— Мама, выйди. Я разберусь, — говорит Владимир. Я вцепляюсь в его плечи.

— Вы что тут устроили?! Анжелика! Это ты?!

— Это я, мам. Я психанул. Мы поссорились, эмоции взяли верх. Уже помирились.

— Помирились, — пищу я.

— Ты? Это ты сделал? — свекровь скрещивает руки. — Ты совсем дурачок? — она оглядывает комнату. — Сейчас же позову отца!

— Мам, я уберу всё. Иди спать, — командует Владимир.

Но ей, кажется, всё равно. Мою бы маму как ветром сдуло, а Эмилия Александровна уже спускается по лестнице, крича:

— Серёжа, Витя! Вы посмотрите, что они устроили! Они нам весь дом развалят!

Владимир поворачивается ко мне. Смотрит в глаза. Потом наклоняется к губам. Я открываю рот и слегка высовываю язык в ожидании. А когда он касается меня своим, из моего рта вырывается женственный, глубокий, почти гортанный стон удовольствия. Я сама от себя не ожидала, оно само получается. Я хочу его. Я всё еще ужасно на него злюсь, но я хочу, чтобы он просил прощения. Раскаивался.

Я хочу его простить.

По его телу пробегает дрожь, я это понимаю и чуть не ахаю от осознания того, как сильно он тоже хочет. Если бы не свекровь, клянусь, мы бы уже трахались. Сто процентов. Вот сейчас в этом нет ни единого сомнения.

— Убедила. Съезжаем завтра. Выбирай район, — говорит он. И я улыбаюсь. Надо было, оказывается, просто застонать ему в рот. Не уговаривать, не спорить. А возбудить до предела.

В комнату врываются Сергей Владимирович и дядя Виктор.

Я ни на секунду не забываю, что мои трусы у Владимира в кулаке. Они, конечно, совсем невесомые — что в них, что без — одинаково. Но перед свекром и дядей хотелось бы всё же быть в них.

— А че, зае*ок, — говорит дядя Виктор, присвистнув. — Мы так же с Галкой зажигали.

— Можно попросить всех выйти? — цедит Владимир.

— Она уже идет с веником, — пожимает плечами свекр. — Боюсь, проще выйти вам.





Глава 43





Мое сердце учащенно колотится, когда я паркую машину в новом районе.

Он скоро приедет. Я его увижу.

Не могу сразу понять, нравится мне здесь или нет. До учебы ехать ближе — это плюс, можно на полчаса дольше поспать. Высоченные многоэтажки с витражными окнами, но абсолютно убогая парковка. В два часа дня пришлось сделать три круга по двору, чтобы найти место.

Я выхожу из машины, поднимаю глаза к небу и улыбаюсь. Он написал мне адрес и сказал приехать в два.

«Будем квартиру смотреть».

«Так быстро?»

Вчера я почувствовала себя дурно. Бессонница и отсутствие аппетита ведь мучали долго, в какой-то момент, собирая осколки, я осознала, что обессилела окончательно, аж голова закружилась. Спустилась на первый этаж выпить воды и съесть бутерброд. Потом присела на диван, на нем и уснула, свернувшись калачиком. Проснулась уже утром в своей постели в объятиях мужа.

Руки его были на месте: на груди и между моих ног. У него такая привычка, что поделать? Думать не буду, где он ею обзавелся. Пожалуй, молча смирюсь.

Я вспомнила, как его обнимала Таня, и разозлилась, но решила не вырываться. Только улыбнулась самой себе. Мой. А когда, наконец, открыла глаза, его уже не было. Учебу я проспала — это плохо. Зато отдохнула за всё время! И чувствую себя сейчас превосходно.

Ну где же он, где?

Увидев знакомый мерс, я снова улыбаюсь. Внутри всё сжимается, я напрягаюсь. Но при этом расправляю плечи, подаю вперед грудь. Как на выставке стою. Он мимо не проходит. Вернее, не проезжает.

