Время, отведённое на отдых, я провела, нежась под струями горячей воды в душе, а после валяясь на кровати, завернувшись в тёплый банный халат. Даже задремала минут на двадцать и была выдернута из сна стуком в дверь. С Борисом Моисеевичем мы договорились встретиться уже в обеденном зале. Я никого не ждала. Кому я понадобилась?
За дверью оказался Алексей.
— Можно? — спросил он и, не дожидаясь моего согласия, сделал шаг в номер.
— Зачем ты пришёл? — совсем не гостеприимно спросила. Насупившись, смотрела на мужчину, продолжая стоять у открытых дверей. Руки переплела на груди, отгораживаясь от нежданного и нежеланного гостя. Его визит раздражал. Я не видела в нём смысла.
— Поздравить тебя с прекрасным докладом, — Алексей улыбнулся как-то покровительственно. — Вот видишь, а ты не хотела уходить из своей поликлиники. Мне пришлось пойти на крайние меры, ради тебя, между прочим!
— Ради меня... — повторила за ним, поражаясь такой постановке вопроса. — Так ты меня так облагодетельствовал? Решил уму-разуму поучить?
Мужчина подошёл ко мне совсем близко и захлопнул входную дверь.
— Ми-и-ра, — растягивая гласную назвал моё имя. При этом интимно провёл рукой по пряди волос у моего лица, которые после душа я ещё не собрала в прическу. — Я скучал.
Вальяжность из его жеста исчезла в мгновение. Он резко притянул меня к себе за талию. В первый момент я даже не осознала, что происходит. Стоило сообразить, как я тут же попыталась оттолкнуть его, одновременно с этим ощутив прикосновение горячих губ, мазнувших по скуле и уголку губ.
— Лёша, прекрати! Ты сам этого захотел. Назад дороги назад! — я с силой упёрлась ему в грудь двумя руками, отталкивая от себя.
— Ты никогда меня не любила! — вдруг выпалил Алексей, зло сверкнув глазами. — Признайся в этом и не строй из себя оскорблённую невинность! Ты назло Матвею стала встречаться со мной, потому что он тебя бросил. А я любил тебя всё это время.
После стольких лет совместной жизни он впервые высказался о наболевшем. Я даже ощутила укол вины. В чём-то мой бывший мужчина был прав. Признавать это было неприятно. С другой стороны, так было в самом начале наших отношений, но потом я же его полюбила. Не так пылко, как Матвея, но всё же. И если отношения с Матвеем можно было сравнить с огнём, то отношения с Алексеем — с водой.
— Лёша, почему ты решил заняться выяснением отношений именно сейчас, когда мы расстались и у тебя уже есть другая женщина? Алина и ты — замечательный тандем. Наслаждайся своим выбором. Что же касается твоих упрёков. Ты прав в одном. Я не сразу полюбила тебя. Но восемь лет совместной жизни оставили глубокий след в душе. И если бы ты меня действительно любил всё это время... — я сделала акцент на последних словах,
— то сейчас мы делили бы этот номер на двоих. Но в действительности это было не так. Тебе меня оказалось мало. Я приняла это. Точно также, как когда-то я ушла от Матвея после его измены, я бы ушла от тебя, узнав о твоём романе с Алиной. Но ты, спасибо тебе, всё сделал сам. А теперь иди. Мне нужно собираться. За мной сейчас зайдёт коллега.
Алексей медлил, не спешил уходить. Смотрел, прищурив глаза. Злился. Но руки больше не протягивал. Сжимал их в кулаки.
— Матвею ты интересна до сих пор, имей это ввиду, — сказал он резко вместо прощания и стремительно вышел, громко хлопнув дверью.
Фу ты, ну ты, и что мне теперь делать с этим знанием? Мне-то Матвей не интересен. Чем дальше, тем запутанней. Двое моих бывших, которые сами же мне изменили, имеют ко мне интерес. Бред какой-то. С этими мыслями стала собираться на банкет. Время уже поджимало.
Глава 5. Добыча не хищника - шакала.
Стоило мне войти в банкетный зал, как под руку меня подхватил мой коллега. Борис Моисеевич, проникновенно заглядывая в глаза, склонился ко мне и доверительно проговорил с типично одесским говором:
— Мирочка, вы выглядите на все сто. Мы сегодня на вас будем ловить большую рыбу. Комплимент от Гольдмана был сомнительным.
