Фигура, несмотря на двое родов, не расплылась, только налилась и обрела завершенность. Костюм цвета сливы облегал ее уверенно и элегантно. На черных волосах неведомым чудом держалась шляпка с пером. И брошь, которой было приколото это перо…
Да что б Антонии сквозь кресло провалиться, если это не аметист. С бриллиантами!
— Дорогая, — поднялся ей навстречу дядя Мигель.
— Михелито! — улыбка, протокольный поцелуй в щечку… Только вот Антония кожей почувствовала, как ее почти что просканировали. Просветили лучами от ушей до пяток, оценили старое платье, сбитые каблуки на туфлях, неухоженное лицо — и сделали выводы.
Весьма нелестные для девушки.
— Позволь тебе представить, дорогая. Наша племянница, Антония Даэлис Лассара.
Точеные брови тетки вздернулись вверх.
— Вот как? Девочки, выйдите вон.
— Мама!? — возмутилась старшая. Что ж, красавице явно многое позволялось.
— Папа? — в более вопросительной и менее скандальной интонацией уточнила вторая.
— Девочки. За зверь.
В голосе дамы лязгнул капкан, и девушки не решились протестовать. Первой выплыла младшая, потом прошествовала к двери старшая — и мягко прикрыла ее.
Несколько секунд в гостиной стояла тишина.
Потом дядя Мигель прошел к двери — и резко открыл ее.
— Ой!
— Папа!
— Юные ританы, если я увижу вас подслушивающими под дверью, о новых платьях в этом месяце можете забыть.
Угроза прозвучала достаточно веско.
Девушки надулись и удалились. В этот раз окончательно.
Тетка сверлила Антонию ледяным взглядом. Пауза затягивалась.
Девушка смотрела в пространство рассеянным взглядом и молчала. А зачем говорить?
О чем говорить?
Вот спросят, или попросят высказаться — тогда.
Молчание нависало над полем битвы, давило, требовало разрядки… первым, что и неудивительно, сдался дядя Мигель.
— Розалия, я понимаю, что ты не в восторге.
— Да, Михелито. Я не в восторге.
— Но мы не можем выгнать на улицу юную девушку, оставшуюся сиротой.
Розалия вздохнула. Вот здесь и сейчас красавицу она уже не напоминала. Скорее — жабу. Есть такие… остромордые.
— Мигелито, у нас две дочери на выданье.
— Да, Розалия.
— И нам важна их репутация.
— Несомненно.
— А если кто-то узнает… о той истории? Это бросит тень и на наших девочек. Они могут не сделать удачную партию. Ты знаешь, что Альба сегодня разговаривала с Сесаром-младшим?
— Сесар вернулся из Приграничья?
— Да. И семья срочно подыскивает ему невесту. Сам знаешь, после той истории с Амандой…
— Об этом потом, Розалия. Такие новости не для девичьих ушей.
— Если твоя племянница еще девица, — поджала губы ритана Аракон. — В провинции нравы достаточно вольные…
— Антония? — посмотрел тар Аракон на девушку.
— Можете отвести меня к любому доктору по вашему выбору, — безразлично ответила Антония. Внешне безразлично. Только покажи, как тебя оскорбило и задело такое предположение — мигом вцепятся!
— Отведу, — гадюкой прошипела ритана.
— Вот и договорились, — подвел итог дядя Мигель. — Розалия, Антония останется у нас. Мы подумаем над устройством ее судьбы, безусловно, после того, как устроим девочек. Я понимаю, что тебе это не слишком приятно, но вести разносятся быстро. И если мы откажем Антонии в помощи, будем выглядеть намного хуже.
Ритана поджала губы. Но тут уж крыть было нечем. Сплетни летают быстро, летают далеко… это кому-то кажется, что Лассара далеко. Ан, оглянуться не успеешь, как узнаешь о себе много нового и неприятного.
— Ты знаешь, как меня зовут?
— Отец рассказывал. Вы — Розалия Инесса Аракон, в девичество Мондиго, — отозвалась Антония.
— И обо всем остальном он тоже рассказывал?
— Да, ритана Аракон.
— Можешь на людях обращаться — тетушка Розалия, — надавил голосом Мигель. Женщина скривилась, но спорить не стала.
— Пусть так. Почему ты приехала к нам?
— Потому что другой родни у меня не осталось, ритана Аракон.
— И ты решила, что тебе здесь будут рады?
— Нет, ритана Аракон. Но в большом городе проще найти работу, проще устроить свою жизнь. В Лассаре я могу только умереть от голода и холода. Здесь у меня появляются перспективы.
— Хм…
Женщина смотрела на Антонию — и девушка ответила прямым взглядом. Глаза в глаза. Отлично зная, что ее взгляд вынести очень сложно.
Так и сейчас произошло — ритана отвела глаза — и тут же сморщила нос.
— Ты ужасно выглядишь, кошмарно одета, и надо полагать, собираешься поправить это за наш счет?
— Розалия, поместье можно продать, а деньги от него потратить на обустройство Антонии в жизни, — спокойно перебил ее дядя Мигель.
Антония промолчала.
Ей не хотелось продавать свое единственное достояние. Но — кто ее сейчас спросит?
— Сколько тебе лет, девушка?
— Восемнадцать.
— Перестарок. Моей Альбе семнадцать, но я уже подыскиваю ей супруга.
— Отец был слишком занят, чтобы заниматься устройством моей судьбы.
— Пил?
— Пытался воссоединиться с мамой, — не вытерпела Антония.
И была вознаграждена злым блеском в карих глазах. Что бы эта тетка ни говорила — она помнит. И ей до сих пор обидно.
Антония мысленно поблагодарила старую Долорес за науку.
— И ему это удалось.
— Да, ритана Аракон.
Женщина вздохнула.
Она бы с огромным удовольствием выпнула наглую девчонку на улицу. Но — нельзя. Репутация — это святое. Не бойся грешным быть, а бойся грешным слыть. Да и муж против…
— Хорошо. Я распоряжусь, тебя устроят в доме. Сегодня изволь принять ванную и отмыть всю грязь. Обед и ужин тебе подадут в комнату. Завтра мы съездим к врачу. Гардеробом займемся потом, если ты не соврала. Если соврала — выкину сразу. Я не потерплю разврата рядом с моими девочками. Это понятно?
— Антония кивнула.
Кажется, продержалась?
Почти, почти.
— Да, ритана Аракон.