— Знаете, я хотел бы провести некоторые обследования, — вот и все, что сказал доктор Франклин.
Его голос был сух и задумчив, но Поппи охватила паника. Она не могла объяснить свои чувства, просто ее сковал страх, как будто черная пропасть разверзлась у ее ног, преградив дорогу.
— Зачем? — спросила доктора ее мама.
— Ну, — доктор Франклин улыбнулся, поднял очки на лоб и побарабанил пальцами по кушетке, — чтобы исключить возможные варианты. Поппи сказала, что у нее боли в верхней части брюшной полости, отдающие в спину и усиливающиеся ночью. В последнее время она потеряла аппетит и похудела. Ее желчный пузырь прощупывается… то есть я хочу сказать, что он увеличен. Такие симптомы могут быть при многих заболеваниях, и я хочу сделать ультразвуковое обследование, чтобы прояснить ситуацию.
Поппи успокоилась. Она не помнила, за что отвечает желчный пузырь, но была совершенно уверена, что ей он без надобности. Все, что происходит с органом, имеющим такое смешное название, не может быть по-настоящему серьезным. Доктор Франклин продолжал говорить, он рассказывал о поджелудочной железе и панкреатитах, а миссис Хилгард кивала головой, как будто все понимала. Поппи не понимала ровным счетом ничего, но паника исчезла, как если бы через черную пропасть перекинули спасительный мост.
— Ультразвук можете сделать в детской клинике через дорогу, — сказал доктор Франклин, — а потом возвращайтесь сюда.
Мама Поппи кивала, мол, конечно, мы так и поступим. Спокойная, уверенная и серьезная. Как Фил. Как Клифф.
Поппи даже почувствовала себя значительной персоной. Никому из ее друзей не приходилось проходить обследования в клинике. Когда они выходили из кабинета доктора Франклина, мама погладила ее по голове.
— Ну, Поппет, что же мы с тобой будем теперь делать?
Поппи шаловливо улыбнулась, она уже почти оправилась от недавнего страха.
— Возможно, мне придется лечь на операцию и у меня останется интересный шрам, — сказала она, что бы немного развеселить маму.
— Будем надеяться, что до этого дело не дойдет, — ответила миссис Хилгард, совсем не расположенная шутить подобным образом.
Детская клиника Сюзанны Монтефорте оказалась величественным серым зданием, угрюмую мрачность которого скрашивали чувственные изгибы архитектурного декора и огромные витражи. Поппи задумчиво посмотрела на магазин подарков, мимо которого они проходили. Здесь продавались детские игрушки, чтобы взрослые, которые хотели порадовать маленьких пациентов, без особых хлопот могли купить им какую-нибудь безделицу.
Из магазина вышла девушка, на вид чуть старше Поппи, лет семнадцати или восемнадцати. Она была очень хорошенькая, с умело нанесенным макияжем. Но, несмотря на симпатичную бандану, которая покрывала ее голову, было очевидно, что на голове у нее совсем нет волос. Круглолицая красавица казалась счастливой, из-под повязки выглядывали звенящие сережки, и все же Поппи почувствовала острый приступ жалости. Жалости и страха. Девушка действительно была больна. Для того и существуют клиники, чтобы лечить серьезно больных людей. Вдруг Поппи захотелось поскорее закончить обследования и выбраться отсюда.
Ультразвуковое обследование оказалось не болезненной, но все же достаточно неприятной процедурой. Врач нанес на живот Поппи что-то вроде геля, и по ее коже побежал холодный сканнер, посылавший звуковые волны внутрь ее организма и рисующий на экране картинку ее внутренностей. Поппи поймала себя на том, что мысли ее возвращаются к безволосой девочке.
Чтобы отвлечься, она стала думать о Джеймсе и почему-то вспомнила их первую встречу, когда Джеймс впервые пришел в детский сад. Он был бледным худеньким мальчиком с большими серыми глазами. Уже тогда в нем было что-то странное, и эта таинственная странность стала причиной нападок старших мальчишек, которые тут же принялись издеваться над ним. Во дворе они гоняли его, как борзые гоняют лису, и эта жестокая игра продолжалась до тех пор, пока на нее не обратила внимания Поппи.
Уже в пятилетнем возрасте у нее был потрясающий хук справа. Она ворвалась в кучу малу, направо и налево раздавая подзатыльники и затрещины, пока большие мальчишки не обратились в бегство. Потом она повернулась к Джеймсу.
