– О, Эдвард!
– Я чувствую, что мое время истекает. Я скоро уйду, моя любовь. Я буду любить тебя вечно.
– Это все несколько предсказуемо, – тихо сказал Клаус, обращаясь ко мне.
– По крайней мере, она дает успокоение и добрый совет, – прошептала я в ответ.
Внезапно голос мадам Арканы стал на несколько тонов выше.
– Чарли! Чарли, дорогуша, ты здесь?
– Я здесь, Шарлотта, – ответил внешне совершенно заурядный мужчина, его голос звучал ворчливо. – Осеннее солнце приносит успокоение моей душе, но сердце у меня болит.
– О-о-о, Чарли, дорогуша, – захихикала мадам Аркана. – Ты все такой же шалунишка. Дядя говорит, что у тебя проблемы с твоим стерженьком. Он уже не такой твердый. Ешь побольше устриц. Но только не французских. Дядя говорит, что, если будешь есть устриц, проблем с этим делом не будет.
Я услышала, как Клаус рядом со мной пытается подавить смешок. Риченда напряглась от возмущения.
– Тихо, тихо, Шарлотта. Тут же за столом сидят приличные леди и джентльмены. Не забывай о хороших манерах. Я пришел сюда только, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке и ты не смотришь оттуда на то, на что смотреть не должна, – произнес мужчина.
– Да я вообще плотно закрываю глаза, – продолжала мадам Аркана девичьим голосом. – Я не понимаю половину того, что говорит дядя. Я же была хорошей девочкой. Ты же знаешь это, Чарли, дорогуша. Я никогда не переходила границ. Я не была непослушной. Но я надеюсь, что ты найдешь хорошую девушку, которая тебе подойдет, которая будет о тебе заботиться. Правильную девушку!
– Достаточно, Шарлотта! – простонал мужчина. – Ты и так отняла много времени у этих добропорядочных людей.
– Он определенно верит во все это, – прошептал мне Клаус.
– Может, вообще регулярно посещает такие сеансы? – точно так же шепотом высказала предположение я.
– Хм, да, и с каждым разом она узнает о нем все больше. Вы очень умны и сообразительны, моя дорогая, – в задумчивости произнес Клаус.
Мадам Аркана снова заговорила своим обычным голосом:
– У меня есть еще одно сообщение, но я его не понимаю. Пожалуйста, проявляйте терпение. Мне нужно связаться со своим духом-проводником. А это весьма озорная особа.
– Это становится все более интересным, – тихо сказал Клаус. Судя по голосу, ему было весело.
– Этель, дорогая моя, ты здесь? Ты можешь мне помочь, дорогая? – спросила мадам Аркана. – Здесь находится пожилая леди, которая хочет поговорить с кем-то из присутствующих, но я ее не понимаю.
– Может, она зубы забыла вставить? – прошептал Клаус.
– Я занята, – произнесла мадам Аркана голосом испорченного восьмилетнего ребенка. – Я хочу играть в куклы.
– Дорогая, у тебя все время в мире, чтобы играть в куклы. А мне нужна твоя помощь. Это отнимет всего одну минутку! Пожилая леди очень взволнованна, – сообщила мадам Аркана.
– Говоришь, все время в мире. Я уже не в вашем мире, – произнес голос маленькой девочки. – Я…
– Не капризничай, Этель, или я больше не стану обращаться к тебе за помощью. А я знаю, как ты любишь компанию, – произнесла мадам Аркана своим обычным голосом.
– Ладно. Она не любит, когда ее называют старой, хотя выглядит так, будто умерла в сто десять лет. У нее очень морщинистое лицо, напоминает слоновью кожу. Говорит, что ее зовут Александрия. Александрия фон что-то. Биттер?
– Этого не может быть! Моя бабушка была баронессой Александрией фон Риттер, – сказал мне Клаус.
– Это какое-то иностранное имя, – продолжала Этель. – От нее пахнет средством от моли и лавандой.
– Lieber Gott. Es ist meine Oma. Ich bin hier, Grosmutter [16].
– Она говорит, что ее правнуки в опасности.
– Питер и Генрих?
– Она кивает. Она говорит, что видит, как они идут по дороге. Впереди черная туча. Она спускается к земле. Они идут к ней. Идут медленно. Они не хотят идти этой дорогой. Они знают, что в этой туче заключено что-то плохое. Они не хотят идти туда, но они вроде бы должны. Я не понимаю, почему бы им не пойти другой дорогой.
