– Пусть Фэй поможет тебе его отвести!
А Грегор изрек:
– Я, пожалуй, смог бы его донести.
Миссис Балдок произнесла тревожно:
– Ты уверен, что тебе хватит сил, Конрад? Он мальчик крупный. Пусть лучше кто-нибудь другой.
– Грант! – из последних сил настаивал Кристофер. – Грант!
– Не волнуйтесь, – успокоил их я. – До лифта я его как-нибудь дотащу, а там уж просто.
Они отпустили нас, правда не без колебаний. Я поволок Кристофера к лифту – дальше у меня сил всяко бы не хватило. Вид у Кристофера сделался настолько больной, что я искренне разволновался. Я вытащил ложку из кармана его жилета и переложил в свой еще до того, как открыл двери лифта, – на случай, если нас кто-нибудь подслушивает. В лифте обнаружился Хьюго – он сидел на полу, обхватив колени руками, и таращился в пустоту. Пришлось закрыть дверь. Я повернулся к Кристоферу и обнаружил, что он порозовел и стоит без посторонней помощи – вот как быстро прошла его аллергия.
– Ты еще поизображай больного, – посоветовал я, и мы, шатаясь, двинулись через вестибюль.
Там мы встретили Антею – она сбежала по лестнице и промчалась было мимо.
– Что это с ним такое? – осведомилась она.
– Хроническая мышечная дисфункция, – ответствовал Кристофер. – Сокращенно ХМД. У меня она с колыбели.
– На мой взгляд, ты здоров как бык, – высказалась Антея.
По счастью, она очень спешила и больше вопросов задавать не стала.
Мы, старательно покачиваясь, побрели дальше, в верхний вестибюль, а оттуда в утреннюю столовую – там Кристофер быстренько огляделся.
– Положи ее на место, Грант, – распорядился он. – А мне пора.
И он умчался прочь по главной лестнице.
Я слегка обозлился на него, а потом вздохнул и проскользнул в столовую.
Едва оказавшись внутри, я понял, что там призрак. В комнате ощущалось чье-то присутствие, а воздух казался гуще обычного. Пахло не выпечкой и кофе, как полагалось, а сыростью и пылью. Я постоял, гадая, что страшнее – призрак или обвинение в покраже серебряной ложки. Мистер Амос страшнее, решил я. Намного страшнее. Но когда я наконец-то заставил себя подбежать к буфету, спина у меня так и дрожала. Я как можно быстрее положил блестящую ложечку туда, откуда, по моим понятиям, ее взяли.
За спиной раздался какой-то глухой стук.
Я резко обернулся и увидел, что большая ваза с фруктами, стоявшая посреди стола, того и гляди опрокинется. А стукнул апельсин, который вывалился первым. За ним последовали яблоки, груши, нектарины, еще апельсины – они раскатились по столу и попадали на пол. Ваза стояла покачиваясь и пыталась вытряхнуть толстую гроздь винограда.
– А ну прекрати! – заорал я.
Ваза рывком вернулась на место. Больше ничего не произошло. Я простоял там, наверное, минут пять, а волосы у меня так и норовили встать дыбом. Потом заставил себя подойти, собрать фрукты и положить на место.
– Я это делаю только для того, чтобы мистер Амос потом не ругался, – объяснял я, ползком собирая яблоки. – Это я не тебе помогаю. Хочешь – иди дразни мистера Амоса, а меня не надо. Вот его не мешает как следует напугать.
Я втиснул в вазу последние яблоки – поверх винограда – и пустился наутек. Совсем не помню, как добрался до средней залы. Слишком был напуган.
Помню, как оказался в зале – и актеры хором принялись меня приветствовать.
– Давай садись, – ворковали они. – Мы тебе завтрак оставили. Хочешь, поделюсь сосиской?
Полли Варден сказала:
– Я очень рада, что ты не заболел. Нам нравится твое общество, Конрад.
– Вот только зря ты постеснялся принять помощь насчет Кристофера, – сказала Фэй Марли. – Вовсе не обязательно тебе было одному тащить его на чердак.
На это мне ответить было нечего. Я только сумел выдавить:
– Ну, Кристофер… э-э… он особенный.
– Вовсе нет. Не больше, чем ты, – ответил Франсис.
– Лапушка, он просто корчит из себя звезду, – сказала Фэй. – Не поддавайся ты на этот выпендреж.
А мистер Прендергаст пояснил:
– Может, у человека и есть задатки, но право быть звездой еще надо заслужить. Что такого невероятного совершил юный Кристофер, что получил право считаться особенным?