— Хочешь дружить?
Джеймс, немного помешкав, робко кивнул. В его улыбке было что-то странно притягательное.
Между тем Поппи скоро обнаружила, что у ее нового друга масса странностей. Когда ящерица, жившая в их классе, умерла, он без отвращения взял ее в руки и спросил у Поппи, не хочет ли она ее подержать. Учительница была в ужасе.
Кроме того, он умел находить мертвых животных. Однажды он показал ей пустую клетку со скелетами кроликов, которую обнаружил в густых зарослях бурой травы. Казалось, он был совершенно бесчувственным.
Когда Джеймс подрос, мальчишки перестали над ним издеваться.
Он стал таким же высоким, как и они, удивительно сильным и ловким и создал себе репутацию крутого, опасного парня. Когда Джеймс приходил в ярость, в его серых глазах просыпалось нечто устрашающее.
И только на Поппи он никогда не сердился. Все эти годы они оставались лучшими друзьями. Когда они перешли в старшие классы, у него появились подружки, о нем мечтали все девчонки в школе, но ни одна не удерживалась рядом с ним надолго. Джеймс никогда не откровенничал с ними, для восторженных поклонниц он оставался таинственным и опасным парнем. Но Поппи знала его другим — добрым и заботливым.
— Ну вот и все, — объявил врач, возвращая Поппи к действительности, — давайте сотрем гель.
— Что он показал? — спросила Поппи, глядя на монитор.
— Ваш доктор сам все вам скажет. Специалисты расшифруют изображение и отошлют ему, — голос врача был таким бесцветным, что Поппи с подозрением посмотрела на собеседника.
В приемной доктора Франклина Поппи беспокойно ерзала в кресле, а ее мама листала старые журналы. Когда сестра вышла и сказала: «Миссис Хилгард», — они обе поднялись на ноги. «О нет, — взволнованно произнесла сестра, — доктор Франклин хотел бы поговорить с миссис Хилгард наедине».
Поппи и миссис Хилгард переглянулись, затем «ма» медленно отложила журнал и последовала за сестрой. Поппи смотрела ей вслед.
Господи, что случилось? Доктор Франклин никогда раньше так не делал. Поппи чувствовала, как тяжело у нее в груди бьется сердце, не учащенно, а просто тяжело, сотрясая ее изнутри. Казалось, что все это происходит не с ней.
«Не думай об этом, это все ерунда, лучше читай журнал…» Но пальцы ее не слушались. Наконец она открыла журнал; глаза скользили по строчкам, но смысл ускользал… «О чем они там говорят? Что происходит? Как долго…»
А разговор за дверью все продолжался. Ум Поппи метался между двумя возможными вариантами решения: либо все в порядке и ничего серьезного не происходит — сейчас мама выйдет и они вместе посмеются над теми ужасами, которые она себе навоображала, — либо с ней случилось что-то очень нехорошее и ей, чтобы выздороветь, придется пройти тяжелый курс лечения. Под ногами вновь разверзалась черная пропасть. Временами ей казалось, что все не так уж страшно и охвативший ее ужас просто смехотворен. Но в следующее мгновение вся ее жизнь представлялась ей сном, и вот она проснулась и оказалась вдруг перед лицом страшной реальности.
«Если бы я могла позвонить Джеймсу!..»
Наконец медсестра сказала: «Поппи, можешь войти».
Кабинет доктора Франклина был обшит деревянными панелями, на стенах висели дипломы и свидетельства. Поппи опустилась в кожаное кресло и старалась не очень пристально смотреть в лицо матери. Миссис Хилгард казалась… слишком спокойной. Она улыбалась, но как-то странно, и губы у нее дрожали. О боже! Что-то все-таки случилось.
— Ну что ж… причин для тревоги нет, — сказал доктор.
И в эту минуту Поппи почувствовала мучительное беспокойство.
— Результат ультразвукового обследования оказался несколько необычным, и я хотел бы сделать еще пару обследований поджелудочной железы, — продолжал доктор Франклин неторопливым глубоким голосом. — Одно из них надо делать натощак, ничего нельзя есть с полуночи и до обследования. Но твоя мама сказала, что ты сегодня не завтракала.
— Я съела одну штучку… из коробки с хлопьями.
— Одну? Ну, можно считать, что ты действительно ничего не ела. Обследования мы проведем сегодня же, и я думаю, что тебе для этого лучше перебраться в клинику.
