— Я хочу, чтобы вы ушли, — Рая вздрогнула, а Инга подняла на него заплаканный взгляд.
— Ярик, пожалуйста.
— Я сказал: пошли вон! — заорал, ударяя по дереву с такой силой, будто хочет расколоть. Страх отразившийся во взгляде Кошкиной причинил даже больше боли, чем все, что произошло сегодня за день. Она его боялась, опасалась, хоть пыталась этого не показать. И хуже всего то, что Ярослав Тасманов боялся себя сам.
— Пожалуйста, — выдохнул, глядя в синие глаза, с трудом заставляя выдавить хоть слово. — Уходи.
Много позже он запомнит только крупные слезы в синем взоре да мелькнувшую надежду, что сейчас Ярик одумается, остановит, попросит прощения. Но сейчас, стоило за ними тихо захлопнуться входной двери, сполз на пол, слыша тихий цокот собачьих коготков. Пуся, скуля, уткнулась мокрым носиком ему в руку, приподнявшись на задних лапках, опираясь переднему ему в ногу.
«Мы с тобой одно целое, сопляк», — будто услышал голос совсем рядом, зарываясь пальцами в шерсти, прикрывая глаза и сжимая пальцами второй руки переносицу. Алкоголь, ему нужен алкоголь.
Взял на руки собаку, глядя в черные глазки, выдыхая:
— Прости, у тебя очень хреновый хозяин.
На улице холодно, мерзко и слякотно, на душе примерно также. Только ноющее сердце не дает сосредоточиться на собственных темных мыслях. Бесконечный крутящийся рой всех возможных вариантов из серии: «а что если бы…». Голова кипит, ноги шагают по скрипучему снегу не ясно только куда, ведь вернуться назад сейчас невозможно.
— Это я виновата, — услышала Рая, дернувшись и резко повернувшись к понурой женщине, обхватившей себя руками. — Не надо было приезжать. Знала же, что ничего не изменится, но поверила той женщине.
Девушка грустно усмехнулась. На самом деле виноватой во всей этой ситуации была только она. Глупым было считать, что подобное можно разрешить парочкой разговоров по душам за чашкой кофе на кухне. И хотя Инга не особо вдавалась в подробности, судя по реакции Ярослава там все гораздо запутаннее.
— Не надо было мне лезть, — опустила глаза, сгребая грязный снег носком ботинка в кучку. — Я просто… — запнулась, пытаясь отыскать себе, оправдание и подняла взор на Ингу, с сожалением произнеся:
— Просто не могу понять, как можно жить врозь с семьей. И накопить столько бессмысленной злости, которую Ярик выливает на других.
Сказать сказала, а сама внутренне содрогнулась от того, что теперь Тасманов ее не простит. То, как озвучил просьбу уйти, его взгляд в этот момент. Да он Раису больше матери теперь, похоже, ненавидит.
Мягкое, почти невесомое касание к руке заставило вынырнуть из волны страха, вдыхая полной грудью морозный январский воздух.
— Он тебя простит, потому что любит, — убежденно заявила Инга, чуть пальцы. — Несмотря ни на что, Ярослав все еще на это способен. Я верю в это.
Вот ей бы уверенность этой женщины, которая с таким упорством добивалась внимания родного сына. Очень сломленная, но упертая. Наверное, Ярослав чем-то на нее похож. В чертах, в глазах, даже характером. Потому что ту же невероятную заботу она чувствовала в самые лучшие дни подле него, которая окружала будто мягкое пуховое одеяло. Возможно, сложись их отношения иначе, эти двое могли бы окружить своей любовью всех, кто был к ним близок. Ведь когда они с Яриком были вместе, Раиса чувствовала, будто каждый день ее окружает настоящее теплое летнее солнце независимо от погодных условий за окном.
— Куда вы теперь? — вырвавшись из воспоминаний, озвучила вопрос, с сожалением размыкая их руки. Будто лишалась частички Ярослава, снова погрузившись в окружающий холод вокруг, зябко поежившись в любимом розовом пуховике. Инга рассеяно оглянулась, пожимая плечами.
