геор старался не думать о том, сколько детей пропадает в его городе каждый месяц и что с ними случается на самом деле…
Сел на скамейку, прислушиваясь к разговорам ребят. В домике, сделанном из яркой пластмассы, собралась стайка мальчишек. Они сгрудились, перешептываясь. Один пацаненок – белобрысый, с цыплячьей шейкой – все вертел головой, будто боялся, что беседу подслушают. И ведь подслушивают! Геор усмехнулся, но потом сделался серьезен, даже сумрачен. Разговор ему не нравился.
– Миха, давай, сегодня моя очередь! – сказал темноглазый мальчишка и подтолкнул локтем белобрысого.
Тот покачал головой и отступил, прижал руку к груди. Жест был такой, будто у него внезапно прихватило сердце – странный жест для десятилетнего пацана. Друзья наступали на него, глядя зло, без сочувствия. Самый высокий, кряжистый паренек рванул задохлика за ворот.
– А ну! Отдавай! Сережкина очередь, а завтра моя.
Со стороны казалось, что происходят обычные мальчишеские разборки. Не поделили какую-нибудь свехценную вещь вроде рогатки или подшипника. Хотя это Геор в детстве мог из-за рогатки подраться, а из-за чего сейчас пацаны дерутся? Из-за карточек трансформеров? Фигурок Марвел? Однако что-то в происходящем настораживало. Слишком уж непримиримо смотрели друзья на Миху, а тот затравленно оглядывался, будто речь шла о жизни и смерти.
Вмешаться бы! Взять вон того увальня за плечи да вытрясти правду. Геор хмыкнул, представив, как это будет смотреться со стороны. Здоровый мужик вламывается в игрушечный домик. С полицией он потом, конечно, объяснится – у Лиги с полицией давно налажена связь – но драгоценное время потеряет. Оставалось только прислушиваться.
Между тем разборки вышли на новый уровень. Михе скрутили руки, он пытался пнуть обидчиков, но на его слабые попытки никто не обратил внимания. Раскрасневшийся и довольный Сережка залез за пазуху другу и вытащил куколку, сплетенную из соломы, болтающуюся на толстом шнурке.
Геор зашипел сквозь зубы, дернулся, рука автоматически потянулась к левому плечу и цапнула пустоту. Проклятие! Меч-то он не взял! Зелья, заговоренные ремни – все осталось лежать в ячейке.
– Птички, – пробормотал он. – Дохлые птички! Паскудные дохлые птички!
Геор был жутко зол на мастера-аналитика, который толком не узнал ничего о природе твари, прежде чем отправлять охотника. Но больше всего он злился на себя и на свою беспечность! Это надо так лажануться!
Конечно, можно вернуться в Лигу за снаряжением. Судя по мертвым птицам, житник проснулся несколько дней назад, еще есть время до того, как он войдет в полную силу. Но Геор увидел, как торжествующий Сережка надевает на шею эту мерзость, поближе к сердцу, и понял, что не оставит пацаненка один на один с этой дрянью.
«Житник. Нечисть первого класса. В спокойном состоянии имеет вид небольшой плетенной из соломы куклы. В целях охоты пользуется детьми с подчиненным сознанием. Ппитается кровью: любит человеческую, но не брезгует и животной. Неразумен».
Потом, когда все закончится, надо будет узнать, на каком поле брали солому для житника. Значит, на том поле завелась полевка, псевдоразумное, а оттого еще более опасное существо. Солома лишь впитала часть ее темной силы, и получился житник – неутолимая жажда крови.
Ребенок, которому подарили житника, бережет его, словно драгоценность. Соломенная куколка подчиняет себе ребенка, а через него и других детей. До сих пор неясно, чем она их так прельщает: еще ни один малыш, освобожденный от власти житника, не мог толком объяснить. Они вообще плохо помнили, что происходило с ними в те дни.
