* * *
Лиза Джейн Смит
Тайный вампир
Царство Ночи… еще никогда любовь не была такой пугающей…
Царства Ночи нет на географической карте, но оно существует, существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель, твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них.
Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только два строжайших запрета:
Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи.
Никогда не влюбляйся в смертного.
Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти законы нарушаются.
ГЛАВА 1
В первый день летних каникул Поппи[1] узнала, что ей суждено умереть. Все случилось в понедельник, в первый настоящий каникулярный день, ведь выходные не в счет. Поппи проснулась радостная с чувством удивительной легкости: в школу не надо. В окно лился солнечный свет, ветер трепал полог ее золотой, как в голливудских фильмах, кровати. Поппи раздвинула легкую ткань, спрыгнула с постели, и тут невыносимая боль заставила ее согнуться пополам.
Ой, как больно! Снова желудок. Боль пронзила ее насквозь до самой спины, будто какой-то гадкий зверь грыз ее внутренности. Но если согнуться, то боль немного отступает.
«Нет, — подумала Поппи, — я не согласна болеть летом. Не согласна, и все тут! Нужно думать только о хорошем. Вот дура! Согнулась в три погибели и собирается думать о чем-то хорошем».
Скрючившись, в мрачном расположении духа Поппи направилась вниз, в ванную комнату. Ей казалось, что она вот-вот рухнет с лестницы, но боль отступила так же внезапно, как и появилась. Поппи выпрямилась, заговорщицки подмигнула своему отражению в зеркале и торжествующе прошептала: «Держись за меня, крошка, и все будет хорошо». Вдруг девушка наклонилась ближе к зеркалу, и ее зеленые глаза подозрительно сощурились: у нее на носу красовались четыре веснушки, вернее, четыре и еще одна совсем маленькая, если уж быть честной, а Поппи была очень честной. Как это трогательно, как мило! Поппи показала язык своему двойнику в зеркале, затем отвернулась от него с чувством полного удовлетворения и не спеша принялась за нелегкий труд расчесывания гривы своих ярко-рыжих кудрявых волос.
Все с тем же царственным видом она прошествовала на кухню, где невозмутимо поедал кукурузные хлопья ее брат Филипп. Поппи снова прищурилась, теперь уже глядя на него. С тем, что ты маленькая, худенькая, кудрявая и напоминаешь эльфа, каких в детских книжках изображают сидящими на краю чашки, еще можно смириться, но когда твой брат-близнец высокий блондин и красив, как античный бог, — это уж слишком. Это очень похоже на злую шутку природы, на гримасу мироздания. Разве не так?
— Привет, Филипп.
Голос Поппи предвещал бурю, но Филипп уже привык к резкой смене настроений сестры и оставался совершенно невозмутимым. На мгновение он поднял голову от странички комиксов, и Поппи пришлось признать, что его зеленые глаза с густыми черными ресницами совсем недурны.
— Привет, — ответил Филипп и снова уткнулся в комиксы.
Поппи знала не так уж много ребят, которые читали бы газеты, но это же Фил! Как и Поппи, он учился в школе Эль Камино, но в отличие от сестры не только успевал по всем предметам, но и составлял гордость хоккейной, футбольной и бейсбольной команд, а еще был бессменным президентом класса. Больше всего на свете Поппи любила дразнить Фила, которого считала слишком уж правильным.
Но на этот раз она передумала, лишь пожала плечами и, хихикнув, поинтересовалась:
— А где мама и Клифф?
Клифф Хилгард, их отчим, уже три года был женат на матери Поппи и Фила и был еще более правильным, чем Фил.
— Клифф на работе, мама одевается, а тебе лучше поесть, не то она рассердится.
— Ага-ага.
Стоя на цыпочках, Поппи нашарила в буфете коробку хлопьев, заглянула внутрь и, аккуратно выловив одну штучку, положила ее в рот. Она любила есть сухие хлопья.
Как же плохо быть маленькой, похожей на эльфа. Пританцовывая, она направилась к холодильнику, потряхивая в такт своим движениям коробкой с хлопьями.
— Я милый маленький эльф! Я чертовски сексуальна, — напевала Поппи, отбивая ритм ногой.
— И вовсе нет, — с неизменным спокойствием отозвался Фил. — Кстати, почему бы тебе не набросить на себя что-нибудь из одежды?
Держа дверцу холодильника открытой, Поппи оглядела себя: на ней была большая, не по размеру, футболка, служившая ей ночной рубашкой. По длине она была несомненно мини.
— Я одета, — невозмутимо откликнулась Поппи, доставая из морозилки диетическую колу.
