Но на Деяне эта шапочка смотрится не менее дико, чем, к примеру, колпак балаганного мага.

Тедди хлопнул его по плечу.

— Если они меня усыпят, дождись. Будь на стреме.

Стоматологический прием в Альбю. Под их кнопкой в лифте кто-то изобразил слегка стилизованный фаллос.

Опять начал болеть зуб. Зуб… не зуб, а имплантат. Ему вырвали один зуб, пока он сидел в тюрьме. И еще одно преимущество работы в «Лейоне»: какая-то хитрая частная страховка покрывает лечение зубов. Если бы он платил за этот имплантат из своего кармана — зарплата за четыре месяца.

Теперь страховки нет, а боль такая, будто ему вместо искусственного зуба, имплантата, вставили сломанное бритвенное лезвие.

Так продолжается уже около месяца. Он практически ничего не ест и не спит.

Его охватила паника.

К тому же он не может просто взять и пойти к зубному врачу. Деян должен обеспечить прикрытие. Если полиция каким-то образом узнает, что он записался на прием, — конец.

Зубной врач — средних лет женщина с веселыми ямочками на щеках и теплым финским акцентом. Она так приветливо и сочувственно улыбнулась, что у Тедди сразу отлегло. Украдкой проверил, включен ли мобильник, есть ли покрытие, и, не дожидаясь приглашения, разинул рот, насколько мог.

И закрыл глаза. Успел только заметить переводную картинку на фонарике, которым она посветила ему в рот: бело-голубой ангелочек.

Вот кто ему нужен. Ангел-хранитель.

Не попасться на радар. Не только тем, кто обстрелял их в Осло. Еще и полиции. Если бы не Деян, Тедди был бы сейчас вне подозрений: его нашли бы на газоне рядышком с Фредриком О. Юханссоном. Но Деян со своей «теслой» его спас, и теперь он главный подозреваемый. Оказывается, именно он, Тедди Максумич, скорее всего и убил известного финансиста. Полиция уверена. А что тогда говорить о желтой прессе…

Тайная и почти всемогущая сеть извращенцев, педофилов и насильников. Щупальца, как постепенно выясняется, длинные, куда длиннее, чем они думали. От них скрыться трудно. А от полиции — почти невозможно. В более далекой перспективе — даже не почти. Невозможно.

В молодости у Тедди было полно приятелей, которых объявляли в розыск. Они относились к этому легко: подумаешь, поживу немного у родителей, поиграю в телевизионные игры, потрясу диван с какой-нибудь девчушкой. Главное — не паниковать. Но крутым ребятам — а они все были круче некуда — такая жизнь не подходила. Они ее просто не выдерживали. Надо было пообщаться с приятелями, поснимать телок, не упустить что-то важное.

А полиция к этим делам относится серьезно. У них твои фотографии, подробные описания, анимации походки — в каждой патрульной машине с синим блендером на крыше. Они давно занесли тебя в регистр, они знают, с кем ты дружишь, какие сайты открываешь. Знают даже фрёкен в детском саду, куда ходит твой ребенок и где ты навещаешь его по пятницам.

Вот этого у них на меня нет, мелькнула мысль. Нет ни краснощекой белозубой фрёкен, ни садика, ни ребенка.

Может, будет.

Но Тедди не повторит ошибок друзей пятнадцатилетней давности. Первым делом он избавился от «вольво». Купил старый ржавый «фиат» и зарегистрировал на одного из приятелей Деяна.

Повозился с водительским сиденьем, чтобы оно откидывалось до горизонтального положения. Спать ему, с его ростом, все равно неудобно: приходится поджимать ноги. Ставит будильник на телефоне и каждые два часа меняет стоянку.

Постоянно в движении. Дома не появляется — живет, как бомж. Футболку и трусы стирает в туалетах в ресторанах. Душ — в бассейне в Сёдертелье. Даже к Деяну не заходит — полиция была у него с обыском. Дом Линды и отца, Бояна, под постоянным наблюдением. Он не решается им даже позвонить, объяснить, что он никого не убивал и ничего не поджигал. Что его самого чуть не убили.