Перед глазами встал прошлогодний отчет Глеба, и Геор невольно содрогнулся. Житника тогда обнаружили слишком поздно. В маленьком частном домике на окраине города стали твориться странные вещи: какой-то хищник одну за другой душил кур, потом принялся за кроликов. Хозяева грешили на собаку нелюдимого соседа, пока не настал черед и самой собаки: матерому псу перегрызли горло. Хотели уже обращаться в полицию, тогда сигнал получила бы и Лига мастеров, да опоздали – страшная развязка наступила на следующий день. Пропали дети хозяев, младшая девочка и ее старший брат, люди поднялись на поиски. Утром девочку обнаружили мертвой на чердаке, мальчик сидел в углу, рот перепачкан кровью, а на груди соломенная куколка… «По показаниям свидетелей, – написал Глеб в отчете, – соломенная куколка пульсировала, точно сердце…»
Белобрысый Миха, когда все закончится, едва ли вспомнит, как поймал голубя и перегрыз ему горло…
Сережка, заполучивший житника, отправился к подъезду. Геор расстегнул куртку, нащупал кинжал и пошел следом за мальчиком.
*** 6 ***
В подъезде пятиэтажного дома оказалось безлюдно. Лифта не было. Двойная удача.
Сережка шустро поднимался по лестнице, прыгая через две ступеньки. Геор незаметно пристроился позади, едва ли не дышал в затылок. Парнишка обернулся и, конечно, ничего не увидел, кроме густой тени, скопившейся в лестничном пролете. Поднялся на третий этаж, заворочал ключом в замке – родителей дома, вероятно, нет. Тоже на руку, разберется без лишних свидетелей. Мальчик вступил в прихожую, потянул на себя ручку, но тут Геор подтолкнул его в спину, шагнул следом, запер за собой дверь.
Сережка обернулся, шарахнулся. На мгновенно побелевшем лице черными угольками горели огромные глаза. И тут же, ни говоря ни слова, мальчишка рванул по коридору. Геор не торопился: теперь уже некуда торопиться. Он снял куртку, оглянулся в поисках вешалки. Свободного крючка не оказалось, поэтому Геор скинул на пол чье-то пальто, а свою куртку пристроил. Следом снял рубашку – не хватало еще одежду кровью запачкать. Снова пожалел о том, что поступил так неосмотрительно. Без привычной экипировки он ощущал себя голым. Что же, придется справляться одним кинжалом.
Сергей обнаружился на кухне. Стоял, уперев ноги в пол – нахохлившийся, взъерошенный. Обеими руками он сжимал кухонный нож. Самый большой, видать, выбрал – не нож, а тесак прямо. Увидел Геора, всхлипнул.
– Вы этим ятаганом туши разделываете, что ли? – усмехнулся Геор.
– Н-нет… Мама, капусту ш-шинкует… – мальчишка шмыгнул носом, быстро вытер глаза. Раскис совсем парнишка-то.
– Так, а мыши у вас дома водятся?
Вопрос застал Сережку врасплох. Он заморгал, как теленок, почти опустил нож, но тут же спохватился, перехватил покрепче.
– Нет!
– Превосходно, – проворчал пожилой мастер-аналитик. – И лишимся дохода от лицензий!
– Если на одну чашу весов поставить доход, а на другую человеческие жизни, то что перевисит? – встрепенулся Антон – молодой и горячий мастер-оружейник. – В руководстве знают, что делают.
Он готов был ввязаться в спор, но аналитик махнул рукой и отвернулся.
– Жалко, – чуть слышно прошептал девичий голос за спиной Геора.
Он обернулся, смерил взглядом жалельщицу. Брюнеточка с короткой стрижкой потупилась. Новенькая. Где-то он ее уже видел, но отдел, хоть убей, вспомнить не мог.
– Жалко? – переспросил он, подумав, что ослышался. – Тварей?
