Нечто похожее они с Тиной уже выяснили.
– Отдел был основал первого июня?
Ломан ответил не раздумывая:
– Нет, почему вы так решили? Тогда новые отделы открывались к началу года или квартала. Это было как-то связано с расчетом зарплат и надбавок.
– Вы знаете об этом удивительно много.
– Я тоже когда-то работал в РПН.
Сабина тут же выпрямилась.
– Вы?
– Многие из старой гвардии начинали в этом отделе. Своего рода испытание на прочность, знаменитый прыжок в холодную воду. Того, кто выдерживал, повышали по службе.
– Снейдер тоже там был?
– Нет, Снейдер никогда. В двадцать три он с отличием закончил университет, после чего пятнадцать лет занимался анализом правонарушений, а затем прошел отбор и отучился на полицейского аналитика, судебного психолога и специалиста по случаям похищения людей.
Все это Сабина знала. Кроме того, он говорил на нескольких языках и имел хорошие связи в Интерполе, что ему, правда, все равно не помогло.
– Кто еще работал в том отделе? – спросила она.
– А, многие. Они приходили и уходили.
– Я имею в виду, во времена Рорбека, Хагены, Хесса и Тимбольдта.
– В отделе было тогда… – Ломан наморщил лоб и задумался. – Десятка два человек или около того. Небольшой отдел. – Он отломил еще кусок кекса. – Почему вас это интересует?
«Именно это решающий вопрос».
Она рассказала ему об убийствах и самоубийствах, которые связывали сотрудников тогдашнего отдела. Но все это не показалось Ломану новостью – за исключением одного момента.
– Жена Тимбольдта тоже мертва? – спросил он.
Сабина сообщила ему о том, что произошло вечером.
Ломан приподнял бровь.
– Отсюда ваш… – он помахал рукой, – запах. – Затем он задумался. – И вы предполагаете связь с тогдашней работой отдела?
– По крайней мере, я выяснила, что Хагену и Рорбека подозревали в нелегальных махинациях.
– А, перестаньте. – Ломан поднялся и прошелся по кабинету. – Этот отдел всегда находился под подозрением. Обычное дело, если группа работает под прикрытием, проникает в среду наркоторговцев и разрушает систему изнутри. В случае успеха все отлично – в случае провала сыплются обвинения в коррумпированности.
– А были коррумпированные коллеги?
– Насколько я знаю, нет. Однажды проводилось внутреннее расследование, и некоторых коллег допрашивала служба ведомственного надзора, но так ничего и не выяснила.
– Каких коллег?
– Между собой их называли «Группа-6».
– Потому что их было шестеро?
– Да, и, насколько я знаю, среди них были Рорбек, Хагена, Хесс и Тимбольдт.
«Надо же!»
– Значит, и Хесс тоже?
– Все-таки он много лет руководил отделом.
– А остальные двое?
– Ну и вопросы вы задаете. – Ломан нахмурился. – Один тип, который затем очень быстро покинул БКА. Господи, не могу вспомнить его фамилию, с тех пор столько времени прошло. А как звали шестого, я все равно не знал. Они ведь работали под прикрытием.
– Ничего страшного. – Возможно, она отыщет эти фамилии в архиве. – И вы считаете, что те обвинения были беспочвенны?
– Иначе они вряд ли бы остались на службе, а Хесс никогда бы не стал президентом.
Логично!
– Этот отдел еще существует?
– Нет, его расформировали много лет назад.
– В чем могли заключаться те обвинения? – поинтересовалась она.
– Ничего конкретного я не знаю – всего год проработал в БКА. Все остальное лишь слухи. – Он поднялся, сел на подоконник и бросил взгляд во внутренний двор через ламели жалюзи.
– И вот теперь прошлое настигает их всех, – задумчиво пробормотала Сабина, – и их родственников по порядку убивают. – Она покосилась на Ломана, чтобы проверить его реакцию, но тот оставался – по крайней мере внешне – вполне спокойным.
«Почему он не паникует? Потому что тогдашние события его не касаются? Ему наплевать на все это, потому что у него нет семьи, или ему действительно нечего бояться?»
– По моему мнению, к Хессу, Тимбольдту, но также к вам и другим бывшим сотрудникам этого отдела нужно приставить личную охрану. По крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, с чем имеем дело.
– Сомневаюсь, что актуальные смерти связаны с нашей тогдашней работой.
– Почему?