Много раз звонила Эмили — не брал трубку. Еще заподозрят и ее — в сообщничестве или укрывательстве.

Если он и до событий в усадьбе соблюдал максимальную осторожность, то теперь началась паранойя. Отрастил бороду, не снимал темные очки. Если случайно замечал кого-то из знакомых, обходил за квартал. Деньгами его снабжал Деян. Тедди забросил тренировки, с горечью чувствовал, как уходит форма.

Самый одинокий человек в мире: Тедди Максумич.

Днем переезжал из одного Seven-eleven в другой и сидел за прокатным компьютером. Раз за разом прокручивал секвенции из усадьбы. Он помешал Фредрику и его неизвестному напарнику «прибраться» — вывезти или уничтожить компрометирующие материалы. Многое успели погрузить в чемодан Samsonite, чемодан исчез вместе с неизвестным. Но, видимо, погрузили не все… Потом снют на мотоцикле, который застрелил Фредрика О. Юханссона у него на глазах. Почему? Да потому что ему, Тедди, была уготована та же участь. Если бы не Деян, его бы точно нашли на газоне. И это, конечно, не мог быть настоящий снют. Переодетая горилла, обслуживающая их липкую паутину. Фредрик прокололся, и его велели убрать.

Усадьбу наверняка поджег сбежавший напарник. Или, может, мотоциклист.

Как бы там ни было, полиция нашла на месте преступления не так уж много. Главная улика — прокатная тачка, на которой Тедди туда приехал. Они с Деяном в горячке про нее просто забыли. Может, он попал на какую-то из камер наблюдения, хотя вряд ли: судя по газетным отчетам, усадьба сгорела дотла.

Лихорадочный и от этого временами бестолковый поиск в Сети: кому же принадлежит эта чертова усадьба? Это раз. Два: надо побольше узнать о Фредрике О. Юханссоне. И три: попросил Луке влезть в полицейские базы данных и попробовать узнать, кто из полицейских дежурил поблизости от усадьбы. Этот мотоциклист, полицейский он или нет, и есть убийца. Но как это доказать?

Луке долго не отвечал. Они встретились через несколько дней.

— Извини, малыш, — Луке устроился на пассажирском кресле «фиата» и сморщил нос. — Ничего не вышло. Новый, с иголочки, firewall, новая трехступенчатая программа защиты. Я-то думал, могу влезть куда угодно. Оказывается, уже нет… старею.

— Может, пойти на какие-нибудь курсы? — подковырнул Тедди.

Луке посмотрел на него с сожалением.

— Курсы — это я, — произнес он с интонацией Людовика XIV: «Государство — это я». — Кстати, на прошлой неделе звонила некая Эмили Янссон… помнишь такую, деточка? Она тебя разыскивает, высунув язык.

— Знаю… она сто раз звонила. Я не хочу впутывать ее в эту историю.

— Она прекрасно знает, что тебя подозревают в убийстве и поджоге. Я бы на ее месте воздержался, но она настаивает. Хочет поговорить с убийцей и поджигателем. Набраться адвокатского опыта.



Тедди сказал правду: он не хотел вмешивать Эмили. И все же позвонил. И хотя говорили они ровно тридцать секунд, Тедди тут же выкинул телефон с моста. Назначили встречу в том самом ресторанчике, где ужинали несколько месяцев назад. Он ничего не знал про ее беременность и боялся спрашивать, но очень обрадовался, что она согласилась на встречу.


«Суши и гриль». Тедди приехал на час раньше и побродил по окрестным улицам. Он, разумеется, верил Эмили, но, как говорят, береженого Бог бережет. А вдруг она все же позвонила в полицию? Или снюты подслушали их разговор? Он не назвал ресторан, но за ней могли организовать слежку.

