— Положите таблетку на язык и сделайте большой глоток, чтобы проглотить сразу, — проинструктировала ее акушерка.

Как будто есть другой способ принимать таблетки.

После того как таблетка выпита, надо час-полтора ждать. Под наблюдением.

Ничего. Справимся.

Она села на стул, о чем-то говорила с Йоссан и все время косилась на таблетку. Белая, маленькая, кругленькая.

И такие последствия…

Попыталась найти Адама Тагрина. Эмили внимательно, насколько получалось, следила за процессом его сына Оливера. Встречалась с Янне — может быть, можно что-то узнать о человеке, который накануне гибели приходил угрожать Кате. Янне явился на встречу в рыбацком жилете и рабочих брюках с тысячью карманов. А в жилете карманов, наверное, еще больше. Выглядит, как псих. Впрочем, как всегда. Янне в одежде ценит только одно: удобство. В карманах у него помещается прилично оснащенная криминологическая лаборатория.

— Можем, конечно, проверить камеры наблюдения на ближайшей станции метро… что это будет… Эрнсберг или Аксельберг? Тут есть три «но». Во-первых, запись почти наверняка уже стерли — их долго не держат. Во-вторых, вовсе не обязательно, что он приехал на метро. А в-третьих — нам никогда не разрешат доступ к этим материалам.

— Я могу попробовать.

— Можем поискать отпечатки пальцев или ДНК, но… сама посуди: сколько времени прошло? Лестничную площадку убирали, наверное, раз десять.

— Наверное…

Янне пробежал пальцами по карманам жилета, будто играл на аккордеоне.

— А больше я и не знаю ничего.

— Я поняла.

Проверила Халленбру Стургорден. Усадьбой владеет компания, зарегистрированная на Мальте. Проверила компанию: Paradise Nordic Estates Ltd. Заказала материалы в Министерстве финансов Мальты — те, словно на смех, не назвали даже имен членов правления. Единственное, что привлекло ее внимание, — компания принадлежит к зарегистрированному на Кипре холдингу Nordic Light Investment Croup Ltd.

Она распечатала полученную от мальтийских рыцарей тонкую стопку документов, взяла маркер и погрузилась в чтение. Не сразу, но бросилось в глаза: не на всех, но на многих документах в сноске стояли крошечные цифры и буковки: 324SAL. Эмили и раньше видела такие символы, когда работала в «Лейоне». Код готовившей документ адвокатуры. Такими кодами пользуются многие юридические конторы, чтобы знать, к чему этот документ относится и что это за версия. Сейчас их употребляют реже — разработаны специальные программы, но несколько лет назад коды применяли поголовно.

Она долго копалась в Google. Поговорила с Йоссан и другими бывшими сотрудниками по «Лейону», обзвонила крупные американские и английские бюро — притворялась, что по-прежнему работает в деловой юриспруденции.

Наконец, поклевка: британский адвокат, с кем она когда-то, еще работая в «Лейоне», имела дело, сразу опознал код.

— Это же контора в Панаме — «Суарес Августин Ландман». SAL.

Эмили нашла их сайт. Совершенно очевидно, чем они занимаются. «Моссак Фонсека»[65] — детский сад.

Все время звонил Тедди — с разных номеров. В основном она нажимала кнопку отбоя, но те пару раз, когда она брала трубку, спрашивал, как она себя чувствует, что думает делать.

У нее не было ответа на эти вопросы.

Но нет. Он не заставит ее изменить принятое решение.



Йоссан держала ее за руку и заглядывала в глаза. Подносик опустел. Пришла акушерка и села в углу с толстой книгой в руках. Газеты трубят, что здравоохранение в стране якобы деградирует, но здесь все замечательно.

— Мифегин принимают под наблюдением медицинского персонала, — разъяснила акушерка, прежде чем углубиться в книгу. — Хотя чисто юридически считается, что аборт производит сама женщина.

— И сколько времени это занимает?

— Это зависит… иногда женщина ничего не чувствует. Если все же начнутся боли, я попрошу вас лечь выключить сотовый телефон и постараться расслабиться. Cкажете, если что-то почувствуете.

Эмили не чувствовала ровным счетом ничего.

Смотрела на идеальный маникюр Йоссан.

И мобильный телефон не выключила. Почему-то казалось важным — быть на связи, хотя она с трудом представляла, кто и почему должен ей звонить.





40




Как организовать пирушку в самодеятельном клубе за три недели? Как устроить праздник, который запомнится, который затмит все остальные? За три недели… и самое главное: праздник, который должен принести ей восемьсот тысяч крон?

Это знает только один человек. Веселый, сверхэнергичный, непредсказуемый и странный человек, который носит такое же странное, как он сам, имя.


Зет.

Он просто гений. Блистательный, ненормальный псих. Он не знает такого слова: «невозможно». Рекламный кролик Duracell, который прыгает и прыгает, после того как у остальных кроликов («обычных кроликов», как пишут в рекламе) давно сели батарейки.

Три недели.

