Рино поспешил вырваться, пока тетушка не нашла новую тему для разговора, и направился в коридор. Медсестра, приветливо улыбаясь, показала ему, как найти кабинет заведующей.
Женщине, которая встала из-за стола и подошла поприветствовать его, было слегка за пятьдесят. Своим крепким телосложением она напоминала восточноевропейскую метательницу ядра. Рука, которую она протянула для рукопожатия, по размеру не уступала руке Рино. Представившись и ответив на обязательные вежливые вопросы о том, как ему нравится в Рейне, инспектор перешел к делу.
— Я ищу сведения о человеке, который умер около пятидесяти лет назад.
— Ой. Для меня это далековато.
— Я подумал, что, возможно, кто-нибудь из ваших постояльцев его знал.
— А как его звали?
— Мужчину звали Стрём, он жил в Винстаде. Он упал со скалы в одну из штормовых ночей в 1963 году.
Женщина — она казалась твердой и строгой, как и полагается заведующей подобным заведением, наморщила лоб.
— Так, кто бы мог вам помочь? Единственный житель Рейнефьорда у нас — Карстен Крог, но он жил в Киркефьорде. Это деревня на другой стороне фьорда.
— Надо в любом случае попробовать.
— Единственная проблема, — заведующая закусила нижнюю губу, — Карстен не совсем в себе, я бы так сказала. Не так уж просто жить, когда тебе за девяносто.
— Но он вменяемый?
— Он периодически уходит в свой мир, но да, мы считаем его дееспособным.
— Могу я с ним переговорить?
— Конечно, мы не имеем ничего против.
Заведующая постаралась улыбнуться, явно давая понять, что все, чего бы они хотели, это чтобы Рино оставил старика в покое.
— Но я бы на вашем месте не ждала многого от этого разговора. Либо он ничего не вспомнит, либо вспомнит то, чего никогда и не было.
— Богатое воображение?
— Бывает по-всякому, знаете ли. Я бы, в любом случае, не очень доверяла тому, что он рассказывает. У нас тут ходит много разных легенд.
Рино представил свою тетушку и не мог не согласиться с заведующей.
— Буду иметь это в виду, — сказал он.
Заведующая проводила его в одну из палат, на двери которой висела написанная от руки табличка с именем ее обитателя. Постоянных табличек не было. Очевидно, постояльцы менялись довольно часто. Карстен Крог сидел в старом кресле. Видимо, мебель перевезли сюда вместе с обитателем палаты. В свои лучшие годы Крог, очевидно, весил около девяноста килограммов, но сейчас в нем было не больше шестидесяти. Руки толщиной не превышали колбаску для жарки, рубашка висела на теле, как плащ-палатка. Заведующая прошептала что-то на ухо старику, Крог вытянул шею и посмотрел на посетителя. Она ласково провела рукой по щеке мужчины, поправила ему рубашку и вышла из палаты.
Рино протянул руку для приветствия, Крог ответил слабым пожатием. Взгляд отрешенный и невидящий, рот приоткрыт.
— Вы жили в Киркефьорде? — спросил Рино, присаживаясь в другое кресло.
Крог поклонился.
— И выросли там, да?
Снова поклон, свидетельствующий о глубоком уважении к авторитету властей.
Рино снял куртку, надеясь, что так будет не видно полицейского значка.
— Вы помните Стрёма из Винстада?
Лицо по-прежнему ничего не выражало.
— У него было два сына. Один на инвалидной коляске.
Старик медленно кивнул, но Рино был не совсем уверен, значило ли это, что тот его понял.
— Он упал со скалы и разбился.
Снова кивок.
— Вы помните этого мужчину?
Несколько секунд старик молчал, потом облизал кончиком языка пересохшие губы.
— Стрём?
Голос был хриплым. Очевидно, после осенней простуды в легком и горле еще скапливалась мокрота.
— Да, Стрём.
— Да.
Это прозвучало вполне убедительно, Рино ждал продолжения.
— Вы его родственник?