– Ну… он скорее с этим родился, – ответил я.
Это им тоже не понравилось. Мистер Прендергаст сказал, что он не верит в благородную кровь, а другие сообщили мне, каждый на свой лад, что звездой человека делает только упорный труд. А Полли и вовсе смутила меня своими словами:
– А вот ты никогда ничего из себя не корчишь, Конрад. И ты нам нравишься.
Я даже обрадовался, когда настало время идти подпирать стенку – пока граф Роберт заглатывал свой завтрак; похоже, он спешил не меньше, чем Антея. Призрак никуда не делся. Думаю, именно из-за него Манфред уронил себе под ноги и расквасил горячую пикшу, – впрочем, Манфред запросто мог это проделать и без посторонней помощи.
Глава шестнадцатая
В то утро мистер Амос повел нас всех на бальный этаж: сперва в большой банкетный зал, где показал, как накрывают стол для парадного ужина, а потом – в главный салон, где заставил одну половину понарошку подавать кофе другой. Дела шли не слишком гладко. Изменения следовали одно за другим, сдвиг за сдвигом, и после каждого сдвига кто-нибудь непременно ошибался. Одна позолоченная подставочка для ног оказывалась в стольких разных местах, что даже мистер Амос не мог этого не заметить. Да и как тут не заметишь, если Манфред споткнулся о нее ровно шесть раз. Мистер Амос решил, что это мои шуточки.
– Нет-нет, не наговаривайте на парня, – вступился мистер Прендергаст, вставая между мной и мистером Амосом. – Просто здесь завелось привидение. Тут поможет изгнание злого духа, а не нотация. Вам нужен толковый человек с колокольчиком, книгой и свечой. Мне много раз доводилось играть епископов, так что я с удовольствием выступлю в роли клирика и попробую что-нибудь сделать.
Мистер Амос посмотрел на него еще свирепее, чем до того смотрел на меня.
– В Столлери, – произнес он, – отродясь не было призраков и никогда не будет.
Впрочем, читать мне нотации он перестал.
Позже горничные рассказали мне кое-что такое, что опровергало слова мистера Амоса: оказывается, привидение все утро орудовало в спальнях, грохая в стены и разбрасывая мыло. Миссис Балдок пришлось уйти и прилечь. Горничные чуть не свихнулись от страха. Возможно, они были правы и там действительно хозяйничало привидение. Беда в том, что сказать точно было почти невозможно, со всеми этими изменениями. Сдвиги в тот день происходили вдвое чаще обычного.
Горничные сгрудились вокруг меня и рассказали про все эти неприятности, когда в обед я пошел на кухню за подносом с едой для Кристофера. Пришлось проталкиваться. Я знал, что если быстренько не отнесу Кристоферу еду, Фэй или Полли заявит, что я стесняюсь попросить о помощи, и понесет поднос сама. А там либо обнаружит Кристофера в полном здравии, либо вовсе не обнаружит.
Мистер Максим вручил мне поднос, на котором стоял очаровательный серебряный колпак, и прошептал:
– Ты себе не представляешь! Мистер Авенлох пропал! Теперь садовники не знают, что им делать!
– Пропал, как и пес Чемп? – спросил я.
– Именно так, – подтвердил мистер Максим. – Настоящая загадка!
Я видел, что ему это страшно нравится.
Я помчался к подносом к лифту – успеть, пока там не началось представление. И хорошо, что я сам понес еду. Кристофера в комнате не было. Да и вообще нигде на чердаке. Некоторое время я гадал, куда он мог подеваться. Потом сообразил, что от серебряного колпака ему все равно станет плохо, а от серебряных вилок и ножей, которые ему положил мистер Максим, – тем более; то есть ничто не мешает мне съесть его обед. Я сел на кровать и спокойно принялся заеду.
Я уже доедал желейный торт, когда вдруг случился сильнющий сдвиг. Я сидел, и меня слегка подташнивало: интересно, может, торт на пути в желудок тоже во что-нибудь превратился? Остается надеяться, что не в сардины, думал я – и тут услышал вдали звук шагов по голым половицам.
Кристофер вернулся! – такова была моя первая мысль, не без доброй примеси угрызений совести. Я положил поднос на свою кровать и побежал докладывать, что съел его обед, но он может сделать вид, что поправился, пойти вниз и съесть мой. Возле туалета на углу я уже отчетливо слышал, что шагают две пары ног – одна полегче, другая потяжелее. Он отыскал Милли! – подумал я. Ну, теперь всем нашим бедам конец!