В кухонную дверь постучали, и даже сквозь матовое стекло Поппи мигом узнала гостя.
— Привет, Джеймс, входи.
Снимая на ходу солнцезащитные очки, в дом вошел Джеймс Расмуссен. Глядя на него, Поппи, как всегда, почувствовала, как сильно забилось ее сердце. И то, что она видела его почти каждый день в течение последних десяти лет, ничего не меняло. Встречая его по утрам, она по-прежнему ощущала ком в горле, нечто среднее между болью и радостью.
Самый красивый парень в школе Эль Камино, Джеймс выделялся особенной красотой, ничего общего не имеющей с внешностью героев голливудских боевиков. Шелковистые каштановые волосы обрамляли мужественное лицо с правильными тонкими чертами, умные серые глаза глядели холодно и внимательно. Но не только его бесподобная внешность притягивала и завораживала Поппи, а что-то в глубине его души, нечто таинственное и недоступное пониманию. При встрече с Джеймсом у нее каждый раз бешено билось сердце и горели щеки.
Фил по-своему отреагировал на гостя. Как только Джеймс вошел в кухню, он напрягся, его взгляд стал холодным и жестким. Между юношами пробежала искра недоброжелательства.
Джеймс улыбнулся: неприязнь Фила его забавляла.
— Привет.
— Привет, — бросил Фил в ответ, даже не пытаясь казаться приветливым.
Поппи чувствовала, что его обуревало сильное желание дать ей пинка и выгнать из кухни. Стоило Джеймсу очутиться где-то поблизости, как Фил с поразительным рвением начинал играть роль брата-защитника.
— Как поживают Жаклин и Микаэла? — недобро осведомился он.
— Вообще-то я не в курсе. — Джеймс на мгновение задумался.
— Ты не в курсе… Ну да, конечно, в конце учебного года ты всегда не в курсе — самое время бросить своих девчонок. Тебе же нужна свобода маневра на каникулах, верно?
— Конечно, — просто ответил Джеймс и улыбнулся.
Филипп уставился на гостя с нескрываемой ненавистью.
Что касается Поппи, то ее охватила радость. Прощай, Жаклин, пока, Микаэла, оревуар длинные ноги Жаклин и огромная, словно надувная, грудь Микаэлы. Лето сулит ей необыкновенное счастье.
Многие думали, что отношения Джеймса и Поппи носят дружеский характер, но все обстояло иначе. Уже много лет Поппи точно знала, что рано или поздно выйдет замуж за Джеймса. Это была вторая мечта ее жизни; первая состояла в том, чтобы посмотреть мир. Просто она еще не удосужилась сообщить Джеймсу о своих планах, поэтому пока он пребывал в заблуждении, что ему нравятся длинноногие девушки с накладными ногтями и крепкими ягодицами.
— Ну, как новый диск? — спросила она, чтобы отвлечь его от яростного обмена взглядами с будущим шурином.
Джеймс понял ее:
— Вот, это новый альбом. Этно-техно.
Поппи обрадовалась:
— Ой! Снова тувинское горловое пение, пойдем скорее слушать.
В эту минуту в кухню вошла мама Поппи. Миссис Хилгард, холодная, во всем безупречная блондинка, очень походила на хичкоковских героинь.[2] Ее лицо выражало безусловную уверенность в себе и способность справиться с любыми препятствиями. Вылетая из кухни, Поппи чуть не сшибла ее с ног.
— Извини, ма, доброе утро.
— Подожди-ка, ну-ка задержись на минуту, — сказала «ма», ловко поймав Поппи за край футболки. — Доброе утро, Фил, доброе утро, Джеймс, — добавила она.
Фил поздоровался, Джеймс кивнул в ответ вежливо и иронично.
— Здесь кто-нибудь завтракал? — спросила миссис Хилгард, и когда мальчики ответили утвердительно, повернулась к дочери. — А ты? — осведомилась она, пристально глядя ей в лицо.
Поппи тряхнула коробкой хлопьев, миссис Хилгард вздохнула.
— Почему ты не нальешь в хлопья молока?
— Так гораздо вкуснее, — твердо ответила Поппи, но когда мама развернула ее за плечи и подтолкнула к холодильнику, девушке пришлось открыть его и взять пакет молока.
— Ну, что вы собираетесь делать в первый день каникул? — спросила миссис Хилгард, переводя взгляд с Джеймса на Поппи.
— Ой, я не знаю, — Поппи посмотрела на Джеймса, — немного послушаем музыку, может быть, прогуляемся по холмам. Или поедем на пляж?