— Борис Моисеевич, таки планы у вас грандиозные. Только не пойму, я в ваших глазах червяк или мотыль? Ни то, ни иное меня не устраивает.
— Что вы, Мирочка, вы — лакомый кусочек!
И столько искренности во взгляде, что я не удержалась и негромко рассмеялась.
— Хорошо. Ведите меня в этот бушующий океан. Только не дайте большим рыбам проглотить меня сразу.
— Пфф, — мужчина пренебрежительно фыркнул, — мы ещё вместе обглодаем их косточки.
Борис Моисеевич предложил мне локоть и, стоило за него взяться, как мужчина с напором буксира повёл меня ту сторону, где стояла китайская делегация.
Общение происходило на английском языке. Мой уровень владения этим иностранным языком был средним, разговорная речь. Хорошо, что сейчас никто не обсуждал профессиональные вопросы, а то я могла бы сесть в лужу. А так премило общалась с китайскими товарищами, к которым через несколько минут присоединилась немецкая делегация.
Распорядитель неофициальной части конференции пригласил всех за столы. Мои собеседники вежливо пригласили меня разделить с ними праздничный ужин и украсить своим присутствием мужское общество.
Борис Моисеевич слегка подтолкнул мой локоть в сторону китайцев. Ага, значит, для компании выгоднее их общество. Я уже открыла рот, чтобы принести извинения немцам, как затылком ощутила чьё-то присутствие. Инстинктивно обернулась, наткнувшись на внимательный взгляд тёмно-карих глаз Матвея. Яланский выглядел идеально. Элегантен и вальяжен, одет с иголочки. Короткие жёсткие чёрные волосы немного топорщились. Чёткая линия подбородка, гладко выбритое лицо и средней полноты губы, растянутые в искренней улыбке. Всё так же хорош собой. Ничуть не потерял форму — подтянут и силён. Такой себе хищник на отдыхе.
Мужчина мягкой поступью подошёл ближе к нашей группе, поздоровался. Было заметно, что он знаком с моими собеседниками. Не развивая дальнейшего диалога, он лишь сказал:
— Предлагаю объединиться за общим столом. Тем более, что госпожа Рождественская уже пообещала составить мне компанию, — повернул он ко мне голову, ловя мой взгляд.
Это прозвучало, как утверждение. Блеф чистой воды, но очень удачный. Понимает ведь, что скандалить и выяснять отношения при посторонних не стану. С трудом не скривилась. Заставила себя ответить коротким кивком согласия.
Китайцы с немцами заулыбалась и закивали головами, радуясь такому обстоятельству. Я же только скользнула взглядом по лицу Матвея, недовольно поджав губы.
— Господин Яланский, вы, как всегда, прекрасно урегулируете любую ситуацию, — произнёс темноволосый немец, довольно усмехаясь в модную бороду.
Мужчины стали продвигаться к самому большому столу. А я притормозила, чтобы пояснить этому нахрапистому хаму, что я обо всём этом думаю. И где я его вижу в ближайшее время. Но Матвей, естественно, понял мой манёвр и обратился к моему попутчику:
— Борис Моисеевич, как же давненько мы с вами вот так, по-простому, не сидели за рюмкой коньяка, да ещё в компании такой очаровательной женщины. Мира Андреевна — украшение сегодняшнего вечера, — белозубой и такой искренней улыбке Яланского мог позавидовать любой артист. Так играть ещё уметь нужно! А у меня уже челюсть свело от того, как сильно я сцепила зубы.
— Матвей Константинович, вы правы. У меня сегодня очаровательная спутница, и был бы я на десяток лет моложе, эх... — улыбнулся мне Гольдман, подводя к выбранному столу, и, не дав мне и слова сказать, продолжил: — Если позволите, Мирочка, я оставлю вас на попечение этого молодого человека, а сам отойду во-о-он к тому столу. Там шведы. Пойду прощупаю почву.
И, откланявшись, ушёл. Как бы мне не хотелось находиться в компании Яланского, но пришлось остаться здесь и присесть рядом с Матвеем, который был сама предупредительность и внимание. Подобное обходительное поведение лишь ещё больше обострило мою подозрительность. А с учётом последних слов Алексея моя тревога усилилась раз в десять.