— Прыгай, красавица, прокачу, — говорит Владимир с усмешкой, когда мерс равняется с моим «Кашкаем». Окидывает меня оценивающим взглядом, от которого кожа будто воспламеняется, настолько он откровенный и пошлый. Внутри мигом рождается протест.

— Не хочу, — отвечаю, рассматривая свой маникюр. Рядом с Владимиром на переднем сиденье риелтор. — Здрасьте, — делаю приветливый взмах рукой. Вот ему я демонстративно мило улыбаюсь.

— День добрый, — расплывается мужчина в улыбке.

— Много теряешь, расхитительница шкафов, — говорит Вова, нахмурившись.


— Тане привет передавай, — киваю я серьезно.

— Я же говорил, что злится, — пожимает плечами Владимир. — Ревнивая капец. Ну хочешь — жди, сейчас найду место, — говорит он мне, проезжая мимо.

— Удачи, — машу вслед.

Через пять минут мужчины, наконец, появляются. Дым в черном костюме, он сосредоточен и слегка раздражен. Высказывает приятелю, что с парковкой здесь большая беда, и ему уже не нравится.

— Зато квартира какая! Давайте посмотрим? — уговаривает риелтор. — Владимир, да не руби ты с плеча. Просто поднимись на пять минут, раз уж приехал.

Я подхожу к ним, останавливаюсь в паре шагов от мужа. Но тот это расстояние сокращает, обнимает меня за талию и дергает на себя так, что ахаю, врезаясь в его плечо. Хватка стальная, не будешь же вырываться на улице. Делать нечего, стою прижимаюсь. Он приятно пахнет.

Риелтору звонят, мужчина отходит на пару шагов. А потом просит идти без него, потому что нужно «ненадолго отскочить».

Мы поднимаемся в лифте и, наконец, заходим в квартиру. Я тут же начинаю с восторгом озираться по сторонам, Дым же подносит телефон к уху и бубнит:

— Алексей, нам не нравится. Не вижу смысла терять время, встречаемся на втором варианте через полчаса. Хорошо.

— А мне нравится, — говорю я бойко, когда он убирает телефон. — Смотри, какой вид! — я подбегаю к витражному окну в большой комнате. — Здорово же!

— Здорово, — слышу за спиной его спокойный низкий голос и сглатываю.

В квартире-то больше никого нет.

Только сейчас понимаю, что мы впервые после ссоры остались наедине, ночь не считается, я нанервничалась, наплакалась и вырубилась. Губы вмиг становятся сухими. Я рот приоткрываю и почему-то сразу о его члене думаю. Вкус его спермы, всё это время похороненный в закромах памяти, всплывает в сознании так явно, что я нетерпеливо облизываю губы. Мы находимся в чужом доме. Даже думать о подобном неприлично.

Владимир подходит со спины, и меня кидает в жар. Между ног становится некомфортно. Этот постоянный, перманентный дискомфорт ничем не прекратить, я за последние недели замаялась уже с ним жить.

Кожей чувствую его близость. Смотрю на город, пытаясь выкинуть из головы мысли о его твердом напряженном члене и восхищаться видом. Владимир совершает медленный вдох-выдох, протягивает руку, разжимает кулак и показывает мне мои вчерашние стринги. Три веревочки стоимостью как всё мое белье до замужества. Я хотела соблазнить его, накупила шикарных комплектов, а он даже не смотрел в мою сторону все эти дни.

— Эй! — я быстро забираю стринги. — Так с ними и ходишь, что ли? Извращенец.

Он перекидывает мои волосы на правое плечо, склоняется и касается губами моей шеи.

Я дрожу. Зубы сжимаю, чтобы они не застучали. Через них воздух втягиваю.

— Хорошо, — говорит он, полностью удовлетворенный моей реакцией.

Касается языком, оставляя влажный след. Пробует. Смакует меня, как угощение.

