И я продолжаю, сходя с ума от похоти. Тоже стискиваю зубы. Он резко разворачивает меня лицом к стене, давит на поясницу. Я расставляю шире ноги и пригибаюсь в спине.

Он сзади. Вдох — трогает меня там. Еще один вдох — я чувствую вторжение. Его руки на моих бедрах. Один толчок — и он полностью во мне.

Я прикусываю губу, чтобы не застонать. Он начинает двигаться сразу же, не позволяя мне освоиться. Прелюдия закончилась, он берет меня грязно и быстро, и мне слишком хорошо, чтобы просить его быть нежнее.

Каждый толчок ощущается пронзительно, сладко, на границе с болью.

Он берет меня прямо в душе, в нашем опасном месте.

Мои пальцы хаотично скользят по прохладному кафелю, в голове пусто. Сердце колотится на разрыв, гоняя кровь в жилах. Нашу ванную наполняют звуки быстрых шлепков и приглушенные, но горячие стоны. Его и мои. Наши. Я поднимаю ногу, и он тут же подхватывает ее, поддерживая меня. Так будет еще приятнее, я знаю откуда-то. Удовольствие разрывает на части, я растворяюсь в каждом нашем движении.

Мы оба задыхаемся. Он врезается в мое тело, замирает и обхватывает мой подбородок, проводит по губам.

— Еще, — молю я и касаюсь языком его пальцев.

Он совершает мощный толчок, выбивая все прочие мысли из моей головы. Почему это так приятно? Так невероятно кайфово!

Не отдавая себя отчета в том, что делаю, я обхватываю его пальцы ртом, провожу по ним языком и втягиваю в себя. Я представляю, что это его член, которым он сейчас имеет мое тело, и начинаю сосать. Порочная мысль ужасно заводит, я не знаю почему, но хочу этого. Оргазм обрушивается в следующую секунду. Я закрываю глаза, обмякая. Он держит меня и продолжает двигаться в безумном темпе, пока не кончает сам. Резко выходит, по моим ногам тут же катятся теплые капли. Колени мягкие, голова слегка кружится. Я оборачиваюсь и прижимаюсь спиной к стене. Она прохладная, это просто чудесно.

Он совсем рядом, смотрит на меня. Не отходит ни на шаг. Он нависает надо мной и проводит пальцами по моим губам, оттягивая нижнюю. Наклоняется, целует с языком, снова проводит пальцами. Меня охватывает какая-то магия, рассудок плывет. Я закрываю глаза и лижу его пальцы, потом ладонь. Подглядываю сквозь ресницы — он смотрит на меня в упор. Глаза темные, взгляд безумный.

— Тебе было хорошо? — спрашивает. — Не перегнул?

— Хорошо, — шепчу я, кивая. — Но все ноги снова в твоей сперме, я постоянно моюсь. Надо бы купить презервативы.

— Тебе идет. Быть в моей сперме, — говорит он. — Я не собираюсь покупать презервативы.

Дрожь пробегает по моему телу от его тона и слов.

Мы смотрим друг другу в глаза. Он отстраняется. Еще раз оглядывает меня с ног до головы и вновь включает душ. Мне кажется, он думал об этом. О сексе в ванной. Мы не могли уехать из этого дома и не поставить галочку.

На завтрак я спускаюсь раньше всех. После секс-марафона я так сильно хочу есть, что сразу ставлю сковородку для яичницы. Пока она накаляется, достаю из холодильника кексы и нетерпеливо откусываю кусочек. Голодная, аж руки трясутся. Секс вытягивает столько сил! Владимир спускается через пять минут. Когда я уходила, он заканчивал бриться.

Подходит сразу ко мне и обнимает со спины. Крепко. Целует в шею. Это очень приятно.

— Доброе утро, — шепчет.

— Привет, — улыбаюсь я.

— На меня приготовишь? — спрашивает.

— Ты же не ешь по утрам.

— Сегодня исключение, — улыбается он.

Едва я оборачиваюсь, он подхватывает меня под бедра и плюхает прямо на гарнитур. Встает между моих ног. Я жую свой кекс как ни в чем не бывало. Подношу ему кусочек, он обхватывает его ртом и съедает. Я просто… в шоке от этого его романтического порыва.

Позавчера утром, когда я завтракала, он прошел мимо, равнодушно чмокнул меня в щеку, пожелал отличного дня и уехал.

Я смотрю ему в глаза и таю. Секс меняет всё. Вообще всё. И если объятия с Таней я простила легко, быстро и даже, можно сказать, поняла, почему он допустил подобное, — то сейчас, после нашей близости, это был бы страшный удар. Я понимаю… что никогда не смогла бы простить ему измену.

— Какой сейчас план? — спрашиваю я, обняв его за шею. Нежно поглаживаю.

— Пакуем вещи. Потом грузим в машину и отчаливаем, — пожимает плечами. — Надо будет составить список и докупить всего, чего нет. Это на тебе. Список.

— Поняла. В магазин вместе поедем?

— Да.

Мы замираем, услышав шаги. В кухню бодро заходит Эмилия Александровна, мы вежливо здороваемся.

— Может, передумаете? Какая глупость снимать квартиру, когда в вашем распоряжении целый этаж! — сетует она, чувствуя себя немного неудобно за позавчерашний скандал, частью которого она стала без приглашения.

