Разбор «полетов»




– Ну что, господа офицеры, теперь рассказывайте все по порядку!

Больничный антураж и бледность Трепова никак не гармонировали с его деятельным настроением и живым интересом к происходящему. Казалось, если бы не сломанная при падении в погреб нога, он сейчас бегал бы по палате, как по своему кабинету, заглядывая в глаза докладчикам и трогая папки, пытаясь впитать информацию кожей рук. «Три мушкетера», оказавшиеся в то злосчастное утро вместе с командиром на секретной базе, переглянулись и кивнули на Зубатова как на самого опытного и старшего.

– Интересная получается картина, – осторожно начал лучший политический сыщик империи, как будто пробуя ногой неокрепший лед. – Похоже, что на этот раз мы столкнулись с необычным видом бунта, к которому, если честно, оказались не готовы. Мы предполагали противодействовать террористическим организациям типа «Народной воли» и их адептам – фанатичным, смелым, но все-таки не профессиональным военным. Мы знали, что при определенных обстоятельствах может произойти бунт военных, наподобие выступления в декабре 1825 года. Мы также готовились к тому, что возможны заговоры с участием иностранных правительств, как это было в 1801 году… Но мы никак не ожидали, что можем столкнуться с бунтом, где переплетены все перечисленные составляющие.

Зубатов замолчал, давая возможность Трепову переварить полученную информацию и задать вопросы, которыми беспокойный начальник обычно на третьей минуте прерывал подчиненных. Но генерал на этот раз молчал, глядя поочередно на посетивших его жандармов, как будто ища в произнесенных словах подвох и ожидая, что собравшиеся сейчас рассмеются с криком: «Шутка! Шутка!!!»

– Хотел бы дополнить Сергея Васильевича, – взглянув на коллег, решился продолжить Спиридович, – что все вышеуказанные факторы не просто присутствовали одновременно, но были скоординированы из единого центра, находящегося где-то за пределами России – адрес уточняется в настоящее время. Мы имеем дело с попыткой государственного переворота с участием военных и штатских, профессиональных революционеров и случайных сочувствующих, российских и иностранных подданных, иностранных дипломатов и, скорее всего, правительств иностранных государств…

– Каких? – коротко спросил Трепов, с трудом ворочая внезапно пересохшим языком.

– Англия и Франция – определенно, – кивнул Ратко. – Правда, мы не нашли пока доказательств прямого сотрудничества между этими государствами, но их связь с бунтовщиками доказана, а согласованность действий не оставляет сомнений…

– Англия – понятно, но чем же мы не угодили нашим союзникам?

– Германия, Дмитрий Федорович! Францию напугали неожиданные контакты государя с кайзером. Запахло германо-российским договором, вот и не выдержали нервы у Второго управления…

– Спиридович, что вы вздыхаете?

– Я не согласен, что наши союзники взбрыкнули из-за русско-германских переговоров. Прошло слишком мало времени для такой системной реакции. А вот объявленные государем меры по ограничению вывоза капитала и обложению дополнительной пошлиной банковских операций – они действительно взбесили французских финансистов. Учитывая их связи как в правительстве, так и в Лондонском Сити, они вполне могли протолкнуть решение об участии в дворцовом перевороте…

– Так, – хлопнул здоровой ладонью по здоровой ноге Трепов, – давайте по порядку – все, что я пропустил, пока сидел с вами в подвале, а потом валялся тут, как чурбан.

– На площади и в городе работали две группы, – начал выговаривать тоном преподавателя гимназии Зубатов. – Точнее – две независимые организации. Одна из них – социал-революционеры – даже не подозревала о существовании второй. О ней – чуть позже. Мои подопечные эсеры вели себя предсказуемо – разносили прокламации, подбивали людей идти в воскресенье на площадь, громили склады со спиртным…

– Стреляли в полицейских… – продолжил за подчиненного Трепов и осекся. – Что? Не так?

– И вот тут мы подходим к самому загадочному, – вздохнул Зубатов и опустил голову.

– Налеты на нашу штаб-квартиру, на охранное отделение и убийство городовых – это дело рук не эсеров, – решительно заявил Спиридович и отвел глаза.

– А чьих?

– Мы между собой окрестили их призраками, – осторожно вставил Ратко, – и это точно не подопечные Сергея Васильевича… Все, как один, по описанию – или закутаны в башлык, или шапка надвинута на глаза, поднят воротник, или еще что-нибудь, что делает невозможным опознание… Например, накладные бороды и усы – одни такие нашли рядом с охранным отделением…

Все одновременно замолчали. Каждый нашел для себя объект для созерцания – снег, тихо падающий за окном, наборный паркет под ногами, папку для документов, заботливо прихваченную с собой и дожидающуюся своего часа у прикроватной тумбочки.

