– Не беспокойся. Ты мало ещё знаешь о том, как всё устроено в Совине, но поверь, тебе понравится при дворе. – Чернава поднялась с кресла. Она двигалась легко, так изящно, точно по полу за ней тащилось не старое одеяло, а меховая мантия.

– Я не представляю, что нужно будет делать и как себя вести. – Дара теребила рукава рубахи, раздирая вышивку. Самой себе девушка вдруг показалась нелепой.

– Для этого есть я, – Чернава коснулась лица Дары кончиками пальцев, заправила прядь волос за ухо, и Дарина едва сдержалась, чтобы не отстраниться. – Я научу тебя всему: как говорить, как одеваться, как держать себя. Начни с простого: представляйся господицей, так положено называть незамужнюю девушку из благородной семьи. И нам стоит придумать тебе новое имя, – Чернава прищурилась, разглядывая её придирчиво.

– Чем тебе не угодило моё имя?

– Ты успела наделать шуму в Златоборске. Наверняка слухи о лесной ведьме рано или поздно долетят и до Совинской знати. К тому же благородный человек из Империи не назвал бы свою дочь Дариной. Может, Хеленой или Зофьей?

Дара поморщилась. Эти имена совсем ей не подходили. Они были властными, величественными и изящными одновременно. Имя Дарины рычало и царапало еловыми иглами кожу до самой крови.

– Мне нравится моё имя.

– Оно твоё второе, правильно? Первое, истинное всё равно знаешь только ты и твои родители.

Да, настоящее имя, как и второе, дала её мать, которую звали так же, как эту женщину. Мать, которая тоже некогда была чародейкой Совиной башни.

Черты лица, тёмные глаза, поджатые упрямые губы, даже эта морщина между бровей – Чернава была слишком похожа и слишком непохожа на дочку мельника. Она могла быть просто ещё одной чародейкой башни, но даже от одной мысли, что она являлась той самой Чернавой из Великого леса, Даре становилось тошно, и прикосновения обжигали, как раскалённая кочерга.

Слова резкие и горькие были готовы сорваться с губ, Дара почти приняла решение, когда по дому разнёсся грохот. В дверь постучали.

– Кто там ещё? – Чернава прищурилась, в миг оказалась у порога, выглянула из-за угла. – Михал, открой, – прошептала она. – Но не вздумай никому о нас говорить.

– Я похож на дурака?

– Очень.

В Даре нечто мгновенно переменилось, она действовала не задумываясь, доверившись собственным чувствам. Она приставила лавку к окну, приоткрыла ставни, готовая сбежать из дома, если понадобится.

– Да озарит Создатель твой путь! – послышалось от входной двери.

– Да не… кхе-кхех! – голос Михала сорвался, и Дару пробрал озноб. Она не могла видеть никого сквозь стену, но неведомым образом догадалась, кто стоял на пороге.

– Господин, ты…

Как Дара ни напрягала слух, больше ничего расслышать не смогла. Она обернулась на Чернаву, та застыла на месте, выпучив глаза. Черты лица обострились, нос показался огромным, точно клюв, и она вдруг напомнила всем своим видом Драгана – хищная птица, что вот-вот вопьётся когтями в жертву.

– … Видели чародея… – донёсся голос от двери.

– Нет! – рявкнул Михал. – Никаких чародеев. Это нет, вообще нет, господин Охотник. Я дома сижу, никуда не хожу.

Дару пробила дрожь. Девушка облокотилась о подоконник, пытаясь устоять на ногах.

Снова неразборчивая речь. О чём они говорили? Мог ли Михал знаком или словом выдать Дару и Чернаву? Мог ли он намекнуть Охотнику, что прямо в этом доме скрывались ведьмы?

Хлопнула дверь.

Огромной тенью Чернава пролетела по залу, оказалась у окна.

– Он не стучится в соседние дома.

– Что?

Чернава вцепилась в подоконник длинными тонкими, точно когти, пальцами, оскалилась.

– Он пришёл сюда намеренно. Он не искал чародея, он знал, что мы здесь. Нельзя дать ему уйти.

– Постой!

Дара вцепилась в одеяло, оно осталось в её руках. Створки ставней распахнулись. Чернава взлетела на подоконник, спрыгнула нагая на землю. Охотник успел только обернуться, как рука чародейки прочертила линию.

Мужчина упал, серый плащ взвился и накрыл его с головой. Охотник забарахтался, путаясь в собственной одежде, попробовал подняться. Чернава уже оказалась рядом.

Дара залезла на подоконник, высунулась из окна.