— Уеду. Не хочу больше ему портить жизнь и так достаточно натворила. Просто буду издали наблюдать за ним и ждать, что может однажды он сможет хотя бы услышать меня. — Она словно постарела, посерела и зачахла за считанные секунды. Рая еще никогда не видела, чтобы человек мог погаснуть всего за маленькие мгновения, но сейчас воочию наблюдала, как постепенно стихает голос Инги. Будто внутри нее перегорела какая-то рабочая лампочка, излучавшая свет, дарующий возможность жить полной жизнью. И от этого наблюдения стало еще горше, ведь если они с Ярославом расстанутся, что будет с ней самой?
Хотела остановить, но мама Тасманова уже двинулась в сторону подъехавшего такси вызванного Раей заранее, а следом ее собственное, которое должно было доставить девушку в квартиру. Даже не помнила, как в приложении оставляла заявку, оттого безмерно удивилась, успев лишь на прощание махнуть рукой женщине, исчезнувшей салоне.
До дома добралась довольно быстро по удивительно пустым улицам ночного города. Глядя бессмысленно в окно. Мимо пролетали яркие вывески да редкие светлые окна в высотных домах. Офисные здания кое-где кипели жизнью, несмотря на поздний час. Потому и не сразу поняла, что они приехали, стоило остановиться у старенького подъезда дома Раисы. Привычно открыла двери, как услышала голос таксиста:
— А заплатить?
Удивленно посмотрела на лицо скрытое в потемках салона, лишь спустя минуту сообразив о чем говорит мужчина.
— О, Господи, простите! — выдохнула, спешно вынимая из сумки купюру и протягивая мужчине. Это ж надо додуматься поставить оплату наличными, когда обычно платишь со счета. Стыд обжег щеки, потому еще раз извинившись, попрощалась, выскочив на улицу. Даже шапка набок съехала, а нога чуть не поскользнулась на обледенелой дорожке от пролитой кем-то воды. Вздохнула, попеняв себя за невнимательность, ища судорожно в сумке ключи. Вот сейчас придет домой, наплачется вдоволь, после с новыми силами попытается поговорить с Ярославом. Утро вечера мудренее, надо лишь дать этим страстям остыть. Приложила ключ к замку домофона, слыша знакомый писк, осознавая, как давно не была дома и почти переступила порог, вдруг услышав свое имя.
Резко обернулась, встречаясь с внимательным взглядом, замерев на месте. Есть в мире понятие «светская львица», именно такая женщина стояла перед ней. В модном полушубке, с легким пренебрежительным выражением красивого лица, немного скрытого тенью. При таком освещении ей можно было дать от силы лет тридцать, хотя наверняка она была гораздо старше. И делая к ней шаг, заставила Раю невольно попятиться назад, нахмурив брови.
— А ты действительно невероятно красива. Не удивительно, что мальчишка временно рассудок потерял. Свежая кровь, волнующие ощущения, — потянула дама, приближаясь к свету фонаря. Кошкина сглотнула, замечая мелкие морщинки, пусть и холеное, но уже стареющее лицо. Кажется, немного подкаченные губы никогда по-настоящему не улыбались, лишь брезгливо кривились в усмешке, а выражения глаз стало совсем неуютно. Пустой, холодный и абсолютно безжалостный.
— Кто вы? — голос дрогнул, но Рая взяла себя в руки, выпрямившись воинственно. Она, в конце концов, выше, сильнее и уж точно не собиралась тут расшаркиваться. Личность крайне неприятная даже для нее.
— О, маленькая кошечка. Убери коготки, не тебе на меня шипеть, — усмехнулась, скользнув языком по алым губам, мурлыча:
— Хочешь, расскажу сказку о красивом мальчике, который однажды пришел к Снежной королеве за помощью, связав себя с ней навеки? И как одна глупая красивая девочка возомнила, что может победить, пытаясь растопить лед в сердце своего возлюбленного?
Раиса затаив дыхание, слушала, хотя разум отчаянно вопил ей бежать подальше от этой ненормальной. Ждала, пока та легким изящным движением кисти достанет айфон, проведя пальцем с идеальным маникюром по экрану, подняв на нее глаза, переворачивая к ней экран с ядовитыми словами:
- Ты и правда верила, что он может тебя полюбить, бросив все, что я могу ему дать?
Тихие стоны, даже не присматривая в ярком свете офиса прекрасно видно детали. Движения знакомых рук на теле другой женщины, тех самых, что обнимали ее холодными ночами, обещая ласку и любовь. Те самые губы, что целовали, нашептывая на ухо различные пошлости. Все это принадлежало другой женщине. Он сам был другим, не тем, кого она себе придумала. И хотя в глубине души Раиса это знала, где-то в подсознании сидела угасающая надежда, что все это не правда. Все можно исправить, переписать, заставить забыть.
