Пришлось заводить колымагу и ползти своим ходом. В результате мое триумфальное появление рядом с дорожной забегаловкой прошло без нужных спецэффектов. Жалкие попытки изобразить рывки и дерганья глохнувшего двигателя не произвели должного впечатления.
Целый час я рылся в моторе, а рыбка не клюнула. Лишь один местный абориген вяло поинтересовался, что у меня в кузове, но ни уголь, ни бревна его не заинтересовали, сам же чайханщик так и не появился.
Видимо, мои расчеты не годятся для этого времени года, Саликов здесь был в марте-апреле примерно. Может, резидент не додумался своим умом еще до вербовки водителей, может, политическая обстановка сейчас другая, может, рожа у меня подозрительная, да и появление смазанным вышло, без должного антуража – поди проверь теперь, где просчет был.
С точки зрения особиста и такой результат можно считать положительным. Контрразведка, при всей своей важности и нужности, тоже в некотором роде бюрократическая организация. Успешные многоходовые операции, хитрые агентурные игры – это все прекрасно и увлекательно, но случаются они крайне редко, зато отчеты и сводки о проделанной работе требуется сдавать ежемесячно. Поэтому товарищ майор аккуратно подошьет мой рапорт к делу и с чистой совестью отчитается наверх, что проведена проверка одного из возможных каналов при вербовке. При должной фантазии и усидчивости такая папочка может легко разрастись до толщины первого тома «Войны и мира» и фигурировать в отчетах еще долгие месяцы, если не годы – никто ведь не мешает повторить проверку еще раз.
Первым делом я занялся двигателем, на обратном пути старлея не будет, он останется у себя на заставе, и меня некому будет прикрывать. Поэтому потребовалось привести мотор в нерабочее состояние уже по-настоящему. Естественно, ломать надо не до конца, а с возможностью быстрого ремонта – других свободных машин в автороте для меня нет, а возвращаться обратно в учебку – да ну нафиг! Подкрутил зазор клапанов, так что они стали стучать, как у паровоза, отрегулировал карбюратор так, что двигатель вообще перестал заводиться, после чего я успокоился и стал ждать у моря погоды.
По самым скромным подсчетам путь на восьмую заставу туда и обратно займет часов пять, не считая пары часов на разгрузку. Если старшой догадается сообщить в часть, то «техничку» пришлют раньше, но есть сильные сомнения, что он будет так подставляться. Косяк-то его. Скорее всего, меня подцепят и уволокут в парк по возвращении, на обратном пути. При условии, что на заставе расщедрятся и выделят сцепку, иначе придется ждать еще час, пока ее не привезут из части. Кормить же меня никто не собирался, обедать предполагалось на заставе, а ужинать – дома в столовке. Теперь же вопрос прокорма встал во всей красе.
Наверное, это глупость и чистоплюйство, но брать деньги для себя лично у гражданина Казымова я посчитал недопустимым. Ладно одежда – она мне необходима для «прохождения миссии», но вымогать деньги для того, чтобы просто пожрать?! Стыдно как-то. Если бы афера с гвоздями удалась, то я бы наверняка взял свою долю. Это хоть и спекуляция, но деньги добыты моими усилиями. В Советском Союзе с быстрым и законным обогащением всегда проблемы были, поэтому все равно придется вынужденно ступить на скользкий путь когда-нибудь. Но, к сожалению, в последний мой визит прибыль от скобяной аферы еще не поступила.
В результате мои денежные резервы упали до смехотворной суммы в два рубля ровно! Если учесть, что ни сигарет, ни тушенки в закромах не осталось, то совсем грустно получается. В обычной студенческой столовой можно за пятьдесят копеек пообедать, здесь же цены на порядок выше. Если память не изменяет, то одна порция мяса в горшочке уже больше рубля потянет.
Хоть майор и запретил мне проявлять инициативу, но голод – не тетка, поэтому решил заглянуть в чайхану, все равно больше делать нечего.
