– Неправда, я не ведьма.

– Тогда как ты догадалась, что я чародей? – Между бровями рдзенца залегла морщина.

– У нас в Заречье все такое замечают, – как можно беспечнее ответила Дара.

– Но не все умеют видеть водяных духов, – возразил Милош и в ответ на её испуганный взгляд добавил: – Я наблюдал за тобой у реки.

Она забыла, как дышать.

– Что тебе нужно?

Милош задумчиво оглядел её с головы до ног.

– Я ищу хату лесной ведьмы, – негромко сказал он. – Ты мне поможешь?

– Нет. Я не знаю, где она.

– Но ты же ведьма, тем более местная. Леший должен знать тебя. Если ты попросишь его провести нас…

– Я не занимаюсь ведьмовством, – сердито перебила Дара. – И тебе не советую. Это запрещено, а у вас в Рдзении так и подавно. Так что даже не заговаривай со мной больше. Иди куда шёл и меня в свои дела не впутывай.

– Я заплачу…

– Мне ничего от тебя не нужно.

Милош не уходил, и Дара разочарованно вздохнула. После всего случившегося точно никто не захотел бы купить у неё зерно. Она присела, завязала мешок, перекинула его через плечо, а другой поволокла по земле. Рдзенец шагнул в сторону, пропуская её.

– Ещё поговорим…

Дара притворилась, что не услышала ни его, ни смешки, доносившиеся со всех сторон. Никогда она так сильно не желала, чтобы рядом оказался Богдан или хотя бы сестра.

«Где её носит?»

Пот стекал по лицу, пока Дара тащила мешки с площади. Она не разбирала дороги, пробираясь через толпу, распихивала людей локтями, сама получала толчки. Кто-то обругал её громко вслед, но девушка даже не обернулась. И когда уже увидела мост у реки, она вдруг врезалась кому-то прямо в грудь.

Это был Тавруй. Он придержал её за локоть, уставившись не мигая, точно филин, своими чёрными глазами. Старое клеймо на лбу горело так ярко, будто его поставили меньше лучины назад. От страха и отвращения скрутило живот. Дара вырвала руку.

– Не трогай.

Сердце в груди билось, жгло, прямо там, где нарисовал узор Тавруй. Там, где он запер её силу.

Тавруй промолчал, отступил в сторону, уступая дорогу. Если бы Дара могла, она бы побежала. Но мешки мешали ей, как камень на шее утопленника. В отчаянии она доволокла их до стены храма и села в тени прямо на мешок. Руки дрожали от усталости и ужаса, а глаза наполнились слезами. Дара заморгала, больше всего на свете испугавшись, что она расплачется при всех.

Чародей знал, что она ведьма. Он видел её. Что, если он кому-то расскажет?

Все на площади поняли, кем был Милош. Так уж вышло, что на берегу реки Звени, которая брала начало в Великом лесу, жили люди прозорливые, догадливые и склонные к ворожбе. Гадания всегда сбывались у девок из Заречья, а любая старуха в Мирной могла нашептать хворому на ухо заговор, и тот выздоравливал на следующее утро. Для таких дел не нужно было родиться ведьмой, но и ведьму жители Заречья всегда легко определяли.

Одно случайное слово, и донесётся весть до чужих ушей. Всю жизнь Дара жила в страхе, что её найдут Охотники и сожгут за колдовство. В Заречье чтили чародеев, а уж дочку мельника и подавно не трогали, но что, если случайно прознают о её силе заезжие торговцы?

– Да озарит Создатель твой путь, Дарина, – раздался знакомый голос. Так чудно тянул звуки только один человек в деревне.

Пыля длинными чёрными полами одежды, к храму подошёл Брат Лаврентий. На груди его раскачивался круглый золотой сол.

Дара неохотно поднялась и поклонилась Пресветлому Брату, как тому учили с детства.

– Да не опалит он тебя, – она ждала, что Лаврентий заговорит с ней нравоучительно, устыдит, что её семья давно не была в храме, но она ошиблась.

– Что говорил с тебя рдзенец? – поинтересовался Лаврентий, от волнения он совсем, кажется, позабыл ратиславский язык.

Даже Пресветлый Брат успел прознать про Милоша. Дара едва сдержалась, чтобы не ругнуться.

– Ничего умного не говорил. Просто красовался перед деревенской девушкой, – она усмехнулась, но и на этот раз Лаврентий не пристыдил её за поведение. Выглядел он на редкость обеспокоенным.

– Я слышать, как он расспрашивал о тебе людей.

– Обо мне?

– Спрашивать о дочке мельника. Люди сказали, что вы две, он уточнил, что ему нужен с тёмный волос. Дарина, – Лаврентий подошёл чуть ближе. Был он мужчиной невысоким, пузатым и смотрел на девушку снизу вверх. – Если этот рдзенец узнает о твоих… о твоём происхождении, быть беде. Ты знаешь, как заведено в Рдзении. Они жгут всех, кто есть как ты.