Он видел, как она открыла стеклянную дверь, прошла в зал. Видел, как заказала в баре сок или что-то в этом роде.

Выждал с минуту и вошел в ресторан.

Ему показалось, что она его не узнала — хорошо. Камуфляж работает. А он, как ни приглядывался, не мог определить, вырос у нее живот или нет. Слишком просторная кофта.

Они обнялись, и он почувствовал ухом ее теплое дыхание и шелестящий шепот:

— Тедди, я знаю, что ты невиновен. Что случилось?

Тедди хотел ее задержать, тоже прошептать что-нибудь на ухо, но она высвободилась из объятий и села за столик.

— Не знаю, как насчет «невиновен», но я никого не убивал и ничего не поджигал.

Он наклонился и подробно пересказал всю цепочку событий. О пожилых миллионерах, с которыми он разговаривал, рассказал, как припугнул Фредрика О. Юханссона вызовом в полицию, как прослушивал его телефон, как Фредрик помчался среди ночи в Халленбру Стургорден «прибираться». Рассказал о чемодане Samsonite и чем все закончилась — по крайней мере, для него. Что было потом, кто поджег усадьбу, он не знает.

Потом настала очередь Эмили. С Адама Тагрина сняты все подозрение, Катю убил его тринадцатилетний сын, которого, пока идет следствие, поместили в закрытое учреждение для подростков.

А потом посмотрела ему в глаза.

— Тедди, я прерву беременность.

Он уставился на стакан с соком, к которому она даже не прикоснулась.

— Почему?

Эмили огляделась, будто испугалась, что кто-то их подслушивает.

Сложила руки крестом на груди.

— Я не справлюсь с ролью матери. И не думаю, чтобы мы с тобой составили идеальную родительскую пару, — она невесело усмехнулась.

У Тедди возникло чувство, будто он проглотил булыжник. Непомерная тяжесть придавила его к стулу.

— Мне кажется, из тебя выйдет замечательная мама, — сказал он. — Фантастическая. А я могу быть хорошим отцом. Научусь.

Ему показалось, что Эмили никак не может найти нужные слова. Насколько он ее знал, такого с ней не бывало.

Наконец выдавила:

— Может, ты и прав… но я сомневаюсь.

— А мне кажется, ты выдумываешь эти сомнения.

— Кончай, Тедди. Я не могу иметь отношения с человеком, которого подозревают в убийстве…

— …хотя знаю, что он этого убийства не совершал, — продолжил за нее Тедди.

— Знаю. Да, знаю. Но дело не только в этом. Дело в том, что ты… что ты такой, какой ты есть. Ты будто притягиваешь к себе неприятности. Это главная проблема. Мне очень жаль, но я приняла решение.

Она встала и пошла к выходу…



Симпатичная финка отодвинула штатив с лампой, и бело-голубой ангел исчез из поля зрения.

— Прополощите рот, — сказала она с улыбкой.

Она все делала с улыбкой. Если бы ей сказали: «выдерите этому типу все зубы, все до одного», она, скорее всего, умерла бы от смеха. Тедди встал. Он точно не знал, сколько продолжалась процедура замены имплантата. Пластмассовый стаканчик стоял в похожей на фонтан фарфоровой чаше, чаша тоже на штативе. Куча аппаратуры, и вся она интегрирована в продвинутое пыточное орудие двадцать первого века.

Он прополоскал рот и сплюнул, стаканчик автоматически наполнился. Словно предлагая продолжить полоскание.

Тедди провел языком по новому имплантату.



— Ну что, прокатимся на новой тачке? — спросил Деян.

— Нет, — отказался Тедди. — Но ты молодец, что сменил. Твоя «тесла» бросалась в глаза почище «ламборгини».

Деян заржал. Кадык задергался, как шарик в пинболле.

— Ты сидишь в полной жопе, приятель. Ты уверен, что не хочешь сделать «Cтокгольм delete»? Пальма, Марбелья, Белград…