С зубовным скрежетом Страйк начал прокладывать себе дорогу через наседающую толпу, не спуская глаз с Джимми.
30
Бесспорно, лучше было бы остановить течение на более ранней его стадии.
Генрик Ибсен. Росмерсхольм
Чувствуя себя не очень комфортно на каблуках и в облегающем платье, Робин, выбираясь из такси у входа в Министерство культуры, СМИ и спорта, собрала изрядное количество заинтересованных взглядов проходивших мимо мужчин. У дверей она заметила приближающихся к ней Иззи в чем-то ярко-оранжевом и Кинвару в изящном черном платье и с массивным бриллиантовым колье, как на фотографии, которую Робин видела где-то в Сети.
Хотя все ее мысли были заняты Джимми и Страйком, она отметила, что Кинвара чем-то удручена. Иззи, оказавшись рядом, досадливо закатила глаза, тогда как Кинвара демонстративно осмотрела Робин с ног до головы и тем самым дала понять, что зеленое платье сегодня не слишком уместно – это в лучшем случае, а в худшем – попросту оскорбительно и недостойно.
– Что ж, наше место встречи, – прозвучал над ухом Робин раскат мужского баса, – именно здесь.
Из главного входа появился Джаспер Чизуэлл, держа в руке три гравированных приглашения, одно из которых он протянул Робин.
– Замечательно, теперь буду знать, Джаспер, вот спасибо, – ядовито прошипела Кинвара, подходя к мужу. – Прости, что снова не так тебя поняла. Никто же никогда не дает себе труда проверить, известны ли мне планы и договоренности.
Прохожие таращились на Чизуэлла, смутно припоминая, откуда им знакома эта прическа а-ля ершик трубочиста. Робин заметила, как мужчина в костюме ткнул локтем своего спутника и кивнул в их сторону.
У тротуара остановился подъехавший глянцево-черный «мерседес». Шофер вышел из машины. Кинвара обогнула багажник, чтобы занять место за водителем. Иззи проскользнула в салон и устроилась посередине, предоставляя тем самым Робин сесть за пассажирским креслом Чизуэлла.
Атмосфера в салоне была наэлектризована до предела; автомобиль тронулся.
Робин отвернулась к окну, чтобы понаблюдать за служащими, которые после рабочего дня отправлялись пропустить по стаканчику или прошвырнуться по магазинам, а сама гадала, отыскал ли Страйк Найта, с ужасом представляла, что из этого выйдет, и всей душой желала, чтобы ее отвезли прямиком в Ланкастер-Хаус.
– А Рафаэля ты с собой не позвал, да? – бросила в затылок своему мужу Кинвара.
– Не позвал, – без экивоков ответил Чизуэлл. – Он пытался выклянчить приглашение, но лишь потому, что по уши втрескался в Венецию.
Робин почувствовала, как заливается краской.
– Как видно, у Венеции целая армия поклонников, – съязвила Кинвара.
– С Рафаэлем встречаюсь завтра, – добавил Чизуэлл. – Если хочешь знать, на этой неделе я с ним виделся довольно часто.
Краем глаза Робин заметила, что Кинвара обеими руками сжала цепочку своей мещанской сумочки с выполненным стразами изображением лошадиной головы. Воздух в салоне по-прежнему звенел натянутой струной, пока автомобиль, мерно урча, катил по летнему городу.
31
…но его за это избили…
Генрик Ибсен. Росмерсхольм
Адреналин помог Страйку заглушить нарастающую боль в культе. Он постепенно приближался к Джимми и его приспешникам, которых в неуемном желании засветиться перед прессой сдерживала лишь возбужденная толпа, пришедшая в движение с появлением первых знаменитостей в лимузинах. Через мгновение участники ОТПОРа со всех сторон оказались зажаты сплошной людской массой.
Проезжавшие «мерседесы» и «бентли» мерно шуршали шинами, позволяя публике мельком взглянуть на звезд и приближенных к ним лиц. Когда некий комедийный актер соизволил помахать рукой, ответом ему был гром приветствий. Замигали вспышки фотоаппаратов.
Понимая, что более удобного места заполучить не удастся, Джимми начал высвобождать свой самодельный плакат из частокола ног, чтобы взметнуть его вверх.