Брат Лаврентий жил в Мирной не больше пятнадцати лет, и воды реки его не изменили, но местные нравы куда надёжнее успели перековать его сердце. На родных ему Благословенных островах девушку казнили бы просто потому, что мать её была ведьмой. Дара растерялась от неожиданной заботы.

– Спасибо за предупреждение, брат Лаврентий. Я буду осторожна.


Пресветлый Брат выглядел довольным, вдруг приосанился, принял важный вид, и Дара догадалась, что он в который раз заведёт разговор о замужестве.

– Меня, Дарина, очень беспокоит твой судьба. Ты скоро встретить восемнадцатую зиму.

– Встречу, – обречённо вздохнула Дара, вертя головой.

Ей ужасно хотелось поскорее уйти, но она знала, что это невозможно. Убеги она сейчас, так Пресветлый Брат не поленился бы дойти до мельницы, чтобы отчитать отца и мачеху за дурное воспитание дочерей.

Лаврентий меж тем не замолкал:

– Юную девушку всегда украшать скромность. Я вижу, у тебя доброе сердце, Дарина, но тёмные помыслы. Нельзя младой деве гулять по ночам с мужчиной.

Настроение у Дары быстро переменилось, и она, ничуть не скрывая своего недовольства, хмуро слушала Пресветлого Брата. Можно было только догадываться, когда он успел проследить за ней с Богданом или кто донёс ему сплетни.

– Лавруша, сокол мой, ты что ж пропал? – точно из ниоткуда рядом с храмом появилась жена Лаврентия Мила.

Дара вздохнула с облегчением. Мила не замолкала ни на мгновение:

– Я Сеньку за тобой послала, а он тоже куда-то подевался, – тараторила она. – Ой, Дарка, здравствуй, – её острый глаз тут же подметил всё вокруг. Так же быстро Мила соображала, когда жена Лаврентия, с которой он приехал с островов, умерла. Не успел вдовец опомниться, как снова оказался женат. – Что это у тебя за мешки?

– Остатки ржи. Отец велел продать.

– Почём?

Дара вздохнула с облегчением. Хоть что-то в этот день пошло правильно. Они с Милой быстро договорились о цене, и брат Лаврентий взвалил мешки на себя, а его жена, довольная сделкой, расплылась в улыбке.

– Скажи отцу, что мы завтра зерно привезём с утра, – предупредила Дару Мила. – Мука нужна, а то я совсем забегалась, забылась. Тут смотрю, а муки дома и нет почти. Вручную-то столько не перемолоть.

Не замолкая ни на мгновение, она утащила своего мужа обратно к ярмарочной площади, а Дара посмотрела им вслед и решила, что нужно было скорее найти сестру и уходить из деревни.





* * *


Бредя по дороге от Мирной к Заречью, Милош хмурился, а Ежи, которому он по глупости своей рассказал о дочке мельника, не прекращал улыбаться.

– Ну ты даёшь.

– Что такого?

– Тебе дала от ворот поворот какая-то кметка.

– В том-то и дело, что кметка. Я расслабился, думал, они все недалёкие.

– Но эта-то ведьма, – напомнил Ежи.

– Ведьма, – задумчиво согласился Милош.

С самой Хмельной ночи он не встречал других чародеев, кроме Стжежимира, но стоило пересечь рдзенскую границу, как сначала он столкнулся с фарадалами, а после с деревенской ведьмой. Милош знал, что в Ратиславии колдунов не преследовали, пусть на словах князь Мстислав клялся и божился, что запретил чародейство во всех своих землях. И всё же встретить людей, подобных себе, носивших ту же силу, что и он, было сродни чуду. Кто мог представить, что тогда ждало его в Великом лесу? Кто ещё из волхвов и чародеев остался в ратиславских княжествах?

– Какова она хоть? – полюбопытствовал Ежи.

Милош не сразу сообразил, что речь шла о Даре.

Впервые он увидел её случайно. Обернулся соколом, облетел округу, изучая земли возле Великого леса, и вдруг заметил острым птичьим взором золотой огонь на берегу извилистой речки.

Там купались две девушки. Беззаботные, молодые, нагие. У одной из них в груди пылало колдовское пламя. Милош смотрел на неё как зачарованный и не мог поверить увиденному. Чародейка, настоящая чародейка. Как он. И жила она на самом краю Великого леса. Большей удачи и представить было невозможно.

Узнать имя ведьмы оказалось легко. Недалеко от берега стояла мельница, у её хозяина было всего две дочери, старшую из них – чернобровую, неприветливую – звали Дарина.

– Она неплоха, – задумчиво произнёс Милош, а потом добавил: – Встречал и получше. А эта больно злобная.

– Наверное, испугалась, что тебя Охотники заслали.

– Она поняла, что я чародей.

– Говорят, Охотники раньше нанимали чародеев, чтобы те втирались в доверие к другим и выманивали их прямо в лапы к Охотникам.

Милош задумался над его словами и, не заметив камень на дороге, споткнулся. Левая нога отозвалась пронзительной болью, и он прорычал сквозь плотно стиснутые зубы:

– Ку-урва!