По случаю раннего утра народа немного. Парочка аксакалов на застекленной веранде, мирно играющие в «шиш-бешь», не снимая головных уборов, да сам хозяин за «барной стойкой». Придорожная кафешка дизайнерскими решениями не блещет, отделка мореным деревом, занавески не первой свежести, на столах серые застиранные скатерти, но по нынешним временам это вполне нормальным считается. Главное, что кормят вкусно, поэтому посетителей хватает.
– Салам элейкум, уважаемый. Кофе у вас делают?
Чайханщик ощутимо напрягся, словно моя физиономия ему знакома и не слишком приятна. Но этого в принципе быть не может, поэтому такая странная реакция меня удивляет.
– Кофе индийский, растворимый.
«Бр-р-р, – вслух, конечно, этого не говорю, здесь даже эта индийская бурда является дефицитом. – Если только фраппе из нее сделать? В Анапе в прошлом году пробовал. Могу рецепт рассказать. Смешайте в стакане 1 чайную ложку растворимого кофе, 1 чайную ложку сахара и 2 столовые ложки воды. Взбейте в пену, добавьте два-три кусочка льда, залейте холодным молоком доверху. Подавайте с соломинкой».
По всем моим прикидкам, такой рецепт не мог не заинтересовать ушлого пройдоху, а других здесь не бывает, не выживают. Кофе-фраппе можно по рублю за стакан торговать, и желающих попробовать экзотику будет хоть отбавляй. Миксер для коктейлей у него есть, трубочки тоже. Золотое дно, а не рецепт. Однако не зашло.
– Тогда чай.
Кроме застекленной веранды, есть еще общий зал, который пустует по причине раннего утра. Здесь я и уселся в уголке, лицом к входу, чтобы контролировать входящих. Есть ощущение какой-то неправильности и нелогичности происходящего. Не должен заведующий столовой так реагировать на мое появление, обычно он всегда улыбался и болтал без остановки. А неправильность для меня сейчас синоним опасности, поэтому и страхуюсь от случайностей. Хотя что мне может сделать румяный толстячок ростом «метр пятьдесят в кепке»?
Мои размышления прерывает появление хозяина с подносом, на котором покоится заварочный чайник, розетка с колотым сахаром и стакан с блюдцем. Негусто, если честно.
– Как к вам обращаться, уважаемый?
– Рафик, – почему-то простой вопрос заставил его дернуться.
– Уважаемый Рафик, у меня в кузове есть кое-какой груз, никому не надо случайно подешевле? Доски, бревна, уголь?
Майор категорически запретил мне проявлять инициативу, но в данный момент наши интересы несколько расходятся. Это его устроит любой результат, у меня другого шанса может уже не быть, поэтому нужен успех любой ценой, а победителей не судят.
И снова ответная реакция неадекватная, Рафик непонимающе смотрит на меня, словно я предложил ему решить тригонометрическое уравнение в уме.
– Денег нет, может, кто купит? Совсем дешево отдам! – разжевываю предложение еще дальше.
Хозяин кафе смотрит на меня, как баран на новые ворота, такое ощущение, что он не понимает смысл сказанного или тормозит всерьез.
В конце концов, мне надоело изображать голубого воришку, пытающегося продать казенное имущество, и я решил похулиганить немного. Чисто от скуки и разочарования, ибо такое «удачное» утро кого хочешь доведет до точки кипения.
– Уважаемый Рафик, раскажи-ка мне, любезный, хорошо ли тебе платит турецкая разведка?
Обвиненный в госизмене облегченно вздохнул, я бы даже сказал, радостно.
– Зачем цирк делать? Сразу сказал нельзя была? Не надо сюда военный форма приходить, что обо мне люди подумать? И рано зачем, всего два дня. Так быстро я не успевать много узнать.
Глава 40
– Так и сказал?! – обычно невозмутимый товарищ майор подскочил как ужаленный.