Он улыбнулся. Поппи смотрела на него во все глаза.
— Ничего страшного в этих обследованиях нет, — мягко сказал он.
Губы доктора Франклина шевелились, но Поппи перестала вслушиваться в его слова. Она была слишком испугана.
«Я ведь только шутила про операцию и интересный шрам. Я не хочу болеть по-настоящему. Я не хочу ложиться в больницу, я не хочу, чтобы мне в горло запихивали трубку». Она смотрела на свою мать, в немом ужасе взывая о помощи. Мама взяла ее за руку.
— Не волнуйся, дорогая. Мы поедем домой, соберем кое-какие вещи, а потом вернемся.
— Значит, я сегодня должна лечь в клинику?
— Я думаю, так будет лучше, — сказал доктор Франклин.
Поппи сжала мамину руку. Голову наполняла звенящая пустота.
Выходя из кабинета, миссис Хилгард сказала:
— Спасибо, Оуэн.
Раньше Поппи никогда не слышала, чтобы мама называла доктора Франклина по имени. Поппи не спросила почему ей нужно лечь в больницу, она вообще не задавала вопросов, и пока они ехали домой, мама оживленно болтала о разных пустяках, и Поппи вынуждена была ей отвечать. Она притворялась, что ничего не происходит, но ужасная болезнь делала свое черное дело где-то у нее внутри. Только дома, в спальне, когда они укладывали в спортивную сумку ее пижамы и книги, Поппи спросила, как о чем-то совершенно обыденном:
— Так что же, по его мнению, со мной не в порядке?
Миссис Хилгард помедлила с ответом, устремив взгляд вниз, на спортивную сумку, и наконец откликнулась:
— Он не уверен, что с тобой что-то не в порядке.
— Но что он подозревает? У него же есть какие-то предположения. Он говорил о поджелудочной железе, я хочу сказать, кажется, он полагает, что проблемы именно с поджелудочной железой. Я думала, что его беспокоит мой желчный пузырь, я даже не подозревала, что дело касается поджелудочной железы.
— Дорогая! — Мама взяла ее за плечи, и Поппи почувствовала, что что-то должно произойти.
Она глубоко вздохнула.
— Я просто хочу знать правду, просто представлять себе, что происходит. Это мое тело, и я имею право знать, что они там ищут, разве не так?
Тирада эта казалась очень смелой, но на самом деле Поппи хотела совсем другого, ей было страшно и она ждала, чтобы ее разуверили, убедили в том, что доктор Франклин предполагает у нее какое-то самое обычное заболевание и что самое худшее не так уж плохо. Но ответ матери разбил все ее надежды.
— Да, у тебя есть право знать, — серьезно ответила миссис Хилгард, затем, помедлив, продолжила: — Поппи, доктор Франклин с самого начала был озабочен состоянием твоей поджелудочной железы. Дело в том, что изменения, происходящие в поджелудочной железе, влекут за собой изменения и в других органах: в желчном пузыре, печени. Доктор Франклин почувствовал эти изменения и, чтобы проверить свои предположения, попросил нас сделать ультразвуковое обследование.
Поппи сглотнула:
— И он сказал, что результат оказался несколько необычным. Насколько необычным?
— Поппи, все это пока предварительный диагноз. — Мама увидела ее лицо и вздохнула. — Ультразвуковое обследование показало, что твоя поджелудочная железа не в порядке, там есть кое-что, чего быть, не должно. Поэтому доктор Франклин хочет провести другие обследования, тогда можно будет говорить наверняка…
— Кое-что, чего там не должно быть? Ты имеешь в виду… опухоль? То есть… рак?
Странно, как трудно было произнести эти слова.
Мама кивнула.
— Да, похоже на рак.
ГЛАВА 3
Единственное, о чем могла сейчас думать Поппи, — это красивая девушка без волос, которую они встретили в клинике.
Рак.
— Но они могут вылечить это, правда? — Ее голос даже ей самой показался таким детским. — То есть, я хочу сказать, они могут вынуть мою поджелудочную железу…
— Конечно, дорогая, — мама обняла Поппи. — Если что-нибудь окажется не в порядке, я обещаю тебе, мы сделаем все, чтобы справиться с этим. Я пойду на все, чтобы помочь тебе. Ты же знаешь. Но пока мы еще не уверены, что что-то действительно не так. Доктор Франклин сказал, что у подростков чрезвычайно редко развивается опухоль в поджелудочной железе. Крайне редко. Так что давай не будем беспокоиться раньше времени.