— Нет, — Рино улыбнулся. Крог явно не собирался противодействовать представителю закона.
— Его у нас все знали.
— Да, я уже понял.
— Алкоголь, — Крог наморщил нос, как будто вспомнив запах плохого самогона. — И драки. Где бы ни была вечеринка, он обязательно там всплывал и устраивал побоище.
— У него было два сына, — Рино попытался направить разговор в нужное ему русло.
Старик отрешенно смотрел в потолок. Возможно, перед его глазами все еще стояли картинки деревенских праздников прошлого.
— Вы их помните? Один был болен, сидел в инвалидном кресле.
— Кресло, да. Помню.
— Его звали Руаль.
— Руалы…
— А его брата — Оддвар. Около года разницы.
— Боа?
— Оддвар, — Рино попробовал снова.
— Если мы говорим о сыне Элдара Стрёма, все звали его Боа.
— Как мне рассказывали, тот еще сорванец?
Крог перевел на инспектора заинтересованный взгляд.
— Боа был подонком.
— Вы его помните?
Старик кивнул.
— Шастал везде. И в Киркефьорде тоже. У меня была маленькая ферма, — Крог снова наморщил нос. — Однажды утром все двери оказались нараспашку, все загоны открыты. Коровы умные, они стояли на месте, а вот за овцами мне пришлось побегать.
— Это сделал он?
— Так говорили.
— Но он не признался?
— Признался, он этим и промышлял. Где бы он ни появлялся, тут же всплывала какая-нибудь дьявольщина.
— Вы с отцом пытались поговорить?
— Другие, еще до меня, пытались. Ему было плевать.
— Этот Боа пропал за несколько недель до той штормовой ночи, когда погиб отец.
— Пропал? — Крог был искренне удивлен.
— Так говорят.
— Он шастал повсюду. Наверняка промышлял каким-нибудь очередным воровством.
— Вы что-нибудь помните о той ночи?
— По ночам часто штормит, — Крог одернул рубашку. — Живешь в Киркефьорде, привыкай к непогоде.
— Мальчик в инвалидном кресле тоже погиб в эту ночь.
Женщине, которая встала из-за стола и подошла поприветствовать его, было слегка за пятьдесят. Своим крепким телосложением она напоминала восточноевропейскую метательницу ядра. Рука, которую она протянула для рукопожатия, по размеру не уступала руке Рино. Представившись и ответив на обязательные вежливые вопросы о том, как ему нравится в Рейне, инспектор перешел к делу.
— Я ищу сведения о человеке, который умер около пятидесяти лет назад.
— Ой. Для меня это далековато.
— Я подумал, что, возможно, кто-нибудь из ваших постояльцев его знал.
— А как его звали?
— Мужчину звали Стрём, он жил в Винстаде. Он упал со скалы в одну из штормовых ночей в 1963 году.
Женщина — она казалась твердой и строгой, как и полагается заведующей подобным заведением, наморщила лоб.
— Так, кто бы мог вам помочь? Единственный житель Рейнефьорда у нас — Карстен Крог, но он жил в Киркефьорде. Это деревня на другой стороне фьорда.
— Надо в любом случае попробовать.
— Единственная проблема, — заведующая закусила нижнюю губу, — Карстен не совсем в себе, я бы так сказала. Не так уж просто жить, когда тебе за девяносто.
— Но он вменяемый?
— Он периодически уходит в свой мир, но да, мы считаем его дееспособным.
— Могу я с ним переговорить?
— Конечно, мы не имеем ничего против.
Заведующая постаралась улыбнуться, явно давая понять, что все, чего бы они хотели, это чтобы Рино оставил старика в покое.
— Но я бы на вашем месте не ждала многого от этого разговора. Либо он ничего не вспомнит, либо вспомнит то, чего никогда и не было.
— Богатое воображение?
— Бывает по-всякому, знаете ли. Я бы, в любом случае, не очень доверяла тому, что он рассказывает. У нас тут ходит много разных легенд.
Рино представил свою тетушку и не мог не согласиться с заведующей.