– За точность каждого слова не ручаюсь, но примерно так.
– Я же запретил тебе проявлять инициативу, – мрачно напомнил товарищ Жилинский о неприятном факте в моей биографии.
– Зря вы, товарищ майор, на меня наговариваете. Он сам догадался. На мелочи прокололись, не говоря уж об отсутствии сцепки для грузовика. Какая уж тут убедительность, если грузовик сам приполз.
– Разберемся, кто напортачил, – начальник отмахнулся от меня как от назойливой… э-э-э… совести, вот! – Что за прокол?
– Дык, говорит, у водителей эмблемы в петлицах другие.
Майор явно хотел выругаться, но сдержался.
Тут следует сделать пояснение. В пограничных войсках используются петлицы зеленого цвета, а вот значки в них, изображающие специальность, обычные общевойсковые.
Как говорят продвинутые геймеры в таких случаях, по умолчанию, у всех новобранцев в петлицах стандартные звездочки со снопами сена по бокам. Ну или с лавровыми венками, если сильно не присматриваться. После учебки их меняют согласно полученной воинской специальности. У связистов – перекрещенные молнии, у водителей – «яйца с рулем и крыльями». Конечно, это не яйца, а колеса, но очень похоже.
И все бы ничего, но в нашем отряде процесс смены звездочек на «крылья с яйками» относится к сфере неуставных отношений! Водительские эмблемы можно получить только после первого рейса в горы, причем обязательно за рулем, и никак иначе. Младший сержант Зайцев, например, до сих пор сверкает звездами в петлицах – не заслужил еще. Причем это целый ритуал, и вручать новые эмблемы должны старослужащие, в ответ свежеиспеченный «кардан» обязан проставиться, отдариться щедрым угощением. Кардан – это устройство, передающее вращение от двигателя к колесам, а также неофициальное название опытного водителя.
Просто так поменять значки в петлицах нельзя – это будет кровная обида для всех дедов в автороте, вне зависимости от даты призыва, и майские и ноябрьские будут едины в своем гневе.
Казалось бы, мелочь, а внимательный человек заметит и сделает выводы. Так и случилось с нашим чайханщиком.
Но самое удивительное не это. Заведующий столовой оказался… агентом КГБ!
Когда он об этом мне сообщил, у меня кусок сахара не в то горло чуть не провалился.
– Как фамилия офицера, который его курирует?
– Майор Петров Сергей Анатольевич. На всякий случай описание внешности уточнил.
Подробно перечисляю приметы «майора КГБ»: выше среднего роста, волосы прямые темно-русые, глаза серые, фигура спортивная, возраст лет тридцать. Негусто, если честно. По-азербайджански говорит без акцента.
Майор сильно задумался, и было от чего! Примерно то же самое происходило со мной, когда я это услышал.
Во-первых, в прошлой жизни ничего подобного я не припоминаю. Наоборот, гад этот реально собирал важную информацию и работал не только на местных националистов, но и сотрудничал с турками, похоже. Не уверен, что дело тогда раскрутили и довели до логического конца, начались известные события, но разрабатывали его всерьез.
Тем удивительнее было узнать, что он стучит в контору! В принципе такое возможно, территориалы не спешат делиться своей агентурой, тем более сейчас, когда здесь все сложно и запутанно.
Но тут вылезает «во-вторых»! В районном управлении КГБ русских сотрудников по пальцам пересчитать можно, здесь преобладают местные кадры. Есть несколько технических специалистов, да второй зам, присланный из Баку, чтобы хоть немного присматривал за районной вольницей и ограничивал их аппетиты.
Тем более трудно представить офицера с типичной славянской внешностью, занимающегося прямой вербовкой агентуры. Он же ни языка, ни традиций толком не знает, поэтому вся оперативная работа держится на тех, кто здесь родился и вырос, грубо говоря. Бывают, конечно, исключения, но таких уникумов в районах не держат, они на вес золота в центральных структурах.