– Wo ist? [17]
– Она говорит, что туча большая, очень большая. Приближается самая жуткая гроза, которую она когда-либо видела. Эта буря пугает ее. Она пугает многих. Это плохо, плохо. Она говорит, что Питер и Генрих не должны идти к этой туче. Если они туда пойдут, то умрут. Но если буря разразится, то выбора у них не будет. Мне страшно, мадам Аркана. И старушка страшная. Я больше не буду с ней разговаривать. Она теперь говорит все быстрее и быстрее. Я не успеваю за ней.
– Но я должен знать больше! – воскликнул Клаус, переходя на английский. – Девочка, я должен знать, что угрожает моим сыновьям.
– Я не стану смотреть. Не буду! – сказала Этель. – Это очень страшно. Ужасно.
Мадам Аркана рухнула лицом на стол.
– Что нам делать? – закричала Риченда.
– Я думаю, что нам нужно сидеть и не дергаться, как она велела, – спокойно ответила я.
– Вы правы, мисс, – согласился мужчина с заурядной внешностью. – Я видел все это раньше. Она придет в себя через пару минут.
Я чувствовала, что сидящий рядом со мной Клаус сильно обеспокоен.
Мадам Аркана подняла голову.
– Простите, – сказала она. – Иногда Этель бывает совершенно неуправляемой. С ней трудно работать, и я уже устала.
– Но со мной пока никто не разговаривал, – сказала Риченда.
– Иногда у духов нет для нас никаких сообщений, несмотря на то, как нам хочется получить их, – пояснила мадам Аркана, голос которой звучал устало.
– Но у меня серьезная проблема, – заявила Риченда. – Мне нужен совет.
Мадам Аркана склонила голову.
– Я попробую еще раз. Но предупреждаю: я не могу заставить духов говорить. Все зависит от их желания. – Она несколько раз глубоко вдохнула. – Есть здесь кто-нибудь, кто хочет поговорить с кем-то из присутствующих?
Затем внезапно я услышала голос своего отца из уст мадам Арканы. Он звучал так, словно отец находился в одном помещении с нами.
– Он хороший человек, – говорил отец.
Я почувствовала, как у меня по щеке покатилась слезинка. В горле пересохло, я не могла произнести ни слова. Я понимала, что отец дает свое благословение на мой брак с Бертрамом. У меня стало спокойно на душе. Мой отец был мудрым и сострадательным человеком. Даже при жизни он обладал умением заглянуть в сердца людей. Если он считает Бертрама хорошим человеком, то можно не сомневаться: я сделала правильный выбор.
Мадам Аркана еще раз рухнула на стол. Рассыпались ее волосы. Когда она подняла голову, то выглядела очень растрепанной.
– Все, сил больше нет, – объявила она невероятно усталым голосом. – Больше не могу. Можете разорвать круг. Я на сегодня закончила.
Хотя мне очень хотелось остаться и помочь мадам Аркане, я понимала, что не могу этого сделать. Нельзя было показывать, что мы знакомы, иначе пропадет вся ее работа, а она ведь так старалась убедить Клауса, что война опасна и ужасна. По крайней мере, я именно так интерпретировала грозовую тучу, хотя еще предстояло выяснить, так же ее интерпретировал Клаус или нет. Ничем не примечательный мужчина включил лампы, так что я теперь могла получше рассмотреть медиума. Она продолжала сидеть на стуле, вяло закалывая рассыпавшиеся волосы. Она так побледнела, что румяна на лице резко выделялись, и оно напоминало кукольное. Я надеялась, что мадам Аркана приехала сюда не одна. Я поднялась вместе с другими, и мы вышли из шатра. Перед ним мы мгновенно разделились на группы. Молодая пара быстро исчезла, продолжая держаться за руки, но очень оживленно разговаривая. Мужчина непримечательной внешности исчез незаметно, я даже не поняла, когда и как. Женщина, от которой пахло рыбой, кивнула Риченде и мне и чуть улыбнулась. Она отправилась в главный зал, выглядела ошеломленной и потрясенной. К Клаусу подошел помощник, поклонился и щелкнул каблуками.
– Мы сейчас должны отправляться в обеденный зал, сэр, где собираются все члены делегации, – напомнил он.