Какая-то женщина возмущенно вскрикнула, когда Страйк отодвинул ее в сторону. В три прыжка оказавшись у цели, своей здоровенной левой рукой Страйк схватил Джимми за правое запястье, чтобы не дать тому поднять плакат выше пояса, а еще лучше – оставить его где-то внизу, ближе к земле. Кулак Джимми нацелился Страйку в кадык, и по глазам своего противника детектив понял, что его узнали. Еще одна женщина заверещала при виде занесенного кулака.
Страйк увернулся и наступил левой ногой на плакат; древко треснуло, но он смог удержать вес тела на ампутированной ноге, хотя следующий удар Джимми достиг цели.
Сложившись пополам, Страйк врезал противнику прямо в пах. От боли Найт задохнулся и скрючился, повалился на склонившегося Страйка, и оба кубарем покатились по мостовой, расталкивая негодующих граждан. Оказавшись на тротуаре, Страйк заметил, что один из отпоровцев замахнулся ногой и метит ему в голову. Детектив схватил атакующего за ботинок и вывернул ему лодыжку. В нарастающим переполохе женский голос вопил:
– Человека избивают!
Из последних сил удерживая искореженный плакат, Страйк даже не задумывался, кем он выглядит: хулиганом или жертвой. Пытаясь выдернуть плакат из-под чьих-то ног, нещадно топтавших и его самого, Страйк изловчился разорвать картон. Один клок благополучно унесла на «шпильке» женщина, в панике сбежавшая с места потасовки.
Сзади кто-то схватил Страйка за шею и начал душить. Двинув локтем, он угодил в физиономию Джимми; хватка ослабла, но в следующий миг кто-то со всей силы пнул Страйка в живот, а следующий удар пришелся в затылок. Из глаз посыпались искры.
Потом началась какая-то сумятица, раздался свисток, и толпа незамедлительно рассосалась. Страйк чувствовал во рту привкус крови, однако не мог не заметить, что в драке клочья плаката разметало в разные стороны. Цепкие пальцы снова впились Страйку в шею, но тут какая-то сила оттащила Джимми Найта в сторону, и тот мог лишь материться, надрывая глотку. Обессилевшего Страйка схватили под руки и рывком подняли с асфальта. Сопротивляться не было смысла. Без посторонней помощи он вряд ли устоял бы на ногах.
32
…А нам пора за стол. Милости просим…
Генрик Ибсен. Росмерсхольм
«Мерседес» Чизуэлла свернул с Сент-Джеймс-стрит на Пэлл-Мэлл и направился по Кливленд-роу.
– Что еще такое? – рявкнул Чизуэлл, когда автомобиль замедлил ход и остановился.
Крики впереди отнюдь не отличались восторженностью, какой могли бы ожидать звезды и особы королевской крови. С левой стороны улицы образовалась толчея, поскольку люди шарахались от места драки, где, как могло показаться, схватились стражи порядка и протестующие; туда уже бежали полицейские в форме. Из этого хаоса вывели двух закованных в наручники взъерошенных мужчин в футболках и джинсах: Джимми Найта и какого-то блондинчика с жидкими косицами-дредами. Робин с трудом подавила крик ужаса, когда вслед за этой шпаной двое полицейских поволокли истекающего кровью Страйка. Волнение позади них не утихло, а, наоборот, усилилось. Ограждение раскачивалось из стороны в сторону.
– Тормози, ТОРМОЗИ, кому сказано! – заорал Чизуэлл шоферу, который начал было продвигаться вперед. – Дверь открой. Венеция, открой свою дверь! Тот мужчина! – проорал Чизуэлл оказавшемуся рядом полисмену, который повернулся и замер, как истукан, когда понял, что на него орет сам министр культуры и при этом указывает на Страйка. – Это мой гость, вон тот человек, да-да, отпустите же его, чтоб вас всех!
Оказавшись в непосредственной близости от правительственного автомобиля, от министра со стальным аристократическим голосом, а также от порхающего туда-сюда гравированного пригласительного билета, полисмен беспрекословно повиновался. Этот эпизод прошел почти незамеченным: всеобщее внимание было приковано к ожесточенной схватке полиции с участниками ОТПОРа, к давке и толкотне людей, пытавшихся выбраться из этого замеса.