Под шумок я аккуратно слезаю с гарнитура и иду к холодильнику за яйцами.

— Решение принято, мам, — говорит Владимир. Смотрит на меня. У меня щеки розовеют от того, как смотрит. Не от смущения, от удовольствия.

— Но, Вов… Разве вам дома плохо? — разводит руками.

Он переводит взгляд на нее.

— Мы же уже обсудили этот вопрос, и ты прекрасно понимаешь, почему мы съезжаем.


Она пожимает плечами. Владимиру не понравилось, что он просил выйти, а мать проигнорировала. И он больше не может себя чувствовать в этом доме комфортно. Он сказал так отцу, я слышала.

— Мы будем приезжать к вам в гости, — успокаиваю я свекровь дружелюбно. — Честное слово.

— Надеюсь, — вздыхает она. — В городе такие пробки, если жить далеко, то видеться будем несколько раз в месяц.





Глава 46





Я листаю наши с Владимиром свадебные фотографии, когда начинает звонить сотовый.

Поначалу собираюсь проигнорировать, потому что сейчас мне хочется побыть наедине со своими мыслями. Их так много! Я впервые смотрю на нашу свадьбу иначе. Совсем другими глазами.

На экране мобильного надпись «Костя Гловач». Неприятный сюрприз. Не помню, чтобы брат хоть когда-то выходил со мной на связь не по поручению отца.

Он хотел ударить меня, но Владимир не позволил. С тех пор, как я переехала на юг, на меня никто ни разу не поднял руку. И не запретил что-либо. Последние три недели мы с мужем живем вдвоем, и я ощущаю себя полноценной хозяйкой. За каких-то пару месяцев я превратилась в совершенно другого человека.

— Да? — принимаю вызов. Может быть, что-то случилось?

— Привет, сестрица. Как тебе замужняя жизнь? Вымолила прощение у своего рогатого Вовы? — ядовитым голосом. Как это ужасно и унизительно, что именно Костя знает о моем предательстве мужа! Он точно не упустит возможности уколоть Владимира при случае.

Мне стыдно, что я подставила своего мужчину.

Сбрасываю вызов и откладываю сотовый. Хочется пойти и помыть руки. Я быстро-быстро листаю фотографии и грущу. Как жаль, что я получила их так поздно! Владимир, оказывается, только и делал всю свадьбу, что смотрел на меня. Если не с любовью, то с интересом. Даже на тех фото, которые случайно поймал фотограф, его внимание приковано ко мне. А еще он улыбался. Иногда. Совсем слегка, но искренне. Я же везде со страданием в глазах. Царевна, мать ее, Несмеяна! Самой себе хочется нахлестать по щекам. Мне резко хочется плакать. Примерно через шесть часов он меня застукает в дурацком спортивном костюме при попытке побега.

Сотовый вновь вибрирует.

— Костя, что тебе нужно? — говорю я устало. — Если ты звонишь, чтобы меня оскорбить, то я не намерена слушать этот бред. У нас с Владимиром всё хорошо, он меня простил.

— Я по делу, — говорит сухо. — Передай своему мужу, чтобы не лез в дела нашего города.

— В каком плане не лез? — невольно напрягаюсь.

— В прямом. Какого хрена он поднял информацию обо всех серьезных авариях, что случились в городе за последние пять лет? Че ему надо от нас?

— Сам ему скажи, — парирую я, сжимая трубку крепче.

— Я пытался, идиотки кусок. Думаешь, мне сильно хотелось с тобой разговаривать?

— А, он тебя послал, — смеюсь я. — Сразу или сначала выслушал? Делаю ставку, что сразу.

— Иди в задницу. Я свое слово тебе сказал. Если это ты его заставляешь, то перестань. Ты уехала, а нам здесь еще жить.

— Пока, Костя, — сбрасываю вызов.

Я говорила с отцом на той неделе, он и словом не обмолвился. Владимиру, конечно, виднее, что делать и зачем. Я, разумеется, расскажу ему о звонке Кости, но просить прекращать не буду. Если его что-то беспокоит, он не отстанет, пока не разберется. За те три недели, что мы живем вместе, я это уяснила на сто процентов.

С каждым днем я узнаю его всё лучше, и он мне нравится всё больше. Нравится в нем всё. Принципиальность и упертость. Резковатость и честность. Его манера использовать мат в официальной речи. Увлеченность своим делом. И, конечно, страсть ко мне.

Вчера он пришел домой очень поздно. Я никак не могла уснуть. Пыталась, но вздрагивала от каждого шороха. Двадцать один год я прекрасно спала в одиночестве, месяц в его объятиях — и всё, здравствуй, новая привычка.

Когда щелкнул замок, я поднялась и побежала встречать.

Он взглянул на меня и закатил глаза.

— Блть, не девка, а чистый секс.

С лету прижал меня к стене и поцеловал. Я тут же ножку на его бедро закинула и жадно ответила на касание губ. У нас не было любви два дня, его аж потряхивало от желания.

— Как дела? — спросила я с придыханием. — Ты поздно.

Он уже задрал мою ночную сорочку и поцеловал грудь.

— Вов, Вова, — я запустила пальцы в его жесткие волосы, погладила затылок.

Он оторвался и шлепнул меня по заднице. Звонко. Потом на секунду собственнически сжал пылающее место шлепка.

— Нормально всё. Просто соскучился. День был долгим, а ты на вид как кокосовый десерт.