– Я не знаю…
Девушка не поднимала головы, покусывала губы. Бейджик на светлой блузке сообщал о том, что сентиментальную дамочку зовут Тамарой.
– Мне иногда кажется, что они разумны все-таки. Ну хотя бы некоторые… Что им поделать, если родились хищниками?..
– Выкинь из головы эту чушь! – перебил Геор. Голос прозвучал резче, чем он хотел. – Псевдоразумны – этим все сказано. Они всего лишь копируют человека, внутри нет души, нет чувств, нет мыслей. Все, что им нужно, – раздобыть жизненную энергию.
Он вспомнил чавкающего чмура, светлые волосы Вари, разметавшиеся на грязной земле. Если бы он задержался еще на пять минут…
На экране тем временем включили презентацию, рядом с микрофоном крутился щуплый мастер-алхимик в очках с толстыми линзами.
– На основании исследований, предоставленных нам отделом дознавателей, удалось получить отменный эликсир…
Ох уж эти алхимики. Все-то у них отменные эликсиры. У Геора еще после прошлого затылок ломило. Коротышка поднял руку с зажатым в ней флакончиком, потом, сообразив, что последние ряды не смогут рассмотреть с такого расстояния, переключил слайды, и на экране появился пузырек с жидкостью зеленого цвета.
– Вот он, «разряд молнии». Применяется как средство реанимации после смертельных ранений, отравлений, падений с высоты…
Геор не стал дослушивать, поднялся, не таясь отправился к выходу. Натолкнулся на недовольный взгляд Стаса. «Отчет!» – безмолвно напомнил тот, постучав по вороху бумаг, зажатых в руке. Геор сделал вид, что не понял.
*** 5 ***
Следующий рабочий день выдался на удивление спокойным. Геор кое-как накидал отчет, распечатал и отнес Стасу на стол. Тот пробежал глазами, приподнял бровь, видно, зацепился взглядом за оборот «Тварина чавкала». Геор ждал, сложив руки на груди, на лице застыла невозмутимая мина: что, мол, переписать, начальник? Стас отмахнулся: иди.
После обеда поступил сигнал из одного районов города, спокойного, в общем-то, района. В одном из дворов вот уже несколько дней подряд находят мертвых голубей.
– Звоните орнитологам, – буркнул Геор.
Ему, опытному охотнику, показалось унизительным разбираться с дохлыми птицами.
– У голубей перегрызено горло, – бесстрастно сообщил мастер-аналитик, передавая Геору разнарядку.
– Значит, это кот!
– И птицы полностью обескровлены.
Мастеру-аналитику, видно, доставляло удовольствие выдавать информацию по капле. Он заметил, как перекосило Геора, и по тонким губам скользнула улыбка. Между аналитиками и охотниками издавна велась партизанская война: в открытую не гадили, но мелкие подлянки с удовольствием устраивали.
Геор собрался было переодеться, но, подумав, решил, что дело наверняка не стоит и выеденного яйца, так и отправился на задание в офисной одежде. В последний момент захватил кинжал, спрятал в петле под курткой.
– Что тут у вас? – спросил он у дворника. – Где птицы?
Самым сложным в профессии охотника, по мнению Геора, были именно такие моменты – разговоры с людьми, не подозревающими ни о созданиях ночи, ни о Лиге мастеров. В редких случаях позволялось открыться, но потом обязательно наложить заклятие забвения. Вот и приходилось юлить, недоговаривать, надумывать причины.
– А ты хто?
– Орнитолог! Подозреваю, что птицы подхватили заразную инфекцию.
– Так… это… У них голов нет! Это что за зараза такая?
– Птичий грипп! – рявкнул Геор.
Дворник присел и так, враскоряку, повел сурового орнитолога за собой к мусорному бачку.
– Сегодня – вот… А тех-то уже вывезли…
Геор, морщась, надел резиновые перчатки – по долгу службы всегда приходилось носить с собой несколько пар – и вытянул за крыло тщедушное птичье тельце. У голубя действительно не было головы. Чутье охотника мгновенно подсказало, что не обошлось без нечисти.