В свою очередь, кучка операторов и репортеров с камерами и ручками наготове ринулись в самую гущу.
– Иззи, подвинься. Садись, ЗАЛЕЗАЙ В МАШИНУ! – пролаял Чизуэлл Страйку из окна автомобиля.
Когда Страйк втиснулся на заднее сиденье, Робин оказалась почти на коленях у Иззи. Дверь захлопнулась, и машина тронулась с места.
– Вы кто такой? – завизжала перепуганная Кинвара, которую Иззи вдавила в противоположную дверь. – Что происходит?
– Это частный детектив, – отрезал Чизуэлл.
Его решение увезти Страйка вызвало панику в салоне авто. Развернувшись вполоборота к сыщику, Чизуэлл прорычал:
– И какую пользу ты мне принес своим арестом, чтоб тебя?
– Никакого ареста не было, – спокойно парировал Страйк, утирая нос тыльной стороной ладони. – Полиция всего-навсего хотела снять показания. На меня набросился Найт, когда я схватил его плакат… О, спасибо, – добавил Страйк, когда Робин, несмотря на то что они были прижаты друг к другу как шпроты, изловчилась достать с задней панели коробку бумажных салфеток и передать ее Страйку. Зажав нос, детектив прогнусавил: – Я уничтожил эту агитку. – Салфетка окрасилась в алый цвет.
Впрочем, никто не поздравил Страйка с этим достижением.
– Джаспер, – подала голос Кинвара. – Что, ради всего святого, здесь происх…
– Рот закрой, – огрызнулся Чизуэлл, не глядя на жену. – Здесь не место и не время разводить дискуссии, – гневно добавил он, будто кто-то из присутствующих требовал именно этого. – Еще фотографов нам не хватало… На прием поедем все вместе. Это я беру на себя.
Автомобиль приближался к кордону, где полиция проверяла удостоверения личности и пригласительные билеты.
– Всем молчать, – скомандовал Чизуэлл. – Зат-кнись, – упреждающе обратился он к жене, которая уже раскрыла рот.
Стоящий впереди «бентли» благополучно пропустили; «мерседес» тоже продвинулся вперед.
Через боль, поскольку добрая часть веса Страйка придавила ей левое бедро, Робин отметила какой-то хриплый визг позади автомобиля. Обернувшись, она увидела, что за машиной бежит какая-то девица, преследуемая женщиной в полицейской форме. Крикунья с томатно-рыжими волосами и в футболке с изображением разорванных олимпийских колец горланила:
– Он на них ставил лошадь, так и знай, Чизуэлл! Он на них на всех ставил лошадь, ты, лживый гад, вор, убийца!..
– Со мной гость, у которого при себе нет пригласительного билета! – Чизуэлл пытался докричаться из окна до стоящего в кордоне вооруженного полисмена. – Корморан Страйк, инвалид войны. О нем писали все газеты. В офисе возникла путаница, и его приглашение затерялось. Принц лично, – с невероятным апломбом добавил он, – очень просил меня его привезти.
Страйк и Робин не без удовольствия наблюдали за тем, что происходило позади автомобиля. Двое полицейских схватили брыкающуюся Флик и потащили прочь. Глаза слепили новые вспышки фотокамер. Под давлением министра вооруженный полицейский попросил Страйка предъявить удостоверение личности. Детектив, постоянно имевший при себе пару фальшивых документов, протянул для проверки свои подлинные водительские права. За «мерседесом» образовалась пробка. Через пятнадцать минут ожидалось появление принца. В конце концов их пропустили.
– Ой, зря, – еле слышно обратился Страйк к своей напарнице. – Меня не должны были пропустить. Совсем тут расслабились.
Сделав круг по внутреннему двору, авто наконец остановилось в шаге от устланных красной дорожкой пологих ступеней, ведущих в огромное янтарного цвета здание, напоминающее загородный дворец. По бокам ковровой дорожки были устроены пандусы, и по одному из них в кресле-каталке уже совершал свой путь наверх прославленный баскетболист.
Страйк открыл дверь, выбрался из салона и повернулся, чтобы помочь Робин. Она не отказалась от его помощи. Левая нога, которую отдавил ей своим весом Страйк, полностью онемела.