Его голос был сух и задумчив, но Поппи охватила паника. Она не могла объяснить свои чувства, просто ее сковал страх, как будто черная пропасть разверзлась у ее ног, преградив дорогу.
— Зачем? — спросила доктора ее мама.
— Ну, — доктор Франклин улыбнулся, поднял очки на лоб и побарабанил пальцами по кушетке, — чтобы исключить возможные варианты. Поппи сказала, что у нее боли в верхней части брюшной полости, отдающие в спину и усиливающиеся ночью. В последнее время она потеряла аппетит и похудела. Ее желчный пузырь прощупывается… то есть я хочу сказать, что он увеличен. Такие симптомы могут быть при многих заболеваниях, и я хочу сделать ультразвуковое обследование, чтобы прояснить ситуацию.
Поппи успокоилась. Она не помнила, за что отвечает желчный пузырь, но была совершенно уверена, что ей он без надобности. Все, что происходит с органом, имеющим такое смешное название, не может быть по-настоящему серьезным. Доктор Франклин продолжал говорить, он рассказывал о поджелудочной железе и панкреатитах, а миссис Хилгард кивала головой, как будто все понимала. Поппи не понимала ровным счетом ничего, но паника исчезла, как если бы через черную пропасть перекинули спасительный мост.
— Ультразвук можете сделать в детской клинике через дорогу, — сказал доктор Франклин, — а потом возвращайтесь сюда.
Мама Поппи кивала, мол, конечно, мы так и поступим. Спокойная, уверенная и серьезная. Как Фил. Как Клифф.
Поппи даже почувствовала себя значительной персоной. Никому из ее друзей не приходилось проходить обследования в клинике. Когда они выходили из кабинета доктора Франклина, мама погладила ее по голове.
— Ну, Поппет, что же мы с тобой будем теперь делать?
Поппи шаловливо улыбнулась, она уже почти оправилась от недавнего страха.
— Возможно, мне придется лечь на операцию и у меня останется интересный шрам, — сказала она, что бы немного развеселить маму.
— Будем надеяться, что до этого дело не дойдет, — ответила миссис Хилгард, совсем не расположенная шутить подобным образом.
Детская клиника Сюзанны Монтефорте оказалась величественным серым зданием, угрюмую мрачность которого скрашивали чувственные изгибы архитектурного декора и огромные витражи. Поппи задумчиво посмотрела на магазин подарков, мимо которого они проходили. Здесь продавались детские игрушки, чтобы взрослые, которые хотели порадовать маленьких пациентов, без особых хлопот могли купить им какую-нибудь безделицу.
Из магазина вышла девушка, на вид чуть старше Поппи, лет семнадцати или восемнадцати. Она была очень хорошенькая, с умело нанесенным макияжем. Но, несмотря на симпатичную бандану, которая покрывала ее голову, было очевидно, что на голове у нее совсем нет волос. Круглолицая красавица казалась счастливой, из-под повязки выглядывали звенящие сережки, и все же Поппи почувствовала острый приступ жалости. Жалости и страха. Девушка действительно была больна. Для того и существуют клиники, чтобы лечить серьезно больных людей. Вдруг Поппи захотелось поскорее закончить обследования и выбраться отсюда.
Ультразвуковое обследование оказалось не болезненной, но все же достаточно неприятной процедурой. Врач нанес на живот Поппи что-то вроде геля, и по ее коже побежал холодный сканнер, посылавший звуковые волны внутрь ее организма и рисующий на экране картинку ее внутренностей. Поппи поймала себя на том, что мысли ее возвращаются к безволосой девочке.
Чтобы отвлечься, она стала думать о Джеймсе и почему-то вспомнила их первую встречу, когда Джеймс впервые пришел в детский сад. Он был бледным худеньким мальчиком с большими серыми глазами. Уже тогда в нем было что-то странное, и эта таинственная странность стала причиной нападок старших мальчишек, которые тут же принялись издеваться над ним. Во дворе они гоняли его, как борзые гоняют лису, и эта жестокая игра продолжалась до тех пор, пока на нее не обратила внимания Поппи.
Уже в пятилетнем возрасте у нее был потрясающий хук справа. Она ворвалась в кучу малу, направо и налево раздавая подзатыльники и затрещины, пока большие мальчишки не обратились в бегство. Потом она повернулась к Джеймсу.
— Хочешь дружить?