«А если я никогда не смогу ответить тебе взаимностью? Что если никогда не произнесу слов, что ты жаждешь услышать?»
Больнее всего от того, что он был абсолютно прав. И с самого начала ее предупреждал, да только сама Рая не слушала, слепо следуя за своей любовью, раздавая невероятные обещания, которые не сумела сдержать.
«Тогда, я научу тебя любить. Через день, неделю, месяц, неважно. Буду бороться до того момента, пока собственное сердце не остановится»
Сама себе приговор подписала, собственной клятвой. Смотря на видео, продемонстрированное ей с таким удовольствием и превосходством, осознала значение фразы «умирать от душевной боли».
«Значит, я снимаю с себя всю ответственность. Сегодня мы закончили с детскими играми, а правила новой игры ты только что приняла»
Это был ее неудачный финал. Игра окончена, и Раиса в ней проиграла.
Глава 29 — Скажи мне, что любишь
Просыпаться после дикого пьяного угара в окружении бутылок от вылитой на тебя кастрюли ледяной воды — вещь неприятная. Крайне мерзкая, как считал Ярик. Мир вокруг вертится, дико тошнит от голода и легкой степени отравления чрезмерным содержанием спирта в крови, пока над душой мрачной тенью навис твой друг. Еще ногой пихает, совсем бессердечная сволочь, по мнению Ярика
— Просыпайся, гиена, — грубо рыкнул Канарейкин, вновь пнув совсем не нежно ногой друга под ребра, заставляя охнуть. — Разговорчик по душам есть.
Разговаривать Ярослав хотел меньше всего, а вот умереть и немного водички вполне. Потому перевернулся на другой бок, обнял бутылочку бывшую Араратом три звезды. На дне болталась коричневая жидкость, отдаленно напоминающая коньяк и вздохнул.
— Уйди, Смерть. Я еще не готов покинуть этот бренный, — пробормотал с трудом, отлепляя пересохший распухший язык от неба, с наслаждением прижимаясь к влажному от воды ковролину. Сколько он вообще тут провел — неясно, но стоило разразиться недовольному лаю рядом, застонал, прикрывая уши.
— Вот, собака со мной согласна, тупой недоумок, — проворчал Паша, наклоняясь, подхватывая друга подмышки, приподнимая. — Вставай, живо!
— Дай мне спокойно откинуться с миром, чудовище в обличие моего друга! Паша бы со мной никогда так не поступил, он чуткий человек. Добил бы, чтоб не мучился, а ты не он.
— Паша очень зол и ты будешь в нем мизантропа. Не беси меня, Тасманов, я устал, как собака. Ни до тебя, ни до Раи дозвонится второй день, у меня уже жена с ума сходит, твою мать! Гиена, живо поднимайся, — пропыхтел Канарейкин, заставляя Ярика встать на ноги, удерживая от падения и морщась от запаха исходящего от него.
— Надо было забрать у тебя ключи еще в момент регистрации вашего брака. Он на тебя дурно влияет. Ты становишься еще невыносимее, чем обычно, — заметил Ярослав, когда комната вокруг прекратила попытки встать с пола на потолок. Схватился за пульсирующие виски, чувствуя, как собака скребет коготками его ногу, тявкая.
— Я тебе сначала зубы все выбью, потом вправлю твои вставшие набекрень мозги, а после будешь рассуждать, кто тут невыносим, — огрызнулся Кенар, пихая Ярика в сторону выхода из гостиной. С удивлением заметил стоящего молчаливой укоризненной статуей Сергея Радова, сложившего мощные руки на груди. Как обычно с иголочки, в дорогом костюме, рыжеволосый мужчина мрачно оглядел Ярика с ног до головы, лишь качнув головой.
— Че, не нравлюсь? — дерзко вздернул подбородок, внезапно разозлившись на приятеля. Нашли тут, понимаешь ли, кого воспитывать. Лучше бы своими бабами занялись. Зачем вообще к нему явились, будто Тасманов без них бы не протянул тут.
— Я следующий в очереди на выбивание зубов, — категорично заявил Сергей без тени шутки в голосе.