– З-зараза! – процедил он сквозь зубы.
Ни класс нечисти, ни вид пока были не ясны. Одно точно – редкая паскуда. Обычно нечисть поглощала лишь жизненную силу, а этой, гляди-ка, кровушки подавай.
Геор огляделся. На площадке резвились дети. Старый Дон любил повторять, что если дело касается нечисти, то дети – главные свидетели. Зачастую они чувствуют и замечают то, что взрослые предпочитают не видеть. К тому же именно дети чаще всего становятся добычей созданий ночи. Слабые, доверчивые – они легко попадают в коварные ловушки. Их ауры, светящиеся, точно электрические лампочки, были лучшей приманкой для нечисти. Геор старался не думать о том, сколько детей пропадает в его городе каждый месяц и что с ними случается на самом деле…
Сел на скамейку, прислушиваясь к разговорам ребят. В домике, сделанном из яркой пластмассы, собралась стайка мальчишек. Они сгрудились, перешептываясь. Один пацаненок – белобрысый, с цыплячьей шейкой – все вертел головой, будто боялся, что беседу подслушают. И ведь подслушивают! Геор усмехнулся, но потом сделался серьезен, даже сумрачен. Разговор ему не нравился.
– Миха, давай, сегодня моя очередь! – сказал темноглазый мальчишка и подтолкнул локтем белобрысого.
Тот покачал головой и отступил, прижал руку к груди. Жест был такой, будто у него внезапно прихватило сердце – странный жест для десятилетнего пацана. Друзья наступали на него, глядя зло, без сочувствия. Самый высокий, кряжистый паренек рванул задохлика за ворот.
– А ну! Отдавай! Сережкина очередь, а завтра моя.
Со стороны казалось, что происходят обычные мальчишеские разборки. Не поделили какую-нибудь свехценную вещь вроде рогатки или подшипника. Хотя это Геор в детстве мог из-за рогатки подраться, а из-за чего сейчас пацаны дерутся? Из-за карточек трансформеров? Фигурок Марвел? Однако что-то в происходящем настораживало. Слишком уж непримиримо смотрели друзья на Миху, а тот затравленно оглядывался, будто речь шла о жизни и смерти.
Вмешаться бы! Взять вон того увальня за плечи да вытрясти правду. Геор хмыкнул, представив, как это будет смотреться со стороны. Здоровый мужик вламывается в игрушечный домик. С полицией он потом, конечно, объяснится – у Лиги с полицией давно налажена связь – но драгоценное время потеряет. Оставалось только прислушиваться.
Между тем разборки вышли на новый уровень. Михе скрутили руки, он пытался пнуть обидчиков, но на его слабые попытки никто не обратил внимания. Раскрасневшийся и довольный Сережка залез за пазуху другу и вытащил куколку, сплетенную из соломы, болтающуюся на толстом шнурке.
Геор зашипел сквозь зубы, дернулся, рука автоматически потянулась к левому плечу и цапнула пустоту. Проклятие! Меч-то он не взял! Зелья, заговоренные ремни – все осталось лежать в ячейке.
– Птички, – пробормотал он. – Дохлые птички! Паскудные дохлые птички!
Геор был жутко зол на мастера-аналитика, который толком не узнал ничего о природе твари, прежде чем отправлять охотника. Но больше всего он злился на себя и на свою беспечность! Это надо так лажануться!
Конечно, можно вернуться в Лигу за снаряжением. Судя по мертвым птицам, житник проснулся несколько дней назад, еще есть время до того, как он войдет в полную силу. Но Геор увидел, как торжествующий Сережка надевает на шею эту мерзость, поближе к сердцу, и понял, что не оставит пацаненка один на один с этой дрянью.