— Буду иметь это в виду, — сказал он.
Заведующая проводила его в одну из палат, на двери которой висела написанная от руки табличка с именем ее обитателя. Постоянных табличек не было. Очевидно, постояльцы менялись довольно часто. Карстен Крог сидел в старом кресле. Видимо, мебель перевезли сюда вместе с обитателем палаты. В свои лучшие годы Крог, очевидно, весил около девяноста килограммов, но сейчас в нем было не больше шестидесяти. Руки толщиной не превышали колбаску для жарки, рубашка висела на теле, как плащ-палатка. Заведующая прошептала что-то на ухо старику, Крог вытянул шею и посмотрел на посетителя. Она ласково провела рукой по щеке мужчины, поправила ему рубашку и вышла из палаты.
Рино протянул руку для приветствия, Крог ответил слабым пожатием. Взгляд отрешенный и невидящий, рот приоткрыт.
— Вы жили в Киркефьорде? — спросил Рино, присаживаясь в другое кресло.
Крог поклонился.
— И выросли там, да?
Снова поклон, свидетельствующий о глубоком уважении к авторитету властей.
Рино снял куртку, надеясь, что так будет не видно полицейского значка.
— Вы помните Стрёма из Винстада?
Лицо по-прежнему ничего не выражало.
— У него было два сына. Один на инвалидной коляске.
Старик медленно кивнул, но Рино был не совсем уверен, значило ли это, что тот его понял.
— Он упал со скалы и разбился.
Снова кивок.
— Вы помните этого мужчину?
Несколько секунд старик молчал, потом облизал кончиком языка пересохшие губы.
— Стрём?
Голос был хриплым. Очевидно, после осенней простуды в легком и горле еще скапливалась мокрота.
— Да, Стрём.
— Да.
Это прозвучало вполне убедительно, Рино ждал продолжения.
— Вы его родственник?
— Нет, — Рино улыбнулся. Крог явно не собирался противодействовать представителю закона.
— Его у нас все знали.
— Да, я уже понял.
— Алкоголь, — Крог наморщил нос, как будто вспомнив запах плохого самогона. — И драки. Где бы ни была вечеринка, он обязательно там всплывал и устраивал побоище.
— У него было два сына, — Рино попытался направить разговор в нужное ему русло.
Старик отрешенно смотрел в потолок. Возможно, перед его глазами все еще стояли картинки деревенских праздников прошлого.
— Вы их помните? Один был болен, сидел в инвалидном кресле.
— Кресло, да. Помню.
— Его звали Руаль.
— Руалы…
— А его брата — Оддвар. Около года разницы.
— Боа?
— Оддвар, — Рино попробовал снова.
— Если мы говорим о сыне Элдара Стрёма, все звали его Боа.
— Как мне рассказывали, тот еще сорванец?
Крог перевел на инспектора заинтересованный взгляд.
— Боа был подонком.
— Вы его помните?
Старик кивнул.
— Шастал везде. И в Киркефьорде тоже. У меня была маленькая ферма, — Крог снова наморщил нос. — Однажды утром все двери оказались нараспашку, все загоны открыты. Коровы умные, они стояли на месте, а вот за овцами мне пришлось побегать.
— Это сделал он?
— Так говорили.
— Но он не признался?
— Признался, он этим и промышлял. Где бы он ни появлялся, тут же всплывала какая-нибудь дьявольщина.
— Вы с отцом пытались поговорить?
— Другие, еще до меня, пытались. Ему было плевать.
— Этот Боа пропал за несколько недель до той штормовой ночи, когда погиб отец.
— Пропал? — Крог был искренне удивлен.
— Так говорят.
— Он шастал повсюду. Наверняка промышлял каким-нибудь очередным воровством.
— Вы что-нибудь помните о той ночи?
— По ночам часто штормит, — Крог одернул рубашку. — Живешь в Киркефьорде, привыкай к непогоде.
— Мальчик в инвалидном кресле тоже погиб в эту ночь.