— Чур, моя челюсть верхняя, — равнодушно бросил Паша, толкая Ярослава в сторону ванной комнаты. — Люблю доминировать.
— Отстань от меня, доминатор! — ощерился блондин, пытаясь воспротивиться, но в четыре руки его попросту затолкали под душ, включая воду. — Что и мыться поможете? — нервно усмехнулся, содрогаясь от ледяного потока, льющегося на голову, от которого домашняя одежда мгновенно стала влажной, потяжелев. Хотя надо сказать, туман в голове немного прояснился.
— Утопиться помогу, — замогильным голосом пошутил Кенар, затыкая пробку в сливе. — Серый, держи недоумка.
Ярослав сначала не понял, к чему это было сказано, только, когда сильные руки Радова вытащили его, пока Канарейкин набирал полную ванну, выливая туда всевозможные гули и шампуни из многочисленных бутылочек, сообразил, что тот, кажется, не пошутил насчет «утопить». Попытался дернуться, как отчаявшийся кот, которого хозяева решили помыть, однако широкоплечий Сергей, больше напоминавший русского богатыря, чем бизнесмена не дал сдвинуться с места. Да и сил особо не хватало. Пены становилось все больше, вроде туда даже полетел стиральный порошок с запахом сирени, который совсем недавно купила Раиса. А после сам Тасманов с диким визгом, погрузившийся с головой в мыльную воду стараниями двух друзей, нисколько не озаботившихся тем, что намочат одежду.
— Тьфу… кхе… Паша! — орал Ярик, выныривая, с трудом хватая ртом воздух. Вооружившись мочалкой, Кенар с садистским удовольствием промурлыкал:
— Не нравится, хрюндель белобрысый? Считай, что это дедовщина, сопляк! Будешь орать, я тебя зубной щеткой помою!
Уже несколькими часами позже, когда Паша методично успокоив свои расшатанные нервы, вывез весь скопившийся мусор из квартиры Ярослава, продезинфицировав каждый угол, даже отчаянно гавкающую собаку, сидел на кухне собственной новенькой пятикомнатной квартиры в одном из новеньких жилых комплексов Москвы. Вертя в руке пачку сигарет, прожигал друга зеленым взором, пока Кира молча, разливала всем чай. Канарейкина-Леонова тихо вздохнула, бросив взор на мрачного взъерошенного Ярика, чью красоту не портили ни синяки под глазами, ни мешки, ни немного опухшее лицо. Даже синяк на скуле.
— Давай лучше я, — услужливо предложил Сергей, заметив, как суетится беременная девушка, взявшая в руки фарфоровый пузатый заварник.
— Да все нормально, — качнула головой с улыбкой.
— Кира, — услышала строгий голос Паши, удивленно обернувшись на мужа, и встретилась с упрямым взором. — Сядь. Не маленькие, у нас самообслуживание.
— Самообслуживание у него, — пробурчала, хватая с вазочки диетическое печенье. — Никакого гостеприимства.
Но покорно устроилась рядом, почувствовав, как стул под ней со скрипом поехал по дорогому паркету. Кенар придвинул жену максимально близко, несмотря на ее возмущение.
— Паша, оставишь следы!
— Пофиг, новый постелим.
Взгляд Ярослава блуждал по новенькой кухне четы Канарейкиных-Леоновых. Мысленно вел подсчеты, каких денег стоило все это. В паре комнат еще не закончен ремонт, практически готова третья спальня. И это не считая выкупа за долю Сергея, перекупленную Пашей в кредит на три года. Сам Кенар выглядел до жути уставшим, как его вообще хватало на то, чтобы думать о чем-то, кроме постели не очень понятно. Кредит за машину выплачен, теперь ипотека видимо до самой смерти, кредит за ресторан, сам ресторан, ведение бизнеса и еще дети. Пока скользил по деревянным добротным висящим шкафам, еще больше погружался в мрачные думы.
— Ты расскажешь или нет, что за хрень произошла? — спросил Сергей, наконец, нарушая молчание, обхватив пальцами кружку чая, опираясь спиной о барную стойку мини бара, сделанного явно на заказ. — Кристинка чуть с ума не сошла, они с Раей договорились встретиться. Да только та третий день трубку не берет. На работе взяла отгулы. Ездили к ней на квартиру, ничего. Еще и ты тут финт ушами выдал.