Даррит в это время полностью завладел вниманием Дженны. Их взгляды соединились, и через несколько томительных секунд Патер Агры расслабил воинственно напряженные плечи.
– Это частная территория, гостям сюда не положено.
– Ох, мы не знали, простите, – ненатурально солгала Омарейл.
– Там висит табличка, – Дженна кивнул головой.
– А мы подумали, что это для прислуги…
Разговор выглядел глупо, еще больше нелепости ему придавало то, что они продолжали стоять по разные стороны дверного проема. И Шторм продолжала прожигать Омарейл взглядом.
– Ну, раз уборной тут нет… – проговорила принцесса и протиснулась мимо одноклассницы.
Даррит вышел следом, но вдруг остановился и сказал Дженне:
– У вас восхитительная библиотека.
Тот неожиданно расплылся в широкой, гордой улыбке. Так мог бы улыбнуться отец, довольный успехами сына.
– Благодарю.
– Краем глаза заметил сборник записей лондов. Впечатляет. Издания не новые…
– Верно, верно, этим томам более сотни лет. Их приобрел еще мой дед…
Шторм вышла из библиотеки, прижимая к себе белую сумочку.
Дженна в приглашающем жесте предложил Дарриту пройти вперед, они пошли по коридору, обсуждая книги. Омарейл и Шторм, переглянувшись, отправились следом.
– Что ты здесь делаешь? И с ним?! – эмоционально прошептала госпожа Эдельвейс.
– Это долгая история. Видишь ли… Что ж, полагаю, я могу сказать тебе правду.
Омарейл тяжело вздохнула, затем бросила короткий взгляд на девушку.
– Дело в том, что я – не Мираж. Меня зовут Мира, и Норт – мой брат.
Шторм недоверчиво посмотрела на собеседницу:
– Брат?
Омарейл пожала плечами, будто говоря: «Можешь не верить, но это так». Шторм немного помолчала, а затем зло спросила:
– Почему ты убежала перед конкурсом?
Плечи принцессы опустились. Она была совершенно не готова обсуждать столь незначительные вещи теперь, когда было так много других забот.
Они оказались в общем коридоре. Пока Даррит продолжал беседовать с Дженной, Омарейл пыталась отвлечь собеседницу от ненужных мыслей.
– Потому что, Шторм, у меня были серьезные проблемы, и конкурс – последнее, что меня интересовало.
Конечно, она немного лукавила: тогда, в прошлом, «Листопад» казался важным. Но извиняться было бесполезно.
– Лучше скажи, чего это Дженна прилип к тебе? – сменила Омарейл тему, уверенная, что разговор о хозяине вечеринки отвлечет Шторм от давних проблем.
Так и вышло. Девушка метнула мрачный взгляд на мужчину, что неторопливо шагал впереди, и ответила:
– Потому что у меня гастроли, и я должна завязывать полезные связи.
– Это объясняет, почему ты терпишь его присутствие, но он…
– Почему бы о его мотивах тебе не спросить у него самого? – недовольно фыркнула Шторм.
Омарейл чуть нахмурилась:
– Нет, знаешь, для того чтобы посплетничать, у меня есть кандидатура получше.
Они вышли в танцевальный зал. Музыка здесь не прекращалась, многие пары все еще были на паркете, хотя Омарейл не представляла, как можно было вынести столько танцев.
Они остановились у стола с вином. Дженна на правах хозяина взял несколько бокалов, изобразил, что жонглирует ими, разумеется, не подкидывая на самом деле, и передал Дарриту, Омарейл и Шторм. Последняя хмуро приняла напиток, чуть отошла и проворчала:
– Что за клоун.
Увлеченный беседой с Дарритом, Дженна не услышал этих слов, а вот Омарейл расслышала вполне отчетливо.
– А мне кажется, он милый, – сказала она.
– Посмотри на этот идиотский наряд.
Да, красный сюртук выглядел вызывающе, а клетчатые штаны вообще не выдерживали критики. Но странным образом мужчине шло такое эпатажное облачение, особенно в сочетании с густым, длинным, рыжим хвостом. Омарейл пожала плечами.
К ним сзади незаметно подплыла Омелия.
– Вот вы и познакомились, – пропела она.
– Ах, Омелия! – воскликнула Омарейл, несколько напуганная внезапным появлением женщины. – Представляешь, мы столкнулись со Шторм и господином Дженной в библиотеке. И Норка теперь просто не заставить замолчать, они уже полчаса обсуждают книги, – она скорчила скучающую мину, рассчитывая, что Омелия снисходительно улыбнется в ответ.
Но та, прищурившись, взглянула на Даррита. Тот молча кивал рассказу собеседника, по его лицу было трудно прочитать какие-то эмоции. Тут Дженна прервался и обвел взором всю компанию.