За углом копошились мистер Авенлох, старший садовник, и его новоиспеченный помощник Смедли. Они топтались по комнате, и вид у обоих был усталый, взмокший и озадаченный.
– Ну и куда нас теперь занесло? – вопрошал мистер Авенлох, сердито и с подвыванием. – Опять все поменялось!
Смедли увидел меня. Дернул мистера Авенлоха за твидовый рукав, перепачканный в земле.
– Сэр, сэр, смотрите, Конрад! Похоже, мы снова в Столлери! – Лицо у него было красным, как помидор, и он чуть не плакал от облегчения. – Это ведь Столлери, да? – обратился он ко мне умоляющим тоном.
– Ну разумеется, – ответил я. – А что? Где вы были?
Это я, понятное дело, и без них неплохо представлял.
– Половину утра – рядом с каким-то разрушенным замком, – с содроганием поведал мистер Авенлох. – Там озеро есть, совсем заросшее. Его сто лет назад нужно было осушить и вычистить, да ни у кого, похоже, руки не дошли. Покажешь, парень, нам дорогу вниз? Я в подклети был всего один раз за всю жизнь.
– Конечно, – согласился я с самым любезным видом. – Вот, сюда.
Я провел их к лифту, а по дороге прихватил поднос. Они топали за мной следом в своих огромных грязных башмаках.
– Там был не только замок, – сказал Смедли. – Вернее, замок был не один и тот же. Он все время менялся. И там была такая огромная стеклянная штуковина…
– Грязная и разбитая, – уточнил мистер Авенлох. – В жизни не сталкивался с такой халатностью.
– А потом было три дворца, и в них повсюду белый мрамор, – продолжал трещать Смедли. Я прекрасно его понимал. После таких переживаний ужасно хочется выговориться. – А еще этот огромный кирпичный особняк, а когда мы в него зашли, там постоянно все менялось. Лестницы во все стороны. Старая мебель, бальные залы…
– А людей вы каких-нибудь видели? – спросил я, в надежде узнать что-нибудь про Кристофера.
– Только одну, – свирепо сообщил мистер Авенлох, – да и та держалась на расстоянии.
Я видел: ему не по душе, что Смедли так разболтался.
А Грегор изрек:
– Я, пожалуй, смог бы его донести.
Миссис Балдок произнесла тревожно:
– Ты уверен, что тебе хватит сил, Конрад? Он мальчик крупный. Пусть лучше кто-нибудь другой.
– Грант! – из последних сил настаивал Кристофер. – Грант!
– Не волнуйтесь, – успокоил их я. – До лифта я его как-нибудь дотащу, а там уж просто.
Они отпустили нас, правда не без колебаний. Я поволок Кристофера к лифту – дальше у меня сил всяко бы не хватило. Вид у Кристофера сделался настолько больной, что я искренне разволновался. Я вытащил ложку из кармана его жилета и переложил в свой еще до того, как открыл двери лифта, – на случай, если нас кто-нибудь подслушивает. В лифте обнаружился Хьюго – он сидел на полу, обхватив колени руками, и таращился в пустоту. Пришлось закрыть дверь. Я повернулся к Кристоферу и обнаружил, что он порозовел и стоит без посторонней помощи – вот как быстро прошла его аллергия.
– Ты еще поизображай больного, – посоветовал я, и мы, шатаясь, двинулись через вестибюль.
Там мы встретили Антею – она сбежала по лестнице и промчалась было мимо.
– Что это с ним такое? – осведомилась она.
– Хроническая мышечная дисфункция, – ответствовал Кристофер. – Сокращенно ХМД. У меня она с колыбели.
– На мой взгляд, ты здоров как бык, – высказалась Антея.
По счастью, она очень спешила и больше вопросов задавать не стала.
Мы, старательно покачиваясь, побрели дальше, в верхний вестибюль, а оттуда в утреннюю столовую – там Кристофер быстренько огляделся.
– Положи ее на место, Грант, – распорядился он. – А мне пора.
И он умчался прочь по главной лестнице.
Я слегка обозлился на него, а потом вздохнул и проскользнул в столовую.
Едва оказавшись внутри, я понял, что там призрак. В комнате ощущалось чье-то присутствие, а воздух казался гуще обычного. Пахло не выпечкой и кофе, как полагалось, а сыростью и пылью. Я постоял, гадая, что страшнее – призрак или обвинение в покраже серебряной ложки. Мистер Амос страшнее, решил я. Намного страшнее. Но когда я наконец-то заставил себя подбежать к буфету, спина у меня так и дрожала. Я как можно быстрее положил блестящую ложечку туда, откуда, по моим понятиям, ее взяли.