Банкет шёл своим чередом. Собравшиеся за столом ужинали, общались. Я по мере возможности участвовала в разговоре. От близкого присутствия Яланского кусок в горло не лез. А ещё жутко выбешивали его «случайные» прикосновения: то рукой зацепит, то бедром, то вина нальёт, то подаст лакомый кусочек из тех блюд, что я люблю. О моих предпочтениях осведомлён, вот и старается угодить. И весь такой — сама любезность. И в чём его профит?
Досуг присутствующих скрашивали приглашённые артисты, выступающие на небольшой сцене. Сольный номер саксофониста сменился танцевальным номером в классическом стиле, после которого девушки спорхнули со сцены и разбрелись по залу, приглашая мужчин на медленный танец. Ну а мужчины в зале за столами стали приглашать женщин
— участниц конференции, кои были в меньшинстве. Стоило мне подумать, что и меня сейчас кто-то захочет ангажировать, как рядом прозвучало приглашение:
— Мира Андреевна, разрешите пригласить вас на этот вальс, — Матвей поднялся из-за стола и, заложив руку за спину, галантно склонился передо мной в поклоне, в лучших традициях светского общества. Отказать не было причины. Сослаться на то, что не танцую,
— тоже не вариант. Если откажу Яланскому, то не смогу больше потанцевать ни с кем из присутствующих. Шах и мат. Браво, Матвей!
Чёрт с ним. Ну не съест же он меня во время танца. Во всём нужно искать плюсы. Танцевать я люблю, а Матвей был великолепным партнёром. Так что не откажу себе в этом удовольствии. Станцую. Это я так сама себя успокаивала.
— Что же, пойдёмте, господин Яланский, — официально ответила мужчине и протянула руку.
«Ох, пожалею!» — кричала интуиция. Но выхода я не видела.
Похоже, Борис Моисеевич рассчитал всё, как следовало. Вот только меня полностью не посвятил в значение роли «наживки». Неправильно я его поняла. Наживка для большой рыбы сработала. Но забросил её Борис Моисеевич нашему конкуренту — Яланскому, чтобы я того отвлекала. А сам господин Гольдман тем временем уже договаривался о сотрудничестве с участниками конференции, которые действительно были интересны для «МЕД-Инко».
Венский вальс закружил нас и всколыхнул воспоминания. Мне всегда нравилось танцевать с Матвеем. Казалось, что когда я с ним танцую, у меня вырастают крылья и я лёгким пёрышком кружусь вокруг мужчины в его сильных руках. Рядом с ним я чувствовала себя женщиной. Опасное воспоминание, учитывая, чем всё закончилось. Возврата к прошлому быть не может. Как бы банально не звучало, но разбитая чашка никогда не станет целой.
Танец всё длился. Близость этого мужчины стала будоражить кровь. Касания, незаметные для окружающих, но очень чувствительные для моего тела — напряжённого, ожидающего подвоха. Пальцы Матвея немного спустились с талии пониже, на поясницу, и выписывали там узоры. Моя правая рука, зажатая крепкой хваткой мужчины, никак не могла высвободиться. Неотрывный взгляд почти чёрных глаз мужчины вносил ещё большее беспокойство.
Не танец в удовольствие, а ад. Мелодия всё длилась и длилась, мои мучения не прекращались, а всё больше трансформировались в чувственное желание. Даже дыхание участилось вовсе не от скорости в танце, а от восприятия Яланского, как привлекательного мужчины. Низ живота наполнился знакомой приятной тяжестью, губы пересохли, и я то и дело их облизывала. Для полноты картины не хватало только застонать.
И вот когда я уже захотела вырваться из этого капкана, мелодия прервалась и в зале раздались аплодисменты танцующим парам. Стоило мне отвести взгляд от Матвея, как я ощутила его горячие губы у себя на шее и шёпот:
— Ты всё так же прекрасно танцуешь, мой свет.
От интимного прикосновения и его низкого бархатного голоса мне на ухо внутри всё сжалось от желания. Я выдохнула и, не отвечая на провокационную фразу, быстро направилась в дамскую комнату.