Судя по задумчивому виду нашего особиста, такого майора он не знает. Отсюда напрашиваются два варианта: либо вербовщик вообще не из конторы, либо залетный варяг. И то и другое означает серьезные проблемы.
– Что еще он сказал?
– Больше ничего. Как только понял, что ошибся и я заявился сам по себе, замкнулся, и ничего полезного вытянуть из него я больше не смог. Как я понял, майор предъявил служебное удостоверение, также обещал заглянуть через неделю. Прошло три дня с того момента.
– Тэ-экс… – папаша Мюллер печально вздохнул, побарабанил пальцами по столу, отбивая траурный марш, и посмотрел на меня неодобрительно. – Морозов, тебе только на свиноферме работать животноводом. Шаг шагнешь, обязательно вляпаешься в лепешку коровью. Талант просто.
– Я тут при чем? – возмутился невинно оклеветанный рядовой Морозов в моем лице. – Ходят тут всякие, а потом ложки серебряные пропадают. Это же до моего визита еще случилось!
– Ладно, закончили. Сдашь ключи от машины, больше ты на ней ездить не будешь. От дела отстраняешься… Э-э-э… Хотя ты и так, как вроде… Забудь о чайхане навсегда. Ни слова, ни полслова – никому!
«Страшно далеки вы от народа, товарищ майор. Ну право, какие еще ключи в автопарке? Два проводка соединяешь, как в голливудском боевике, и можешь угонять эту трахому, предварительно покрутив минут двадцать кривым стартером вручную, чтобы завести», – мысленно ответил я человеку, незнакомому с реалиями армейской службы в автороте.
И вообще, это черная неблагодарность – снимать меня с автомобиля. О чем я и сообщил будущему начальнику особого отдела.
– С завтрашнего дня пересаживаешься на другую машину. Будешь ездить на УАЗе. Справишься?
– Так точно, товарищ майор. Проблем не будет. А разве у нас в части есть свободные «уазики»?
В голове моей сразу замелькали радужные варианты будущей карьеры. «Козликов» не так много, и среди их водителей только двое супердембелей, то есть отслуживших более двух лет. Так что мне определенно светит блатное место водилы у начальника тыла, либо возможность возить начштаба.
– Для такого случая найдем. У собаководов есть свободная машина, вот ее и примешь.
А-а-а! Только не это! – завопила моя душа от отчаяния. Этот вариант я отбросил еще в самом начале, поскольку служба эта в прямом смысле «собачья». К тому же машина старая, убитая насмерть, скорее всего, даже не на ходу. Впрочем, это не самая страшная проблема – ремонтировать УАЗ в разы проще, чем обслуживать разваливающийся ЗИЛ, а нормальную машину молодому солдату никто не доверит. Сложность именно в ветеринарии, поскольку ты не только водитель, но и главный помощник начальника ветслужбы майора Мамедова, других подсобных рабочих ему взять неоткуда. Есть, конечно, парочка кинологов, но у них самих дел по горло, поэтому должность следует назвать как шофер-животновод. Теперь я понял, на что намекал юморист-особист.
– Товарищ майор, а может, лучше на грузовике? У меня на собак аллергия.
– Не дрейфь, Морозов. Это лишь временно, а возить ты будешь инспектора из Баку.
– Не обидится инспектор? Там же псиной воняет, наверное, – удивился я.
– Рядовой Морозов, тебе для чего даны руки в двойном количестве? Чтобы ложку с вилкой держать? Вот и отмоешь машину при помощи своих работящих рук, да так чтобы генеральская дочка, если когда сядет, восхитилась чистотой и ароматом свежести. Завтра вечером проверю.
– Будет сделано, – изобразил я бурную радость, переходящую в восторг. – Дополнительные указания будут? За инспектором присматривать, вам докладывать?
– Не суй нос туда, куда не следует! Не выросла еще наблюдалка, – нравоучительно заметил отец-командир таким тоном, что я понял – бдить надо в оба глаза.