– Ах, Фридрих, ну не чудо ли это? Когда я пришел сюда, я относился к этому скептически. Моя юная подруга это подтвердит. – Клаус кивнул в мою сторону. – Но я ухожу, веря, что это возможно.
– Боюсь, что не могу согласиться с вами, сэр. Я не верю, – заявил помощник, сурово глядя на меня. Я подумала, что более естественным для него было бы говорить по-немецки. Интересно, а почему он позволяет мне понять, о чем идет речь? Затем он повернулся и обратился непосредственно ко мне: – А вы что думаете, фройлен?
Я улыбнулась:
– Должна признаться, что еще не определилась. Я видела выступления (наверное, следует употреблять это слово?) мадам Арканы дважды в прошлом. Меня часто поражало, что ее духи дают самые разумные советы, но что касается подлинности, могу только сказать, что я не слышала, чтобы кто-то ее оспаривал. Никто не сомневался, что это их родственники.
– Я предполагаю, что, как и другие люди ее профессии, она не называет ничьих имен, если только их ей раньше не сообщали? – заметил помощник на почти идеальном английском. Слово «профессия» прозвучало с заметной долей цинизма.
– Но она назвала имя моей бабушки и моих сыновей, – возразил Клаус. – Я точно их не называл.
Я перевела взгляд с одного мужчины на другого.
– Я думаю, сэр, что ваш помощник (вы ведь помощник?) напомнит вам, что вы известный человек. Другими словами, дама-медиум могла спросить служащих дворца о составе делегации. Вы случайно пришли на этот спиритический сеанс или это было спланировано заранее?
– Посещение стояло в графике запланированных мероприятий. Нам двоим выпало сюда идти, – сказал Клаус. – Mein Gott! [18] На самом деле мы даже жребий тащили. Я мог бы пропустить это чудесное выступление, если бы не подарок судьбы. Фортуна выбрала меня. Или ты, Фридрих, хочешь сказать, что один из наших соотечественников работает вместе с мадам Арканой? Они в сговоре? А смысл? Ей платят, независимо от ее комментариев.
– У нее репутация, и она должна ее поддерживать, – сказала я, пока Фридрих не успел заметить, что она могла собрать сведения обо всей делегации. У меня появлялось все больше уверенности, что он – немецкий эквивалент Фицроя. Я также посчитала, что должна сделать все возможное, чтобы укрепить каскад Фицроя на этой позиции. Поэтому я решила взять на себя роль адвоката дьявола [19], пусть и с некоторыми недостатками. – Если гость останется недовольным, то, как я предполагаю, это повлияет на последующие заказы. Вы явно важный человек. Конечно, она не хотела вас оскорблять.
– Вы сказали то, что я сам собирался, – объявил Клаус, как я и надеялась. – Если бы она сообщила мне какую-нибудь ложь, то это могло бы означать крах ее карьеры. Но она даже сказала, что от моей Grossmutter пахло средством от моли и лавандой.
– А разве именно так не пахнет от большинства пожилых дам? – спросил помощник.
– Ну вот, ты меня оскорбляешь, – сказал Клаус. – Ребенок почувствовал не средство от моли, а запах духов, которые изготовляли специально для моей бабушки. – Он замолчал и закрыл глаза. – Я помню его, словно это было вчера. Он был резким и очень сладким. Эти духи для бабушки заказал ее первый муж. После его смерти она всегда ими душилась в память о нем. Вообще-то запах был мерзкий. Его легко можно спутать со средством от моли. Я думаю, что основу духов составляла жидкость, полученная в результате перегонки смолы. Ее первый муж был предпринимателем, но не очень успешным.
– Вы разбираетесь в науке химии, сэр? – спросила я.
Клаус махнул рукой:
– Это любительский интерес. Не больше. Но это убедительное доказательство таланта медиума. Она настоящий медиум.
Я заметила, как Риченда, стоявшая поблизости, пытается привлечь мое внимание.
– Боюсь, что мне пора идти, господа. Меня ждет подруга.
– Мне интересно узнать ваше мнение о сообщении для барона, фройлен. У вас есть какие-то мысли по этому поводу? – спросил помощник. Он хмурился, пока это говорил, и я видела, что смотрит он на меня подозрительно.
– Боюсь, что для меня оно не имело смысла. Если бы это был шторм в море, то я посчитала бы это предупреждением о возможной опасности. Но с какой стати буре угрожать двум здоровым мужчинам, идущим по какой-то дороге?
Внезапно Клаус сжал мою руку.