Лицо пылало. В душе была сумятица. Мне следовало привести в порядок нахлынувшие чувства. Остыть. Пальцы мелко подрагивали, сердце то билось быстрее, то пропускало удар, зрачки расширены. Что со мной?
Такая реакция на мужчину, к которому у меня давно не было тёплых чувств, была ненормальной. Эта близость с ним во время танца странно на меня повлияла. Его прикосновения, дыхание возле уха, лёгкий, почти незаметный, поцелуй в шею, вызвали недвусмысленное желание. Я хотела Матвея сейчас. Так сильно, что готова была целенаправленно выйти в зал, ухватить его за руку и потянуть к себе в номер. Неудовлетворённое желание на грани боли.
Единственное, что меня сдерживало, так это то, что разум мне пока не отказывал. Со мной происходили непонятные вещи.
Возвращаться в зал я не стала. Там Матвей. В таком состоянии я за себя не ручалась. Холодная вода немного успокаивала, но не просидишь же весь вечер в туалете, и я решила выйти на свежий воздух.
Накинула своё пальто и выскользнула в боковую дверь зала, направляясь вглубь парка по мощёной дорожке. Старалась не думать о Матвее, о своём желании, а просто медленно считала до ста, по мере сил любуясь убранством ухоженного парка, фонариками-тыквами, разноцветными нитями гирлянд. Всем, что могло отвлечь от взбунтовавшегося организма.
Музыка была слышна и здесь, как и смех членов научной конференции. Вероятно, ведущий рассказывал какую-то смешную историю. Но слов было не разобрать. По мере удаления от здания отеля другие люди мне не встречались.
Я всё больше удалялась вглубь парка, ближе к озеру. Продолжала считать. На пятидесятом счёте желание никуда не делось. И мыслями я вернулась к нашему с Яланским танцу. Я смела надеяться, что разложив покадрово события вечера, пойму, что со мной произошло, и в чём причина моего такого взбудораженного состояния. За спиной раздался хруст ветки. Я резко обернулась. За мной стоял Матвей в расстёгнутом пальто, небрежно заложив руки в карманы брюк, и с интересом рассматривал меня, чуть склонив голову к плечу и улыбаясь уголками губ.
— Мира, ты опять от меня сбежала, — сказал он, наступая на меня и протягивая ко мне руку.
— Чем ты меня опоил? — эта мысль чётко сформировалась в затуманенном мозгу. Его присутствие с новой силой вызвало волну желания. Я еле сдерживала себя, чтобы не броситься его целовать. Ну, не только целовать...
— Умная. Я знал, что ты сделаешь правильный вывод, — сказал он, отдёрнув от меня руку.
— Я ещё понаблюдаю, как наш новый экспериментальный препарат на тебя подействует. Ты знаешь, мы уже провели испытание на животных и клинические испытания на людях. Препарат скоро появится на аптечных полках, — он раскатисто засмеялся, резко при этом схватив меня за руку и притягивая к себе. — Только есть ограничение по дозе. Иначе желание становится непреодолимым, пока подходящий объект не поможет от него избавиться.
— Какой же ты всё-таки подлец! — задёргалась в крепких объятиях. — Ты не тот объект, которого бы я желала. Не льсти себе. Это всего лишь физиология, — с трудом смогла выдавить из себя эти фразы, потому что взгляд постоянно перемещался на его такие манящие губы. Мои же горели огнём, усмирить который мог только поцелуй. От этого было противно.
— Я в тебе не сомневался, хорошая моя, такая правильная Мира, — произнёс Матвей, немного растягивая слова и наклоняясь всё ближе ко мне.
— Сволочь, — выкрикнула я и что было силы толкнула его, а сама развернулась, чтоб убежать прочь.
За спиной раздался смех.
— Беги, моя добыча, беги. Ты будишь во мне инстинкты охотника, — крикнул он мне вслед.
Я бежала с такой скоростью, насколько мне позволяли высокие каблуки, цепляясь за ветки то волосами, то полами пальто. Стараясь не оглядываться. Мне слышались шаги Яланского позади, но он не спешил меня хватать. Спокойно преследовал. Выжидал, пока я выдохнусь и остановлюсь. Я в зале сравнила его с хищником? Нет. Это не хищник. Шакал!
