Но стоило рдзенцам и её сестре скрыться из поля зрения, как Дара поспешила к хлеву. Вещи гостей лежали в углу на полатях. Девушка взобралась на сеновал и по очереди, стараясь сильно не смять одежду, осмотрела обе сумы, но ничего не нашла. На всякий случай она ещё раз всё перепроверила, а когда поняла, что это было бесполезно, принялась ворошить сено.

И неожиданно уловила размытое пятно у стены, где было совершенно пусто. Или нет?

Дара приподнялась, подобралась поближе, пригляделась, чуть прищурившись, сложила пальцы в кукиш, как это делал дед, чтобы прогнать нечистых духов.

Зарябил воздух у стены, и Дара разглядела размытый, будто спрятанный за слюдой ларец. Она наклонилась, протянула руку, попыталась прорвать слюду насквозь, как вдруг пальцы обожгло как кипятком. Она вскрикнула, упала на колени, прижала к груди горящую руку. Из глаз градом полились слёзы.

– Ищешь что-то? – прошипели позади.

Дара натолкнулась на сердитый взгляд Милоша. В бешенстве она зарычала, желая обругать его, проклясть, назвать последними словами, но только издала беспомощный вопль.

– Больно? – спросил чародей, и Дара не смогла понять, издевался он или нет.

Мысли спутались, всё вокруг померкло. Только боль осталась яркой и чёткой, рука горела и жгла, Дара негромко застонала, баюкая её. Милош присел рядом, осторожно взял её руку в свои, нежно провёл пальцами по тыльной стороне. Его лицо было суровым, глаза гневно сверкали, и эта маска злобы противоречила ласковым прикосновениям. Дара с опаской посмотрела на свою руку и ещё горше заплакала. Кожа была обожжена до самого локтя, как если бы она засунула её в печь. Уродливая культя. Уродливая и бесполезная. Она не заживёт никогда до конца.

– Чародейка, что никогда не знала чар… У вас в Ратиславии говорят: не зная броду… как там? – задумчиво рассматривая обожжённую руку, спокойно произнёс Милош. – Точно, не суйся в воду. И что сделала ты?

Дара обиженно прорычала что-то в ответ, всхлипывая сквозь стиснутые зубы, и вдруг затихла от удивления. Боль уходила. Милош провёл пальцами по её руке, будто собирая невидимую тончайшую ткань, и бросил её в сторону.

– Не смей лазить по моим вещам, – предупредил он. – В следующий раз я не буду тебе помогать.

Кожа снова стала гладкой, чистой, как будто всё случившееся просто привиделось. Чародей зло над ней пошутил, умело. Верно, весело ему было над ней издеваться. Дара растерялась лишь на мгновение, после чего вздёрнула голову, упрямо поджимая губы.

– Что ты несёшь в Великий лес?

Милош попытался выпрямиться во весь рост, но упёрся затылком в низкую крышу. К волосам его прилипла паутина, и он брезгливо провёл рукой по голове.

– Ничего.

– Что-то больно усердно ты своё ничего прячешь, – Дара заставила себя подняться на ноги. Пережитый ужас всё ещё бурлил в крови. – Меня это ничего чуть не убило.

– Не преувеличивай. И впредь тебе наука будет не шарить по чужим вещам.

Он сказал что-то с раздражением по-рдзенски. Дара не поняла, но от обиды зарычала:

– Убирайся прочь из моего дома. Ты и твои колдовские штучки только навлекут на нас беду.

– Я уйду, если проведёшь меня в Великий лес.

– Ни за что.

– Тогда помоги мне найти проводника.

– Никто не поведёт тебя в Великий лес. Леший не пропустит никого, кроме…

Она осеклась.

– Кроме тебя, правильно? Ты единственная ведьма во всей округе, ты должна знать, как пройти туда.

– Я не пойду.

Милош остекленевшими глазами посмотрел на неё, дёрнул уголком напряжённых губ и бросил:

– Тогда я останусь здесь, пока ты не передумаешь.

– Не смей мне угрожать.

Но Милош лишь хмыкнул и спустился с сеновала.

Дара смотрела ему вслед, сгорая от ярости. Нужно было что-то сделать с непрошеным гостем и как можно скорее.

Ни отец, ни Старый Барсук не обрадовались, когда рдзенцы попросились остаться ещё на несколько дней, но не смогли возразить. Закон гостеприимства обязывал принять у себя путников.

Ежи ушёл на весь день в Заречье искать проводника и вернулся под вечер. Как и предупреждала Дара, никто не согласился идти с рдзенцами в Великий лес.