– Пойдем, познакомлю тебя с новым начальником.
Целый час я рылся в моторе, а рыбка не клюнула. Лишь один местный абориген вяло поинтересовался, что у меня в кузове, но ни уголь, ни бревна его не заинтересовали, сам же чайханщик так и не появился.
Видимо, мои расчеты не годятся для этого времени года, Саликов здесь был в марте-апреле примерно. Может, резидент не додумался своим умом еще до вербовки водителей, может, политическая обстановка сейчас другая, может, рожа у меня подозрительная, да и появление смазанным вышло, без должного антуража – поди проверь теперь, где просчет был.
С точки зрения особиста и такой результат можно считать положительным. Контрразведка, при всей своей важности и нужности, тоже в некотором роде бюрократическая организация. Успешные многоходовые операции, хитрые агентурные игры – это все прекрасно и увлекательно, но случаются они крайне редко, зато отчеты и сводки о проделанной работе требуется сдавать ежемесячно. Поэтому товарищ майор аккуратно подошьет мой рапорт к делу и с чистой совестью отчитается наверх, что проведена проверка одного из возможных каналов при вербовке. При должной фантазии и усидчивости такая папочка может легко разрастись до толщины первого тома «Войны и мира» и фигурировать в отчетах еще долгие месяцы, если не годы – никто ведь не мешает повторить проверку еще раз.
Первым делом я занялся двигателем, на обратном пути старлея не будет, он останется у себя на заставе, и меня некому будет прикрывать. Поэтому потребовалось привести мотор в нерабочее состояние уже по-настоящему. Естественно, ломать надо не до конца, а с возможностью быстрого ремонта – других свободных машин в автороте для меня нет, а возвращаться обратно в учебку – да ну нафиг! Подкрутил зазор клапанов, так что они стали стучать, как у паровоза, отрегулировал карбюратор так, что двигатель вообще перестал заводиться, после чего я успокоился и стал ждать у моря погоды.
По самым скромным подсчетам путь на восьмую заставу туда и обратно займет часов пять, не считая пары часов на разгрузку. Если старшой догадается сообщить в часть, то «техничку» пришлют раньше, но есть сильные сомнения, что он будет так подставляться. Косяк-то его. Скорее всего, меня подцепят и уволокут в парк по возвращении, на обратном пути. При условии, что на заставе расщедрятся и выделят сцепку, иначе придется ждать еще час, пока ее не привезут из части. Кормить же меня никто не собирался, обедать предполагалось на заставе, а ужинать – дома в столовке. Теперь же вопрос прокорма встал во всей красе.
Наверное, это глупость и чистоплюйство, но брать деньги для себя лично у гражданина Казымова я посчитал недопустимым. Ладно одежда – она мне необходима для «прохождения миссии», но вымогать деньги для того, чтобы просто пожрать?! Стыдно как-то. Если бы афера с гвоздями удалась, то я бы наверняка взял свою долю. Это хоть и спекуляция, но деньги добыты моими усилиями. В Советском Союзе с быстрым и законным обогащением всегда проблемы были, поэтому все равно придется вынужденно ступить на скользкий путь когда-нибудь. Но, к сожалению, в последний мой визит прибыль от скобяной аферы еще не поступила.
В результате мои денежные резервы упали до смехотворной суммы в два рубля ровно! Если учесть, что ни сигарет, ни тушенки в закромах не осталось, то совсем грустно получается. В обычной студенческой столовой можно за пятьдесят копеек пообедать, здесь же цены на порядок выше. Если память не изменяет, то одна порция мяса в горшочке уже больше рубля потянет.
Хоть майор и запретил мне проявлять инициативу, но голод – не тетка, поэтому решил заглянуть в чайхану, все равно больше делать нечего.