Небо внезапно осветилось вспышками праздничных фейерверков, разлетавшимися цветными шарами по небосклону. Это отвлекло моё внимание. Я не заметила, как вокруг стал сгущаться туман, тянувшийся с озера. Он поднимался вокруг меня, обхватывал, уплотнялся.
За дверью оказался Алексей.
— Можно? — спросил он и, не дожидаясь моего согласия, сделал шаг в номер.
— Зачем ты пришёл? — совсем не гостеприимно спросила. Насупившись, смотрела на мужчину, продолжая стоять у открытых дверей. Руки переплела на груди, отгораживаясь от нежданного и нежеланного гостя. Его визит раздражал. Я не видела в нём смысла.
— Поздравить тебя с прекрасным докладом, — Алексей улыбнулся как-то покровительственно. — Вот видишь, а ты не хотела уходить из своей поликлиники. Мне пришлось пойти на крайние меры, ради тебя, между прочим!
— Ради меня... — повторила за ним, поражаясь такой постановке вопроса. — Так ты меня так облагодетельствовал? Решил уму-разуму поучить?
Мужчина подошёл ко мне совсем близко и захлопнул входную дверь.
— Ми-и-ра, — растягивая гласную назвал моё имя. При этом интимно провёл рукой по пряди волос у моего лица, которые после душа я ещё не собрала в прическу. — Я скучал.
Вальяжность из его жеста исчезла в мгновение. Он резко притянул меня к себе за талию. В первый момент я даже не осознала, что происходит. Стоило сообразить, как я тут же попыталась оттолкнуть его, одновременно с этим ощутив прикосновение горячих губ, мазнувших по скуле и уголку губ.
— Лёша, прекрати! Ты сам этого захотел. Назад дороги назад! — я с силой упёрлась ему в грудь двумя руками, отталкивая от себя.
— Ты никогда меня не любила! — вдруг выпалил Алексей, зло сверкнув глазами. — Признайся в этом и не строй из себя оскорблённую невинность! Ты назло Матвею стала встречаться со мной, потому что он тебя бросил. А я любил тебя всё это время.
После стольких лет совместной жизни он впервые высказался о наболевшем. Я даже ощутила укол вины. В чём-то мой бывший мужчина был прав. Признавать это было неприятно. С другой стороны, так было в самом начале наших отношений, но потом я же его полюбила. Не так пылко, как Матвея, но всё же. И если отношения с Матвеем можно было сравнить с огнём, то отношения с Алексеем — с водой.
— Лёша, почему ты решил заняться выяснением отношений именно сейчас, когда мы расстались и у тебя уже есть другая женщина? Алина и ты — замечательный тандем. Наслаждайся своим выбором. Что же касается твоих упрёков. Ты прав в одном. Я не сразу полюбила тебя. Но восемь лет совместной жизни оставили глубокий след в душе. И если бы ты меня действительно любил всё это время... — я сделала акцент на последних словах,
— то сейчас мы делили бы этот номер на двоих. Но в действительности это было не так. Тебе меня оказалось мало. Я приняла это. Точно также, как когда-то я ушла от Матвея после его измены, я бы ушла от тебя, узнав о твоём романе с Алиной. Но ты, спасибо тебе, всё сделал сам. А теперь иди. Мне нужно собираться. За мной сейчас зайдёт коллега.
Алексей медлил, не спешил уходить. Смотрел, прищурив глаза. Злился. Но руки больше не протягивал. Сжимал их в кулаки.
— Матвею ты интересна до сих пор, имей это ввиду, — сказал он резко вместо прощания и стремительно вышел, громко хлопнув дверью.
Фу ты, ну ты, и что мне теперь делать с этим знанием? Мне-то Матвей не интересен. Чем дальше, тем запутанней. Двое моих бывших, которые сами же мне изменили, имеют ко мне интерес. Бред какой-то. С этими мыслями стала собираться на банкет. Время уже поджимало.
Глава 5. Добыча не хищника - шакала.
Стоило мне войти в банкетный зал, как под руку меня подхватил мой коллега. Борис Моисеевич, проникновенно заглядывая в глаза, склонился ко мне и доверительно проговорил с типично одесским говором:
— Мирочка, вы выглядите на все сто. Мы сегодня на вас будем ловить большую рыбу. Комплимент от Гольдмана был сомнительным.
