– Я. Да. Ясно. Согласен. Согласен. Потребуется. Возможно. Постараемся.

Потом в штабе ещё помолчали.

– Конечно. Даже на полную эскадрилью не хватит, – ответил неведомому полковнику Храмов. – Понятно. Хорошо. Будем готовить. До свидания…

Из штаба вышли наши отцы-командиры.

Храмов здоровой рукой похлопал себя по карманам в поисках курева. Потом вспомнил, что спички и зажигалку оставил в санчасти.

– Есть у кого закурить?

Несколько ребят с готовностью протянули излишки своего табачного довольствия.

– Богато живёшь – где «Казбек» взял?

– Вчера автолавка военторга приезжала, товарищ майор.

– Тогда давай твоего покурим.

«Дымящий» народ с чувством собственного достоинства неспешно затянулся и выпустил первую дымовую завесу. Храмов повторил с видом знатока, пробующего марочный сорт:

– Хороший табачок.

Потом обвёл нас взглядом. Усмехнулся. Ещё раз с удовольствием сделал затяжку и выпустил струйку дыма.

– Ну, как понимаю, вы уже всё слышали. На всякий случай озвучиваю. Вечером привезут приказ передать технику соседям. Полк отводят для пополнения людьми и машинами. И чтобы мне никакого «звона» не было. А то сейчас пойдёте языками трепать. Приказ будет доведён на общем построении. Всем всё ясно?

– Ясно.

– Да.

– Понятно.

Чернов велел сворачивать подготовку по штурманскому делу и топать в столовую. Потому что до получения приказа боевую работу никто не отменял, и после обеда будет ещё пара вылетов, так как от заявок наземных войск телефон уже раскалился.





Самый неудачный вылет




После обеда Муса сообщил, что «шестёрочка» готова к работе. На проверку и испытания времени не было – каждая машина на счету. Нас с Сотником, у которого это был уже второй вылет, включили в состав сборной группы из остатков первой и второй эскадрилий. Нас поведёт лейтенант Павлов из первой. В качестве стрелка хотел взять с собой Толика, но Устин Борисович воспринял это как личное оскорбление и недоверие к его профессиональным качествам. Кроме того, Чернов и начальник штаба, занятые подготовкой кипы документов, которые положено выпустить при перебазировании полка, привлекли для работы всех ребят с хорошим почерком. В их число угодил наш оружейник и был отправлен «на барщину».

Взлетали парами. Нагрузка – стандартная: четыре сотки ФАБ и по восемь РС на брата. Задача – поддержать наши войска. Наземка тревожилась, что на их участке фронта появились танки противника.

Откуда здесь танковое изобилие? Основные бронетанковые подразделения вермахта сейчас должны действовать в районе Харьков – Изюм. Может, это «Штуги», то есть самоходки? Тем не менее, если «земля» просит помощи, то как же мы можем отказать? У нас работа такая – быть «чёрной смертью», то есть чумой, для михелей.

Разбег, отрыв, вираж… Ну, ладно, не вираж, а поворот. Блинчиком таким. А я на вас посмотрю, как вы высший пилотаж будете крутить с полной загрузкой на полусдохшем движке. Димка Павлов со своим напарником «подхватили» нас и пристроили за собой. Павлов шёл на машине Чернова, так что связь между звеньями была на должном уровне. Хорошо, что навигация, ориентиры и взаимодействие с наземкой «висит» на ведущем группы. Я бы так не смог. Как представлю, что после вылета сообщают, что нанёс удар по своим войскам… Хоть иди и застрелись. Вообще-то на земле ни трасс, ни линий со стрелками не нарисовано. И с навигаторами тут как-то напряжно пока (ближайшие лет шестьдесят в наличии будет только базовая модель «Иван Сусанин»). К тому же навигатору, кабы он у нас был, надобно обновляться каждые четыре часа: то наши отобьют какую-нибудь опушку, то гансы захватят где-нибудь перелесок.

Ястребки прикрывали районы боевых действий квадратами. У них, как уже говорил, недавно ввели обязаловку брать под крылья по паре пятидесяток и в начале патрулирования скидывать «подарки» фрицам. То, что они не очень точно попадали, что теряли высоту при пикировании, «съедали» время патрулирования (в среднем минут по десять – пока снова займут свой эшелон и восстановят построение), никого не беспокоило. Приказ отдали – выполняйте. Нам же, конечно, было спокойнее, когда «маленькие» вертелись возле нас. «Мессера» встречались нечасто, но при каждой такой стычке у нас были потери.

