Она была довольно утоптанной, но настолько узкой. что приходилось идти по одному. Я смотрела на плечи Лиама до тех пор, пока он не взял меня за руку. Чем глубже мы уходили в чащу, тем чернее казалась дорожка, петляющая среди молоденьких деревьев.

А потом мы вышли наружу. В глаза ударил ослепительный свет. Настолько яркий, что пришлось прикрыть глаза рукой. Лиам остановился как вкопанный. Его рука до боли сжала мои пальцы.

– Говорил же! – воскликнул Хэйс. – Говорил же тебе, что он попытается уйти этой дорогой.

– Да, спасибо, что вызвал.

– Проклятие, – выругался Толстяк, но я была настолько ошарашена, что не придумала ничего лучше, как выйти из-за спины Лиама. Перед нами стояли Клэнси, Хэйс и несколько ребят из дозорной группы. Они перегораживали нам путь.





Глава двадцать седьмая




Несколько мгновении никто не двигался. Привыкнув к свету фонариков, я наконец узнала это место. В прошлый раз я видела его на экране ноутбука. Здесь скиптрейсеры пытались прорвать лагерную защиту, но Хэйс все уладил. Так же, как сейчас «улаживал» вопрос с нами.

Ребята стояли там, где серебристая проволока отмечала границу Ист-Ривер. Клэнси – в центре, собранный и спокойный. Не то что несколько часов назад.

– Думаю, нам стоит поговорить, – вежливо сказал он. – У нас создалась опасная ситуация.

– Мы уходим, – ответил Лиам. Гнев практически испарился из его голоса. – И нам не нужны неприятности.

– Вы не можете просто уйти. – Хэйс встал рядом с Клэнси, точно пушка, ожидающая сигнала к выстрелу. – У нас тут имеются правила, а вы свой уход еще не отработали.

Едва он закончил речь, как позади раздались громкие шаги. Кто-то шел по соседней, более широкой дороге. Первой появилась Оливия, за ней Майк, а потом еще четверо ребят, с которыми работал Лиам. Они отреагировали точно так же, как мы. Сначала прищурились от яркого света, а затем застыли от изумления.

– Что происходит? – спросила Оливия, продираясь сквозь ряды парней в черной одежде. Она встала напротив Клэнси. – Почему ты не вызвал меня по рации?

– У нас с Хэйсом все под контролем. – Клэнси скрестил руки на груди. – Возвращайся на пост.

– До тех пор, пока ты не объяснишь, что происходит… – Оливия посмотрела на наши сумки. – Вы уходите?

– Ли, – неверяще произнес Майк. – Что ты делаешь?

– Кажется, Лиам Стюарт устраивает очередной побег, – ядовито заметил Клэнси, – или, по крайней мере, пытается устроить. Потому что он будет таким же успешным, как и предыдущий.

– Иди к черту, – вставила я, хватая Лиама за руку. Его трясло от гнева, но численный перевес был на стороне врага. Как можно этого не видеть?

– Руби, – с фамильярностью закадычного друга сказал Клэнси. – Идем, нам нужно все обсудить.

Да, – прошептал внутренний голос. – Разве это не лучший выход? Гнев начал потихоньку затухать. Мои пальцы выскользнули из руки Лиама. Внезапно предложение Клэнси действительно показалось лучшим решением – единственно возможным. Конечно, я злилась и немного испугалась, но ведь это был Клэнси.

Клэнси.

Я шагнула вперед, навстречу его улыбке. Он заслужил прощение… Ведь так? Это очень просто. С Клэнси всегда все было просто. Ноги сами понесли меня к нему. Как будто там и было мое место.

Но Лиам оказался против. Как и Толстяк. Я почувствовала, как чьи-то руки вцепились в мой рюкзак. Лиам выступил вперед, закрывая меня собой, и в ту же секунду я забыла, из-за чего хотела вернуться в лагерь. Почему это казалось так важно.

– Прекрати! – крикнул Лиам. – Что бы ты с ней ни делал, остановись!

– Он не… – начал Майк, переводя взгляд с друга на Оливию. Я видела, как она выглянула из-за плеча Лиама. Лицо ее превратилось в злобную маску. Остальные ребята вообще не понимали, что происходит.