Они не курили, пили кофе, витаминные напитки с экстрактом имбиря и «Акаи-экшн», спали по пять часов, не больше. И то с перерывами.

Стоя расправлялись с тайской лапшой, которую покупали у Суни.

И перекидывались названиями. Старт — шестого июня, в национальный день Швеции. А потом три дня нон-стоп.

Но как назвать? Стоит ли увязывать с Днем нации? Обшарили Интернет, советовались с Билли, в виде исключения выкурили по большому джойнту — для вдохновения. Наконец у Роксаны вылупилось предложение:

Клуб нашей родины. Сновидения Исаави.

Зету безумно понравилось. Особенно подзаголовок: имя хозяина ранчо в Тегеране, приславшего лошадиный наркотик, которым можно усыпить пол-Швеции.

Но где найти диджея с именем? Несмотря на то что у Роксана были свои четверть часа славы… скажем так, кетаминовой славы, добраться до кого-то из знаменитостей почти невозможно — агенты и менеджеры на стрёме. Выполняют свою работу: охраняют звезд. Наверное, чтобы не погасли. До тех, кого они хотели бы пригласить, добраться невозможно: все попытки контактов шли к агентам и посредникам.

Но они не сдавались. Роксана плюнула на агентов и написала эсэмэску напрямую Оре Флеш — они же почти подружились зимой.

Ора чуть не выпрыгнула из штанов — это было видно по ответной эсэмэске. Наверное, еще не погасли воспоминание о Роксаниной щедрости.

Они встретились через пару дней в «Бернсе». Выпили по паре бокалов просекко. Ора, не умолкая, рассказывала о последних клипах, о новых лотах. Роксана перевела разговор на «Клуб нашей родины». Она чудесный диджей, Ора Флеш, хотя Роксана так и не знала ее настоящего имени. Приятная в общении, всегда в курсе последних хитов, последних взглядов. Красавица — глаз не отвести. Замужем за этим модным бородатым фотографом.

И все же чего-то в ней не хватает. Роксана не сразу поняла.

Индивидуальности. Спонтанности. Какая-то не настоящая… все вроде бы на месте, а удивить по-настоящему, завести — вряд ли.

И она решилась.

— Слушай, вы же, диджеи, все между собой знакомы.

— Да… не все. Я знакома только с лучшими из лучших.

— Само собой… А я ни до кого не могу добраться — агенты и менеджеры. Глухо. Может, у тебя есть чьи-то личные телефоны?

Обычно скупое на мимику лицо Оры Флеш выразило искреннее удивление: каких еще диджеев она ищет, когда я сижу напротив?

— Хорошо, если у тебя будет напарник, все-таки три дня нон-стоп, — Роксана поспешила исправить положение. — И главное, будет время передохнуть, — она лукаво подмигнула.

Не так-то легко поймать попсовых сверхзнаменитостей с их перевернутым с ног на голову жизненным ритмом. Плюс разница во времени — сегодня Ибица, завтра Лос-Анжелес. Но у нее на руках был козырь — Ора Флеш.

Ей удалась дозвониться до шести знаменитых диджеев.

Подход продуман заранее.

— У нас не так много денег, чтобы оплатить вам сразу, и мы не смогли обратиться к вам заблаговременно. Но мы знаем, что лучше вас никого нет. Поэтому предлагаем вот что: вы получаете роялти с доходов клуба — это раз. Плюс десять процентов от всех авторских отчислений. Имя, будущие площадки, записи — одним словом, от всего.

Диджеи наверняка решили, что имеют дело с психами. Но двое, как ни странно, согласились. Отменили другие гастроли. Решили приехать в Эстокольмо, принять участие в сновидениях Исаави.

— Ты просто невероятна! — завопил Зет.

Он тоже не сидел без дела: нашел двух студентов художественного училища, о которых никто и никогда не слышал, и пообещал им молочные реки и кисельные берега, если те сделают сногсшибательное оформление. Они решили, что он агент какой-то международной супер-галереи, занимающейся охотой на молодых талантливых художников. Что-то типа Gagosian Gallery.

Зет снял полуразвалившийся заброшенный цех в Ханинге и привез туда ошеломленных парней.

— Действуйте, ребята, — сказал он. — Отрывайтесь по полной.

Владелец помещения отказался от платы — правда, только после того, как Зет предложил ему в качестве гонорара десять граммов кетамина.

Лихорадочная суета не прошла незамеченной: откликнулись обе вечёрки, и «Афтонбладет» и «Экспрессен».

Даже в солидной «Дагенс нюхетер» поместили репортаж о предстоящем трехдневном празднике.

— Что означает подзаголовок? — спрашивали журналисты. — Что это за «Сновидения Исаави»?

— Это связано с моими персидскими корнями, — ни на секунду не задумавшись, ответил Зет, дернул головой, как попугай, и покосился на Роксану.

Они еле удержались, чтобы не заржать, — зато потом не могли остановиться, наверное, с час.

Зет поговорил с одной из любовниц Билли — та работала в каком-то пиар-бюро и взялась за смешные деньги рекламировать трехдневный самодеятельный праздник.