– Немез, я вас умоляю! Сами подумайте. С тех пор прошло двадцать лет. Почему убийства и самоубийства должны были начаться именно сейчас, а не пару недель, месяцев или лет назад?
Сабина подумала об эсэмэс, которое Снейдер получил от Рорбека.
– Снейдер может знать ответ.
– Тогда спросите его.
Сабина рассмеялась.
– Уже спрашивала. Вы когда-нибудь допытывались чего-нибудь от Снейдера? Он не говорит ни слова.
– Попробуйте еще раз, – предложил он. – Вы ведь никогда просто так не сдаетесь.
Ломан был прав. В настоящий момент это был единственный след.
– Вы знаете, где Снейдер мог бы сейчас находиться?
Ломан подошел к телефонному аппарату, набрал короткий номер и включил громкую связь. После седьмого гудка включился автоответчик Снейдера.
«Если я не беру трубку, то мне, вероятно, не хочется с вами говорить», – произнес голос Снейдера со знакомым голландским акцентом. – Так что даже не пытайтесь еще раз…»
Ломан разорвал соединение.
– В любом случае дома его нет.
Тут Сабина подскочила на стуле.
– У него ведь остался служебный мобильник?
– Пока он лишь отстранен от службы, а не уволен официально…
– А в служебном телефоне есть чипы, с помощью которых можно точно локализовать его местонахождение. – Сабина требовательно посмотрела на Ломана.
Он сделал большие глаза, когда понял, чего она от него хочет.
– Я этого не могу.
– Кто, если не начальник службы внутренней безопасности?
Вздыхая, он подошел к своему ноутбуку, включил его и открыл какую-то программу. Ввел данные телефона Снейдера, и навигатор за несколько секунд определил его местонахождение.
«Черт, это было быстро!» Сабина подумала о собственном мобильнике, нахождение которого Ломан мог выяснить в любой момент.
Ломан увеличил часть карты, в центре которой светилась красная точка.
– Вот он – или по крайней мере его сотовый.
Сабине потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться. Программа показывала место на западной окраине Висбадена, недалеко от дома Снейдера.
– Что? Он там? – воскликнула она, прочитав название в появившемся окошке над точкой. – Бар «Ромео»? Звучит как дешевый бордель.
Ломан помотал головой.
– «Ромео» не дешевый.
– Отдел был основал первого июня?
Ломан ответил не раздумывая:
– Нет, почему вы так решили? Тогда новые отделы открывались к началу года или квартала. Это было как-то связано с расчетом зарплат и надбавок.
– Вы знаете об этом удивительно много.
– Я тоже когда-то работал в РПН.
Сабина тут же выпрямилась.
– Вы?
– Многие из старой гвардии начинали в этом отделе. Своего рода испытание на прочность, знаменитый прыжок в холодную воду. Того, кто выдерживал, повышали по службе.
– Снейдер тоже там был?
– Нет, Снейдер никогда. В двадцать три он с отличием закончил университет, после чего пятнадцать лет занимался анализом правонарушений, а затем прошел отбор и отучился на полицейского аналитика, судебного психолога и специалиста по случаям похищения людей.
Все это Сабина знала. Кроме того, он говорил на нескольких языках и имел хорошие связи в Интерполе, что ему, правда, все равно не помогло.
– Кто еще работал в том отделе? – спросила она.
– А, многие. Они приходили и уходили.
– Я имею в виду, во времена Рорбека, Хагены, Хесса и Тимбольдта.
– В отделе было тогда… – Ломан наморщил лоб и задумался. – Десятка два человек или около того. Небольшой отдел. – Он отломил еще кусок кекса. – Почему вас это интересует?
«Именно это решающий вопрос».
Она рассказала ему об убийствах и самоубийствах, которые связывали сотрудников тогдашнего отдела. Но все это не показалось Ломану новостью – за исключением одного момента.
– Жена Тимбольдта тоже мертва? – спросил он.
Сабина сообщила ему о том, что произошло вечером.
Ломан приподнял бровь.
– Отсюда ваш… – он помахал рукой, – запах. – Затем он задумался. – И вы предполагаете связь с тогдашней работой отдела?
– По крайней мере, я выяснила, что Хагену и Рорбека подозревали в нелегальных махинациях.
– А, перестаньте. – Ломан поднялся и прошелся по кабинету. – Этот отдел всегда находился под подозрением. Обычное дело, если группа работает под прикрытием, проникает в среду наркоторговцев и разрушает систему изнутри. В случае успеха все отлично – в случае провала сыплются обвинения в коррумпированности.