«Житник. Нечисть первого класса. В спокойном состоянии имеет вид небольшой плетенной из соломы куклы. В целях охоты пользуется детьми с подчиненным сознанием. Ппитается кровью: любит человеческую, но не брезгует и животной. Неразумен».
Потом, когда все закончится, надо будет узнать, на каком поле брали солому для житника. Значит, на том поле завелась полевка, псевдоразумное, а оттого еще более опасное существо. Солома лишь впитала часть ее темной силы, и получился житник – неутолимая жажда крови.
Ребенок, которому подарили житника, бережет его, словно драгоценность. Соломенная куколка подчиняет себе ребенка, а через него и других детей. До сих пор неясно, чем она их так прельщает: еще ни один малыш, освобожденный от власти житника, не мог толком объяснить. Они вообще плохо помнили, что происходило с ними в те дни.
Перед глазами встал прошлогодний отчет Глеба, и Геор невольно содрогнулся. Житника тогда обнаружили слишком поздно. В маленьком частном домике на окраине города стали твориться странные вещи: какой-то хищник одну за другой душил кур, потом принялся за кроликов. Хозяева грешили на собаку нелюдимого соседа, пока не настал черед и самой собаки: матерому псу перегрызли горло. Хотели уже обращаться в полицию, тогда сигнал получила бы и Лига мастеров, да опоздали – страшная развязка наступила на следующий день. Пропали дети хозяев, младшая девочка и ее старший брат, люди поднялись на поиски. Утром девочку обнаружили мертвой на чердаке, мальчик сидел в углу, рот перепачкан кровью, а на груди соломенная куколка… «По показаниям свидетелей, – написал Глеб в отчете, – соломенная куколка пульсировала, точно сердце…»
Белобрысый Миха, когда все закончится, едва ли вспомнит, как поймал голубя и перегрыз ему горло…
Сережка, заполучивший житника, отправился к подъезду. Геор расстегнул куртку, нащупал кинжал и пошел следом за мальчиком.
*** 6 ***
В подъезде пятиэтажного дома оказалось безлюдно. Лифта не было. Двойная удача.
Сережка шустро поднимался по лестнице, прыгая через две ступеньки. Геор незаметно пристроился позади, едва ли не дышал в затылок. Парнишка обернулся и, конечно, ничего не увидел, кроме густой тени, скопившейся в лестничном пролете. Поднялся на третий этаж, заворочал ключом в замке – родителей дома, вероятно, нет. Тоже на руку, разберется без лишних свидетелей. Мальчик вступил в прихожую, потянул на себя ручку, но тут Геор подтолкнул его в спину, шагнул следом, запер за собой дверь.
Сережка обернулся, шарахнулся. На мгновенно побелевшем лице черными угольками горели огромные глаза. И тут же, ни говоря ни слова, мальчишка рванул по коридору. Геор не торопился: теперь уже некуда торопиться. Он снял куртку, оглянулся в поисках вешалки. Свободного крючка не оказалось, поэтому Геор скинул на пол чье-то пальто, а свою куртку пристроил. Следом снял рубашку – не хватало еще одежду кровью запачкать. Снова пожалел о том, что поступил так неосмотрительно. Без привычной экипировки он ощущал себя голым. Что же, придется справляться одним кинжалом.
Сергей обнаружился на кухне. Стоял, уперев ноги в пол – нахохлившийся, взъерошенный. Обеими руками он сжимал кухонный нож. Самый большой, видать, выбрал – не нож, а тесак прямо. Увидел Геора, всхлипнул.
– Вы этим ятаганом туши разделываете, что ли? – усмехнулся Геор.
– Н-нет… Мама, капусту ш-шинкует… – мальчишка шмыгнул носом, быстро вытер глаза. Раскис совсем парнишка-то.
– Так, а мыши у вас дома водятся?
Вопрос застал Сережку врасплох. Он заморгал, как теленок, почти опустил нож, но тут же спохватился, перехватил покрепче.
– Нет!