— Борис Моисеевич, таки планы у вас грандиозные. Только не пойму, я в ваших глазах червяк или мотыль? Ни то, ни иное меня не устраивает.
— Что вы, Мирочка, вы — лакомый кусочек!
И столько искренности во взгляде, что я не удержалась и негромко рассмеялась.
— Хорошо. Ведите меня в этот бушующий океан. Только не дайте большим рыбам проглотить меня сразу.
— Пфф, — мужчина пренебрежительно фыркнул, — мы ещё вместе обглодаем их косточки.
Борис Моисеевич предложил мне локоть и, стоило за него взяться, как мужчина с напором буксира повёл меня ту сторону, где стояла китайская делегация.
Общение происходило на английском языке. Мой уровень владения этим иностранным языком был средним, разговорная речь. Хорошо, что сейчас никто не обсуждал профессиональные вопросы, а то я могла бы сесть в лужу. А так премило общалась с китайскими товарищами, к которым через несколько минут присоединилась немецкая делегация.
Распорядитель неофициальной части конференции пригласил всех за столы. Мои собеседники вежливо пригласили меня разделить с ними праздничный ужин и украсить своим присутствием мужское общество.
Борис Моисеевич слегка подтолкнул мой локоть в сторону китайцев. Ага, значит, для компании выгоднее их общество. Я уже открыла рот, чтобы принести извинения немцам, как затылком ощутила чьё-то присутствие. Инстинктивно обернулась, наткнувшись на внимательный взгляд тёмно-карих глаз Матвея. Яланский выглядел идеально. Элегантен и вальяжен, одет с иголочки. Короткие жёсткие чёрные волосы немного топорщились. Чёткая линия подбородка, гладко выбритое лицо и средней полноты губы, растянутые в искренней улыбке. Всё так же хорош собой. Ничуть не потерял форму — подтянут и силён. Такой себе хищник на отдыхе.
Мужчина мягкой поступью подошёл ближе к нашей группе, поздоровался. Было заметно, что он знаком с моими собеседниками. Не развивая дальнейшего диалога, он лишь сказал:
— Предлагаю объединиться за общим столом. Тем более, что госпожа Рождественская уже пообещала составить мне компанию, — повернул он ко мне голову, ловя мой взгляд.
Это прозвучало, как утверждение. Блеф чистой воды, но очень удачный. Понимает ведь, что скандалить и выяснять отношения при посторонних не стану. С трудом не скривилась. Заставила себя ответить коротким кивком согласия.
Китайцы с немцами заулыбалась и закивали головами, радуясь такому обстоятельству. Я же только скользнула взглядом по лицу Матвея, недовольно поджав губы.
— Господин Яланский, вы, как всегда, прекрасно урегулируете любую ситуацию, — произнёс темноволосый немец, довольно усмехаясь в модную бороду.
Мужчины стали продвигаться к самому большому столу. А я притормозила, чтобы пояснить этому нахрапистому хаму, что я обо всём этом думаю. И где я его вижу в ближайшее время. Но Матвей, естественно, понял мой манёвр и обратился к моему попутчику:
— Борис Моисеевич, как же давненько мы с вами вот так, по-простому, не сидели за рюмкой коньяка, да ещё в компании такой очаровательной женщины. Мира Андреевна — украшение сегодняшнего вечера, — белозубой и такой искренней улыбке Яланского мог позавидовать любой артист. Так играть ещё уметь нужно! А у меня уже челюсть свело от того, как сильно я сцепила зубы.
— Матвей Константинович, вы правы. У меня сегодня очаровательная спутница, и был бы я на десяток лет моложе, эх... — улыбнулся мне Гольдман, подводя к выбранному столу, и, не дав мне и слова сказать, продолжил: — Если позволите, Мирочка, я оставлю вас на попечение этого молодого человека, а сам отойду во-о-он к тому столу. Там шведы. Пойду прощупаю почву.
И, откланявшись, ушёл. Как бы мне не хотелось находиться в компании Яланского, но пришлось остаться здесь и присесть рядом с Матвеем, который был сама предупредительность и внимание. Подобное обходительное поведение лишь ещё больше обострило мою подозрительность. А с учётом последних слов Алексея моя тревога усилилась раз в десять.