* * *
Лиза Джейн Смит
Тайный вампир
Царство Ночи… еще никогда любовь не была такой пугающей…
Царства Ночи нет на географической карте, но оно существует, существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров, оборотней, колдунов, ведьм и прочих порождений тьмы, которые живут среди нас. Они красивы и опасны, их неудержимо тянет к людям, и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель, твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них.
Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только два строжайших запрета:
Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи.
Никогда не влюбляйся в смертного.
Эта книга рассказывает о том, что происходит, когда эти законы нарушаются.
ГЛАВА 1
В первый день летних каникул Поппи[1] узнала, что ей суждено умереть. Все случилось в понедельник, в первый настоящий каникулярный день, ведь выходные не в счет. Поппи проснулась радостная с чувством удивительной легкости: в школу не надо. В окно лился солнечный свет, ветер трепал полог ее золотой, как в голливудских фильмах, кровати. Поппи раздвинула легкую ткань, спрыгнула с постели, и тут невыносимая боль заставила ее согнуться пополам.
Ой, как больно! Снова желудок. Боль пронзила ее насквозь до самой спины, будто какой-то гадкий зверь грыз ее внутренности. Но если согнуться, то боль немного отступает.
«Нет, — подумала Поппи, — я не согласна болеть летом. Не согласна, и все тут! Нужно думать только о хорошем. Вот дура! Согнулась в три погибели и собирается думать о чем-то хорошем».
Скрючившись, в мрачном расположении духа Поппи направилась вниз, в ванную комнату. Ей казалось, что она вот-вот рухнет с лестницы, но боль отступила так же внезапно, как и появилась. Поппи выпрямилась, заговорщицки подмигнула своему отражению в зеркале и торжествующе прошептала: «Держись за меня, крошка, и все будет хорошо». Вдруг девушка наклонилась ближе к зеркалу, и ее зеленые глаза подозрительно сощурились: у нее на носу красовались четыре веснушки, вернее, четыре и еще одна совсем маленькая, если уж быть честной, а Поппи была очень честной. Как это трогательно, как мило! Поппи показала язык своему двойнику в зеркале, затем отвернулась от него с чувством полного удовлетворения и не спеша принялась за нелегкий труд расчесывания гривы своих ярко-рыжих кудрявых волос.
Все с тем же царственным видом она прошествовала на кухню, где невозмутимо поедал кукурузные хлопья ее брат Филипп. Поппи снова прищурилась, теперь уже глядя на него. С тем, что ты маленькая, худенькая, кудрявая и напоминаешь эльфа, каких в детских книжках изображают сидящими на краю чашки, еще можно смириться, но когда твой брат-близнец высокий блондин и красив, как античный бог, — это уж слишком. Это очень похоже на злую шутку природы, на гримасу мироздания. Разве не так?
— Привет, Филипп.
Голос Поппи предвещал бурю, но Филипп уже привык к резкой смене настроений сестры и оставался совершенно невозмутимым. На мгновение он поднял голову от странички комиксов, и Поппи пришлось признать, что его зеленые глаза с густыми черными ресницами совсем недурны.
— Привет, — ответил Филипп и снова уткнулся в комиксы.
Поппи знала не так уж много ребят, которые читали бы газеты, но это же Фил! Как и Поппи, он учился в школе Эль Камино, но в отличие от сестры не только успевал по всем предметам, но и составлял гордость хоккейной, футбольной и бейсбольной команд, а еще был бессменным президентом класса. Больше всего на свете Поппи любила дразнить Фила, которого считала слишком уж правильным.
Но на этот раз она передумала, лишь пожала плечами и, хихикнув, поинтересовалась:
— А где мама и Клифф?
Клифф Хилгард, их отчим, уже три года был женат на матери Поппи и Фила и был еще более правильным, чем Фил.
— Клифф на работе, мама одевается, а тебе лучше поесть, не то она рассердится.
— Ага-ага.
Стоя на цыпочках, Поппи нашарила в буфете коробку хлопьев, заглянула внутрь и, аккуратно выловив одну штучку, положила ее в рот. Она любила есть сухие хлопья.
Как же плохо быть маленькой, похожей на эльфа. Пританцовывая, она направилась к холодильнику, потряхивая в такт своим движениям коробкой с хлопьями.
— Я милый маленький эльф! Я чертовски сексуальна, — напевала Поппи, отбивая ритм ногой.
— И вовсе нет, — с неизменным спокойствием отозвался Фил. — Кстати, почему бы тебе не набросить на себя что-нибудь из одежды?
Держа дверцу холодильника открытой, Поппи оглядела себя: на ней была большая, не по размеру, футболка, служившая ей ночной рубашкой. По длине она была несомненно мини.