Джеймс, немного помешкав, робко кивнул. В его улыбке было что-то странно притягательное.
Между тем Поппи скоро обнаружила, что у ее нового друга масса странностей. Когда ящерица, жившая в их классе, умерла, он без отвращения взял ее в руки и спросил у Поппи, не хочет ли она ее подержать. Учительница была в ужасе.
Кроме того, он умел находить мертвых животных. Однажды он показал ей пустую клетку со скелетами кроликов, которую обнаружил в густых зарослях бурой травы. Казалось, он был совершенно бесчувственным.
Когда Джеймс подрос, мальчишки перестали над ним издеваться.
Он стал таким же высоким, как и они, удивительно сильным и ловким и создал себе репутацию крутого, опасного парня. Когда Джеймс приходил в ярость, в его серых глазах просыпалось нечто устрашающее.
И только на Поппи он никогда не сердился. Все эти годы они оставались лучшими друзьями. Когда они перешли в старшие классы, у него появились подружки, о нем мечтали все девчонки в школе, но ни одна не удерживалась рядом с ним надолго. Джеймс никогда не откровенничал с ними, для восторженных поклонниц он оставался таинственным и опасным парнем. Но Поппи знала его другим — добрым и заботливым.
— Ну вот и все, — объявил врач, возвращая Поппи к действительности, — давайте сотрем гель.
— Что он показал? — спросила Поппи, глядя на монитор.
— Ваш доктор сам все вам скажет. Специалисты расшифруют изображение и отошлют ему, — голос врача был таким бесцветным, что Поппи с подозрением посмотрела на собеседника.
В приемной доктора Франклина Поппи беспокойно ерзала в кресле, а ее мама листала старые журналы. Когда сестра вышла и сказала: «Миссис Хилгард», — они обе поднялись на ноги. «О нет, — взволнованно произнесла сестра, — доктор Франклин хотел бы поговорить с миссис Хилгард наедине».
Поппи и миссис Хилгард переглянулись, затем «ма» медленно отложила журнал и последовала за сестрой. Поппи смотрела ей вслед.
Господи, что случилось? Доктор Франклин никогда раньше так не делал. Поппи чувствовала, как тяжело у нее в груди бьется сердце, не учащенно, а просто тяжело, сотрясая ее изнутри. Казалось, что все это происходит не с ней.
«Не думай об этом, это все ерунда, лучше читай журнал…» Но пальцы ее не слушались. Наконец она открыла журнал; глаза скользили по строчкам, но смысл ускользал… «О чем они там говорят? Что происходит? Как долго…»
А разговор за дверью все продолжался. Ум Поппи метался между двумя возможными вариантами решения: либо все в порядке и ничего серьезного не происходит — сейчас мама выйдет и они вместе посмеются над теми ужасами, которые она себе навоображала, — либо с ней случилось что-то очень нехорошее и ей, чтобы выздороветь, придется пройти тяжелый курс лечения. Под ногами вновь разверзалась черная пропасть. Временами ей казалось, что все не так уж страшно и охвативший ее ужас просто смехотворен. Но в следующее мгновение вся ее жизнь представлялась ей сном, и вот она проснулась и оказалась вдруг перед лицом страшной реальности.
«Если бы я могла позвонить Джеймсу!..»
Наконец медсестра сказала: «Поппи, можешь войти».
Кабинет доктора Франклина был обшит деревянными панелями, на стенах висели дипломы и свидетельства. Поппи опустилась в кожаное кресло и старалась не очень пристально смотреть в лицо матери. Миссис Хилгард казалась… слишком спокойной. Она улыбалась, но как-то странно, и губы у нее дрожали. О боже! Что-то все-таки случилось.
— Ну что ж… причин для тревоги нет, — сказал доктор.
И в эту минуту Поппи почувствовала мучительное беспокойство.
— Результат ультразвукового обследования оказался несколько необычным, и я хотел бы сделать еще пару обследований поджелудочной железы, — продолжал доктор Франклин неторопливым глубоким голосом. — Одно из них надо делать натощак, ничего нельзя есть с полуночи и до обследования. Но твоя мама сказала, что ты сегодня не завтракала.
— Я съела одну штучку… из коробки с хлопьями.
— Одну? Ну, можно считать, что ты действительно ничего не ела. Обследования мы проведем сегодня же, и я думаю, что тебе для этого лучше перебраться в клинику.
Он улыбнулся. Поппи смотрела на него во все глаза.
