Так характерно пахнут травы и деревья, даже глина и песок имели свои особые, ранее им не замечаемые запахи. А уж вот этот вот запах ни с чем не спутаешь. Так может пахнуть только грязное, давно не мытое в русской бане тело. И ещё этот кислый запахот прелой кожи сапог.

«Словно козёл с суздальского торжища!»–промелькнуло в мозгу. «Интересно, а почему же с Суздальского?» –опять съехидничало сознание.

Стоять! Что за коляды!? С ума тут сходим?! Андрей напрягся и сел.

Головокружение понемногу прошло и он смог различить отменным ночным зрением, что одет он точно так же как и его недавний знакомец и, несмотря на такую вот экзотическую, по меркам 21 века одежду и обувь, она его ничуть даже не смущала. И вообще… Она была его!

Так же, как и лежащее напротив грудой изделие фирмы Seafox «маде ин Финлянд», прекрасная, кстати, куртка, для походов и рыбалки. В ней ему была никакая непогода не страшна! И на удар-разрыв, она словно бронежилет, нуу, как минимум, 1 класса (умеют же делать Финны для своих спасателей, да хоть и тех же рыбаков, или туристов).

Обувь – хорошие крекинговые ботинки от Hanwag Makra,ей тоже под стать-не скупился, когда по случаю покупал в командировке, и ни разу о том не жалел. И вот откуда у него, сейчас все эти знания с той открывшейся глубиной сведений и информации из века тринадцатого, что сами собой выплывали из глубины мироощущения?

Вобщем, на лицо – слияние сознания двух личностей, века 13 – Андрея сотника, отставного воина и командира, и века 21- Андрея Сотникова, отставного майора МЧС заработавшего с детства и заслужившего кличку «Сотник». Слияние было очень гармоничным, никакого диссонанса, как в физической, так и духовной его сущности не было. Все навыки и рефлексы только улучшились. Сознание крепкое и уверенное, а знания человека древней Руси и России будущего приобрели огромную базу и взаимодополняли друг друга, как в теории, так и на практике.

В общем, обоим Андреям было абсолютно комфортно. Да и не было деления на того и другого, был он один и было ему хорошо!

Осталось вот только отдохнуть после такого непростого во всех отношениях дня, да и всё хорошенько обдумать.

В качестве места для ночлега лучше всего подходила небольшая полянка локтях эдак пятьсот, нуу или в метрах трёхсот от оврага. Был там небольшой ручеек, чтобы воду набрать в котелок, да и за дровами ходить не нужно, всё рядом. Ещё загодя, проходя мимо, приметил он стоявшую там сухую сосну. Так что, накинув на плечи рюкзак да походный мешок и прихватив лопатку с вещами, лежащими у Креста, Андрей повернулся к нему лицом, затем глубоко поклонился, перекрестясь и, шепча про себя вечную молитву, зашагал, неспеша в нужное ему место.

Дорога много времени не заняла. Опять порадовало, что видит и слышит он прекрасно.

Уж как дозорному следопыту – Сотнику это очень даже в помощь!

Затем несколько минут хлопот по разбивке ночлега, и вот уже в плоском армейском котелке закипает водичка. Осталось только сварить картошечку, да с лучком и салом её потом и умять. Андрей расстегнул клапаны и замок рюкзака, достал из него большой пакет и крепко задумался:

–Раннее средневековье. Помимо многочисленных нашествий врагов и эпидемий, перед человеком этого времени всегда остро стоял вопрос голода. Очень частыми были неурожаи и засухи, отчего и вымирали здесь нередко целыми семьями, а бывало, что и селениями да городами. Виной тому, в основном, были неблагоприятные климатические условия. Холодновато было на Новгородщине!

Нередко бывало, что и в июне-то выпадал снег, ну а уж про возвратные заморозки в мае и июне, да про затяжные дожди, вообще говорить не приходилось.



Вот какое подробное описание страшного голода 1230 года от Рождества Христова даёт писатель историк Николай Михайлович Карамзин в своей «Истории государства Российского»:

«Жестокий мороз 14 сентября побил все озими; Между тем голод и мор свирепствовали, цена на хлеб сделалась неслыханная: За четверть ржи платили уже гривну серебра, или семь гривен кунами. Бедные ели мох, жёлуди, сосну, ильмовый лист, кору липовую, собак, кошек и самые трупы человеческие; Некоторые даже убивали людей, чтобы питаться их мясом: но сии злодеи были наказаны смертию. Другие в отчаянии зажигали домы граждан избыточных, имевших хлеб в своих житницах, и грабили оные; а беспорядок и мятеж только увеличивали бедствие. Скоро две новые скудельницы наполнились мёртвыми, которых было сочтено до 42 000; На улицах, на площадях, на мосту гладные псы терзали множество непогребённых тел людских и самых живых оставленных младенцев; Родители, чтобы не слыхать вопля детей своих, отдавали их в рабы чужеземцам. „Не было жалости в людях, – говорит Летописец: – казалось, что ни отец сына, ни мать дочери своих не любит. Сосед соседу не хотел уломить хлеба!“ Кто мог, бежал в иные области; но зло было общее для всей России, кроме Киева. В одном Смоленске, тогда весьма многолюдном, умерло более тридцати тысяч людей.»



Жуткое описание реально произошедшего бедствия!

И всё вот это рядом и грядет всего-то через какие-то шесть или семь лет.



Опять же подсечная и двупольная культура земледелия тут, в этом времени оставляла желать лучшего. Да и с орудиями земледелия, а так же набором сельхоз культур, всё было очень и очень даже «блёкло».

В итоге, что мы всё – таки тут имеем? Озимая рожь да овёс с ячменём и просом на полях. Репа, редька с серой капустой и горохом да лук со светло-жёлтой морковью в огородах. Вот, в основном, и всё нынешнее разнообразие. Огурцы со свёклой сюда пока ещё не дошли, а многие культуры так и вообще к девятнадцатому веку только подтянуться. Взять тот же картофель да томаты с кукурузой, что пришли к нам из «Нового света» и десятками лет отвергались упрямо народом! «Репу мы тут едим и не надо нам ничего более, а не то бунт устроим!». И ведь реально устраивали «картофельные бунты», когда правительство и батюшка Царь пытались настойчиво заставить его выращивать.

А тут у него в руках воистину сокровище этого мира и времени!

В большом пакете оставалось ещё более чем половина ведра картофеля, несколько луковиц и головок чеснока. И это ещё не всё! Вот, в полиэтиленовом герметичном коробе приманка для рыбы. А состоит она из россыпи ржи да пшеницы, кукурузы, гороха и семян подсолнечника. Запарить её. Добавить туда всяких ароматных штучек и корми себе рыбку. Однако сейчас, в свете случившегося, рыбка эта явно может и должна подождать. Кормить теперь будем себя и других!

Всё это, если вдумчиво рассмотреть содержимое рюкзака, очень даже пригодиться в этом мире.

Так что завариваем чай и… с горбушкой ароматного хлеба из века 13, да вприкуску с беконом уже далёкого века, бодро всё это уминаем. А потом уже можно просто вытянуться на походной пенке и полежать у костра. Полежать и подумать, как же теперь жить в этом старом и одновременно новом для него мире.

В принципе, ведь ничего плохого с ним не произошло. Он живой и здоровый, малые дети с женой, в 21 веке его не ждут. А его изменившаяся сущность вобрала в себя весь жизненный опыт человека из века 13 и такого далёкого уже будущего.

У него самого прекрасная реакция и физическая форма. Мышление чёткое, с хорошей памятью и логикой. Боевые навыки элитного отставного воина древности усилились навыками и умениями офицера из века будущего. Чего вот только стоит его КМС по самбо и рукопашному бою! Ну не зря же он столько лет занимался в детстве и юности, да в родном Московском институте МЧС. Согласен, конечно, это не подготовка спецназа… Но ничего, всё это, что и так уже есть, пригодится в этом, ставшим уже теперь родном мире. Мире вечных схваток и битв. А цель? Ну, какая у него ещё может быть цель, как не служение своей Родине и своей стране?

Очевидно, что для местного обывателя всё это сложно и непонятно. Каждый тут живёт в своём отдельном княжестве, строго и склочно готов эту самую свободу и независимость отстаивать от любого, будь тот хоть варяг из-за моря, или хотя бы тот же соседский Ваня, из недалёкой лесной росчищи.

Понятия «единая и неделимая» сейчас тут не просто не примут, а, пожалуй, что даже признают очень вредным, чуждым и опасным!

Так что с этим надо бы пока поаккуратнее, а то не ровен час на копья и вилы поднимут. Хоть в той же Новгородчине, Галичине или Черниговщине, да хоть во Владимире и Киеве. А то и просто могут взять и притопить по-простецки вближайшем болоте или омуте, чтобы, значит, народ, мыслями вредными не смущал!

Ибо веками мы тут так жили и живём! И нечего нам тут баламутить, ишь выискался!

И всё же есть что-то объединяющее, всеохватывающее и общее для всей вот этой земли. Вера эта Христианская Православная! Земля эта родная, русская. Да беда грядущая, злая и великая – нашествие Батыево и иго тяжкое, монгольское!

Всего-то вот год прошёл, как чудом он возвернулся посеченный и пробитый из горькой для русичей битве при Калке. Ещё четырнадцать лет осталось. И вернутся опять монголы, той бедой лютой! Разорят землю Русскую. И обезлюдеет она под пятой ига жестокого. И как не ему знать об этом.

Вот что же теперь со всем вот этим ему делать?!


И сам себе же тихо ответил:

«Крепить Русь бронно и оружно перед приходом орды! Крепиться самому и помогать укрепляться другим, в Вере Православной да с навыками отточенными воинскими!»

«Вот и смысл тут всей жизни моей! Сколько бы мне не осталось её прожить», – подумал Андрей. Вдохнул глубоко пряный аромат разнотравья, да укрывшись курткой, и уснул у потрескивающего тихонько костерка.



В усадьбу.



Когда утренний рассвет разогнал тьму на полянке, Сотник уже был на ногах. Пора в путь!

До его вотчины, пожалованной князем Мстиславом Удатным и Новгородским Господнем Советом за службу верную, да кровь обильно политую, было не близко. Полтора, а то и два дня, да и то если поспешать. Хотя шибко спешить-то в лесу не получится. Это, конечно, если сам живым хочешь остаться. Тут тебе и зверя лютого, да и человека лихого хватает вполне себе с избытком. Так что, поостеречься бы следовало.

Поэтому, наскоро перекусив сваренным кулешом из вяленой лосятины и проса, да запив всё душистым «кипрейским Иван чаем», Андрей тщательно упаковал всё своё имущество в один походный рюкзак. Затоптал кострище и, проверив, быстро ли сможет выхватить притороченный к спине лук со стрелами, направился в сторону захода солнца. Именно там, между двумя лесными речками Дубенкой да Ямницей, впадающими затем в Поломять, и находилось жалованное ему поместье.

За время перехода ничего примечательного, окромя добычи–парочки зайцев, не произошло. И уже на Успение Богородицы (28 августа по новому стилю) он был рядом с домом.

Переправившись бродом неширокой, но кое-где глубиной, что и по грудь Дубенки, поднявшись на покатую у реки возвышенность, Андрей притаился за зарослями крушины и, контролируя окрестности, начал внимательно всматриваться в недалёкое подворье. Оно же состояло из крепкого пятистенка, крытого тёсом, да пары сараюшек и низенькой баньки, притулившийся поодаль у небольшого озерца.

Рядом с домом стоял невысокий худенький паренёк с копной светлых волос и споро так тюкал топориком.

–Не бездельничает Митюня! Вон как поленница за время его отсутствия выросла, –тепло подумал о своём младшеньком Андрей и вышел из-за куста.

–Тятя, тятя!–закричал мальчишка и, бросив топор, стремглав кинулся к нему.

Следом, от небольшой сараюшки, около которой жевала ветки пара коз, выкатился тёмный шарик из лап, хвоста и ушей, и залился весёлым лаем. Андрей поймал сына на лету, закружил и подбросил пару раз вверх.

–Лёгонький-то какой, что щеня, не намного тяжелее Волчка будет, –что крутился радостный у его ног, тут же.

–Ну, будя, будя, –и, погладив по голове, поставил сына на землю. А вот топор нечего на землю бросать. Топор–это первое наше оружие из древле, и всегда должен быть готов к бою! –слегка нахмурил брови тятя.

Митя вздохнул и опустил глаза.

–Виноват. Соскучился я, тять. Больно долго тебя не было. Думал, уж не случилось ли чего ненароком, –и перекрестился.

–Да пять дней всего-то прошло. Не журись, Митюш, больше не оставлю!

И улыбнувшись, он снова погладил светлую головушку.

Сын был у него младшеньким, год уж как не стало матушки, жены Андрея–Доброславы. Забрала её с собой за кромку лихоманка злая. Вот и жалел да ластил он как мог малого, пытаясь хоть как-то заменить не хватающего материнского тепла.

–Тять, а что это у тебя такое на спине чудное?–кивнул Митя на рюкзак, –Да горшки вон какие-то привязал, и рогожа али кошма поди какая на самом верху?

–Всё, сынок, объясню да покажу, пошли-ка мы пока в дом. Хочу я с себя всё скинуть да разложить. А тебя же попрошу нашу баньку затопить. С дороги-то и с устатку сам понимаешь: баня–она самое то будет!

Пока топилась баня, было время оглядеть всё своё хозяйство новым взглядом. Было оно по меркам 13 века весьма неплохим и крепким, хотя с боярским поместьем, конечно, не сравнить. Нет тут крытого подворья за высоким забором, нет больших хором и кучи снующих холопов. А всё же очень даже достойно по нынешним меркам, хотя и не без причуд конечно.



Вот возьмём ту же избу. С виду обычный пятистенок, правда, крытый тесом, а не дранкой или соломой. Внутри-то пол из толстенных досок, а не какой-то там земляной, да утоптанный и крытый соломой. Не очень-то и позволительная роскошь по нынешним меркам! Пилорам ведь ещё нет, а попробуй, вот, ты бревно, да к тому же вручную, вдоль распилить, а хотя и расколоть иль расщепить даже! Семь потов у тебя сойдёт, а времени –то сколько клиньями раскалывать, да ещё и ровнять потом!

На стенах сверкали два небольших окошка из слюды, а не просто мутного бычьего пузыряили вощёной холстины. Опять же редкая и дорогущая нынче вещь! Зато и в избе от того, было светло да опрятно.

А вот и печь. Не печь – а просто чудо печь! Эдакой-то печью, редко какой боярин или князь может похвастать. Печь же была такая, как мы её и представляем в самом 21 веке. То есть стоящую, огромную, посреди избы, с топкой, лежанкой и с трубой наверху. Но вся «фишка» в том, что в веке 13 ВСЁ печное отопление изб состояло из очага на полу! А это, считай, всё тот же костёр в камнях, ну пусть и обмазанных глиной.

Топились избы по-чёрному, то есть дым находил себе выход в отверстиях – продухах сверху, ну или ещё через какие-то там боковые щели. Тут же о щелях вообще можно было забыть. Всё законопачено, промазано глиной и побелено извёсткой! Чисто, бело, уютно – аж глаз радуется!

Ну а печь, с её хитрыми продушинами, затворками и внутренними печными ходами-камерами, всё для увеличения КПД обогрева – это особый «отдарок» одного иноземного мастера Аристарха, что был обязан ещё княжьему сотнику Андрею жизнью за своё спасение. И, похоже, что своего спасителя он очень уважал. Оттого и сложено всё было на совесть, да красиво. А уж грела и готовила она просто изумительно!

Внутри избы, по меркам века грядущего, было всё – таки темновато, это вам средневековье, с освещением из берёзовых лучин да сало – жировых светильников. Восковые – то свечи тут были очень и очень дороги и позволить их себе могли только весьма и весьма состоятельные люди.

–Но со всем этим мы что-то будем делать позже…

А пока, скинул всю поклажу в сенях да разложил оружие в местной «оружейке», то есть небольшой подклети за печью. Оружие – оно требовало первого внимания. Всё же остальное подождёт!

Посмотреть тут было на что, хозяин явно знаток и умелец. Да и воин, похоже, не бедный. Отдельно стояли обернутые вощёным сукном луки. Два охотничьих однодеревка и один степной сложносоставной, состоявший из композита рогов, смолы, сухожилий, металла и ещё много чего там. Всех секретов производства Андрей попросту не знал и знать даже не мог, потому что они хранились мастерами в строгом секрете. В нескольких саадаках – колчанах находились стрелы. Каких же их тут только не было, одних только охотничьих – восемь видов. С прямым, косым, широким, узким срезом, долотом и вилкой. Боевые, черешковые и с гранёным наконечником для пробоя брони. Обычные, и с полой сердцевиной, дающие леденящий звук при полёте. И были тут даже с тупым наконечником – для оглушения и взятия ворога живьём.

Стояли у стены два арбалета, или, как их ещё называли на Руси, самострелы. Рядом с ними лежали болты россыпью и в специальных кожаных сумочках мешочках, всё для удобства ношения.

Отдельно от стрелкового стоит холодное оружие. Пара мечей разной длины, сабля, лично снятая после поединка с половецким подханком. Топоры, метательные ножи, булавы, копья, секиры и сулицы.

Арсенал был богатый!