– А были коррумпированные коллеги?
– Насколько я знаю, нет. Однажды проводилось внутреннее расследование, и некоторых коллег допрашивала служба ведомственного надзора, но так ничего и не выяснила.
– Каких коллег?
– Между собой их называли «Группа-6».
– Потому что их было шестеро?
– Да, и, насколько я знаю, среди них были Рорбек, Хагена, Хесс и Тимбольдт.
«Надо же!»
– Значит, и Хесс тоже?
– Все-таки он много лет руководил отделом.
– А остальные двое?
– Ну и вопросы вы задаете. – Ломан нахмурился. – Один тип, который затем очень быстро покинул БКА. Господи, не могу вспомнить его фамилию, с тех пор столько времени прошло. А как звали шестого, я все равно не знал. Они ведь работали под прикрытием.
– Ничего страшного. – Возможно, она отыщет эти фамилии в архиве. – И вы считаете, что те обвинения были беспочвенны?
– Иначе они вряд ли бы остались на службе, а Хесс никогда бы не стал президентом.
Логично!
– Этот отдел еще существует?
– Нет, его расформировали много лет назад.
– В чем могли заключаться те обвинения? – поинтересовалась она.
– Ничего конкретного я не знаю – всего год проработал в БКА. Все остальное лишь слухи. – Он поднялся, сел на подоконник и бросил взгляд во внутренний двор через ламели жалюзи.
– И вот теперь прошлое настигает их всех, – задумчиво пробормотала Сабина, – и их родственников по порядку убивают. – Она покосилась на Ломана, чтобы проверить его реакцию, но тот оставался – по крайней мере внешне – вполне спокойным.
«Почему он не паникует? Потому что тогдашние события его не касаются? Ему наплевать на все это, потому что у него нет семьи, или ему действительно нечего бояться?»
– По моему мнению, к Хессу, Тимбольдту, но также к вам и другим бывшим сотрудникам этого отдела нужно приставить личную охрану. По крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, с чем имеем дело.
– Сомневаюсь, что актуальные смерти связаны с нашей тогдашней работой.
– Почему?
– Немез, я вас умоляю! Сами подумайте. С тех пор прошло двадцать лет. Почему убийства и самоубийства должны были начаться именно сейчас, а не пару недель, месяцев или лет назад?
Сабина подумала об эсэмэс, которое Снейдер получил от Рорбека.
– Снейдер может знать ответ.
– Тогда спросите его.
Сабина рассмеялась.
– Уже спрашивала. Вы когда-нибудь допытывались чего-нибудь от Снейдера? Он не говорит ни слова.
– Попробуйте еще раз, – предложил он. – Вы ведь никогда просто так не сдаетесь.
Ломан был прав. В настоящий момент это был единственный след.
– Вы знаете, где Снейдер мог бы сейчас находиться?
Ломан подошел к телефонному аппарату, набрал короткий номер и включил громкую связь. После седьмого гудка включился автоответчик Снейдера.
«Если я не беру трубку, то мне, вероятно, не хочется с вами говорить», – произнес голос Снейдера со знакомым голландским акцентом. – Так что даже не пытайтесь еще раз…»
Ломан разорвал соединение.
– В любом случае дома его нет.
Тут Сабина подскочила на стуле.
– У него ведь остался служебный мобильник?
– Пока он лишь отстранен от службы, а не уволен официально…
– А в служебном телефоне есть чипы, с помощью которых можно точно локализовать его местонахождение. – Сабина требовательно посмотрела на Ломана.
Он сделал большие глаза, когда понял, чего она от него хочет.
– Я этого не могу.
– Кто, если не начальник службы внутренней безопасности?
Вздыхая, он подошел к своему ноутбуку, включил его и открыл какую-то программу. Ввел данные телефона Снейдера, и навигатор за несколько секунд определил его местонахождение.
«Черт, это было быстро!» Сабина подумала о собственном мобильнике, нахождение которого Ломан мог выяснить в любой момент.
Ломан увеличил часть карты, в центре которой светилась красная точка.
– Вот он – или по крайней мере его сотовый.
Сабине потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться. Программа показывала место на западной окраине Висбадена, недалеко от дома Снейдера.
– Что? Он там? – воскликнула она, прочитав название в появившемся окошке над точкой. – Бар «Ромео»? Звучит как дешевый бордель.
Ломан помотал головой.
– «Ромео» не дешевый.