– Стой! Нас заметят! – Лихорадочно она огляделась по сторонам. Окна в соседних домах были темны, никто не услышал криков.

Хрип. Тело Охотника забилось в судорогах. Чернава стояла над ним обнажённая, безжалостная. Лицо её скривилось, жёлтые зубы ощерились в оскале, ветер развевал чёрные волосы, и когтистые руки Ворона изогнулись в страшной жуткой пляске. Пальцы, нити, снег и тьма.

– А! – Чернава вскрикнула, вдруг изогнулась, выпячивая обнажённую грудь. По телу её прошла судорога, на лбу выступила испарина.

Охотник больше не шевелился. Брезгливо пальцами ноги Чернава откинула плащ с его лица, медленно оглянулась на Дару. Глаза женщины стали совсем чёрными, черты лица смягчились. Она улыбалась блаженно, как если бы испытала невероятное наслаждение.


– Нужно, – прохрипела она. – Спрятать.

Слабой, безвольной рукой она поманила к себе Дару, и та перелезла через подоконник. Ноги подгибались, когда она приближалась к телу. Глаза бегали по сторонам. Кто-нибудь их заметил? Кто?

– Ты нас погубишь, – прошипела Дара.

– Хватай за ноги, – Чернава улыбнулась пьяно, с издёвкой. Ей был смешон чужой страх. – Я за руки. Ох, тяжёлый, курва…

Кряхтя от натуги, они протащили Охотника к крыльцу, Дара со всей дури начала бить кулаками в дверь. Михал открыл не сразу. Он был сердит и мрачен, но лицо его мгновенно вытянулось от удивления. Кажется, он сразу протрезвел.

– Создатель! Что вы…

– В сторону! – гаркнула Чернава.

Вдвоём с Дарой они втащили Охотника в дом, Михал поспешно захлопнул за ними дверь.

– Что ты натворила, ведьма?! – Одутловатое красное лицо перекосилось от ужаса, губы мужчины задрожали.

– Спасла твою бестолковую жизнь. Охотник понял, что ты врёшь. Он бы вернулся позже с подкреплением и забрал тебя на рудники на Холодную Гору.

Молча Дара обхватила себя руками. Всё повторялось. Они снова убили Охотника. Его смерть не могла остаться незамеченной. За ними придут.

– Его будут искать, – проговорила она негромко.

За ними придут. Запалят костры.

Чернава оглянулась через плечо. Она по-прежнему оставалась обнажена, но, кажется, ничуть этого не стыдилась, напротив, держалась ещё величественнее, чем прежде. Её немолодое дряблое тело показалось неожиданно совершенным, таким сильным и прекрасным, что нельзя было не позавидовать её красоте.

– Его обязательно найдут… где-нибудь в канаве с несколькими ножевыми ранениями. В Совине достаточно самых отчаянных подонков, которые даже Охотников не побоятся ради наживы.

Дрожь не проходила. Дара обнимала себя руками, пытаясь побороть озноб. К горлу подступил ком.

Михал схватился за голову, заметался от двери к противоположной стене. Туда-обратно.

За ними придут. За ними придут.

Туда-обратно.

Охотник был мёртв. Мёртв. Этого не исправить.

Туда-обратно.

За ними придут.

– Если ты будешь такой жалкой и слабой трусихой, Дарина, то однажды тоже окажешься в канаве, – процедила Чернава. – Михал, принеси простыню или мешок. Нужно спрятать тело. Дарина, помоги…

За ними придут.

– Дарина!

– Не называй меня так! – она сорвалась на визг, отскочила к стене. – Не называй меня по имени. Ты…

Чернава была слишком на неё похожа. До ужаса, до отвращения, до тошноты.

– Не называй меня по имени.





Перед завтраком Стжежимир вдруг вспомнил, что у него был ученик.

– Эй, ты, – он заглянул на кухню и ткнул в Милоша пальцем, – за мной.

В мастерской ещё не горел огонь. Вид у Стжежимира был сонный, учитель даже не накинул свой любимый бидьярский халат поверх ночной рубашки.

– Ты сегодня собирался к Чаславу Лисице?

– Сразу после завтрака.

– Тогда слушай.

Милош готов был весь обратиться в слух, но Стжежимир упёрся руками в колени, нахмурился и замолчал. И он молчал. Долго. Шевелились брови, точно мохнатые гусеницы, кривился рот, пальцы стучали по коленям, но сам Стжежимир не произнёс ни слова. Милош устал ждать, но он знал, что торопить учителя не стоило. Любое неосторожное слово могло вывести его из себя.

– Значит, так, – Учитель хлопнул себя по коленям. – Мне нужен принц Карл.