– Ну что ж, самое время вернуть слово господину полковнику, – усмехнулся Трепов. – Вы можете как-то дополнить свои предположения, о коих говорили в Озерках, Сергей Васильевич?

– Нам знакомо традиционное поведение революционеров и террористов, – Зубатов явно не спешил переходить к выводам, – и оно всегда направлено на привлечение к своей личности максимального внимания. Даже теракт – он всегда совершается демонстративно, как способ показать себя. Но эти «призраки» действуют прямо противоположным образом, хотя именно они являлись в воскресенье главными действующими лицами. Когда на Дворцовой площади эсеры начали палить в солдат, они приступили к ликвидации тайных агентов полиции, рассеянных в толпе. Действовали быстро, четко, слаженно и безжалостно. Все филеры были заранее распределены между нападавшими и погибли практически единовременно – профессионально поставленный удар ножом в сердце или в печень, который характерен для уголовников, охотников… и некоторых колониальных войсковых подразделений… Простите, Дмитрий Федорович, детальнее сказать не могу, но придерживаюсь прежнего мнения – это иностранцы… Не спрашивайте – почему. Нет у меня никаких доказательств, все только на уровне интуиции…

– Единственно, на кого они не рассчитывали и о чьем присутствии изначально не знали – это студенты, которые появились на площади по собственной инициативе, – добавил Ратко, ему тоже не терпелось внести свою лепту в расследование. – Тут им пришлось импровизировать, поэтому самому шустрому – Савинкову – и удалось скрыться. На него у них просто рук не хватило.

– Так вот. Как мы позже выяснили, эсеры даже не подозревали, что их на Дворцовой площади кто-то прикрывает, – продолжил Зубатов.

– Нападение на Охранное отделение началось практически одновременно со стрельбой на Дворцовой площади, – включился в разговор Спиридович, – а через пять минут, практически синхронно – и на нашу штаб-квартиру… Таким образом можно сделать вывод, что в городе работало три группы «призраков»… Предполагаю, что сигналом для нападения на Охранку была стрельба на Дворцовой площади, а команда для нападения на нас последовала в Озерки по телефону.

– У кого есть телефонные аппараты, выяснили?

– Выясняем…

– А какой план был у эсеров? Их как-то задействовали для нападения на полицию?

– Да, – кивнул Зубатов, – после прорыва внешнего оцепления они должны были, не ввязываясь в перестрелку с солдатами, отправиться на Гороховую и осуществить налет на Охранку, изъять или уничтожить архив… Если бы они действовали строго по плану, успели бы на место через десять минут после начала штурма «призраками»… Кстати, мы провели хронометраж. Этим «призракам» на все хватило всего трех минут – первую бомбу взорвали у входа, вторую бросили внутрь, пробежали по этажу, стреляя в растерянных и оглушенных, и стремительно ретировались…

– И что, никто не заметил, как? На чем?

– Уезжали на извозчиках или на замаскированных под них… Но после взрывов никто из горожан не бежал посмотреть, что там происходит, скорее наоборот.

– Извозчиков опросили?

– Опрашиваем – пока никого не нашли. Продолжаем.

– И эсеры про этот налет ничего не знали?


– Во всяком случае, те, кому повезло выжить, утверждают именно так…

– Хорошо, вернемся на исходные позиции… Итак, боевая группа социал-революционеров должна была явиться на Гороховую через десять минут после начала стрельбы на Дворцовой площади. Что помешало?

– Революционеры – люди азартные, не удержались, пошли вместе с толпой на площадь, причем в первых рядах, потеряли почти половину своей группы под огнем гвардейцев и прибыли на место только спустя час уже в небоеспособном состоянии…

– Одним словом, у нас сложилось впечатление, что организаторы не рассчитывали на эсеров как на боевую единицу, и им вообще не отводилась роль трофейной команды и вся слава бунтовщиков, – азартно дополнил Ратко.

– Или роль публичных мародеров, которые должны были наследить, когда дело уже сделано, – меланхолично добавил Спиридович.

– Правильно ли я понял, что после стрельбы на Дворцовой площади эсеры в дальнейших нападениях участия не принимали? – уточнил Трепов.

– Ну почему же? Принимали! Особо активное – в разгроме винных складов и стрельбе по случайно подвернувшимся под руку чинам полиции. Все остальное осуществлялось другими людьми.

– Да, все спланировано таким образом, чтобы эсеры появлялись на месте происшествия после того, как основная грязная работа была уже проделана профессиональными убийцами, – подтвердил Спиридович.