По случаю раннего утра народа немного. Парочка аксакалов на застекленной веранде, мирно играющие в «шиш-бешь», не снимая головных уборов, да сам хозяин за «барной стойкой». Придорожная кафешка дизайнерскими решениями не блещет, отделка мореным деревом, занавески не первой свежести, на столах серые застиранные скатерти, но по нынешним временам это вполне нормальным считается. Главное, что кормят вкусно, поэтому посетителей хватает.
– Салам элейкум, уважаемый. Кофе у вас делают?
Чайханщик ощутимо напрягся, словно моя физиономия ему знакома и не слишком приятна. Но этого в принципе быть не может, поэтому такая странная реакция меня удивляет.
– Кофе индийский, растворимый.
«Бр-р-р, – вслух, конечно, этого не говорю, здесь даже эта индийская бурда является дефицитом. – Если только фраппе из нее сделать? В Анапе в прошлом году пробовал. Могу рецепт рассказать. Смешайте в стакане 1 чайную ложку растворимого кофе, 1 чайную ложку сахара и 2 столовые ложки воды. Взбейте в пену, добавьте два-три кусочка льда, залейте холодным молоком доверху. Подавайте с соломинкой».
По всем моим прикидкам, такой рецепт не мог не заинтересовать ушлого пройдоху, а других здесь не бывает, не выживают. Кофе-фраппе можно по рублю за стакан торговать, и желающих попробовать экзотику будет хоть отбавляй. Миксер для коктейлей у него есть, трубочки тоже. Золотое дно, а не рецепт. Однако не зашло.
– Тогда чай.
Кроме застекленной веранды, есть еще общий зал, который пустует по причине раннего утра. Здесь я и уселся в уголке, лицом к входу, чтобы контролировать входящих. Есть ощущение какой-то неправильности и нелогичности происходящего. Не должен заведующий столовой так реагировать на мое появление, обычно он всегда улыбался и болтал без остановки. А неправильность для меня сейчас синоним опасности, поэтому и страхуюсь от случайностей. Хотя что мне может сделать румяный толстячок ростом «метр пятьдесят в кепке»?
Мои размышления прерывает появление хозяина с подносом, на котором покоится заварочный чайник, розетка с колотым сахаром и стакан с блюдцем. Негусто, если честно.
– Как к вам обращаться, уважаемый?
– Рафик, – почему-то простой вопрос заставил его дернуться.
– Уважаемый Рафик, у меня в кузове есть кое-какой груз, никому не надо случайно подешевле? Доски, бревна, уголь?
Майор категорически запретил мне проявлять инициативу, но в данный момент наши интересы несколько расходятся. Это его устроит любой результат, у меня другого шанса может уже не быть, поэтому нужен успех любой ценой, а победителей не судят.
И снова ответная реакция неадекватная, Рафик непонимающе смотрит на меня, словно я предложил ему решить тригонометрическое уравнение в уме.
– Денег нет, может, кто купит? Совсем дешево отдам! – разжевываю предложение еще дальше.
Хозяин кафе смотрит на меня, как баран на новые ворота, такое ощущение, что он не понимает смысл сказанного или тормозит всерьез.
В конце концов, мне надоело изображать голубого воришку, пытающегося продать казенное имущество, и я решил похулиганить немного. Чисто от скуки и разочарования, ибо такое «удачное» утро кого хочешь доведет до точки кипения.
– Уважаемый Рафик, раскажи-ка мне, любезный, хорошо ли тебе платит турецкая разведка?
Обвиненный в госизмене облегченно вздохнул, я бы даже сказал, радостно.
– Зачем цирк делать? Сразу сказал нельзя была? Не надо сюда военный форма приходить, что обо мне люди подумать? И рано зачем, всего два дня. Так быстро я не успевать много узнать.
Глава 40
– Так и сказал?! – обычно невозмутимый товарищ майор подскочил как ужаленный.
– За точность каждого слова не ручаюсь, но примерно так.