— Я одета, — невозмутимо откликнулась Поппи, доставая из морозилки диетическую колу.
В кухонную дверь постучали, и даже сквозь матовое стекло Поппи мигом узнала гостя.
— Привет, Джеймс, входи.
Снимая на ходу солнцезащитные очки, в дом вошел Джеймс Расмуссен. Глядя на него, Поппи, как всегда, почувствовала, как сильно забилось ее сердце. И то, что она видела его почти каждый день в течение последних десяти лет, ничего не меняло. Встречая его по утрам, она по-прежнему ощущала ком в горле, нечто среднее между болью и радостью.
Самый красивый парень в школе Эль Камино, Джеймс выделялся особенной красотой, ничего общего не имеющей с внешностью героев голливудских боевиков. Шелковистые каштановые волосы обрамляли мужественное лицо с правильными тонкими чертами, умные серые глаза глядели холодно и внимательно. Но не только его бесподобная внешность притягивала и завораживала Поппи, а что-то в глубине его души, нечто таинственное и недоступное пониманию. При встрече с Джеймсом у нее каждый раз бешено билось сердце и горели щеки.
Фил по-своему отреагировал на гостя. Как только Джеймс вошел в кухню, он напрягся, его взгляд стал холодным и жестким. Между юношами пробежала искра недоброжелательства.
Джеймс улыбнулся: неприязнь Фила его забавляла.
— Привет.
— Привет, — бросил Фил в ответ, даже не пытаясь казаться приветливым.
Поппи чувствовала, что его обуревало сильное желание дать ей пинка и выгнать из кухни. Стоило Джеймсу очутиться где-то поблизости, как Фил с поразительным рвением начинал играть роль брата-защитника.
— Как поживают Жаклин и Микаэла? — недобро осведомился он.
— Вообще-то я не в курсе. — Джеймс на мгновение задумался.
— Ты не в курсе… Ну да, конечно, в конце учебного года ты всегда не в курсе — самое время бросить своих девчонок. Тебе же нужна свобода маневра на каникулах, верно?
— Конечно, — просто ответил Джеймс и улыбнулся.
Филипп уставился на гостя с нескрываемой ненавистью.
Что касается Поппи, то ее охватила радость. Прощай, Жаклин, пока, Микаэла, оревуар длинные ноги Жаклин и огромная, словно надувная, грудь Микаэлы. Лето сулит ей необыкновенное счастье.
Многие думали, что отношения Джеймса и Поппи носят дружеский характер, но все обстояло иначе. Уже много лет Поппи точно знала, что рано или поздно выйдет замуж за Джеймса. Это была вторая мечта ее жизни; первая состояла в том, чтобы посмотреть мир. Просто она еще не удосужилась сообщить Джеймсу о своих планах, поэтому пока он пребывал в заблуждении, что ему нравятся длинноногие девушки с накладными ногтями и крепкими ягодицами.
— Ну, как новый диск? — спросила она, чтобы отвлечь его от яростного обмена взглядами с будущим шурином.
Джеймс понял ее:
— Вот, это новый альбом. Этно-техно.
Поппи обрадовалась:
— Ой! Снова тувинское горловое пение, пойдем скорее слушать.
В эту минуту в кухню вошла мама Поппи. Миссис Хилгард, холодная, во всем безупречная блондинка, очень походила на хичкоковских героинь.[2] Ее лицо выражало безусловную уверенность в себе и способность справиться с любыми препятствиями. Вылетая из кухни, Поппи чуть не сшибла ее с ног.
— Извини, ма, доброе утро.
— Подожди-ка, ну-ка задержись на минуту, — сказала «ма», ловко поймав Поппи за край футболки. — Доброе утро, Фил, доброе утро, Джеймс, — добавила она.
Фил поздоровался, Джеймс кивнул в ответ вежливо и иронично.
— Здесь кто-нибудь завтракал? — спросила миссис Хилгард, и когда мальчики ответили утвердительно, повернулась к дочери. — А ты? — осведомилась она, пристально глядя ей в лицо.
Поппи тряхнула коробкой хлопьев, миссис Хилгард вздохнула.
— Почему ты не нальешь в хлопья молока?
— Так гораздо вкуснее, — твердо ответила Поппи, но когда мама развернула ее за плечи и подтолкнула к холодильнику, девушке пришлось открыть его и взять пакет молока.
— Ну, что вы собираетесь делать в первый день каникул? — спросила миссис Хилгард, переводя взгляд с Джеймса на Поппи.
— Ой, я не знаю, — Поппи посмотрела на Джеймса, — немного послушаем музыку, может быть, прогуляемся по холмам. Или поедем на пляж?
Перейти к странице: