— Добрый, — поздоровалась я и жестом попросила Саймона обождать и почти промурлыкала в спины хихикающих студентов: — Грейте воду ребята, замочим наших доходяг еще разок!

Пятеро студентов замерли посреди шага и тут же сгорбились точно поникшие цветочки и уже вяло поплелись к входу в отделение. Спорить никто не пытался. Отлично.

Не то чтобы меня не веселило, когда Саймон вот так вот голосил, точно оперная дива, но я хоть не гоготала так открыто…

— Насколько мне известно, недавно ваши студенты перемыли все отделение и даже больных? — изогнув бровь, пробормотал Саймон, смотря в спины удаляющихся студентов, точно не понимая, почему они так гаденько хихикали недавно.

— Насколько известно мне, — в тон ему начала я, — людям свойственно гадить, — с видом мудреца заключила. — Чего хотел?

— Понимаете, тут такое дело, — замялся он. — Я просто хотел сказать, что амулет перехода, который вчера потерял целитель…

Тут я насторожилась, почему он говорит об этом со мной?

— …его нашли, — закончил совершенно неожиданным известием Саймон. — Так забавно получилось, — нервно усмехнулся мужчина.

Я смотрела на него и все, что он только что произнес, переводила как простое: «Я знаю и я на твоей стороне». Меня не часто можно было так удивить, как сделал главный целитель, и мне стало даже жаль уходить. Жаль потому, что здесь я могла бы найти друга. Теперь я это знала. Саймон точно так же молча смотрел на меня, когда я невольно выпустила частицу внутреннего света первородного и мои глаза на краткий миг засияли.

— Спасибо, что сказали мне, — сказала я, на самом деле имея в виду нечто большее.

Мужчина кивнул, касаясь моего предплечья, и улыбнулся. Улыбка слетела с его губ, когда тончайшие голубые нити отделились от меня в том самом месте, где он прикасался ко мне, и сплелись с пальцами его руки.

— Что это… — невольно осекся он, услышав звучание своего измененного голоса и посмотрев на меня широко распахнувшимися глазами.

— Простудились, должно быть, — пожала я плечами и направилась вслед за студентами, уже не оборачиваясь и не прощаясь с тем, кто просто взял и помог мне. Помог, даже не представляя, как для такой, как я, странно получать подобные дары.





Глава 14




— Не обсуждается, — коротко заметила я, стоило нам переступить порог нашего временного жилища. Убедившись в том, что неожиданных гостей не наблюдается, я устало стянула повязку с лица.

— Еще как обсуждается! Я не понимаю, почему должен делать так, как ты говоришь! Что за бред?! Если хочешь свалить, давай сделаем это прямо сейчас, но вместе! Даже тетку ту прихватим, но ты предлагаешь разделиться. На хрена? — совершенно по-детски выпятив нижнюю губу и засопев, завершил свою речь «внучок».

— Не сквернословь, — угрожающе выставив вперед указательный палец, наставительно произнесла я.

— Чья бы корова мычала, — пробурчал он, но с места так и не сошел.

— Я свое дерево высадила и мужика охомутала, мне можно, а тебя девочки любить не будут…

— Даже не думай сменить тему разговора… Я в курсе, как ты это делаешь, — далее последовала невообразимая комбинация, когда его руки то взлетали вверх, то расходились в стороны, то сходились крест на крест, — и все! — воскликнул он. — Я уже не помню, о чем говорил, — потерянно опустил он руки. — Сейчас такой фокус не прокатит! — твердо заявил пацан.

— Я так не делаю, — буркнула я, пройдя на кухню, сев за стол и приглашая оппонента к переговорам.

Наш разговор занял добрый час, за который мы то рьяно объясняли друг другу, как следует поступить, то орали друг на друга самыми отборными фразами, которые только знали, то потом тихо шептали, каждый — излагая свою позицию, а потом снова орали, пока мелкий поганец не схватил меня за косу и не попытался за нее же оттаскать. Я, конечно, понимаю, что на вид я немногим старше его, но только на вид, а стало быть, взаимоотношения брат-воспитывает-сестра-плачет никак бы со мной не прошли. Потому, когда я всыпала мелкому по первое число, мы сошлись на том, что диалог будем продолжать уже мирно.

— У меня кровь из носа, — меланхолично заметил Кит, когда спустя час мы оба, растрепанные и изрядно взлохмаченные, сидели на полу нашей развороченной кухни.

— Пофиг, — в тон ему отозвалась я, пытаясь разодрать спутанный колтун волос. — Ты все понял? — вяло обернулась к парню.

— Похоже на то, — нехотя кивнул он.

— Наконец-то, — облегченно выдохнула я, положив ладонь на его нос и убирая побочные эффекты нашего диалога. — Тебе не говорили, что ты немного туго соображаешь? — все же заметила я.

— Я просто имею свое мнение, — горделиво заметил пацан, поднимаясь с пола и помогая встать мне. — Хорошо, что этот, — закатил он глаза, — не прибежал…

— Просто я нервные окончания заблокировала, — попыталась я пригладить «гнездо» на голове.

— Ты жульничала! Так и знал, что ты что-то сделала, чтобы выиграть! Докатилась, даже нерваные окончания забрикадировала, — с умным видом начал возмущаться Кит, будто и впрямь знал, о чем говорил.

— Не начинай, — взяв в руки посох, предупредила я.

Уже приняв душ и укутавшись в широкий отрез ткани, я вошла в собственную комнату и присела перед зеркалом, думая о том, как буду расчесывать волосы. Провела по мокрым волосам щеткой, которая тут же застряла в них. Выругалась и с силой потянула ее вниз.

— Помочь? — хриплый мужской голос, раздавшийся от окна, заставил меня от неожиданности выпустить щетку из рук. Вот только упасть ей не дали. Смазанной тенью «помощник» метнулся в мою сторону, ловя то, что я не смогла удержать.

Должна сказать, что положение, в котором я оказалась, было столь же странным, сколь и сюрреалистичным. Я, укрытая лишь полоской ткани, нагло ухмыляющийся оборотень у моих ног, что смотрит на меня снизу вверх. И снова я, что в немом изумлении лишь хлопаю глазами, и вновь оборотень, чей взгляд светло-серых глаз, точно поглаживая мое тело, скользит по мне.

Что говорить, Трэй всегда мог заставить женщину зардеться. Он умел смотреть на женщин; подозреваю, что не только смотреть, но об этом я не осведомлена достоверно.


— Что, — краешком губ усмехнулась я, — только не говори, что от меня все так же пахнет волчьей мятой?

— Нет, — покачал он головой, — от тебя никогда ею не пахло, просто крышу сносило очень похоже, — на дне его глаз появился странный огонек. Именно так он смотрел на меня раньше, до того.

Трэй легко встал на ноги, обошел меня со спины и провел щеткой по моим волосам, осторожно придерживая их другой рукой. От этого его движения стало не по себе. То ли страшно, то ли волнительно… я пока не понимала. Самое главное — я не знала, отпустил ли он прошлые обиды? Понял ли?

— Я изменился? — то ли вопрос, то ли утверждение. Через зеркальную гладь, стоя за моей спиной, он смотрел мне в глаза.

— Конечно, ты же живой, — тихо ответила я.

— Но вот ты все та же, — вновь проведя щеткой по волосам, сказал он.

Я лишь глубоко вздохнула. Не могу сказать, что такие речи льстили мне или услаждали слух. Мне бы хотелось увидеть однажды, как седина коснется моих волос. Не ради старости — ради изменений.

— Я скучал по тебе, — тихо добавил он, — очень.

— И я, — я хотела ответить так, чтобы он меня услышал, но вышел невнятный шепот, горло мое почему-то свело судорогой и стало больно дышать.