Сегодня мне казалось, что «шестёрочка» сама уже устала от боевой работы. Двигатель реагировал вяло, с запаздыванием, и тянул через силу. Крены, особенно правый, выполнялись как манёвры на барже – размазанно и коряво. Конечно, может, дело совсем не в машине, а в том «специалисте», который выполнял пилотирование. Короче, полёт что-то не клеился. Я даже начал злиться и уже с нетерпением ждал времени, когда можно было бы облегчить уставшую машину на 400 кг.

Передний край обозначил себя белой ракетой.

– «Карпам» приготовиться к атаке. Занять восемьдесят, – подал команду ведущий.

«Илы» потянули вверх набирать 800 метров высоты для безопасного сброса бомбовой нагрузки. Выписали полочку и уже хотели «сыпаться» вниз, как впереди увидели ещё одну белую ракету. Мать-перемать. Чуть по своим не влупили. И пехота тоже хороша – чего это они ракеты пускают со второй линии. Так ведь можно же решить, что первая линия – это противник, и вывалить боезапас на свои позиции. О чём они там только думают?!

– «Карпам» занять десять. Курс 85, – успел парировать оплошность наших наземных коллег Димка Павлов. Грамотно. На подъёме мы снизим путевую скорость и поднимемся повыше. Чтобы осмотреться. Чтобы если уж жахнуть, то наверняка. Чтобы не отработать по своим войскам.

Вот чёрт его разберёт, где линия фронта на этом участке. И есть ли она здесь сплошная или же идёт только по опорным точкам. Господи, вспомнить бы историю… Там вроде бы были две операции «Марс» и «Уран», под Москвой и Сталинградом. В этих местах близ Ржева получилось косоруко, но наступление вроде было проведено. Или же дело было ближе к декабрю? Мы что же, наступающие войска поддерживаем? А чего никто нам по такому важному поводу ничего не сообщил? Комиссар точно же должен был сказать. Любое движение на запад здесь вызывает позитив.

Ещё белая ракета впереди и западнее…

Что за придурки там балуют? Мы чего, в игрушки, что ли, играемся?

– Горбатые, выручайте. У нас полк, который пошёл в разведку боем, зажали со всех сторон, – раздался голос на рабочей частоте. – Следуйте по нашему указанию.

А-а-а… Ну, ежели так, то всё пучком. Ща как прилетим и как вломим – ребятам сразу легче станет.


Ещё немного «пробежали» на запад. Странная какая-то разведка боем. Полк просто так вперёд не пошлют, хотя бы пару «шкатулочек» дадут для усиления и «поднятия наступательного духа». Опять же, артиллерия должна по фрицам хоть пару раз жахнуть. При том, что полк – это целая толпа мужиков, не слишком обеспокоенных аспектами экологии и сохранением зелёных насаждений. После них все кусты и трава должны были быть поломаны и вытоптаны, как после стада диких бизонов. А сейчас такое ощущение, что под нами нетронутая поверхность планеты.

– Всем «Карпам». Строим «змейку», – приказал Павлов.

Это верно. Ведущий накренил свою машину и начал осмотр земли. Видимо, ему в голову пришла та же мысль. А может быть, наши парни так осторожно просочились, что… Да нет, бред полный. Это же не индейцы в мокасинах, чтобы после себя следов не оставлять.

– Горбатые, скорее! Нас же сейчас перебьют всех!

Взлетела белая ракета километрах в пяти западнее. Блин горелый! Чего ещё смотреть – там же свои ребята гибнут! Ушедшие в прорыв войска на нашей волне матерились и грозились подать на нас рапорт в трибунал.

– «Карпы», строй клин. Приготовиться к атаке. – В команде ведущего чувствовалась некоторая неуверенность.

Наша группа поднялась ещё выше. Что-то непохоже, чтобы впереди шёл бой. Ни дыма, ни пыли. Хотя если боевые действия ведутся стрелковыми подразделениями… Так хоть миномёты-то у них быть должны?

Белая ракета взлетала, похоже, откуда-то отсюда. Ну и где, спрашивается, ваш бой?

Первый залп зениток накрыл голову нашего клина. Машина Павлова вспыхнула и, вращаясь вокруг своей оси, пошла к земле. Два следующих «Ила» тоже получили повреждения. Нас расстреливали, как в тире. Судя по венчикам разрывов, с земли била батарея 37-мм автоматов. Меня спасло только то, что в строю клина я занял место прикрывающего и оттянулся назад. Сделал этот манёвр не задумываясь – привык, что моя машина со стрелком должна быть последней.