Банкет шёл своим чередом. Собравшиеся за столом ужинали, общались. Я по мере возможности участвовала в разговоре. От близкого присутствия Яланского кусок в горло не лез. А ещё жутко выбешивали его «случайные» прикосновения: то рукой зацепит, то бедром, то вина нальёт, то подаст лакомый кусочек из тех блюд, что я люблю. О моих предпочтениях осведомлён, вот и старается угодить. И весь такой — сама любезность. И в чём его профит?
Досуг присутствующих скрашивали приглашённые артисты, выступающие на небольшой сцене. Сольный номер саксофониста сменился танцевальным номером в классическом стиле, после которого девушки спорхнули со сцены и разбрелись по залу, приглашая мужчин на медленный танец. Ну а мужчины в зале за столами стали приглашать женщин
— участниц конференции, кои были в меньшинстве. Стоило мне подумать, что и меня сейчас кто-то захочет ангажировать, как рядом прозвучало приглашение:
— Мира Андреевна, разрешите пригласить вас на этот вальс, — Матвей поднялся из-за стола и, заложив руку за спину, галантно склонился передо мной в поклоне, в лучших традициях светского общества. Отказать не было причины. Сослаться на то, что не танцую,
— тоже не вариант. Если откажу Яланскому, то не смогу больше потанцевать ни с кем из присутствующих. Шах и мат. Браво, Матвей!
Чёрт с ним. Ну не съест же он меня во время танца. Во всём нужно искать плюсы. Танцевать я люблю, а Матвей был великолепным партнёром. Так что не откажу себе в этом удовольствии. Станцую. Это я так сама себя успокаивала.
— Что же, пойдёмте, господин Яланский, — официально ответила мужчине и протянула руку.
«Ох, пожалею!» — кричала интуиция. Но выхода я не видела.
Похоже, Борис Моисеевич рассчитал всё, как следовало. Вот только меня полностью не посвятил в значение роли «наживки». Неправильно я его поняла. Наживка для большой рыбы сработала. Но забросил её Борис Моисеевич нашему конкуренту — Яланскому, чтобы я того отвлекала. А сам господин Гольдман тем временем уже договаривался о сотрудничестве с участниками конференции, которые действительно были интересны для «МЕД-Инко».
Венский вальс закружил нас и всколыхнул воспоминания. Мне всегда нравилось танцевать с Матвеем. Казалось, что когда я с ним танцую, у меня вырастают крылья и я лёгким пёрышком кружусь вокруг мужчины в его сильных руках. Рядом с ним я чувствовала себя женщиной. Опасное воспоминание, учитывая, чем всё закончилось. Возврата к прошлому быть не может. Как бы банально не звучало, но разбитая чашка никогда не станет целой.
Танец всё длился. Близость этого мужчины стала будоражить кровь. Касания, незаметные для окружающих, но очень чувствительные для моего тела — напряжённого, ожидающего подвоха. Пальцы Матвея немного спустились с талии пониже, на поясницу, и выписывали там узоры. Моя правая рука, зажатая крепкой хваткой мужчины, никак не могла высвободиться. Неотрывный взгляд почти чёрных глаз мужчины вносил ещё большее беспокойство.
Не танец в удовольствие, а ад. Мелодия всё длилась и длилась, мои мучения не прекращались, а всё больше трансформировались в чувственное желание. Даже дыхание участилось вовсе не от скорости в танце, а от восприятия Яланского, как привлекательного мужчины. Низ живота наполнился знакомой приятной тяжестью, губы пересохли, и я то и дело их облизывала. Для полноты картины не хватало только застонать.
И вот когда я уже захотела вырваться из этого капкана, мелодия прервалась и в зале раздались аплодисменты танцующим парам. Стоило мне отвести взгляд от Матвея, как я ощутила его горячие губы у себя на шее и шёпот:
— Ты всё так же прекрасно танцуешь, мой свет.
От интимного прикосновения и его низкого бархатного голоса мне на ухо внутри всё сжалось от желания. Я выдохнула и, не отвечая на провокационную фразу, быстро направилась в дамскую комнату.
Лицо пылало. В душе была сумятица. Мне следовало привести в порядок нахлынувшие чувства. Остыть. Пальцы мелко подрагивали, сердце то билось быстрее, то пропускало удар, зрачки расширены. Что со мной?