Наши пути пересеклись спустя столетие, как я осталась одна. Жизнь моя тогда представляла собой жалкое зрелище. Хотя не уверена, что сейчас она имеет большее значение. Мое душевное состояние на тот момент было и вовсе удручающим. Меня, точно перекати-поле, кидало из темных волн удушающей апатии к неконтролируемой ярости, которая могла вполне себе закончиться приступом истерики, когда бы я хохотала точно умалишенная. Вот только сойти с ума никак не получалось. Уже тогда я путешествовала по миру в мужском облачении. Удивительно, но в определенных обстоятельствах грань между мужчиной и женщиной стирается и остается лишь человек. Вот и я перестала отождествлять себя с существом определенного пола. Я была просто существом. Точно мертвец, закованный в стенах колдовского замка прошлого, днями напролет я могла рассматривать под пропитанными магией стенами картины своего прошлого… нашего прошлого. Тогда я переставала ощущать время, текущее и перетекающее изо дня в день. А потом, должно быть, когда мое тело переступало определенную грань, что Дар не мог допустить, я вставала и уходила. Точно бабочка, влекомая яркими огнями чужих жизней, я стремилась туда, где смогла бы прикоснуться к реальности. Тело мое продолжало цепляться за жизнь, разум увязал в воспоминаниях, желая все больше и больше ее отринуть. На помощь приходили подарки отца Кирана, изготовленные лучшими мастерами Эйлирии, амулеты, способные улавливать магию вокруг и накапливать ее же без каких-либо затрат. Вещи, которые были сделаны специально для меня и Кирана. Одним из них был и мой амулет перехода.

Как это часто бывает в моей жизни, знакомство с Трэем началось со спасения одного из нас. Юный оборотень желал переиграть судьбу. Уйти от ответственности и долга, сбежать из родной стаи, не слишком разбираясь, насколько это хреново в мире зверолюдей — не иметь семьи. Хотя чего это я, в мире людей это настолько же отстойно. Вот только у волков от этого и впрямь зависит будущее. Если ты не в стае, то никогда ни одна самка не посмотрит в твою сторону с целью создания семьи. Ни один оборотень не посмотрит на тебя как на равного. Клеймо изгоя-одиночки — вот единственное, чего стоит ожидать отщепенцам. Лучшая доля для таких — это служба в императорской армии или разбой. Трэй был сыном стаи, которого хотели передать в другую стаю в качестве залога мирного соседства на обучение сроком в пять лет. Юноша расценил уготованную участь позорной, сродни тому, как если бы его отдали в заложники или что-то типа того. Честно сказать, я не очень понимаю, как это работает у оборотней. Каждый из них имеет отца и мать, но в то же самое время их единственный отец, чье мнение имеет значение, — Альфа, как и семья — это стая, а не только лишь кровные родственники. На мой взгляд, это несколько перебор, но им, как говорится, виднее.

Как стоило бы догадаться, Трэй сбежал. В тот же вечер, когда юный оборотень пытался убраться подальше от четырех «загонщиков», что были посланы за ним, ваша покорная слуга осваивала местные питейные заведения. Алкоголь выветривался достаточно быстро, потому для пущего эффекта его нужно было много… очень много. Не то чтобы я была любительницей выпить, скорее уж наоборот, но вот в этот вечер почему-то захотелось. В эту звездную морозную ночь я оказалась на севере империи, в месте, где были разрешены азартные игры без залогового взноса. Это здорово щекотало нервы, учитывая то, что в кармане у меня была всего тройка медяков, и проиграй я их и окажись неплатежеспособной, меня бы просто прибили. Попытались бы, конечно, но тем не менее ощущение опасности будоражило нервы. Алкоголь позволял чувствовать себя легко. Учитывая то, что я всегда была склонна к авантюрам и азартные игры расценивала как приключение, а не способ обогащения, в таких делах я была мастером. Изрядно увеличив свой первоначальный капитал, заработав несколько ненавидящих взглядов и как следует набравшись, я решила, что не хочу, чтобы меня лупили в этот вечер. Потому демонстративно скинув всю имеющуюся наличку, великодушно заказала всем и на все. Свалить под шум и гомон ликующей толпы оставалось делом техники.

