Риченда всю жизнь борется с лишним весом, но желание похудеть просто неосуществимо, если сопровождается любовью к тортам и пирожным.

– На самом деле я только хотела узнать, как ты смогла купить билеты. Я совершенно не представляю, как пересылать деньги почтой, – нагло врала я. Я до сих пор регулярно отправляю деньги своей матушке, но Риченда-то этого не знала. – Это одна из тех вещей, которым мне следует обучиться, если мне предстоит управлять собственным поместьем. Я уверена, что ты могла бы мне многое подсказать, если тебя не затруднит.

Я улыбнулась, пытаясь думать о приятных вещах, чтобы улыбка выглядела искренней. Этому меня научил Фицрой.

– Ты меня не обманешь, – заявила Риченда. – Ты здесь выполняешь многие обязанности по управлению поместьем. Я не возражаю. Но если Ганс таким сомнительным способом решил заставить меня взвалить на себя дополнительные обязанности после того, как ты уедешь, я на это не соглашусь. Может нанять еще слуг. Деньги у него есть.

В этот момент мне хотелось сказать о проблемах, которые могут возникнуть у Ганса из-за того, что он наполовину немец, но я сдержалась.

– Да, ты видишь меня насквозь, – признала я. – Но я хочу знать, как ты раздобыла билеты. Это все. Мне любопытно. Может, я просто излишне любопытна, и это плохо, но какая уж есть.

– О, хорошо, я тебе расскажу. Теперь мы уже обо всем договорились, и я не вижу причин скрывать, как они мне достались. Их прислал Ричард. Он хочет помириться и наладить отношения. Я думаю, что его изменил брак. Он хочет встретиться с нами со всеми в Лондоне. И он мечтает увидеть близнецов. Ты же знаешь, что его новая жена до сих пор не забеременела. Я думаю, для него это повод поразмыслить.

В моей голове одновременно зазвенели все колокола, подающие сигналы тревоги, поэтому следующие несколько слов я пропустила. Я уловила только окончание фразы:

– Как будто я стану это делать. Ха!

– Конечно, – сказала я, так как казалось, что Риченда ждет от меня реакции.

В награду я получила широкую улыбку.

– Вот и хорошо. Я знала: ты поймешь, что это имеет смысл. Я собираюсь обедать в будуаре. Хочешь ко мне присоединиться?

Хотя мне очень хотелось оказаться рядом с Бертрамом, я посчитала благоразумным остаться. Обед в компании Риченды был долгим и утомительным. Она не хотела ни о чем говорить, кроме моего предстоящего бракосочетания. Стоит ли мне надеть пурпурно-зеленое платье, чтобы оно соответствовало моему кольцу?

Поговорить с Бертрамом наедине мне удалось только ближе к вечеру. Я увидела его из окна своей комнаты – он задумчиво прогуливался в розовом саду. У Ганса в поместье есть очень красивые места, и я сама много раз гуляла в них, глубоко задумавшись. Я легко сбежала по лестнице и выбежала в огород, который от роз отделяла одна живая изгородь.

– Бертрам! – крикнула я.

Несчастный подпрыгнул сантиметров на десять. Трубка выпала у него изо рта и оказалась на земле.

– Черт побери, Эфимия! Ты же знаешь, что у меня больное сердце. Ты пытаешься меня убить?

– Конечно, нет, мой дорогой, – сказала я, подходя к нему поближе. – Но очень опасаюсь, что это хочет сделать другой человек.





Глава третья

Мы понимаем, насколько Ричард беспощадный




– Что ты, черт побери, имеешь в виду? – спросил Бертрам.

Я взяла его под руку

– Давай немного отойдем от дома, – предложила я. – Мы же не хотим мешать садовникам, правда?

– Да пошли эти садовники… – открыл рот Бертрам, потом моргнул. – О да, конечно. Зачем им мешать? Как насчет беседки рядом с полем для крикета?

Я напомнила себе, что любой дом или место – это просто дом или место, независимо от того, что там происходило в прошлом. В нашем случае было убийство. Однажды в детстве, когда я еще боялась ночью ходить через кладбище рядом с церковью, отец сказал мне: «На созданной Богом земле нет места, где бы один человек не принес зла другому человеку. А прогулку среди нашедших упокоение усопших можно считать благословением. Это совсем не опасно». Я могла только надеяться, что эти усопшие нашли упокоение, поскольку мы раскрыли тайну их убийства и восстановили справедливость.

Бертрам, который в том деле не участвовал, спокойно зашел в беседку и смахнул пыль с деревянной скамьи носовым платком. Он старался для меня.

– Сколько тут пауков! – пробормотал он себе под нос.

Мы уселись.

– Получается, что это путешествие, в которое отправляется Риченда, было организовано Ричардом. Твоя сестра считает, что он таким образом хочет помириться, поскольку они с Гансом объявили, что больше не станут претендовать на Стэплфорд-Холл.

Я еще половину новостей не рассказала, а Бертрам уже вскочил на ноги и принялся мерить беседку шагами. Я продолжила говорить спокойным тоном, хотя из-за его мельтешения перед моим носом у меня быстро затекла шея.

– Боже праведный, а Ганс-то об этом знает?

– Конечно, нет, – сказала я. – Он очень умный человек и, конечно, сразу почувствовал бы неладное.

– Что планирует Ричард, по твоему мнению? – спросил Бертрам. – Карета остается без кучера и лошади несут? Автокатастрофа? Трамвай? Или отравление?