– Я же запретил тебе проявлять инициативу, – мрачно напомнил товарищ Жилинский о неприятном факте в моей биографии.
– Зря вы, товарищ майор, на меня наговариваете. Он сам догадался. На мелочи прокололись, не говоря уж об отсутствии сцепки для грузовика. Какая уж тут убедительность, если грузовик сам приполз.
– Разберемся, кто напортачил, – начальник отмахнулся от меня как от назойливой… э-э-э… совести, вот! – Что за прокол?
– Дык, говорит, у водителей эмблемы в петлицах другие.
Майор явно хотел выругаться, но сдержался.
Тут следует сделать пояснение. В пограничных войсках используются петлицы зеленого цвета, а вот значки в них, изображающие специальность, обычные общевойсковые.
Как говорят продвинутые геймеры в таких случаях, по умолчанию, у всех новобранцев в петлицах стандартные звездочки со снопами сена по бокам. Ну или с лавровыми венками, если сильно не присматриваться. После учебки их меняют согласно полученной воинской специальности. У связистов – перекрещенные молнии, у водителей – «яйца с рулем и крыльями». Конечно, это не яйца, а колеса, но очень похоже.
И все бы ничего, но в нашем отряде процесс смены звездочек на «крылья с яйками» относится к сфере неуставных отношений! Водительские эмблемы можно получить только после первого рейса в горы, причем обязательно за рулем, и никак иначе. Младший сержант Зайцев, например, до сих пор сверкает звездами в петлицах – не заслужил еще. Причем это целый ритуал, и вручать новые эмблемы должны старослужащие, в ответ свежеиспеченный «кардан» обязан проставиться, отдариться щедрым угощением. Кардан – это устройство, передающее вращение от двигателя к колесам, а также неофициальное название опытного водителя.
Просто так поменять значки в петлицах нельзя – это будет кровная обида для всех дедов в автороте, вне зависимости от даты призыва, и майские и ноябрьские будут едины в своем гневе.
Казалось бы, мелочь, а внимательный человек заметит и сделает выводы. Так и случилось с нашим чайханщиком.
Но самое удивительное не это. Заведующий столовой оказался… агентом КГБ!
Когда он об этом мне сообщил, у меня кусок сахара не в то горло чуть не провалился.
– Как фамилия офицера, который его курирует?
– Майор Петров Сергей Анатольевич. На всякий случай описание внешности уточнил.
Подробно перечисляю приметы «майора КГБ»: выше среднего роста, волосы прямые темно-русые, глаза серые, фигура спортивная, возраст лет тридцать. Негусто, если честно. По-азербайджански говорит без акцента.
Майор сильно задумался, и было от чего! Примерно то же самое происходило со мной, когда я это услышал.
Во-первых, в прошлой жизни ничего подобного я не припоминаю. Наоборот, гад этот реально собирал важную информацию и работал не только на местных националистов, но и сотрудничал с турками, похоже. Не уверен, что дело тогда раскрутили и довели до логического конца, начались известные события, но разрабатывали его всерьез.
Тем удивительнее было узнать, что он стучит в контору! В принципе такое возможно, территориалы не спешат делиться своей агентурой, тем более сейчас, когда здесь все сложно и запутанно.
Но тут вылезает «во-вторых»! В районном управлении КГБ русских сотрудников по пальцам пересчитать можно, здесь преобладают местные кадры. Есть несколько технических специалистов, да второй зам, присланный из Баку, чтобы хоть немного присматривал за районной вольницей и ограничивал их аппетиты.
Тем более трудно представить офицера с типичной славянской внешностью, занимающегося прямой вербовкой агентуры. Он же ни языка, ни традиций толком не знает, поэтому вся оперативная работа держится на тех, кто здесь родился и вырос, грубо говоря. Бывают, конечно, исключения, но таких уникумов в районах не держат, они на вес золота в центральных структурах.