Бредя по ночным улицам хмурого города, когда с неба падали легкие снежинки, я ловила себя на мысли, что сейчас, должно быть, похожа на одну из них, ибо мотало меня из стороны в сторону не хуже, чем этих пушистых бедняжек. Впереди показалась заброшенная смотровая крепость из грубо отесанного камня, и мне вдруг захотелось, как это часто бывает у изрядно выпивших людей, на нее залезть. Зачем? Кто бы знал?! Просто надо. Благо башня давно пустовала, а лестница, ведущая наверх, была вполне себе надежной, так что на смотровой площадке я оказалась быстро и без приключений. Приключения были впереди…

Не зря я говорила о том, что не люблю выпивать. Во-первых, но не в самых главных, легче осушить небольшой пруд, чем напоить меня: пить — занятие утомительное для таких, как я; во-вторых, в таком состоянии я проблемная больше обычного.

Итак, стоит представить: на улице глубокий минус, валит снег, холод такой, что дыхание индевеет на одежде и волосах. Я, изображающая снежинку на высоте в десять человеческих ростов. Для пущего сходства танец продолжается на каменном ограждении. С одной стороны пропасть, с другой — относительно безопасный пол. В руках мой шест для баланса. Думаю, все могло и обойтись, если бы внизу кто-то не заорал в момент особой концентрации. Ожидаемо я поскользнулась и дланью возмездия обрушилась на врагов юного Трэя. Как известно, чем с большей высоты падает тело, тем большую скорость оно в конечном счете может набрать. Так что мои невеликие килограммы стали карой небесной для двоих оборотней, что теснили свою жертву к стене… Стоит заметить, что в той истории все выжили, хотя ее завершение я помню смутно. Все мои попытки вызнать детали у очевидца так ни к чему и не привели, единственное, что было мне ответом, — это неконтролируемый смех, перемежающийся икотой. А то, что помню я, — это гнев за прерванный танец и радость, что шест был все еще в моих руках.

Наши взаимоотношения после — это совсем другая история. Но хочу заметить: в эту ночь я спасла его, а он, появившись в моей жизни, помог найти спасение мне. С ним мне стало тепло на долгие годы, ровно до тех пор, пока он не сказал, что этого уже мало ему. Трэй хотел, чтобы я предпочла памяти его. Но я всегда выбирала Кирана, даже когда точно знала, что его уже никогда не будет в моей жизни.

— Я все слышал, — сказал он, продолжая расчесывать мои волосы — Это странно, что, встретив тебя спустя столько лет, я вновь должен буду отпустить, ведь так?

Я тяжело вздохнула, но ответить должна была. Трэй был не тем, кому мне хотелось бы врать.

— Если что-то пойдет не так на этом приеме, я должна буду уйти. Я не останусь.

— А если окажется так, что там будет и правда он?

— Больше всего на свете я боюсь того, что вновь позволю себе надеяться. Но даже если Двуликий так распорядится, что он окажется жив… — На этих словах дыхание мое перехватило. Даже произносить подобные мысли, о вероятной доле возможности, было больно. — Я не оставлю его. Я выбрала этого мужчину очень давно. Выбрала сперва мужем, потом другом, потом отцом для нашего ребенка, выбрала своей половиной, и не важно, что с ним произошло, что все эти годы я продолжала верить, что его больше нет, но я не могу просто отвернуться от него.

— А что, если он тот, кто предал тебя… вас? — это был бы закономерный вопрос для любого, кто мерил жизнь общепринятыми человеческими понятиями.

— Возможно, ты мне не поверишь, такое сложно понять тому, кто не был рожден в одно время вместе с нами и не прожил бы той жизни, которая досталась нам. Но Киран никогда бы так не поступил.

— Как ты можешь быть уверена в этом?

На некоторое время я замолчала, пытаясь объяснить то, что я просто знала.

— Я, девочка из простой деревенской семьи, однажды вошла в королевскую семью. Как вы — люди, оборотни, аланиты — смотрите на подобные союзы?

— Такой мезальянс невозможен в империи.