– Сколько же было этих профессионалов и кто они?

– Не больше тридцати… Первая десятка – на Дворцовой площади, вторая – на Гороховой, третья – в Озерках. Затем, скорее всего, они разбились на пары и тройки, прошлись по заранее известным городовым и околоточным, просто отстреливая или вырезая тех, кто находился на улице…

– А в связи с начавшейся стрельбой, паникой и суматохой на улице оказались многие…

– Да, потом переключились на винные склады…

– А ближе к полуночи растворились, как будто их и не было…

– Ну призраки ведь… Хотя троих мы точно подстрелили… И еще одного – на Гороховой. Но ни раненых, ни даже трупов они не оставили. Только пятна крови…

– А откуда этот чертик из табакерки? Этот студент… как его…

– Савинков?

– Да, он самый.

– Это – один из зримых результатов выступления государя в Московском университете, – улыбнулся Зубатов. – Помните, император помиловал исключенных за беспорядки и призвал самых отъявленных бунтарей, недовольных полицей, показать, как надо работать… Вот Савинков – один из них. Инициативен. Ловок. Опасность чувствует спиной – потому и остался жив. В Петербург приехал во главе студенческой оперативной группы ДОСАФ из пяти человек, сформировав ее самостоятельно. Так как в столице о нем никто не знал, я счел возможным включить студентов в наш план мероприятий на чрезвычайный случай. Передал ему приказ с адресами эсеров и просьбой присмотреть за ними… Заодно хотел проверить в деле…

– И как, проверили?

– Ну кто же знал, что они не ограничатся наблюдением за адресами и полезут на Дворцовую площадь, ничего не понимая в работе филера… Вот там почти все и остались…

– Продолжайте, Сергей Васильевич…

– Савинков хорошо изучил наш опыт работы с рабочими в Москве и уже здесь, в Петербурге, побывал вместе со мной на двух заводах, познакомился с нашими кружковцами… Сразу же предложил сформировать из рабочих такие же группы ДОСАФ для охраны порядка, как в Москве. Рабочим идея в принципе понравилась. Ну а в воскресенье, оставшись один, наш студент быстро сориентировался…

– И сагитировал рабочих на самосуд, – укоризненно заключил Трепов. – А откуда у вас адреса этой шайки социал-революционеров, Сергей Васильевич?

Зубатов переглянулся со Спиридовичем.

– Так один из руководителей группы – Евно Азеф – тайный агент полиции. Он исправно снабжал нас такой информацией…

– А о воскресных планах уведомил?

Зубатов покачал головой.

– Прокол на проколе, – резюмировал Трепов. – Тайный агент полиции утаил важнейшую информацию, и, скорее всего, он же донес бунтовщикам о других филерах. Теперь понятно, каким образом террористам удалось безошибочно выделить их в толпе и ликвидировать. Ну и как в настоящее время чувствуют себя товарищ Азеф и другие члены его боевой организации?

– Сейчас – плохо, – улыбнулся Ратко, – наш добровольный помощник Савинков с помощью рабочих устроил показательное аутодафе…

– Час от часу не легче…

– Но зато нет худа без добра. Во время… кхм… контакта с бунтовщиками он узнал про нашу штаб-квартиру в Озерках и, памятуя о печальной судьбе Охранного отделения на Гороховой, поспешил туда. Дальше вы знаете…

– Да, теперь я знаю… Господи, что у нас творится! О секретной штаб-квартире лейб-жандармерии можно узнать у любого боевика-социалиста… Вот что значит всего один двойной агент, Сергей Васильевич!

– Боюсь, Дмитрий Федорович, что кроме Азефа у нас есть еще кто-то не совсем свой.

– Значит, паранойя не только у меня? Превосходный результат работы: господа жандармы, подозревающие друг друга в сотрудничестве с революционерами… Что сейчас в городе?

– После исчезновения «призраков» и нейтрализации эсеров все беспорядки продолжались вокруг винных складов. Много насмерть замерзших в состоянии перепоя… Утром в город вошла бригада Максимова. Было несколько перестрелок с гвардейцами на Васильевском острове и у казарм преображенцев. Но когда в Неву вошел «Ермак» в сопровождении канонерок и прозвучало несколько предупредительных залпов, сопротивление закончилось. Гвардейцы разоружены и рассажены по казармам, их охраняют флотские экипажи. Максимов выставил посты у государственных учреждений. Улицы патрулируют первый и четвертый донские казачьи полки. Сипягин приводит в чувство полицию…

– Сергей Васильевич предложил совместные патрули рабочей милиции и городовых…

– Ну, предположим, не я, а государь…