Бам – бам – бдамц! Серия разрывов зенитных снарядов легла рядом с «шестёрочкой», и осколки хлестанули по бронекапсуле.

Подбитые машины начали разворачиваться, подставляя под обстрел полную проекцию.

– Прямо! Идти прямо!! – Ларингофоны, впившиеся в горло, заставили меня хрипеть.

Заметив вспышки выстрелов из кустов, растущих посредине этого поля, я, довернув, ввёл «шестёрочку» в пологое пике. Косой панорамой навстречу мне побежала земля. Сброс! Точно вывалить сотки у меня не получилось, но хоть облегчил «Ил». Зенитки развесили вокруг наших машин сероватые кляксы разрывов. Снова попали по ребятам и промазали по мне. Гришка всё-таки сумел развернуть «Ил» и начал уходить на восток. За ним тянулся шлейф, но машина держалась в воздухе. Какой-то невероятной петлёй, которую я потом не смог даже нарисовать, удалось вывести «шестёрочку» из-под обстрела. Когда огонь МЗА по мне ослаб, я резким разворотом поставил машину почти на крыло, рискуя свалиться в штопор. Чудом вспомнив, где расположен тумблер переключения, я перешёл на СПУ.

– Бур! На отходе – огонь по зениткам! Ясно?

– Хршш-сно, командир!

Отщёлкнулся обратно на внешнюю связь.

– Гриша, держись! Я прикрываю! До наших всего чуток дотянуть!

Перед атакой огляделся. Дымящая «дюжина» отваливала в восточную сторону. Зенитки продолжали бить вослед подбитому штурмовику. Где ещё один «Ил» – не вижу.

– Я – «Грач шесть»! Атака!

Кому это я? Не важно. Получилось по привычке.

Сбросить газ. Точку прицела – на кусты, которые скрывают МЗА. Левая рука – на штурвал, правая легла на кнопку пуска РСов. Залп! С направляющих срываются ракеты и уходят в сторону зенитной засады. Большие пальцы уже надавили гашетки бортового оружия. Огонь! Длиннющая очередь без промежутков. Сожгу стволы – так и фиг с ними. Лишь бы по Сотнику перестали стрелять.

Прекратили. Разрывы моих ракет подняли вверх какие-то ветки и клочки. Дым, блеснул огонь. Всё, амба и садор! Эти «кусты» явно отвоевались. А вот остальные зенитки перенесли огонь на мою «шестёрочку». Да какой же чёрт их здесь столько понатыкал! Машина с рёвом стелется над землёй. Такое ощущение, что я пропеллером сейчас коснусь травы. Сзади слышу режущий звук работающего ШКАСа. Стена леса у меня почти перед глазами. Зенитки разрывами, как серой ватой, забивают мне дорогу вперёд. Удар! Меня подбросило на парашюте. Ещё раз!..

Держать! Держать машину!

Не знаю, каким чудом, может, просто по наитию, рванул штурвал на себя. «Шестёрочка» вынырнула из пелены разрывов и, едва не касаясь плоскостями ельника, перескочила через его макушки.

Бумц-с! Ещё попадание в наш штурмовик.

– Жур! Мы горим! – заорал по СПУ стрелок.

Да за юбку же вашу мамашу! Все зенитки вам стволами в жо… в смысле, в глотку!

Ещё серия разрывов легла над фонарём, осыпав нас осколками.

РУС от себя, снова рванул на себя… Педаль влево. Потом вправо. Держать!

Держится моя умница, держится «шестёрочка».

Всё. Обстрел прекратился…

Даже боюсь смотреть по сторонам. Ща увижу, что у нас и плоскостей-то вообще нет.

– Командир! Горим!

Фу, слава богу, хоть Бур живой – вон как голосит по СПУ.

Господи, куда же это я пру? Почти на север. Машина с трудом повернула в сторону наших войск, провалившись при этом на несколько метров. Ой, как же нам она нужна, высота. Дотянем до своих, так хоть похоронят по-человечески. А то потом ещё лет семьдесят придётся ждать «поисковиков» или «красных следопытов».

– Жур, нам прыгать?

Какой, к этой бабушке, «прыгать»? Высоты осталось всего метров двадцать.