– Знаете, я настаиваю на том, чтобы завтра мы устроили совместный обед. Мои повара сделают что-нибудь ошеломительное. Омелия, Барти будет на службе, но вас я жду. Госпожа Эдельвейс, господин и госпожа Аррит.
Госпожа Зарати улыбнулась уголками губ. Для нее, судя по всему, приглашение не было чем-то экстраординарным. Шторм же скривилась:
– Если мой агент…
– Я не возражаю, – раздался тихий мужской голос, и Омарейл вновь вздрогнула.
Этот Гром никак не оправдал своего имени, появившись неожиданно тихо.
Шторм скуксилась, а затем взмахнула рукой, недовольно бросив: «Отлично».
– Спасибо за приглашение! Я буду счастлива прийти, – заявила Омарейл. – Правда, Норк? Мы сможем?
Тот коротко кивнул. Она облегченно выдохнула. Это означало, что они могли наконец уйти с праздника, у них все получилось.
Следующее утро, начавшееся много позже обычного, принцесса Омарейл провела, анализируя события минувшего дня. Заказав дополнительную чашечку кофе, она почувствовала, что готова обсудить свои мысли с Дарритом.
Тот был погружен в себя, безразлично смотрел в пространство и неторопливо потягивал нечто, что значилось в меню как «Аромато». Девушка уловила запах кофе, нотки кориандра, корицы и чего-то еще, трудно отделимого от общего букета.
– Я переживаю, что у нас могут возникнуть проблемы из-за Шторм, – произнесла Омарейл, отламывая ложечкой кусочек зефира.
Даррит медленно перевел на нее задумчивый взгляд, пару раз моргнул и наконец стал смотреть осознанно.
– Вчера я удостоверился, что госпожа Эдельвейс покинула поместье раньше нас, у нее не было возможности сказать лишнего, – заверил ее собеседник. – К счастью, она демонстрирует мало интереса к окружающим людям, а ко мне испытывает чувства, близкие к отвращению. Думаю, я смогу удержать ее от того, чтобы сказать что-то неуместное. Но это возложит на вас больше ответственности.
Омарейл изумленно подняла брови.
– Вы хотите сказать, источать еще больше обаяния, чем вчера? – саркастично уточнила она.
Потерев подбородок, Даррит с сомнением произнес:
– Нет, не думаю, что такая тактика сработает. Ваше дело – задавать вопросы. Чем больше, тем лучше. Нужно разговорить Дженну, чтобы понять, что он за человек, какие у него слабости, на что мы можем надавить.
Омарейл беззаботно взмахнула десертной ложечкой.
– Легко! И это отлично впишется в мою роль в глазах Омелии. Она считает, что мне нравится Дженна.
Последнее заинтересовало Даррита. Он хмыкнул и уточнил, как на это отреагировала госпожа Зарати.
– Начала отговаривать меня влюбляться, – скривилась Омарейл. – Сказала, что в его сердце есть место только для Агры.
Даррит снова хмыкнул.
– Только вот для Шторм в его душе местечко нашлось. Чем я хуже?
– Я надеюсь, вы это не всерьез, – с толикой удивления отозвался ее собеседник, но девушка лишь фыркнула.
У Омарейл было в запасе еще одно платье, скромное по крою, длинное, сшитое из мягкой серой шерсти, украшенное белыми кружевными манжетами и воротником. Оно было достаточно простым, но дорогая ткань делала наряд достойным того, чтобы находиться в нем в гостях у Патера.
Даррит тоже сменил бархатный сюртук на повседневный, из синего сукна. Неизменной оставались белоснежная рубашка и начищенные до блеска ботинки, на этот раз – черные.
Джан Дженна принял гостей в розовой столовой. Помещение оставляло странное впечатление: цвет, использованный в интерьере, был приятным, но розовым в комнате было абсолютно все, начиная от стен и пилястр и заканчивая скатертью и посудой.
Сам хозяин выглядел при этом вполне обычно: одетый по моде, без эпатажных деталей. Шторм усадили по правую руку от него, и даже надменное выражение ее лица не портило идиллической картинки: интересный мужчина и красивая девушка с гривой каштановых волос, оба, будто специально, одетые в зеленые тона. Они выглядели гармонично даже в этом безумном интерьере.
Поначалу разговор не клеился. Омелия и Дженна бодро обсуждали погоду, утренние газеты и какие-то местные новости. Но каждый раз, когда хозяин задавал вопрос Шторм – а делал он это часто, – она неохотно отвечала, и эта натянутость убивала любую атмосферу безмятежности. После пятой попытки Патера разговорить госпожу Эдельвейс, Омарейл, которой было неловко из-за поведения девушки, ответила на вопрос вместо нее:
– Это частная территория, гостям сюда не положено.