– Я ничего не делаю, – ледяным тоном ответил Клэнси. – Это ты ревнуешь к взаимоотношениям, которые сложились между Руби и мной.

Мальчики согласно закивали. Их глаза подернулись дымкой.

– Это ты нарушаешь здесь правила, – закончил он. – Ведь у нас есть такое правило, не так ли, Лив? Если хочешь уйти, сначала нужно спросить меня, верно?

Оливия с неохотой кивнула.

Рука Лиама медленно опустилась. Он сдвинул брови и подался к Клэнси, словно пытаясь расслышать чей-то голос. Я скорее почувствовала, чем увидела, как расслабились его плечи. Он сделал шаг назад, потом еще один, потер лоб.

– Прости… Я просто… Не хотел…

– Ты ведь счастлив здесь, не так ли? – радостно спросил Клэнси. – Не вижу причин, чтобы избегать такой жизни. Просто соблюдай правила. Теперь ты их усвоил и больше не станешь нарушать, так ведь?

– Нет, – сипло ответил Ли. Взгляд его заволокло туманом. Я мгновенно все поняла. Так же, как и Толстяк. Глаза Чарльза сузились от ярости.

– Позволь рассказать, что я думаю о твоих правилах, – голос Толстяка сочился ядом. Отодвинув Лиама в сторону, он выступил вперед. – Ты сидишь в своей комнате и делаешь вид, будто заботишься о всеобщем благе, хотя сам не выполнил ни одной работы. Я вовсе не хочу сказать, что ты избалованное маленькое дерьмо, которое боится запачкать свои нежные девичьи ручки. Но выкуси, говнюк! Тебе меня не одурачить. – Клэнси обратил всю силу своего взгляда на Толстяка, но тот лишь храбро шагнул вперед. – Ты вешаешь всем на уши лапшу о равенстве, якобы мы большая дружная семья и все такое прочее, но сам даже и не думал в это верить, не так ли? Ты не позволяешь детям контактировать с родителями и даже не вспоминаешь о тех, кто сидит в лагерях твоего отца. Даже не слушаешь донесения. Короче, я хочу выяснить, с какой такой стати мы не можем уйти? – Он снова шагнул вперед, не дав Клэнси открыть рот. – Зачем вообще было создавать это место? Чтобы потешить твое эго да дать возможность поиграть чувствами людей? Я знаю, что ты сделал с Руби.


Все замерли в молчании. С каждым словом взгляды ребят становились более осмысленными. Майк окончательно вышел из-под влияния Клэнси и теперь выглядел неважно. Остальные начали нервно оглядываться по сторонам.

Клэнси оставался совершенно невозмутимым, но, едва Толстяк закончил речь, наклонился вперед, словно собираясь прошептать ему на ушко какой-то секрет. Это была уловка. Слова Клэнси услышали все.

– Я играл не только ее чувствами, – в упор глядя на Лиама, сказал он. – Не так ли, Стюарт?

Алая краска залила шею Лиама, потом лицо. Перед его глазами стоял посланный Клэнси образ.

– Нет! – крикнула я, но было слишком поздно.

Все произошло так быстро, что половина присутствующих вообще ничего не поняла. Лиам поднял кулак, собираясь заехать по самодовольной роже Клэнси, но замер на месте, не в силах пошевелиться. Каждый мускул, каждой сустав, каждая жила в нем дрожали от напряжения. Тело Ли одеревенело, сквозь него точно пропустили сильный разряд тока. А в следующую секунду Лиам уже валялся на земле, и кулаки Хэйса превращали его лицо в кровавое месиво.

– Стой! – взмолилась я, пытаясь вырваться из рук Толстяка. Я видела, что творит Клэнси, и прекрасно понимала, почему Лиам даже не попытался закрыться руками. На землю брызнула кровь. Я больше не могла этого выносить.

– Клэнси, – крикнула Оливия, – хватит! Ты уже доказал свою правоту. Хэйс, прекрати, ты его убьешь!

Кулак Хэйса взлетал снова, и снова, и снова, словно тот решил выместить на Ли всю свою злобу. Это продолжалось до тех пор, пока Клэнси не положил руку ему на плечо, и даже тогда Хэйс успел сделать последний, контрольный удар. Он приподнял Ли за ворот рубашки, но по знаку Клэнси тут же бросил лицом в грязь.