– Так неудивительно, – хмыкнул Барсук, сидя на завалинке. – Кроме Жито, туда вообще никто не ходит, у него-то все в роду были в милости у лешего. Но даже он не сунется в лес, раз там снова объявилась лесная ведьма.

Заметив напряжённый взгляд Дары, дед погрустнел.

– И что нам теперь делать? – спросил Милош.

– Поговорите с Тавруем, он колдун, живёт в Заречье. Но он сам нездешний. Говорят, и колдовать-то толком не может, если только по мелочи. Вряд ли леший захочет с ним знаться.


– Есть кто-нибудь ещё?

– Поспрашивайте в Мирной, это соседняя деревня, – пожал плечами Барсук. – Вдруг там больше повезёт, но это вряд ли.

Милош нахмурился:

– Так может, кто-нибудь из вас знает дорогу? Вы ближе всех живёте к Великому лесу.

– Никто из нас в лес не ходит.

– Но ваша внучка чародейка, она может совладать с…

– Никто из нас в лес не ходит! – вскрикнул старик. – И раз на то пошло, то и тебе не советую, парень. Возвращался бы ты к себе домой и не искал беды в землях Нави.

Барсук не мог прогнать гостя, но и притворяться дружелюбным у него дурно получалось.

Одна Весняна, кажется, обрадовалась, что у них гости задержались. Все её опасения были позабыты, стоило Милошу ласково улыбнуться. Видимо, не поленилась Веся построить ему глазки, пока они ходили по воду. Вечером они вдвоём долго о чём-то беседовали наедине, и сестра всё смущённо краснела под взглядом чародея.

Дара наблюдала издалека, и в груди клокотала бессильная ярость. Милош этого и добивался.

Ближе к ночи, когда гости распрощались с хозяевами и пошли к хлеву, Дара подкараулила Милоша, схватила его за край рубахи, готовая вцепиться ногтями в лицо и выцарапать бесстыжие глаза. Ежи распахнул рот от удивления, не зная как себя вести.

– Иди, – спокойно махнул ему Милош. – Мы просто поговорим, – и он расплылся в безмятежной улыбке.

Ежи пошёл к хлеву, оборачиваясь назад. Дара даже не посмотрела на него, она прожигала взглядом Милоша.

– Держись от моей сестры подальше, я тебя предупреждала, – прорычала она.

Милош заносчиво усмехнулся:

– Всего один поцелуй, а ты уже вообразила, что вправе мне указывать?

Его лицо было столь самодовольным, столь надменным, что Дару затрясло от бешенства.

– Мне плевать на тебя и твои жалкие поцелуи, но я не позволю дурить голову Весе.

Милош коснулся большим пальцем её губ, отчего Дара отшатнулась назад, скривилась в отвращении.

– Не бойся, душа моя, я не разобью Весняне сердце, только подарю несколько ярких воспоминаний. Не будь жадной.

– Я всё расскажу отцу. Он тебе шею свернёт, – предупредила она.

Милош помотал головой, не впечатлённый её словами.

– Радость моя, я чародей. И в отличие от тебя смогу зачаровать его и заставить поверить каждому моему слову. Так что не мешай мне и твоей сестре. Конечно, если бы ты проводила меня в Великий лес, то я бы оказался очень далеко от Веси…

– Ни за что.

Никогда в жизни Дара не чувствовала себя такой беспомощной.

Милош изобразил наигранное сожаление:

– Тогда у меня не остаётся выбора.





Ратиславия, острог Орехово


На повороте Вячко попридержал коня, оглянулся. Лес подступил к дороге так близко, что местами ветви норовили сбить шапку с проезжающего всадника. Деревья встали плотной стеной, закрыли землю густой листвой. Под зелёной кроной царил мрак, и солнечный свет не нарушал его даже днём, а в наступивших сумерках вовсе стало невозможно что-либо разглядеть, но Вячко точно знал: кто-то скрывался в темноте. Наблюдал.

Это ощущение нельзя было объяснить, ему не было разумных доводов, но Вячко не первый год жил в дороге, он давно научился выслеживать и понимать, когда выслеживали его. Кто-то следовал за княжичем по восточному тракту.

Конь под ним зафыркал встревоженно и неспокойно.

– Тихо, – Вячко погладил животное по шее и легко ударил пятками, подгоняя вперёд.

Бесполезно было ловить преследователя за городом, где он мог легко скрыться. Среди людей оставаться незаметным куда сложнее, чем в лесу.

Острог Орехово стоял на перекрестье дорог. Главный тракт поворачивал южнее к Лисецку и Ниже, а дорога поуже уводила к сёлам и острогам вроде Орехово. Вячко предстояло пойти дальше на восток, к Великому лесу.

– Откуда? – спросил дозорный на воротах.