– Ох, мы не знали, простите, – ненатурально солгала Омарейл.
– Там висит табличка, – Дженна кивнул головой.
– А мы подумали, что это для прислуги…
Разговор выглядел глупо, еще больше нелепости ему придавало то, что они продолжали стоять по разные стороны дверного проема. И Шторм продолжала прожигать Омарейл взглядом.
– Ну, раз уборной тут нет… – проговорила принцесса и протиснулась мимо одноклассницы.
Даррит вышел следом, но вдруг остановился и сказал Дженне:
– У вас восхитительная библиотека.
Тот неожиданно расплылся в широкой, гордой улыбке. Так мог бы улыбнуться отец, довольный успехами сына.
– Благодарю.
– Краем глаза заметил сборник записей лондов. Впечатляет. Издания не новые…
– Верно, верно, этим томам более сотни лет. Их приобрел еще мой дед…
Шторм вышла из библиотеки, прижимая к себе белую сумочку.
Дженна в приглашающем жесте предложил Дарриту пройти вперед, они пошли по коридору, обсуждая книги. Омарейл и Шторм, переглянувшись, отправились следом.
– Что ты здесь делаешь? И с ним?! – эмоционально прошептала госпожа Эдельвейс.
– Это долгая история. Видишь ли… Что ж, полагаю, я могу сказать тебе правду.
Омарейл тяжело вздохнула, затем бросила короткий взгляд на девушку.
– Дело в том, что я – не Мираж. Меня зовут Мира, и Норт – мой брат.
Шторм недоверчиво посмотрела на собеседницу:
– Брат?
Омарейл пожала плечами, будто говоря: «Можешь не верить, но это так». Шторм немного помолчала, а затем зло спросила:
– Почему ты убежала перед конкурсом?
Плечи принцессы опустились. Она была совершенно не готова обсуждать столь незначительные вещи теперь, когда было так много других забот.
Они оказались в общем коридоре. Пока Даррит продолжал беседовать с Дженной, Омарейл пыталась отвлечь собеседницу от ненужных мыслей.
– Потому что, Шторм, у меня были серьезные проблемы, и конкурс – последнее, что меня интересовало.
Конечно, она немного лукавила: тогда, в прошлом, «Листопад» казался важным. Но извиняться было бесполезно.
– Лучше скажи, чего это Дженна прилип к тебе? – сменила Омарейл тему, уверенная, что разговор о хозяине вечеринки отвлечет Шторм от давних проблем.
Так и вышло. Девушка метнула мрачный взгляд на мужчину, что неторопливо шагал впереди, и ответила:
– Потому что у меня гастроли, и я должна завязывать полезные связи.
– Это объясняет, почему ты терпишь его присутствие, но он…
– Почему бы о его мотивах тебе не спросить у него самого? – недовольно фыркнула Шторм.
Омарейл чуть нахмурилась:
– Нет, знаешь, для того чтобы посплетничать, у меня есть кандидатура получше.
Они вышли в танцевальный зал. Музыка здесь не прекращалась, многие пары все еще были на паркете, хотя Омарейл не представляла, как можно было вынести столько танцев.
Они остановились у стола с вином. Дженна на правах хозяина взял несколько бокалов, изобразил, что жонглирует ими, разумеется, не подкидывая на самом деле, и передал Дарриту, Омарейл и Шторм. Последняя хмуро приняла напиток, чуть отошла и проворчала:
– Что за клоун.
Увлеченный беседой с Дарритом, Дженна не услышал этих слов, а вот Омарейл расслышала вполне отчетливо.
– А мне кажется, он милый, – сказала она.
– Посмотри на этот идиотский наряд.
Да, красный сюртук выглядел вызывающе, а клетчатые штаны вообще не выдерживали критики. Но странным образом мужчине шло такое эпатажное облачение, особенно в сочетании с густым, длинным, рыжим хвостом. Омарейл пожала плечами.
К ним сзади незаметно подплыла Омелия.
– Вот вы и познакомились, – пропела она.
– Ах, Омелия! – воскликнула Омарейл, несколько напуганная внезапным появлением женщины. – Представляешь, мы столкнулись со Шторм и господином Дженной в библиотеке. И Норка теперь просто не заставить замолчать, они уже полчаса обсуждают книги, – она скорчила скучающую мину, рассчитывая, что Омелия снисходительно улыбнется в ответ.
Но та, прищурившись, взглянула на Даррита. Тот молча кивал рассказу собеседника, по его лицу было трудно прочитать какие-то эмоции. Тут Дженна прервался и обвел взором всю компанию.