За спиной раздался какой-то глухой стук.
Я резко обернулся и увидел, что большая ваза с фруктами, стоявшая посреди стола, того и гляди опрокинется. А стукнул апельсин, который вывалился первым. За ним последовали яблоки, груши, нектарины, еще апельсины – они раскатились по столу и попадали на пол. Ваза стояла покачиваясь и пыталась вытряхнуть толстую гроздь винограда.
– А ну прекрати! – заорал я.
Ваза рывком вернулась на место. Больше ничего не произошло. Я простоял там, наверное, минут пять, а волосы у меня так и норовили встать дыбом. Потом заставил себя подойти, собрать фрукты и положить на место.
– Я это делаю только для того, чтобы мистер Амос потом не ругался, – объяснял я, ползком собирая яблоки. – Это я не тебе помогаю. Хочешь – иди дразни мистера Амоса, а меня не надо. Вот его не мешает как следует напугать.
Я втиснул в вазу последние яблоки – поверх винограда – и пустился наутек. Совсем не помню, как добрался до средней залы. Слишком был напуган.
Помню, как оказался в зале – и актеры хором принялись меня приветствовать.
– Давай садись, – ворковали они. – Мы тебе завтрак оставили. Хочешь, поделюсь сосиской?
Полли Варден сказала:
– Я очень рада, что ты не заболел. Нам нравится твое общество, Конрад.
– Вот только зря ты постеснялся принять помощь насчет Кристофера, – сказала Фэй Марли. – Вовсе не обязательно тебе было одному тащить его на чердак.
На это мне ответить было нечего. Я только сумел выдавить:
– Ну, Кристофер… э-э… он особенный.
– Вовсе нет. Не больше, чем ты, – ответил Франсис.
– Лапушка, он просто корчит из себя звезду, – сказала Фэй. – Не поддавайся ты на этот выпендреж.
А мистер Прендергаст пояснил:
– Может, у человека и есть задатки, но право быть звездой еще надо заслужить. Что такого невероятного совершил юный Кристофер, что получил право считаться особенным?
– Ну… он скорее с этим родился, – ответил я.
Это им тоже не понравилось. Мистер Прендергаст сказал, что он не верит в благородную кровь, а другие сообщили мне, каждый на свой лад, что звездой человека делает только упорный труд. А Полли и вовсе смутила меня своими словами:
– А вот ты никогда ничего из себя не корчишь, Конрад. И ты нам нравишься.
Я даже обрадовался, когда настало время идти подпирать стенку – пока граф Роберт заглатывал свой завтрак; похоже, он спешил не меньше, чем Антея. Призрак никуда не делся. Думаю, именно из-за него Манфред уронил себе под ноги и расквасил горячую пикшу, – впрочем, Манфред запросто мог это проделать и без посторонней помощи.
Глава шестнадцатая
В то утро мистер Амос повел нас всех на бальный этаж: сперва в большой банкетный зал, где показал, как накрывают стол для парадного ужина, а потом – в главный салон, где заставил одну половину понарошку подавать кофе другой. Дела шли не слишком гладко. Изменения следовали одно за другим, сдвиг за сдвигом, и после каждого сдвига кто-нибудь непременно ошибался. Одна позолоченная подставочка для ног оказывалась в стольких разных местах, что даже мистер Амос не мог этого не заметить. Да и как тут не заметишь, если Манфред споткнулся о нее ровно шесть раз. Мистер Амос решил, что это мои шуточки.
– Нет-нет, не наговаривайте на парня, – вступился мистер Прендергаст, вставая между мной и мистером Амосом. – Просто здесь завелось привидение. Тут поможет изгнание злого духа, а не нотация. Вам нужен толковый человек с колокольчиком, книгой и свечой. Мне много раз доводилось играть епископов, так что я с удовольствием выступлю в роли клирика и попробую что-нибудь сделать.
Мистер Амос посмотрел на него еще свирепее, чем до того смотрел на меня.
– В Столлери, – произнес он, – отродясь не было призраков и никогда не будет.
Впрочем, читать мне нотации он перестал.