Такая реакция на мужчину, к которому у меня давно не было тёплых чувств, была ненормальной. Эта близость с ним во время танца странно на меня повлияла. Его прикосновения, дыхание возле уха, лёгкий, почти незаметный, поцелуй в шею, вызвали недвусмысленное желание. Я хотела Матвея сейчас. Так сильно, что готова была целенаправленно выйти в зал, ухватить его за руку и потянуть к себе в номер. Неудовлетворённое желание на грани боли.
Единственное, что меня сдерживало, так это то, что разум мне пока не отказывал. Со мной происходили непонятные вещи.
Возвращаться в зал я не стала. Там Матвей. В таком состоянии я за себя не ручалась. Холодная вода немного успокаивала, но не просидишь же весь вечер в туалете, и я решила выйти на свежий воздух.
Накинула своё пальто и выскользнула в боковую дверь зала, направляясь вглубь парка по мощёной дорожке. Старалась не думать о Матвее, о своём желании, а просто медленно считала до ста, по мере сил любуясь убранством ухоженного парка, фонариками-тыквами, разноцветными нитями гирлянд. Всем, что могло отвлечь от взбунтовавшегося организма.
Музыка была слышна и здесь, как и смех членов научной конференции. Вероятно, ведущий рассказывал какую-то смешную историю. Но слов было не разобрать. По мере удаления от здания отеля другие люди мне не встречались.
Я всё больше удалялась вглубь парка, ближе к озеру. Продолжала считать. На пятидесятом счёте желание никуда не делось. И мыслями я вернулась к нашему с Яланским танцу. Я смела надеяться, что разложив покадрово события вечера, пойму, что со мной произошло, и в чём причина моего такого взбудораженного состояния. За спиной раздался хруст ветки. Я резко обернулась. За мной стоял Матвей в расстёгнутом пальто, небрежно заложив руки в карманы брюк, и с интересом рассматривал меня, чуть склонив голову к плечу и улыбаясь уголками губ.
— Мира, ты опять от меня сбежала, — сказал он, наступая на меня и протягивая ко мне руку.
— Чем ты меня опоил? — эта мысль чётко сформировалась в затуманенном мозгу. Его присутствие с новой силой вызвало волну желания. Я еле сдерживала себя, чтобы не броситься его целовать. Ну, не только целовать...
— Умная. Я знал, что ты сделаешь правильный вывод, — сказал он, отдёрнув от меня руку.
— Я ещё понаблюдаю, как наш новый экспериментальный препарат на тебя подействует. Ты знаешь, мы уже провели испытание на животных и клинические испытания на людях. Препарат скоро появится на аптечных полках, — он раскатисто засмеялся, резко при этом схватив меня за руку и притягивая к себе. — Только есть ограничение по дозе. Иначе желание становится непреодолимым, пока подходящий объект не поможет от него избавиться.
— Какой же ты всё-таки подлец! — задёргалась в крепких объятиях. — Ты не тот объект, которого бы я желала. Не льсти себе. Это всего лишь физиология, — с трудом смогла выдавить из себя эти фразы, потому что взгляд постоянно перемещался на его такие манящие губы. Мои же горели огнём, усмирить который мог только поцелуй. От этого было противно.
— Я в тебе не сомневался, хорошая моя, такая правильная Мира, — произнёс Матвей, немного растягивая слова и наклоняясь всё ближе ко мне.
— Сволочь, — выкрикнула я и что было силы толкнула его, а сама развернулась, чтоб убежать прочь.
За спиной раздался смех.
— Беги, моя добыча, беги. Ты будишь во мне инстинкты охотника, — крикнул он мне вслед.
Я бежала с такой скоростью, насколько мне позволяли высокие каблуки, цепляясь за ветки то волосами, то полами пальто. Стараясь не оглядываться. Мне слышались шаги Яланского позади, но он не спешил меня хватать. Спокойно преследовал. Выжидал, пока я выдохнусь и остановлюсь. Я в зале сравнила его с хищником? Нет. Это не хищник. Шакал!
Небо внезапно осветилось вспышками праздничных фейерверков, разлетавшимися цветными шарами по небосклону. Это отвлекло моё внимание. Я не заметила, как вокруг стал сгущаться туман, тянувшийся с озера. Он поднимался вокруг меня, обхватывал, уплотнялся.