— В Эйлирии он был тоже маловероятен. Но вы смотрите на мир сквозь призму материальных благ, разглядывая друг друга точно капусту на рынке. У какой капусты больше листочков, какие из листьев более сочные, а какие нет. Быть может, причина в том, что в нас есть сила созидания, но когда я смотрю на человека, я не вижу его кошелька, не замечаю, насколько богатая одежда на нем, не вижу разницы в происхождении. Ты не подумай, я не тупая, я знаю, что значит пропасть между сословиями, но я просто не понимаю ее. У семьи Кирана были деньги, власть и положение в обществе. У моей семьи не было ничего, да я особо и не помню ее. Подозреваю, после того, как казна выдала им за меня откупные, для них началась совершенно иная жизнь. Но была Соль и был Киран, женщина и мужчина, которые могли сделать мир счастливым друг для друга. В это мы верили. Когда-то я носила богатые платья, посещала приемы и балы, а потом мы уходили вместе с нашими братьями и сестрами и жили под звездным небом. И какая разница, где и как, когда ты живешь так, как ты этого хочешь, с тем, кого ты выбрал? Золото — всего лишь металл, власть — иллюзорна, хозяйка жизни — лишь смерть. Положение в обществе — что это вообще? — усмехнулась я. — Люди сами заковывают себя в цепи условностей. Они сами мешают себе быть счастливыми. Потому скажи мне, что можно предложить такому, как я, чтобы он решил предать свой мир? Тех, которые всегда поддержат? Которые всегда разделят с тобой этот мир и будут смотреть на него так же, как и ты? И поэтому когда ты спрашиваешь меня, допускаю ли я мысль о том, что этот человек предал нас, я отвечаю тебе — нет.

— Ты все еще любишь его? Даже спустя триста лет?

— Триста лет, — усмехнулась я. — Ты правда думаешь, что время способно что-то изменить? Времени не существует, если ты не способен забывать.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Помимо того, что я была рада нашей встрече, этот разговор заставил меня задуматься над некоторыми вещами. Например, о чем думал Двуликий, создавая наши тела и делая их такими беспомощными? Как так можно было поступить со своими детьми? Если бы мы могли постоять за себя, если не с превосходством, то хотя бы на равных, — насколько бы все было проще. Но всякий раз, когда в моем воображении возникала картина того, что у одного из самых мерзких представителей расы аланитов может находиться человек, столь дорогой моему сердцу, я чувствовала всю степень беспомощности, отчаяния и собственной никчемности.

— Я помогу тебе, можно? — его губы исказила кривая усмешка, которая совсем не затронула глаз.

— Тогда помоги Киту сделать то, что я от него хочу.

— Не волнуйся на этот счет, — многозначительно сказал Трэй. — А теперь позволь нам в этот вечер побыть просто друзьями, которые давно не видели друг друга. И… не переживай, один из друзей все же повзрослел, — пожал он плечами, положил расческу на столик рядом со мной и, больше не говоря ни слова, проследовал к моей постели и тут же по-хозяйски разлегся на ней. После чего обольстительно улыбнулся и похлопал ладонью рядом с собой.

— Глазам не верю, — пробормотала я себе под нос, не в силах сдержать улыбки.

— Да что такого? Присесть-то толком больше и негде, — пожав плечами, усмехнулся Трэй.

Этой ночью мы все же нашли место, где могли бы расположиться с комфортом. И местом этим оказался пол. Я могла бы сказать, что мы выпивали и хохотали полночи, как давние друзья, которые давным-давно не видели друг друга. Но на меня алкоголь особо не действовал, а на Трэя, как на оборотня, забродившие ягоды оказывали омолаживающий эффект, превращая серьезного мужчину в игривого щеночка. Одним словом, пустая трата денег. Потому мы просто говорили. Я рассказала о том, как оказалась под крылом Ариен, он — о своей жизни в стае.

— Как ты оказался в этом доме? Как сумел войти? — все же спросила я, когда ночь стала близиться к рассвету. — Ты теперь работаешь на Ариен?