– Сядь, – попросила я. – У меня от тебя голова кружится. Я думала в том же направлении. Согласна с тобой. Однако пока мы шли сюда, мне пришло в голову, что мы провели много времени в мире Фицроя. В обычной жизни убийства случаются не так часто.


– Мы оба знаем, что мой братец не только способен на убийство, но и совершил его по крайней мере однажды, – процедил Бертрам сквозь зубы.

Я не стала спорить.

– И он попал под подозрение, – заметила я. – Даже сам Ричард должен понимать, что должен действовать осторожно. За ним наблюдают Фицрой и другие.

– Но пока он ссужает деньги и производит оружие, их это не волнует, – объявил Бертрам и врезал кулаком по краю красивого деревянного ограждения. Послышался угрожающий треск.

– Убийство Риченды и ее детей будет слишком очевидным. Эта подлость не сойдет ему с рук. Такое не скроешь.

Бертрам побледнел после того, как я так смело обрисовала положение дел.

– Мне становится дурно, когда я думаю о том, что она хотела взять с собой близнецов, – признался Бертрам. – Им же даже нет еще четырех месяцев!

Я с трудом сдержала улыбку. Бертрам, как и большинство мужчин, любит детей, даже самых маленьких и вонючих.

– Согласна, что не стоит везти таких маленьких детей в большой город. Это значит обеспечить себе кучу проблем, даже если не брать в расчет Ричарда. Я рада, что Ганс отказался их отпускать.

– Но ты считаешь, что остальным стоит поехать? Даже Эми?

– Эми опасность угрожает меньше всего. Она не является кровной родственницей. Подозреваю, что в случае Риченды Ричард снова хочет использовать свое влияние на нее. Когда-то они были очень близки. Все дело может быть связано с банком Стэплфордов. Я мало знаю про эти дела.

– И я тоже, – признался Бертрам. – Я четко дал понять отцу, что никогда не притронусь к акциям его банка. Он поддерживал торговлю оружием – эти деньги окрашены кровью. Он мне поверил и не оставил мне ни одной акции.

– Я знаю, – кивнула я. – И рада, что ты занял такую позицию. Я думаю, что в случае Риченды Ричард хочет убедиться, что они с Гансом официально отказались от своей доли в Стэплфорд-Холле. А сейчас он просто пытается склонить ее на свою сторону – чтобы у него был выбор и возможность как-то маневрировать.

– А она поддастся на его уговоры? Поверит ему? – спросил Бертрам.

– Кто знает, насколько сильна связь между близнецами? – задумчиво произнесла я. Риченда – хорошая женщина в глубине души, и сейчас рядом нет ее брата. Но я также знала ее и в те времена, когда она фактически находилась под контролем своего близнеца и во всем его слушалась. Может, если бы отношения в браке сложились по-другому…

– Насколько все плохо? – спросил Бертрам. – У Ганса есть любовница?

– Если и есть, то он навряд ли расскажет мне об этом, – заметила я.

– Нет, конечно нет, – Бертрам покраснел. – Я на мгновение забыл, с кем разговариваю. – При виде вопросительного выражения моего лица он добавил: – Черт побери, Эфимия, ты же знаешь, что ты – очень необычная женщина. Ты умнее большинства мужчин, которых я знал в своей жизни, даже в университете.

Большую часть времени в Оксфордском университете Бертрам пил портер, участвовал в соревнованиях по гребле и получил диплом по политэкономии с очень плохими оценками. Поэтому я не посчитала сказанное им большим комплиментом.

– Если говорить о нас с тобой, то я не знаю, в курсе ли Ричард, что мы работаем на правительство, но он может это подозревать, – высказала я свое предположение. – Мы регулярно ввязываемся во всякие авантюры, в одну за другой. Но если после всех этих дел с нами произойдет несчастный случай, то он не покажется таким уж невероятным.

– А с нами-то почему? – спросил Бертрам, наконец прекращая вышагивать взад и вперед и останавливаясь прямо напротив меня.

– Потому что мы помолвлены и собираемся пожениться. И несмотря на то, что объявление в газетах еще не появилось…

– Я должен это организовать! – перебил меня Бертрам.

– Ричард вполне может ожидать, что после нашего вступления в брак случится то, что предначертано природой.

Бертрам какое-то время моргал, стоя напротив меня и глядя мне в лицо.

– Ты можешь родить ребенка? – наконец спросил он.

– Боже праведный, Бертрам, ты так это говоришь, будто у меня может родиться осьминог!

Лицо Бертрама стало красным как свекла.

– Нет. Конечно. Просто я предполагал, что ты не захочешь становиться матерью.

– Конечно, я хочу стать матерью, – объявила я. – Со временем. А ты что же, не хочешь иметь де…

Я не смогла закончить предложение. Бертрам сжал меня в объятиях и впился губами в мои губы. Это оказалось даже не противно. Мы на некоторое время задержались в беседке.





* * *


Через несколько дней я оказалась в автомобиле Бертрама вместе с Рори Маклеодом, который устроился на заднем сиденье. Мы неслись в Лондон. Я объяснила положение дел Рори, закончив словами:

– Мы решили, что если Ричард планирует для нас что-то гнусное, то пусть лучше предпринимает эту попытку подальше от поместья и детей. Мы с Бертрамом – и ты сам – неоднократно оказывались и в худших переделках. Мы решили, что способны сами о себе позаботиться. Но мы оба считаем, ты должен знать, что происходит.

Я сидела вполоборота к Рори. Положение было неудобным, в особенности учитывая ликование Бертрама, снова севшего за руль. Только очень добрый и любезный человек мог бы описать его манеру вождения как непредсказуемую. Я считала более подходящим слово «маниакальная».