– Знаете, я настаиваю на том, чтобы завтра мы устроили совместный обед. Мои повара сделают что-нибудь ошеломительное. Омелия, Барти будет на службе, но вас я жду. Госпожа Эдельвейс, господин и госпожа Аррит.
Госпожа Зарати улыбнулась уголками губ. Для нее, судя по всему, приглашение не было чем-то экстраординарным. Шторм же скривилась:
– Если мой агент…
– Я не возражаю, – раздался тихий мужской голос, и Омарейл вновь вздрогнула.
Этот Гром никак не оправдал своего имени, появившись неожиданно тихо.
Шторм скуксилась, а затем взмахнула рукой, недовольно бросив: «Отлично».
– Спасибо за приглашение! Я буду счастлива прийти, – заявила Омарейл. – Правда, Норк? Мы сможем?
Тот коротко кивнул. Она облегченно выдохнула. Это означало, что они могли наконец уйти с праздника, у них все получилось.
Следующее утро, начавшееся много позже обычного, принцесса Омарейл провела, анализируя события минувшего дня. Заказав дополнительную чашечку кофе, она почувствовала, что готова обсудить свои мысли с Дарритом.
Тот был погружен в себя, безразлично смотрел в пространство и неторопливо потягивал нечто, что значилось в меню как «Аромато». Девушка уловила запах кофе, нотки кориандра, корицы и чего-то еще, трудно отделимого от общего букета.
– Я переживаю, что у нас могут возникнуть проблемы из-за Шторм, – произнесла Омарейл, отламывая ложечкой кусочек зефира.
Даррит медленно перевел на нее задумчивый взгляд, пару раз моргнул и наконец стал смотреть осознанно.
– Вчера я удостоверился, что госпожа Эдельвейс покинула поместье раньше нас, у нее не было возможности сказать лишнего, – заверил ее собеседник. – К счастью, она демонстрирует мало интереса к окружающим людям, а ко мне испытывает чувства, близкие к отвращению. Думаю, я смогу удержать ее от того, чтобы сказать что-то неуместное. Но это возложит на вас больше ответственности.
Омарейл изумленно подняла брови.
– Вы хотите сказать, источать еще больше обаяния, чем вчера? – саркастично уточнила она.
Потерев подбородок, Даррит с сомнением произнес:
– Нет, не думаю, что такая тактика сработает. Ваше дело – задавать вопросы. Чем больше, тем лучше. Нужно разговорить Дженну, чтобы понять, что он за человек, какие у него слабости, на что мы можем надавить.
Омарейл беззаботно взмахнула десертной ложечкой.
– Легко! И это отлично впишется в мою роль в глазах Омелии. Она считает, что мне нравится Дженна.
Последнее заинтересовало Даррита. Он хмыкнул и уточнил, как на это отреагировала госпожа Зарати.
– Начала отговаривать меня влюбляться, – скривилась Омарейл. – Сказала, что в его сердце есть место только для Агры.
Даррит снова хмыкнул.
– Только вот для Шторм в его душе местечко нашлось. Чем я хуже?
– Я надеюсь, вы это не всерьез, – с толикой удивления отозвался ее собеседник, но девушка лишь фыркнула.
У Омарейл было в запасе еще одно платье, скромное по крою, длинное, сшитое из мягкой серой шерсти, украшенное белыми кружевными манжетами и воротником. Оно было достаточно простым, но дорогая ткань делала наряд достойным того, чтобы находиться в нем в гостях у Патера.
Даррит тоже сменил бархатный сюртук на повседневный, из синего сукна. Неизменной оставались белоснежная рубашка и начищенные до блеска ботинки, на этот раз – черные.
Джан Дженна принял гостей в розовой столовой. Помещение оставляло странное впечатление: цвет, использованный в интерьере, был приятным, но розовым в комнате было абсолютно все, начиная от стен и пилястр и заканчивая скатертью и посудой.
Сам хозяин выглядел при этом вполне обычно: одетый по моде, без эпатажных деталей. Шторм усадили по правую руку от него, и даже надменное выражение ее лица не портило идиллической картинки: интересный мужчина и красивая девушка с гривой каштановых волос, оба, будто специально, одетые в зеленые тона. Они выглядели гармонично даже в этом безумном интерьере.
Поначалу разговор не клеился. Омелия и Дженна бодро обсуждали погоду, утренние газеты и какие-то местные новости. Но каждый раз, когда хозяин задавал вопрос Шторм – а делал он это часто, – она неохотно отвечала, и эта натянутость убивала любую атмосферу безмятежности. После пятой попытки Патера разговорить госпожу Эдельвейс, Омарейл, которой было неловко из-за поведения девушки, ответила на вопрос вместо нее: