– На абордаж!
Действия абордажников у Гарольда были отработаны и отшлифованы как надо. И уже через пять ударов сердца, на палубы торговцев по перекинутым мосткам ринулась, размахивая боевым железом, ревущая орава с «Дракона» и «Змея». Никакого сопротивления, надеющиеся на снисхождение ливонцы, не оказали, и уже через пять минут с ними всё было кончено. На палубе захваченных судов лежала изрубленная команда, и оставалось только выбросить её за борт да замыть большие лужи крови.
– Фрост, приберитесь там у себя, и оставь на своей захваченной ладье призовую партию в десять человек. Пусть идут в паре с моей, к ближайшей гавани Датской Эстляндии. Тут ходу-то всего три дня будет, а мы пока продолжим патрулирование, – отдал распоряжение второму капитану со «Змея» командир отряда.
И уже для своей команды:
– Всё здесь прибрать, чтобы чище, чем на трофее «Змея», было!
– Олав, выделишь десятерых бездельников на это корыто. С кож много серебра не возьмёшь. Ну да, с паршивой овцы – хоть шкуры клок, уж что-нибудь да капнет в кошель. Да и сами торговые суда тоже денег стоят. А мы продолжаем плавание дальше. Заходим северней Готланда и держимся ближе к берегам Швеции!
Глава 5. Заботы короля Швеции.
Для королевства Швеции первая половина ХIII века была временем смут, мятежей и междоусобиц. За верховную власть с переменным успехом и кровопусканием конкурентам боролись конунги из трёх могущественных родов: Стенкиля, Сверкера и Эрика.
Во внешней политике шведы признавали верховенство на Балтике датской короны, однако старались проводить и свою независимую политику, прекрасно понимая, что с данами шутки плохи. Стоит только довериться этим потомкам викингов, и мигом станешь их самой захудалой провинцией, ещё и предварительно ограбленной подчистую. Одно радовало. Сейчас Вальдемару II было явно не до Скандинавии. Он был полностью занят войной с Ганзой и с её союзниками.
У короля Швеции Эрика ХI Шепелявого было сейчас несколько забот. Самой главной из них было укрепление своей власти в королевстве. И, будучи бездетным, задача эта представлялась ему далеко не из лёгких. Нельзя было забывать, сколько претендентов на верховную королевскую власть в стране только и ждали случая, чтобы её заполучить.
Мать Эрика, дочь датского короля Вальдемара I и его жены Софии Владимировны Новгородской, кроме сына, родила мужу ещё и трёх дочерей: Марту, Ингеборгу и Софию. Все герцогини были пока не замужем, и можно было бы уже серьёзно подумать, как использовать их перспективное замужество для укрепления своего весьма непрочного положения на шатающемся троне. Да и с появлением племянников посмертная передача власти в руки своей же линии рода представлялась королю вполне даже разумной. Главным тут, конечно, было, чтобы родные сестрёнки с племянниками не оправили бы его на тот свет пораньше, чем планировалось. Но до этого ещё было далеко, а вот присматривать перспективную партию в королевских дворах Европы следовало уже сейчас.
Ещё одной заботой правителя было желание и возможность прирастить новые земли к королевству. Да и вообще, следовало направить кипучую энергию своих подданных на кого-нибудь из внешних врагов, дабы найти им применение в войне за родную корону, но никак не во внутренних разрушительных для страны мятежах да склоках. И идеальным направлением для такой экспансии представлялось Эрику восточное направление. По ту сторону Ботнического залива лежали языческие земли Тавастланда, населённые финскими племенами Суми и Еми. За ними же лежали земли племени Корелы, а следом уже богатые русские земли Новгорода. Ярлы, крупные шведские феодалы и католическая церковь – все они, каждый по-своему, были заинтересованы в большом походе на восток.
При всём при этом никак нельзя было допустить ухода из-под власти шведской короны и своих исконных земель. Особенно это касалось Готланда, огромного острова, лежащего к югу от материковой Швеции, примерно в ста верстах.
Жители Готланда вели активную торговлю и занимали ведущие позиции в посреднической торговле на Балтике между Восточной и Западной Европой.
На побережье острова существовала целая система удобных гаваней, которая в русских летописях называется Готским берегом. Готландские купцы имели свой гостиный двор в Новгороде, а в 1161году вообще заключили договор с Саксонским герцогом Генрихом Львом относительно режима торговли на Готланде и в немецкой Голштинии.
Готландцы рано подчинились верховной власти шведского конунга (произошло это ещё до конца IХ века), которая со временем только всё более и более усиливалась. Так, в обмен на торговые привилегии в материковой Швеции и на других островах королевства они приняли на себя обязанность платить ежегодный налог казне и после христианизации участвовать в военно-морском ополчении Швеции-ледунге. Но во всех внутренних делах островитяне сохраняли пока полную самостоятельность. Верховным органом готландского самоуправления был альтинг «всеобщий тинг гутов, то есть собрание всех людей», который концентрировал в себе высшую власть на Готланде со всеми такими её аспектами, как суд, налоги, военное дело, внешняя и внутренняя политика, законодательство.
На этот остров издавна с аппетитом поглядывала владычица морей Дания, прекрасно понимая, что откуси она у Швеции такой завидный кусок да размести в его гаванях свой военный флот, и тогда вся восточная Балтика была бы у неё под контролем. Оставалось только дело за малым – разбить Ганзейский союз, и тогда уже никто не посмеет отвергнуть её притязания.
– Собирайся, Марта, пришло время навестить этих своенравных гутов. Островитяне должны раз от раза видеть своих властителей, чтобы не забывать, под чьей они там короной живут, – напутствовал свою сестру в зале королевской резиденции столицы Упсалы король Эрик.
– Поприсутствуешь там на их главном тинге в качестве почётного гостя. Помолишься в кафедральном соборе святой Марии в главном городе Висбю. Его что только что недавно отстроили там с таким размахом, глядишь, и пошлют тебе небеса завидного жениха. Пора бы уже! – усмехнулся король, глядя на высокую и стройную голубоглазую девушку с длинными светлыми волосами, собранными в тугую косу.
Марта, словно яркий весенний цветок, была полной противоположностью своему болезненному венценосному брату.
Прозвище Эрика ХI «Шепелявый» восходило к строкам рифмованной «Хроники Эрика», в которой говорилось, что «конунг нетвердо владел языком, был шепеляв, да к тому же ещё и хром». Очевидно, он страдал от рождения травмой головного мозга, которая и вызвала дефект речи и его хромоту. Красота же сестры на фоне короля только подчёркивала все её достоинства. Но надо сказать, что, кроме физических достоинств, Марта обладала ещё и живым умом, знала несколько языков, читала труды античных авторов и вполне себе могла поддержать спор о различиях во взглядах двух древнегреческих философов Аристотеля и Платона.
По меркам средневековья, она была уже совсем взрослой. Ей шёл двадцать третий год, но, как видно, обременять себя узами брака герцогиня вовсе не спешила, и уже далеко не первый претендент на её руку, сердце и приличное приданное уходил восвояси в конфузе и в смятении. Язычок у герцогини был острый, а выставить на посмешище высокородных и чванливых болванов у неё получалось превосходно.
– Эрик, ты же знаешь, что я не стремлюсь к замужеству. Имей ввиду, если ты ещё раз пришлёшь свататься ко мне очередного набитого дурака, я просто уйду в монастырь. И знай, что Архиепископ меня поддержит. Уж он-то будет очень рад заполучить к себе такую высокородную и скромную монашку, – театрально закатив глаза, с придыханием проговорила хулиганка.
– Боюсь, сестрица, что с такой послушницей из монастырского прихода, напротив, все монашки с послушницами разбегутся. Да и у нашего Архиепископа терпение не настолько крепкое, чтобы спокойно терпеть все твои взбалмошные выходки, – проворчал король, – Всё это славянская кровь нашей бабушки! Так что, держи себя в руках, сестра, и веди как подобает особам королевской крови! По поводу же твоему замужества, долго тянуть я тоже не намерен. Мне нужен наследник из нашего рода Эриков, чтобы укрепить центральную власть и не ввергнуть страну в пучину хаоса и кровавой междоусобицы. А ты, как и все остальные сёстры, должна мне в этом помогать! Неужели непонятно, что возьми власть в свои руки люди родов Стенкиля и Сверкера, то вас в первую очередь предадут смерти как первых конкурентов на верховную власть?! – прошипел разозлённый король.
Марта приблизилась, обняла брата и погладила по голове. Она на два года была его старше, и, рано оставшись без матери, искренне его жалела и любила.
– Хорошо, Эрик, не злись, я буду покорна своему королю и постараюсь ему помогать во всём, обещаю, – покладисто прошептала на ухо Марта, –Только не спеши меня выдавать замуж, ты же не хочешь сделать свою сестру несчастной.
– Хорошо,–вздохнул король, – Будь, по-твоему, а я пока не буду спешить. Может быть, судьба услышит мои молитвы и сама пошлёт вскоре тебе достойного избранника.
– Когда отправляться на Готланд, король? – Марта отошла и слегка склонила голову, подчёркивая этим уважение и покорность брату.
– Думаю, через неделю, если не подведёт погода. Возьми с собой Ингеборгу. Девочке скоро исполнится шестнадцать, и ей пора бы уже начать заниматься делами семьи. Может быть, хотя бы она не заставит своего брата волноваться о продолжении рода? –и он с иронией посмотрел на старшую сестру.
– Я буду только рада, Эрик, только рада! – мило улыбнулась Марта, –Мне кажется, в её жилах течёт гораздо меньше славянской крови, чем у меня! – и они уже вместе совершенно искренне рассмеялись.
Глава 6. На Оломне.
Андреевские ладьи, пройдя по озеру Ильмень и выше по Волхову в ветреную и безлунной ночью, стремительно проскочили через Великий Новгород, не останавливаясь. По левую руку через пару вёрст хода тайно высадили возле речки Питьба два звена пластунов с десятником Родькой и взводным, прапорщиком Саватеем во главе. Остались с ними и двое подростков из третьего курса воинской школы Митяй и Марат. В том деле, для чего высаживали пластунов, их помощь была совсем не лишней. После этого, караван судов пошёлпо реке ходко дальше. Нужно было как можно быстрее проскочить ещё более двух сотен вёрст вверх по Волхову, где в устье речки Оломна их уже давно ждали.
Не доходя около восьми десяток вёрст до Ладоги, ладьи зашли в укромный затон, в котором виднелась приличных размеров пристань, а на берегу высились какие-то строения. Причалить помогала пара местных лодочек лоцманов, и речные ладьи бригады буквально «в притирочку» встали рядом с казавшимися такими огромными, пришвартованными к пристаням морским коггам.
На берегу, освещённом факелами и жировыми светильниками, их уже ждали, и высыпающие на причал и берег сотни встречали приветственными шутками и здравницами сами хозяева и прибывшие сюда заранее Варуновские разведчики.
Сотник, вышедший по мосткам на берег в числе первых, сразу оказался в плену у медведеобразного, здоровенного человека с крупными и выразительными чертами лица.
– Андрюха! – стискивал его в объятиях Путята, – Ну, наконец-то! Заждались мы уже вас!
– Отпусти, оглашенный! –смеялся командир, – Задушишь ведь, медведище! Веди в избу, Селянович, расскажешь всё там, без лишних ушей.
И, обернувшись, отдал команду: «Старшим по разгрузке и размещению людей назначаю Лавра Буриславовича. Подпоручик, найдите местного хозяйственника, с ним всё согласуете по своей части и затем сразу же в штаб!»
– Прапорщик Боян, вам со своей ладейной командой разместить суда понадёжнее, прибраться, и уже потом можете все отдыхать. Время подготовиться к плаванию у вас будет ещё достаточно!
– Климент Петрович, отдай распоряжение по несению службы часовых в дозорах да секретах, и милости прошу к нам! – обратился Сотник к своему первому заместителю.
И уже громче ко всем:
– Штаб и командование бригады, прошу на совещание! Остальному личному составу привести себя в порядок, прибраться, поужинать и размещаться на постой! Мы тут надолго, ребята, отдыхайте! Думаю, хозяева о нас позаботились, и угостят, и разместят, как подобает, да и в баньке намоют, напарят…
Со всех сторон послышалось довольное ворчание сотен и команд, смешки да шутки. Долгое плавание в летний зной по рекам Полометь, Пола и озеру Ильмень наконец-то закончилось. И воинам можно было немного передохнуть перед дальним морским переходом.
В большой освещённой несколькими светильниками избе, превращённой по случаю в штаб, за столом сидели старшие командиры бригады, близкие сподвижники и друзья Сотника. От «местных» присутствовал сам представитель Господнего совета Батюшки Великого Новгорода, купец Первой Ивановской сотни и еще с детства друг Андрея, Строков Путята Селянович. С ним же рядышком сидели четыре шкипера с тех морских коггов, что сейчас были пришвартованы у местного пирса. Особняком недалече сидел ещё один незнакомый всем новгородец.
– Ну что, господа, начнём наш первый общий совет похода в таком вот составе? Давайте я представлю своих командиров, а потом Селянович познакомит с теми, с кем нам предстоит идти в дальний поход,– взял первым слово Сотник.
–– Мой первый заместитель, поручик Климент Петрович.
И перед всеми, сделав лёгкий поклон головой, привстал высокий русоволосый с большим выпуклым лбом и аккуратной седой бородкой ветеран. На плечах его серо-зелёной форменной, скроенной из плотного сукна и столь непривычной для местного времени куртки, лежали зелёные погоны с одной красной полоской кантом–посередине. На этих погонах виднелись три небольшие бронзовые звёздочки, а на груди блестел солдатский и офицерский георгиевские кресты – IVстепени с оранжево-чёрными колодками, серебряная медаль «за храбрость» I степени и красная планка «за ранение».
– Начальник штаба бригады, поручик Филат Савельевич.
С места поднялся невысокого роста крепкий черноволосый мужчина с глубоким вдумчивым взглядом. «Мозг бригады». Как видно, однако, в штабах он всё своё время не просиживал и его грудь так же украшали все те же боевые регалии, что и у предыдущего офицера.
– Начальник разведки, поручик Варун Фотич.
Со скамьи с кряхтением поднялся самый колоритный из всех четырёх заместителей Сотника. Был он веськакой-то «колючий», среднего роста, седой, с кустистыми бровями на сером обветренном лице, покрытым многочисленными шрамами. Серые, стального цвета глаза цепко держали всё вокруг и смотрели открыто с какой-то едва скрытой насмешкой. Сразу было понятно, что мужик он не простой, «тот ещё волчара – битый», оттого-то и «вся его шкура в шрамах».
Одежда его тоже выделялась среди повседневной формы Андреевцев. На форменной, как у всех куртке, поверх была накинута пятнистая, в серо-жёлто-зелёных разводах и с какой-то длинной бахромой накидка. На ногах виднелись такие же необычные штаны и обувка в виде ичиг или, как бы сказали в другие времена, индейских мокасин. В это же время или, вернее сейчас, это была стандартная обувь разведчика бригады, пошитая индивидуально для каждого из прочной и выделанной шкуры лося и идеально подходящая для бесшумного и мягкого передвижения по лесу. Наград у командира разведчиков видно не было, но у таких людей с этим проблем по определению быть не могло.
– Разрешите присутствовать! – в дверь зашёл заместитель комбрига по тылу Лавр Буриславович, – Люди размещаются, для них уже тут палатки и шатры натянуты. Начинают ужинать и готовиться к отдыху. Местный хозяйственник – крепкий мужик, сразу разгрузку судов взял в свои руки. Я там для контроля старшину Ждана оставил и сразу же к вам, – и присел по кивку Сотника.
– Как вы, господа, поняли, это мой четвёртый заместитель по тыловой и хозяйской части подпоручик Лавр Буриславович. Присаживайтесь, пожалуйста, продолжим знакомство.
Дальше были представлены командиры обережного и дозорного эскадронов Тимофей и Василий. Отдельной степной сотни Азат Хайдарович. Старшие судовой рати и ладейной команды: Молчан и Боян Ферапонтович.
– Ну что же, мои все. Познакомь и ты нас с уважаемыми шкиперами, Путята Селянович? Тебя-то я уж, извини, представлять, тут не стал. Мы все с тобой знакомы давно, а многие в своё время даже в походы вместе хаживали.
– Ну вот, –обиженно крякнул представитель высокого новгородского Совета, – Опять, как всегда, завистники задвинули и обидели самого слабого!
И все в избе искренне рассмеялись, глядя на этого пышущего могучим здоровьем черноволосого жизнерадостного богатыря. Обстановка в избе сразу стала проще, и некоторая напряжённость, какая бывает при встрече незнакомых людей, куда-то разом улетучилась.
– Управлять теми морскими коггами, что вы видели у пристани и что повезут нашу рать, будут надёжные и доверенные капитаны. Все они немцы по крови, но уже не первое поколение вслед за своими отцами, да дедами ведут морскую торговлю с нашим Новгородом. Имеют свои дворы у нас, где и проживают сейчас вместе со своими семьями. Не раз и не два уже выполняли они наши «особые» просьбы и поручения. Датчан они люто ненавидят, ибо лично от них пострадали. У кого отец, брат или сын от их злодейств пали, кто-то и лично с ними был ранен в схватке. Так что, я сим мужам полностью доверяю, чего и вам так же делать предлагаю.
– Ну, так я начну. Михаэль, капитан когга под названием «Pferd», по-нашему «Конь», самый старший и опытный из всех присутствующих шкиперов,– и с места поднялся худощавый степенный и уже пожилой мужчина. По его морщинистому и обветренному лицу можно было предположить, что он провёл в море гораздо больше времени, чем на берегу. Лицо его было скуластое и вытянутое, а нос с горбинкой придавали весьма харизматичное и суровое выражение.
– Дитрих, капитан когга под названием «Еnte» – «Утка».
На вид второй представленный капитан был полной противоположностью первому. Немолодой, но крепкий боровичок с маленькими глазками на весьма добродушном и круглом лице. Поднявшись, он улыбнулся и окинул присутствующих спокойным и уверенным взглядом. Крепкие руки и такое же обветренное, как у первого капитана, лицо говорило само о его профессиональной принадлежности. Впрочем, это касалось и всех присутствующих здесь моряков. Так сказать, это была их «визитная карточка».
Третьим и четвёртым капитаном были, соответственно, Курт и Зигфрид с «Barsch» – «Окуня» и «Wai» – «Кита». Эти капитаны были моложе первых двух и были похожи друг на друга. Впрочем, они действительно были родными братьями. Отец, в прошлом известный капитан Вальдемар Краузе, передал им по наследству своё дело вместе с крепкими коггами, а заодно с ними и горячую любовь к морю. И теперь высокие светловолосые и скуластые здоровяки с русыми бородками горели горячим желанием посчитаться за отца с датчанами, утопившими старшего Краузе вместе со всей его командой под островом Рюгеном ещё прошлым летом.
Последним представленным был русский.
– Перед вами, братцы, Радята Щукарь, – и по избе прокатился шёпот, все зашевелились и вытянули шеи, рассматривая представленного. Имя знаменитого новгородского ушкуйника, совершавшего дерзкие и стремительные рейды со своей командой по восточной Балтике, было у всех на слуху. Более года о нем, правда, ничего не было слышно, и поговаривали даже, что он со своей командой погиб где-то в очередной отчаянной схватке под шведским Эландом. Но вот же, живой и здравствующий он стоял в избе перед всеми и иронично так щурился.
Действия абордажников у Гарольда были отработаны и отшлифованы как надо. И уже через пять ударов сердца, на палубы торговцев по перекинутым мосткам ринулась, размахивая боевым железом, ревущая орава с «Дракона» и «Змея». Никакого сопротивления, надеющиеся на снисхождение ливонцы, не оказали, и уже через пять минут с ними всё было кончено. На палубе захваченных судов лежала изрубленная команда, и оставалось только выбросить её за борт да замыть большие лужи крови.
– Фрост, приберитесь там у себя, и оставь на своей захваченной ладье призовую партию в десять человек. Пусть идут в паре с моей, к ближайшей гавани Датской Эстляндии. Тут ходу-то всего три дня будет, а мы пока продолжим патрулирование, – отдал распоряжение второму капитану со «Змея» командир отряда.
И уже для своей команды:
– Всё здесь прибрать, чтобы чище, чем на трофее «Змея», было!
– Олав, выделишь десятерых бездельников на это корыто. С кож много серебра не возьмёшь. Ну да, с паршивой овцы – хоть шкуры клок, уж что-нибудь да капнет в кошель. Да и сами торговые суда тоже денег стоят. А мы продолжаем плавание дальше. Заходим северней Готланда и держимся ближе к берегам Швеции!
Глава 5. Заботы короля Швеции.
Для королевства Швеции первая половина ХIII века была временем смут, мятежей и междоусобиц. За верховную власть с переменным успехом и кровопусканием конкурентам боролись конунги из трёх могущественных родов: Стенкиля, Сверкера и Эрика.
Во внешней политике шведы признавали верховенство на Балтике датской короны, однако старались проводить и свою независимую политику, прекрасно понимая, что с данами шутки плохи. Стоит только довериться этим потомкам викингов, и мигом станешь их самой захудалой провинцией, ещё и предварительно ограбленной подчистую. Одно радовало. Сейчас Вальдемару II было явно не до Скандинавии. Он был полностью занят войной с Ганзой и с её союзниками.
У короля Швеции Эрика ХI Шепелявого было сейчас несколько забот. Самой главной из них было укрепление своей власти в королевстве. И, будучи бездетным, задача эта представлялась ему далеко не из лёгких. Нельзя было забывать, сколько претендентов на верховную королевскую власть в стране только и ждали случая, чтобы её заполучить.
Мать Эрика, дочь датского короля Вальдемара I и его жены Софии Владимировны Новгородской, кроме сына, родила мужу ещё и трёх дочерей: Марту, Ингеборгу и Софию. Все герцогини были пока не замужем, и можно было бы уже серьёзно подумать, как использовать их перспективное замужество для укрепления своего весьма непрочного положения на шатающемся троне. Да и с появлением племянников посмертная передача власти в руки своей же линии рода представлялась королю вполне даже разумной. Главным тут, конечно, было, чтобы родные сестрёнки с племянниками не оправили бы его на тот свет пораньше, чем планировалось. Но до этого ещё было далеко, а вот присматривать перспективную партию в королевских дворах Европы следовало уже сейчас.
Ещё одной заботой правителя было желание и возможность прирастить новые земли к королевству. Да и вообще, следовало направить кипучую энергию своих подданных на кого-нибудь из внешних врагов, дабы найти им применение в войне за родную корону, но никак не во внутренних разрушительных для страны мятежах да склоках. И идеальным направлением для такой экспансии представлялось Эрику восточное направление. По ту сторону Ботнического залива лежали языческие земли Тавастланда, населённые финскими племенами Суми и Еми. За ними же лежали земли племени Корелы, а следом уже богатые русские земли Новгорода. Ярлы, крупные шведские феодалы и католическая церковь – все они, каждый по-своему, были заинтересованы в большом походе на восток.
При всём при этом никак нельзя было допустить ухода из-под власти шведской короны и своих исконных земель. Особенно это касалось Готланда, огромного острова, лежащего к югу от материковой Швеции, примерно в ста верстах.
Жители Готланда вели активную торговлю и занимали ведущие позиции в посреднической торговле на Балтике между Восточной и Западной Европой.
На побережье острова существовала целая система удобных гаваней, которая в русских летописях называется Готским берегом. Готландские купцы имели свой гостиный двор в Новгороде, а в 1161году вообще заключили договор с Саксонским герцогом Генрихом Львом относительно режима торговли на Готланде и в немецкой Голштинии.
Готландцы рано подчинились верховной власти шведского конунга (произошло это ещё до конца IХ века), которая со временем только всё более и более усиливалась. Так, в обмен на торговые привилегии в материковой Швеции и на других островах королевства они приняли на себя обязанность платить ежегодный налог казне и после христианизации участвовать в военно-морском ополчении Швеции-ледунге. Но во всех внутренних делах островитяне сохраняли пока полную самостоятельность. Верховным органом готландского самоуправления был альтинг «всеобщий тинг гутов, то есть собрание всех людей», который концентрировал в себе высшую власть на Готланде со всеми такими её аспектами, как суд, налоги, военное дело, внешняя и внутренняя политика, законодательство.
На этот остров издавна с аппетитом поглядывала владычица морей Дания, прекрасно понимая, что откуси она у Швеции такой завидный кусок да размести в его гаванях свой военный флот, и тогда вся восточная Балтика была бы у неё под контролем. Оставалось только дело за малым – разбить Ганзейский союз, и тогда уже никто не посмеет отвергнуть её притязания.
– Собирайся, Марта, пришло время навестить этих своенравных гутов. Островитяне должны раз от раза видеть своих властителей, чтобы не забывать, под чьей они там короной живут, – напутствовал свою сестру в зале королевской резиденции столицы Упсалы король Эрик.
– Поприсутствуешь там на их главном тинге в качестве почётного гостя. Помолишься в кафедральном соборе святой Марии в главном городе Висбю. Его что только что недавно отстроили там с таким размахом, глядишь, и пошлют тебе небеса завидного жениха. Пора бы уже! – усмехнулся король, глядя на высокую и стройную голубоглазую девушку с длинными светлыми волосами, собранными в тугую косу.
Марта, словно яркий весенний цветок, была полной противоположностью своему болезненному венценосному брату.
Прозвище Эрика ХI «Шепелявый» восходило к строкам рифмованной «Хроники Эрика», в которой говорилось, что «конунг нетвердо владел языком, был шепеляв, да к тому же ещё и хром». Очевидно, он страдал от рождения травмой головного мозга, которая и вызвала дефект речи и его хромоту. Красота же сестры на фоне короля только подчёркивала все её достоинства. Но надо сказать, что, кроме физических достоинств, Марта обладала ещё и живым умом, знала несколько языков, читала труды античных авторов и вполне себе могла поддержать спор о различиях во взглядах двух древнегреческих философов Аристотеля и Платона.
По меркам средневековья, она была уже совсем взрослой. Ей шёл двадцать третий год, но, как видно, обременять себя узами брака герцогиня вовсе не спешила, и уже далеко не первый претендент на её руку, сердце и приличное приданное уходил восвояси в конфузе и в смятении. Язычок у герцогини был острый, а выставить на посмешище высокородных и чванливых болванов у неё получалось превосходно.
– Эрик, ты же знаешь, что я не стремлюсь к замужеству. Имей ввиду, если ты ещё раз пришлёшь свататься ко мне очередного набитого дурака, я просто уйду в монастырь. И знай, что Архиепископ меня поддержит. Уж он-то будет очень рад заполучить к себе такую высокородную и скромную монашку, – театрально закатив глаза, с придыханием проговорила хулиганка.
– Боюсь, сестрица, что с такой послушницей из монастырского прихода, напротив, все монашки с послушницами разбегутся. Да и у нашего Архиепископа терпение не настолько крепкое, чтобы спокойно терпеть все твои взбалмошные выходки, – проворчал король, – Всё это славянская кровь нашей бабушки! Так что, держи себя в руках, сестра, и веди как подобает особам королевской крови! По поводу же твоему замужества, долго тянуть я тоже не намерен. Мне нужен наследник из нашего рода Эриков, чтобы укрепить центральную власть и не ввергнуть страну в пучину хаоса и кровавой междоусобицы. А ты, как и все остальные сёстры, должна мне в этом помогать! Неужели непонятно, что возьми власть в свои руки люди родов Стенкиля и Сверкера, то вас в первую очередь предадут смерти как первых конкурентов на верховную власть?! – прошипел разозлённый король.
Марта приблизилась, обняла брата и погладила по голове. Она на два года была его старше, и, рано оставшись без матери, искренне его жалела и любила.
– Хорошо, Эрик, не злись, я буду покорна своему королю и постараюсь ему помогать во всём, обещаю, – покладисто прошептала на ухо Марта, –Только не спеши меня выдавать замуж, ты же не хочешь сделать свою сестру несчастной.
– Хорошо,–вздохнул король, – Будь, по-твоему, а я пока не буду спешить. Может быть, судьба услышит мои молитвы и сама пошлёт вскоре тебе достойного избранника.
– Когда отправляться на Готланд, король? – Марта отошла и слегка склонила голову, подчёркивая этим уважение и покорность брату.
– Думаю, через неделю, если не подведёт погода. Возьми с собой Ингеборгу. Девочке скоро исполнится шестнадцать, и ей пора бы уже начать заниматься делами семьи. Может быть, хотя бы она не заставит своего брата волноваться о продолжении рода? –и он с иронией посмотрел на старшую сестру.
– Я буду только рада, Эрик, только рада! – мило улыбнулась Марта, –Мне кажется, в её жилах течёт гораздо меньше славянской крови, чем у меня! – и они уже вместе совершенно искренне рассмеялись.
Глава 6. На Оломне.
Андреевские ладьи, пройдя по озеру Ильмень и выше по Волхову в ветреную и безлунной ночью, стремительно проскочили через Великий Новгород, не останавливаясь. По левую руку через пару вёрст хода тайно высадили возле речки Питьба два звена пластунов с десятником Родькой и взводным, прапорщиком Саватеем во главе. Остались с ними и двое подростков из третьего курса воинской школы Митяй и Марат. В том деле, для чего высаживали пластунов, их помощь была совсем не лишней. После этого, караван судов пошёлпо реке ходко дальше. Нужно было как можно быстрее проскочить ещё более двух сотен вёрст вверх по Волхову, где в устье речки Оломна их уже давно ждали.
Не доходя около восьми десяток вёрст до Ладоги, ладьи зашли в укромный затон, в котором виднелась приличных размеров пристань, а на берегу высились какие-то строения. Причалить помогала пара местных лодочек лоцманов, и речные ладьи бригады буквально «в притирочку» встали рядом с казавшимися такими огромными, пришвартованными к пристаням морским коггам.
На берегу, освещённом факелами и жировыми светильниками, их уже ждали, и высыпающие на причал и берег сотни встречали приветственными шутками и здравницами сами хозяева и прибывшие сюда заранее Варуновские разведчики.
Сотник, вышедший по мосткам на берег в числе первых, сразу оказался в плену у медведеобразного, здоровенного человека с крупными и выразительными чертами лица.
– Андрюха! – стискивал его в объятиях Путята, – Ну, наконец-то! Заждались мы уже вас!
– Отпусти, оглашенный! –смеялся командир, – Задушишь ведь, медведище! Веди в избу, Селянович, расскажешь всё там, без лишних ушей.
И, обернувшись, отдал команду: «Старшим по разгрузке и размещению людей назначаю Лавра Буриславовича. Подпоручик, найдите местного хозяйственника, с ним всё согласуете по своей части и затем сразу же в штаб!»
– Прапорщик Боян, вам со своей ладейной командой разместить суда понадёжнее, прибраться, и уже потом можете все отдыхать. Время подготовиться к плаванию у вас будет ещё достаточно!
– Климент Петрович, отдай распоряжение по несению службы часовых в дозорах да секретах, и милости прошу к нам! – обратился Сотник к своему первому заместителю.
И уже громче ко всем:
– Штаб и командование бригады, прошу на совещание! Остальному личному составу привести себя в порядок, прибраться, поужинать и размещаться на постой! Мы тут надолго, ребята, отдыхайте! Думаю, хозяева о нас позаботились, и угостят, и разместят, как подобает, да и в баньке намоют, напарят…
Со всех сторон послышалось довольное ворчание сотен и команд, смешки да шутки. Долгое плавание в летний зной по рекам Полометь, Пола и озеру Ильмень наконец-то закончилось. И воинам можно было немного передохнуть перед дальним морским переходом.
В большой освещённой несколькими светильниками избе, превращённой по случаю в штаб, за столом сидели старшие командиры бригады, близкие сподвижники и друзья Сотника. От «местных» присутствовал сам представитель Господнего совета Батюшки Великого Новгорода, купец Первой Ивановской сотни и еще с детства друг Андрея, Строков Путята Селянович. С ним же рядышком сидели четыре шкипера с тех морских коггов, что сейчас были пришвартованы у местного пирса. Особняком недалече сидел ещё один незнакомый всем новгородец.
– Ну что, господа, начнём наш первый общий совет похода в таком вот составе? Давайте я представлю своих командиров, а потом Селянович познакомит с теми, с кем нам предстоит идти в дальний поход,– взял первым слово Сотник.
–– Мой первый заместитель, поручик Климент Петрович.
И перед всеми, сделав лёгкий поклон головой, привстал высокий русоволосый с большим выпуклым лбом и аккуратной седой бородкой ветеран. На плечах его серо-зелёной форменной, скроенной из плотного сукна и столь непривычной для местного времени куртки, лежали зелёные погоны с одной красной полоской кантом–посередине. На этих погонах виднелись три небольшие бронзовые звёздочки, а на груди блестел солдатский и офицерский георгиевские кресты – IVстепени с оранжево-чёрными колодками, серебряная медаль «за храбрость» I степени и красная планка «за ранение».
– Начальник штаба бригады, поручик Филат Савельевич.
С места поднялся невысокого роста крепкий черноволосый мужчина с глубоким вдумчивым взглядом. «Мозг бригады». Как видно, однако, в штабах он всё своё время не просиживал и его грудь так же украшали все те же боевые регалии, что и у предыдущего офицера.
– Начальник разведки, поручик Варун Фотич.
Со скамьи с кряхтением поднялся самый колоритный из всех четырёх заместителей Сотника. Был он веськакой-то «колючий», среднего роста, седой, с кустистыми бровями на сером обветренном лице, покрытым многочисленными шрамами. Серые, стального цвета глаза цепко держали всё вокруг и смотрели открыто с какой-то едва скрытой насмешкой. Сразу было понятно, что мужик он не простой, «тот ещё волчара – битый», оттого-то и «вся его шкура в шрамах».
Одежда его тоже выделялась среди повседневной формы Андреевцев. На форменной, как у всех куртке, поверх была накинута пятнистая, в серо-жёлто-зелёных разводах и с какой-то длинной бахромой накидка. На ногах виднелись такие же необычные штаны и обувка в виде ичиг или, как бы сказали в другие времена, индейских мокасин. В это же время или, вернее сейчас, это была стандартная обувь разведчика бригады, пошитая индивидуально для каждого из прочной и выделанной шкуры лося и идеально подходящая для бесшумного и мягкого передвижения по лесу. Наград у командира разведчиков видно не было, но у таких людей с этим проблем по определению быть не могло.
– Разрешите присутствовать! – в дверь зашёл заместитель комбрига по тылу Лавр Буриславович, – Люди размещаются, для них уже тут палатки и шатры натянуты. Начинают ужинать и готовиться к отдыху. Местный хозяйственник – крепкий мужик, сразу разгрузку судов взял в свои руки. Я там для контроля старшину Ждана оставил и сразу же к вам, – и присел по кивку Сотника.
– Как вы, господа, поняли, это мой четвёртый заместитель по тыловой и хозяйской части подпоручик Лавр Буриславович. Присаживайтесь, пожалуйста, продолжим знакомство.
Дальше были представлены командиры обережного и дозорного эскадронов Тимофей и Василий. Отдельной степной сотни Азат Хайдарович. Старшие судовой рати и ладейной команды: Молчан и Боян Ферапонтович.
– Ну что же, мои все. Познакомь и ты нас с уважаемыми шкиперами, Путята Селянович? Тебя-то я уж, извини, представлять, тут не стал. Мы все с тобой знакомы давно, а многие в своё время даже в походы вместе хаживали.
– Ну вот, –обиженно крякнул представитель высокого новгородского Совета, – Опять, как всегда, завистники задвинули и обидели самого слабого!
И все в избе искренне рассмеялись, глядя на этого пышущего могучим здоровьем черноволосого жизнерадостного богатыря. Обстановка в избе сразу стала проще, и некоторая напряжённость, какая бывает при встрече незнакомых людей, куда-то разом улетучилась.
– Управлять теми морскими коггами, что вы видели у пристани и что повезут нашу рать, будут надёжные и доверенные капитаны. Все они немцы по крови, но уже не первое поколение вслед за своими отцами, да дедами ведут морскую торговлю с нашим Новгородом. Имеют свои дворы у нас, где и проживают сейчас вместе со своими семьями. Не раз и не два уже выполняли они наши «особые» просьбы и поручения. Датчан они люто ненавидят, ибо лично от них пострадали. У кого отец, брат или сын от их злодейств пали, кто-то и лично с ними был ранен в схватке. Так что, я сим мужам полностью доверяю, чего и вам так же делать предлагаю.
– Ну, так я начну. Михаэль, капитан когга под названием «Pferd», по-нашему «Конь», самый старший и опытный из всех присутствующих шкиперов,– и с места поднялся худощавый степенный и уже пожилой мужчина. По его морщинистому и обветренному лицу можно было предположить, что он провёл в море гораздо больше времени, чем на берегу. Лицо его было скуластое и вытянутое, а нос с горбинкой придавали весьма харизматичное и суровое выражение.
– Дитрих, капитан когга под названием «Еnte» – «Утка».
На вид второй представленный капитан был полной противоположностью первому. Немолодой, но крепкий боровичок с маленькими глазками на весьма добродушном и круглом лице. Поднявшись, он улыбнулся и окинул присутствующих спокойным и уверенным взглядом. Крепкие руки и такое же обветренное, как у первого капитана, лицо говорило само о его профессиональной принадлежности. Впрочем, это касалось и всех присутствующих здесь моряков. Так сказать, это была их «визитная карточка».
Третьим и четвёртым капитаном были, соответственно, Курт и Зигфрид с «Barsch» – «Окуня» и «Wai» – «Кита». Эти капитаны были моложе первых двух и были похожи друг на друга. Впрочем, они действительно были родными братьями. Отец, в прошлом известный капитан Вальдемар Краузе, передал им по наследству своё дело вместе с крепкими коггами, а заодно с ними и горячую любовь к морю. И теперь высокие светловолосые и скуластые здоровяки с русыми бородками горели горячим желанием посчитаться за отца с датчанами, утопившими старшего Краузе вместе со всей его командой под островом Рюгеном ещё прошлым летом.
Последним представленным был русский.
– Перед вами, братцы, Радята Щукарь, – и по избе прокатился шёпот, все зашевелились и вытянули шеи, рассматривая представленного. Имя знаменитого новгородского ушкуйника, совершавшего дерзкие и стремительные рейды со своей командой по восточной Балтике, было у всех на слуху. Более года о нем, правда, ничего не было слышно, и поговаривали даже, что он со своей командой погиб где-то в очередной отчаянной схватке под шведским Эландом. Но вот же, живой и здравствующий он стоял в избе перед всеми и иронично так щурился.