— Моя о*уенная жена, — слышу у самого уха. — Я тебя не трахать щас буду, а живьем сожру. Можешь минуту еще полюбоваться красотой, — с усмешкой.

Я застываю. Кожу покалывает самым натуральным образом, между ног ощутимо пульсирует. Он мне на ухо шепчет всего лишь, а я уже влажная. Вдруг понимаю значение его слов в нашу первую брачную ночь. Хочу, чтобы сожрал. Хочу перед ним на колени встать и взять в рот его член. Я хочу всё это и только с ним.

Он втягивает в себя мою кожу и начинает посасывать. Его руки теперь свободны, и они на моей талии. Меня трясет. Вчерашние трусики падают к нашим ногам, нет сил продолжать держать их.

Ладони Владимира скользят то вверх, то вниз. Проникают под мою кофту и накрывают грудь. Сжимают сильно-сильно, я ахаю, и он тут же отпускает. Выкручивает мои соски. Боже… Рывком прижимает меня к себе. И сразу совершает толчок бедрами, заставляя почувствовать, что тоже хочет. Его эрекция каменная. Он трется о мои ягодицы, открыто демонстрируя свои ближайшие планы. Я совершаю шумные вдохи один за другим, а потом не сдерживаю громкий стон удовольствия. Выгибаюсь в спине. Его пальцы быстро задирают подол моей короткой юбки и гладят мои ноги. Внутреннюю сторону бедер, низ живота. Всё так быстро, технично, правильно. Он меня разжигает, и я наслаждаюсь своей агонией.

Сам целует мочку уха. Прикусывает. Лижет область рядом с ней. Его рука накрывает мою промежность, вдавливает так, что на секунду приподнимает меня над полом. Пальцы слегка проникают в меня. Он меня пробует. Заявляет права. И так может, и так тоже ему разрешено. Я прижимаюсь задницей к его паху, трусь об него.

В ответ свободной рукой он снова сжимает мою грудь.

— О боже, — я откидываюсь на него. — Боже, боже мой.

— Моей сейчас будешь, — говорит он низко. — Что бы ни чувствовала — расслабляйся.

Он проникает под мое белье. А потом резко поворачивает меня к себе, хватает за талию и наступает. Стягивает кофту, швыряет на пол. Срывает вниз юбку. Его губы накрывают мои. Облизывают, захватывают в плен. Урывками. Нетерпеливо. На грани безумия, из которого нас вчера грубо выдернули. Я дышать не успеваю, не вижу, куда иду. Только он один повсюду. Его губы, руки, его уже неконтролируемая похоть. Он меня толкает, и я послушно падаю на мягкий диван.

Его глаза снова черные. Взгляд диковатый. Мой пульс частит так, что в ушах шумит. Владимир быстро скидывает пиджак, расстегивает ремень, спускает вниз брюки вместе с боксерами, справляется с пуговицами на рубашке. Едва я избавляюсь от своего белья, как он без лишних церемоний придавливает меня своим телом к дивану.

Он тяжелый — и мне это нравится. Надежный. Хрен сдвинешь с места, если решил.

Сегодня он решил, что буду его.

Хаотичные поцелуи на моей шее, ключицах, груди. Я вся, вся ему нравлюсь. И целовать меня ему нравится, и трогать, и смотреть.

Я запускаю пальцы в его волосы и стягиваю их. А едва он накрывает ртом мой сосок, я обхватываю его ногами за талию, полностью раскрываясь. Он лижет и мнет мою грудь, сам толкается в меня. Каждый раз, когда он вжимается в мою промежность, меня простреливает удовольствием. Я громко ахаю, когда он втягивает в себя сосок и стискивает его зубами. Он начинает двигаться, словно он уже во мне, а я громко стонать от удовольствия.

— Блть, — он ругается. Приподнимается, направляет член в меня. Смотрит в глаза. — Расслабься. Ты моя. Никуда уже не денешься, поэтому просто расслабься.

— В меня. Я хочу, чтобы ты кончил в меня, — шепчу сбивчиво.