— Ничего страшного в этих обследованиях нет, — мягко сказал он.
Губы доктора Франклина шевелились, но Поппи перестала вслушиваться в его слова. Она была слишком испугана.
«Я ведь только шутила про операцию и интересный шрам. Я не хочу болеть по-настоящему. Я не хочу ложиться в больницу, я не хочу, чтобы мне в горло запихивали трубку». Она смотрела на свою мать, в немом ужасе взывая о помощи. Мама взяла ее за руку.
— Не волнуйся, дорогая. Мы поедем домой, соберем кое-какие вещи, а потом вернемся.
— Значит, я сегодня должна лечь в клинику?
— Я думаю, так будет лучше, — сказал доктор Франклин.
Поппи сжала мамину руку. Голову наполняла звенящая пустота.
Выходя из кабинета, миссис Хилгард сказала:
— Спасибо, Оуэн.
Раньше Поппи никогда не слышала, чтобы мама называла доктора Франклина по имени. Поппи не спросила почему ей нужно лечь в больницу, она вообще не задавала вопросов, и пока они ехали домой, мама оживленно болтала о разных пустяках, и Поппи вынуждена была ей отвечать. Она притворялась, что ничего не происходит, но ужасная болезнь делала свое черное дело где-то у нее внутри. Только дома, в спальне, когда они укладывали в спортивную сумку ее пижамы и книги, Поппи спросила, как о чем-то совершенно обыденном:
— Так что же, по его мнению, со мной не в порядке?
Миссис Хилгард помедлила с ответом, устремив взгляд вниз, на спортивную сумку, и наконец откликнулась:
— Он не уверен, что с тобой что-то не в порядке.
— Но что он подозревает? У него же есть какие-то предположения. Он говорил о поджелудочной железе, я хочу сказать, кажется, он полагает, что проблемы именно с поджелудочной железой. Я думала, что его беспокоит мой желчный пузырь, я даже не подозревала, что дело касается поджелудочной железы.
— Дорогая! — Мама взяла ее за плечи, и Поппи почувствовала, что что-то должно произойти.
Она глубоко вздохнула.
— Я просто хочу знать правду, просто представлять себе, что происходит. Это мое тело, и я имею право знать, что они там ищут, разве не так?
Тирада эта казалась очень смелой, но на самом деле Поппи хотела совсем другого, ей было страшно и она ждала, чтобы ее разуверили, убедили в том, что доктор Франклин предполагает у нее какое-то самое обычное заболевание и что самое худшее не так уж плохо. Но ответ матери разбил все ее надежды.
— Да, у тебя есть право знать, — серьезно ответила миссис Хилгард, затем, помедлив, продолжила: — Поппи, доктор Франклин с самого начала был озабочен состоянием твоей поджелудочной железы. Дело в том, что изменения, происходящие в поджелудочной железе, влекут за собой изменения и в других органах: в желчном пузыре, печени. Доктор Франклин почувствовал эти изменения и, чтобы проверить свои предположения, попросил нас сделать ультразвуковое обследование.
Поппи сглотнула:
— И он сказал, что результат оказался несколько необычным. Насколько необычным?
— Поппи, все это пока предварительный диагноз. — Мама увидела ее лицо и вздохнула. — Ультразвуковое обследование показало, что твоя поджелудочная железа не в порядке, там есть кое-что, чего быть, не должно. Поэтому доктор Франклин хочет провести другие обследования, тогда можно будет говорить наверняка…
— Кое-что, чего там не должно быть? Ты имеешь в виду… опухоль? То есть… рак?
Странно, как трудно было произнести эти слова.
Мама кивнула.
— Да, похоже на рак.
ГЛАВА 3
Единственное, о чем могла сейчас думать Поппи, — это красивая девушка без волос, которую они встретили в клинике.
Рак.
— Но они могут вылечить это, правда? — Ее голос даже ей самой показался таким детским. — То есть, я хочу сказать, они могут вынуть мою поджелудочную железу…
— Конечно, дорогая, — мама обняла Поппи. — Если что-нибудь окажется не в порядке, я обещаю тебе, мы сделаем все, чтобы справиться с этим. Я пойду на все, чтобы помочь тебе. Ты же знаешь. Но пока мы еще не уверены, что что-то действительно не так. Доктор Франклин сказал, что у подростков чрезвычайно редко развивается опухоль в поджелудочной железе. Крайне редко. Так что давай не будем беспокоиться раньше времени.