— Тебе лучше пройти со мной в полицейский участок, дорогой Пальми, надо зафиксировать на бумаге твои показания, — мягко сказал Томас.

— Что… Да, конечно, — сказал тот, явно сбитый с толку.

— И наконец, последний вопрос, — сказал Ари. — Ребенок, который был у Хрольвюра, — это ваша выдумка?

— Да, — смущенно подтвердил Пальми. — Прошу прощения. Мне показалось, что если вы будете считать эту смерть убийством… то мне надо как-то отвлечь от себя внимание. Я очень сожалею об этом.

Ари нисколько не сомневался, что так оно и было.

— Да, я и попался в эту ловушку, — сказал он.

— Я хотел намекнуть на Нину… — Он словно забыл, что она стояла рядом. — Ведь никому не известно, кто был ее отцом.

Нина, казалось, остолбенела. Весь ее мир в одно мгновение рухнул.

— Ты хотел… хотел… рассчитывал… чтобы меня подозревали? — изумленно спросила она.

Пальми посмотрел на нее с чувством вины на лице. Глаза Нины казались пустыми, будто ее уже здесь не было, она витала в других мирах.

— Нам надо идти, Пальми, — сказал Томас.





* * *


Гости в зале с удивлением наблюдали, как начальник полиции выводит Пальми.

Ульвюр, слышавший обрывки разговора Пальми с полицейскими, сразу обо всем догадался.

У него и раньше было ощущение, что тут не все чисто. Он обратил внимание на то, что, когда он прощался с Хрольвюром и собирался пойти домой поужинать, Пальми забыл взять с собой рукопись, но когда вернулся, то обнаружил, что Пальми все же внес туда исправления.

Ульвюр решил не спрашивать об этом Пальми, и еще менее он был склонен говорить что-либо в полиции.

Пальми он искренне сочувствовал.





* * *


Нахмурив брови, Пальми оглянулся, как будто туман Сиглуфьордюра и его сокрушительные метели слепили ему глаза.

Он выглядел напуганным.

Боялся оказаться в тюрьме.

Но это было не главное.

Получить прощение маленького сообщества на краю северного моря было для него важнее; больше всего на свете он хотел иметь возможность смотреть в глаза этим людям, которых он знал столько лет.





* * *


Ари был очень доволен собой и даже горд.

Затем он увидел лицо Пальми, когда тот с опустошенным видом бросил последний взгляд на зрительный зал.

Это казалось поразительно несправедливым: Пальми — в руках закона, а Карл — на свободе.

Ари остановился на мгновение перед выходом — мир все-таки должен быть справедливым!

Идиотская чушь. С самых юных лет он по горькому опыту знал, что справедливость бывает только в сказках.






Глава 45




Сиглуфьордюр, суббота,

24 января 2009 года



Карл решил уехать из города. Добраться до Акюрейри. Устроиться на работу к старому приятелю и остаться там на некоторое время, а потом уже думать, что делать дальше.

Он не очень серьезно отнесся к просьбе Томаса не покидать Сиглуфьордюр. Полагал, что гнаться за ним никто не будет, — до сих пор так и случалось.

Оставил в квартире почти все имущество Линды, взял только самое ценное. Не хотелось таскать с собой много вещей. Дурацкая история вышла с потерей десяти миллионов по страховке. Они очень пригодились бы.

Он никогда не мог понять, почему Линда не уходила от него после всего, что он вытворял. Прощала его раз за разом. Поначалу он покорил ее своим обаянием и, конечно, молчал обо всех своих темных делах в прошлом. У него было ощущение, что она всегда пыталась спасти его. За свою доброту и поплатилась. Ее он, скорее всего, никогда больше не увидит. Врачи сказали, что она не поправится, и он не собирался ехать в Рейкьявик с последним визитом.

Ему, вероятно, придется покинуть страну, и не стоило с этим затягивать. Суд улиц уже признал его виновным.

Автомобиль проезжал тоннель. Карл не оглядывался. В этот проклятый город по доброй воле он не вернется.





* * *


Лейвюр был доволен собой. Публике он, похоже, понравился. И, к его удивлению, он даже наслаждался всеобщим вниманием. Возможно, в следующем спектакле ему снова найдется место на сцене. Он вышел из своей зоны комфорта, и это было хорошо. После спектакля он даже подошел к Анне и пригласил ее на свидание. Она вежливо ему отказала. Ну, по крайней мере, он решился на этот шаг. А завтра он сходит в полицейский участок и официально попросит Томаса и его коллег вернуться к инциденту, в результате которого погиб его брат. Конечно, в глубине души он понимал, что из этого вряд ли что-то выйдет, — прошло слишком много лет. Но он чувствовал, что ему необходимо это сделать, и тогда он мог бы попытаться, действительно попытаться, оставить прошлое позади и жить дальше.





* * *


Когда стало известно о возможных преступлениях Калли, Анна поняла, как ей крупно повезло, что ее это никак не коснулось. С тех пор она не разговаривала с ним и не собиралась встречаться. Она надеялась, что он уже уехал из города. К счастью, их отношения не стали достоянием общественности. Она надеялась, что это останется секретом, хотя в таком маленьком городке, как этот, почти всегда все тайное рано или поздно становится явным. Тем не менее она была полна решимости сосредоточиться на работе в школе и своих будущих перспективах. Удивительно, что этот робкий парень, Лейвюр, подошел к ней после спектакля… «Довольно мило с его стороны», — подумала Анна, но решила пока избегать любых отношений, законных или нет, к тому же Лейвюру так не хватало тех темных и опасных качеств, которые влекли ее к Калли.





Глава 46




Рейкьявик, суббота,

24 января 2009 года



Два дня Кристина пыталась дозвониться до Ари, но его мобильный телефон был все время отключен.

Она все еще была расстроена его решением переехать на север, бросить ее, ничего заранее не объяснив и не посоветовавшись с ней. С той женщиной, с которой он собирался разделить свою судьбу. Ей казалось, что она нашла мужчину, которого смогла полюбить и с которым, возможно, она проведет остаток своей жизни, — и вот тут-то он и укатил в Сиглуфьордюр. А она осталась одна в его квартире, имея в качестве компаньонов только книги.

Кристина не могла заставить себя поехать с ним в первые выходные; слезливое прощание и долгое возвращение на юг было бы слишком невыносимым.

Как мог он уехать и оставить ее одну?

Эти мысли бродили в ее голове днем и ночью, и она с трудом брала в руки книгу. Такого с ней раньше никогда не бывало. Она должна быть любимой. Это для нее самое главное.

Потребовалось какое-то время, чтобы успокоиться — и определить свои дальнейшие действия. Ей было трудно говорить с ним по телефону — это напоминало ей о том, как он далеко и какой завораживающий у него голос, напоминало о том, что она не может прикоснуться к нему, поцеловать его, ощутить тепло его рук.

Вскоре после того как он уехал, ее отец потерял работу, а через короткое время та же участь постигла и маму. Все пошло наперекосяк. Ей хотелось позвонить Ари и расплакаться…

Потом подошло Рождество — и он снова ее подвел. Обещал приехать на Рождество. Она предвкушала этот праздник с детской радостью и нетерпением, и вот тут он сообщил ей, что на Рождество ему придется поработать.