Как только эти двое скрылись из виду, мы с Толстяком бросились вперед, расталкивая столпившихся вокруг детей. Нам едва удалось сделать пару шагов, когда на пути вырос Майк.

– Не надо, – сказал он. – Будет только хуже.

– Что они собираются с ним делать? – спросил Толстяк.

– Возвращайтесь в общежитие, – приказал он. – Мы позаботимся о Ли.

– Нет, – возразила я, – без него мы никуда не пойдем.

Майк обернулся ко мне.

– Не знаю, какого черта ты ему сказала и о чем заставила думать, но Ли был здесь счастлив. У нас было все, что нужно. А ты, ты его скрутила…

– Не смей, – выпалил Толстяк. – Не смей обвинять ее в случившемся. Ты настолько свихнулся на драгоценной заднице Беглеца, что вообще ни черта не заметил!

Майк оскалился.

– Мы общались с тобой в Каледонии только из-за Лиама, но здесь я не собираюсь это терпеть.

– Плевать, – сказал Толстяк. – Думаешь, мне не все равно? Единственное, что меня сейчас волнует, – это состояние Ли. Помнишь такого парня? Он еще рискнул всем, вытаскивая нас из одного чудесного местечка. – Слова произвели желаемый эффект. Лицо Майка побелело так, что это было заметно даже в темноте. – Можешь заниматься своим тупым Беглецом, но не жди, что мы позволим тебе заботиться о Ли.

Мы снова попытались прорваться вперед. Чьи-то руки обхватили меня за грудь, потом за ноги. Я кричала, но подростки упорно тащили нас прочь, все дальше и дальше от Лиама.



Мы с Толстяком сидели на постели Лиама, молча уставившись на дверь общежития. В окнах маячили любопытные лица – обычные зеваки и охрана. Все сгорали от желания выяснить, что произошло. Вскоре выключили свет, но спать никто не собирался. У входа теперь возвышались две черные фигуры. Так что сбежать было невозможно. Неудачная попытка побега, а затем и словесная атака Толстяка сделали свое дело.

– Где ты научился так разговаривать? – в конце концов спросила я, но Толстяк лишь пожал плечами.

– Пытался представить, что бы сказал Ли на моем месте. – Толстяк провел рукой по волосам. – Я правда упомянул «нежные девичьи ручки»?

Я сдавленно хохотнула.

– Это и многое другое.

В голове проносилось по нескольку мыслей в секунду.

– Почему ты не поддался его влиянию? – вслух произнесла я. – Он ведь пытался на тебя воздействовать, да?

– Конечно, пытался, я чувствовал. Но что он мог знать… – Толстяк похлопал себя по лбу. – Стальная выдержка. Ничто не проникнет внутрь и не просочится наружу.

Думаю, он говорил правду. Толстяк был единственным, с кем мне легко удавалось избегать мысленного соприкосновения. Но едва на дорожке послышались глухие шаги, как все предположения тут же вылетели из головы.

Дверь распахнулась, и внутрь вошли Оливия и еще один парень. Руки Лиама покоились у них на плечах, ноги – волочились по земле. Голова Ли упала на грудь. К волосам прилипла грязь. Дождь начался примерно через час после того, как нас унесли.

– Ли! – воскликнул Толстяк, пытаясь привести друга в чувства. – Ли, ты меня слышишь?

Мы помогли уложить его на матрас. В комнате было так темно, что раны я увидела лишь после того, как Оливия включила фонарик.

– О господи, – выдавила я.

Лицо Ли повернулось в мою сторону, и в первый момент я даже не поняла, что он действительно проснулся. Глаза его заплыли настолько, что белков почти не было видно. Я схватила безвольно упавшую на пол руку и положила ее обратно на грудь. Дыхание Ли было свистящим. Кровь толстым слоем запеклась вокруг носа, губ, даже на подбородке. Утренний свет выявил и другие раны.

– Ему нужен антисептик, – сказал Толстяк, – бинты, что-то…

– Идите за мной, – встряла Оливия, – я провожу вас в комнату со всем необходимым. Там спокойно.