Судя по задумчивому виду нашего особиста, такого майора он не знает. Отсюда напрашиваются два варианта: либо вербовщик вообще не из конторы, либо залетный варяг. И то и другое означает серьезные проблемы.
– Что еще он сказал?
– Больше ничего. Как только понял, что ошибся и я заявился сам по себе, замкнулся, и ничего полезного вытянуть из него я больше не смог. Как я понял, майор предъявил служебное удостоверение, также обещал заглянуть через неделю. Прошло три дня с того момента.
– Тэ-экс… – папаша Мюллер печально вздохнул, побарабанил пальцами по столу, отбивая траурный марш, и посмотрел на меня неодобрительно. – Морозов, тебе только на свиноферме работать животноводом. Шаг шагнешь, обязательно вляпаешься в лепешку коровью. Талант просто.
– Я тут при чем? – возмутился невинно оклеветанный рядовой Морозов в моем лице. – Ходят тут всякие, а потом ложки серебряные пропадают. Это же до моего визита еще случилось!
– Ладно, закончили. Сдашь ключи от машины, больше ты на ней ездить не будешь. От дела отстраняешься… Э-э-э… Хотя ты и так, как вроде… Забудь о чайхане навсегда. Ни слова, ни полслова – никому!
«Страшно далеки вы от народа, товарищ майор. Ну право, какие еще ключи в автопарке? Два проводка соединяешь, как в голливудском боевике, и можешь угонять эту трахому, предварительно покрутив минут двадцать кривым стартером вручную, чтобы завести», – мысленно ответил я человеку, незнакомому с реалиями армейской службы в автороте.
И вообще, это черная неблагодарность – снимать меня с автомобиля. О чем я и сообщил будущему начальнику особого отдела.
– С завтрашнего дня пересаживаешься на другую машину. Будешь ездить на УАЗе. Справишься?
– Так точно, товарищ майор. Проблем не будет. А разве у нас в части есть свободные «уазики»?
В голове моей сразу замелькали радужные варианты будущей карьеры. «Козликов» не так много, и среди их водителей только двое супердембелей, то есть отслуживших более двух лет. Так что мне определенно светит блатное место водилы у начальника тыла, либо возможность возить начштаба.
– Для такого случая найдем. У собаководов есть свободная машина, вот ее и примешь.
А-а-а! Только не это! – завопила моя душа от отчаяния. Этот вариант я отбросил еще в самом начале, поскольку служба эта в прямом смысле «собачья». К тому же машина старая, убитая насмерть, скорее всего, даже не на ходу. Впрочем, это не самая страшная проблема – ремонтировать УАЗ в разы проще, чем обслуживать разваливающийся ЗИЛ, а нормальную машину молодому солдату никто не доверит. Сложность именно в ветеринарии, поскольку ты не только водитель, но и главный помощник начальника ветслужбы майора Мамедова, других подсобных рабочих ему взять неоткуда. Есть, конечно, парочка кинологов, но у них самих дел по горло, поэтому должность следует назвать как шофер-животновод. Теперь я понял, на что намекал юморист-особист.
– Товарищ майор, а может, лучше на грузовике? У меня на собак аллергия.
– Не дрейфь, Морозов. Это лишь временно, а возить ты будешь инспектора из Баку.
– Не обидится инспектор? Там же псиной воняет, наверное, – удивился я.
– Рядовой Морозов, тебе для чего даны руки в двойном количестве? Чтобы ложку с вилкой держать? Вот и отмоешь машину при помощи своих работящих рук, да так чтобы генеральская дочка, если когда сядет, восхитилась чистотой и ароматом свежести. Завтра вечером проверю.
– Будет сделано, – изобразил я бурную радость, переходящую в восторг. – Дополнительные указания будут? За инспектором присматривать, вам докладывать?
– Не суй нос туда, куда не следует! Не выросла еще наблюдалка, – нравоучительно заметил отец-командир таким тоном, что я понял – бдить надо в оба глаза.
– Пойдем, познакомлю тебя с новым начальником.