Позже горничные рассказали мне кое-что такое, что опровергало слова мистера Амоса: оказывается, привидение все утро орудовало в спальнях, грохая в стены и разбрасывая мыло. Миссис Балдок пришлось уйти и прилечь. Горничные чуть не свихнулись от страха. Возможно, они были правы и там действительно хозяйничало привидение. Беда в том, что сказать точно было почти невозможно, со всеми этими изменениями. Сдвиги в тот день происходили вдвое чаще обычного.
Горничные сгрудились вокруг меня и рассказали про все эти неприятности, когда в обед я пошел на кухню за подносом с едой для Кристофера. Пришлось проталкиваться. Я знал, что если быстренько не отнесу Кристоферу еду, Фэй или Полли заявит, что я стесняюсь попросить о помощи, и понесет поднос сама. А там либо обнаружит Кристофера в полном здравии, либо вовсе не обнаружит.
Мистер Максим вручил мне поднос, на котором стоял очаровательный серебряный колпак, и прошептал:
– Ты себе не представляешь! Мистер Авенлох пропал! Теперь садовники не знают, что им делать!
– Пропал, как и пес Чемп? – спросил я.
– Именно так, – подтвердил мистер Максим. – Настоящая загадка!
Я видел, что ему это страшно нравится.
Я помчался к подносом к лифту – успеть, пока там не началось представление. И хорошо, что я сам понес еду. Кристофера в комнате не было. Да и вообще нигде на чердаке. Некоторое время я гадал, куда он мог подеваться. Потом сообразил, что от серебряного колпака ему все равно станет плохо, а от серебряных вилок и ножей, которые ему положил мистер Максим, – тем более; то есть ничто не мешает мне съесть его обед. Я сел на кровать и спокойно принялся заеду.
Я уже доедал желейный торт, когда вдруг случился сильнющий сдвиг. Я сидел, и меня слегка подташнивало: интересно, может, торт на пути в желудок тоже во что-нибудь превратился? Остается надеяться, что не в сардины, думал я – и тут услышал вдали звук шагов по голым половицам.
Кристофер вернулся! – такова была моя первая мысль, не без доброй примеси угрызений совести. Я положил поднос на свою кровать и побежал докладывать, что съел его обед, но он может сделать вид, что поправился, пойти вниз и съесть мой. Возле туалета на углу я уже отчетливо слышал, что шагают две пары ног – одна полегче, другая потяжелее. Он отыскал Милли! – подумал я. Ну, теперь всем нашим бедам конец!
За углом копошились мистер Авенлох, старший садовник, и его новоиспеченный помощник Смедли. Они топтались по комнате, и вид у обоих был усталый, взмокший и озадаченный.
– Ну и куда нас теперь занесло? – вопрошал мистер Авенлох, сердито и с подвыванием. – Опять все поменялось!
Смедли увидел меня. Дернул мистера Авенлоха за твидовый рукав, перепачканный в земле.
– Сэр, сэр, смотрите, Конрад! Похоже, мы снова в Столлери! – Лицо у него было красным, как помидор, и он чуть не плакал от облегчения. – Это ведь Столлери, да? – обратился он ко мне умоляющим тоном.
– Ну разумеется, – ответил я. – А что? Где вы были?
Это я, понятное дело, и без них неплохо представлял.
– Половину утра – рядом с каким-то разрушенным замком, – с содроганием поведал мистер Авенлох. – Там озеро есть, совсем заросшее. Его сто лет назад нужно было осушить и вычистить, да ни у кого, похоже, руки не дошли. Покажешь, парень, нам дорогу вниз? Я в подклети был всего один раз за всю жизнь.
– Конечно, – согласился я с самым любезным видом. – Вот, сюда.
Я провел их к лифту, а по дороге прихватил поднос. Они топали за мной следом в своих огромных грязных башмаках.
– Там был не только замок, – сказал Смедли. – Вернее, замок был не один и тот же. Он все время менялся. И там была такая огромная стеклянная штуковина…
– Грязная и разбитая, – уточнил мистер Авенлох. – В жизни не сталкивался с такой халатностью.
– А потом было три дворца, и в них повсюду белый мрамор, – продолжал трещать Смедли. Я прекрасно его понимал. После таких переживаний ужасно хочется выговориться. – А еще этот огромный кирпичный особняк, а когда мы в него зашли, там постоянно все менялось. Лестницы во все стороны. Старая мебель, бальные залы…
– А людей вы каких-нибудь видели? – спросил я, в надежде узнать что-нибудь про Кристофера.
– Только одну, – свирепо сообщил мистер Авенлох, – да и та держалась на расстоянии.
Я видел: ему не по душе, что Смедли так разболтался.